Пустынная принцесса

— Ты, может быть, очень устала и не можешь идти? Нам ещё далеко до места, а ты едва передвигаешь ноги. Давай я понесу тебя. Так мы доберемся скорее, — послышался над монтраллами Принцессы тот же дружеский голос. И не успела девочка ему ничего сказать, как юноша поднял её на руки и понёс. — Вот видишь, как хорошо теперь — сказал он ей весело, глядя в лицо своими добрыми и честными глазами. — Очень, — согласилась с ним Принцесса — Очень хорошо, вот если б ещё и папа выздоровел, то я была бы совсем счастлива. Полностью. Мальчик ничего не ответил ей, а только прижал к себе покрепче и быстрее зашагал по темнеющей пустыне. Прошло ещё полчаса интенсивной ходьбы и Эни, как если верить его товарищам, звали юношу, весело произнёс, спуская Принцессу с рук: — Ну вот, мы и пришли, теперь мы дома. — Дома? — удивлённо спросила тогрута — Да разве же это дом? Мы ведь в самую глушь забрались. — Ну да, в самую глушь пустыни — согласно кивнул юный спутник — Здесь и есть песчаная нора — наш дом. Принцесса не без внутреннего опасения, оглянулась кругом. При слабом освещении тонкой луны она могла рассмотреть высокие барханы песка и холмы, со всех сторон плотно обступившие крохотный пустырек. На этом пустырьке тут и там торчали из песка чёрные и белые валуны, прикрытые сверху сухостоем, что говорило о том, что здесь когда-то был совсем непроходимый глухой участок. Почти на одном уровне с песком и вся занесённая им сверху, стояла маленькая избушка. Крепкая деревянная дверь находилась у неё почти под поверхностью пустыни. К ней спускались несколько ступеней, похоже наскоро сколоченных из досок. Энакин, таково было полное имя спутника Принцессы, сунул руку в карман мехового плаща и вытащил из него огромный ключ и небольшой фонарик, а после открыл дверь, протяжно заскрипевшую на ржавых петлях. Потом протянул руку девочке и помог ей спуститься вниз по самодельным грубым ступенькам. Тогрута тотчас же оказалась посреди небольшой, но довольно тёплой комнаты с лавками вдоль стен, с грубо сколоченным столом перед этими лавками и с небольшим очагом в углу. Тепло и уют обрушились разом на промерзшую, измученную Принцессу. После долгих мучительных брожений по пустыне и нестерпимого ночного холода эта теплая избушка, почти вросшая в песок, показалась ей чуть ли не роскошным дворцом Джаббы Хатта, который один раз увидела издали и запомнила навсегда. Её ноги подкашивались от слабости и усталости. Глаза слипались. Она едва добрела до лавки и, совсем обессиленная, упала на нее. — Бедная ты моя, подожди спать немного, — проговорил спутник, — Я дам тебе хлеба и немного мяса. Хлеба и мяса! О такой роскоши Принцесса и мечтать не смела с той минуты, когда увидела, что на свалке нет ничего, подходящего на продажу. А она так хотела есть, несчастная. — Вот, ешь спокойно, — сказал Эни — Только быстрее, Силы ради, а то придут наши и, чего доброго, отнимут ещё! — с озабоченным видом добавил он, протягивая девочке большой кусок хлеба, поверх которого лежал кусок жареной дичи. У Принцессы глаза так и загорелись при виде этой явно вкусной еды. Она взяла хлеб из рук мальчика и стала с жадностью есть. Но вдруг, словно вспомнив о чем-то, разломила свой кусок на два одинаковых и, передавая одну из них мальчику, пробормотала: — Отдай это моему отцу, когда его приведут, он ведь тоже хочет есть бедный! Когда все до последней крошки было съедено маленькой тогрутой, она снова почувствовала убийственную усталость во всем теле. Сон давил на слипавшиеся веки, уютная дрёма разлилась по всем клеткам её тела. Она упала своей тяжёлой головой со свесившимися с неё бело-голубыми лекку на стол и в тот же момент погрузилась в сладкое забытье. Голубоглазый Энакин неслышно приблизился к спящей девочке. Он осторожно поднял её на руки и понес в маленькую каморку, находившуюся возле первой комнаты избы. — Бедная девочка, - прошептал он тихо, укладывая Принцессу на пол, поверх старого плаща, валявшегося здесь, и заботливо подсовывая ей под голову подушку в довольно засаленной наволочке. — Бедная малышка, если бы ты знала, куда попала, в чье страшное логово забросила тебя Великая Сила, не спала бы ты так безмятежно и крепко, бедная маленькая девочка! Принцесса спала, и ей снились самые чудесные сны. Ей виделось, что снова стоит лето, сверкает и палит двумя солнцами светлый июньский день. А в горном каньоне, на самом дне, так прохладно и хорошо! Тень высоких горных хребтов так надежно защищает от назойливых лучей обоих братьев Тату! По их верхам прыгают вомп-крысы, рыжие и серые обитательницы скал. Отец давно обещал поймать и подарить своей девочке такого вот маленького хорошенького зверька. А кругом сколько всего интересного! Чего только нет: и камни разного размера, и блестящие песчинки, и заросли сухостоя пестреют... Затихла вся пустыня и словно улыбается ей. И папочка улыбается тоже. Папа так счастлив, что сегодня хороший улов на свалке. Вон сколько разных приёмников, холодильников и дрелей выбросили сегодня. Вот же глупые люди! Повелись на то, что разработали новые модели техники и старую—вон! Как жаль, что у папочки нет ни ружья, ни денег, чтобы купить его, а то какой же он без него бродяга? Впрочем, им и без него живётся неплохо. А солнца уже заглядывают в тёмный каньон, уже золотит верхушки скал и хребтов... Вон прыгает опять со скалы на скалу шаловливая крыска... Вон спускается... Вот бы поймать! И Принцесса кидается опрометью вдогонку за пушистым зверьком. Но что это? Крыска не боится девочки, не бежит от неё. Она сама как будто бы ждёт её, и, чуть только приблизилась к ней девочка, как крыска оказалась у той на плече. Вскочила и впилась острыми зубками в тело испуганной девочки. «Ну и злючка же ты! Зачем ты кусаешь меня за плечо — упрекает Принцесса зверька. - Ой, пусти, больно же, больно из-за тебя!» Но крыска и ухом не повела. Зубы впиваются всё глубже, в плечо девочки. «Больно, - уже кричит в голос ребёнок, — Пусти меня!» И просыпается вдруг, вся мокрая, в поту, от своего тревожного сна. Плечо болит и ноет ужасно, но не от укуса маленьких зубов. Совсем нет. Сильные, крепкие, как железо, пальцы вцепились в него. Страшный сердитый старик, знакомый уже Принцессе по ночной встрече, стоит над нею и, больно схватив за плечо, трясет изо всех сил. — Проснёшься ли ты, наконец, лентяйка! Сколько времени не могу растолкать. Разоспалась тут, как королева! Вставай немедленно! — грубо и резко звучал над ней хриплый злой голос. Как ужаленная, вскочила на ноги Принцесса, не понимая в первый момент, где она находится и что происходит с ней. Но постепенно сознание вернулось к ней, она вспомнила все: и отца, упавшего на песок без чувств, и страшных лохматых людей, и всё то, что случилось с ней вчерашним днём и вечером в пустыне. И ей стало сразу холодно и тоскливо. — Где же мой папа? Куда вы дели моего бедного папу?— громко, едва не плача? крикнула она. — Заткнись! — прогремел над ней свирепый голос. — Если ты не закроешь рот сейчас же, я... Тут глаза страшного старика так злобно сверкнули из-под клочкастых бровей, что девочка задрожала всем телом. Страшный старик, видя, что девочка вся обмерла от ужаса, несколько понизив голос, снова сказал: — Мы все уйдем отсюда на работу, а ты, будь так любезна, приготовить нам поесть. Вот там крупа и соль в на полках, хлеб в ящике стола. Мяса нет сегодня. Мясо будем есть завтра, а пока сваришь нам кашу, да получше, а то будешь наказана в первый же день. А про отца твоего ты забудь. Папаша твой умер. Мы его и закопали на свалке. К отцу тебе не вернуться уже больше, как ты ни реви. Я тебя оставляю у нас в песчаной норе. Ты на меня и на сыновей моих готовить будешь, полы подметать, убирать избу, а то и другое, что сделаешь за нас. Смотри же, чтоб ни крику, ни плача не слышно было. Да как зовут-то тебя? — Принцесса! - всхлипывая, прошептала девочка, которую весть о смерти отца поразила, как гром посреди ясного неба. — Непривычно что-то! —захохотал грубым смехом старик. — Папочка так называл меня, — ответила девочка. — Ну, а имя-то есть у тебя какое нормальное? — спросил опять старик. — Имя у меня Асока, только папа никогда меня так не называл, - ещё тише шептала сквозь слезы несчастная. — Ну ладно! Асока так Асока! Так и будем к тебе обращаться. Ну, так учти же, Асока, чтобы, как солнышки встали, значит, был у меня завтрак готов, вот в том котелке! Да чтобы слёз не было, а не то живо кнутом все выгоню! Эй, сынки, бегом на работу, нечего вам бока отлёживать, не праздник сегодня! — приоткрыв дверь из подсобки в большую комнату, крикнул старик, обращаясь к сыновьям. — Идём, папаша! - отозвались сиплые прокуренные голоса. И оба молодых парня, которых тогрута при тусклом свете маленькой лампы могла теперь разглядеть получше, появились на пороге. — Хорошенькая девочка, — произнес довольно старший из них, крепкий и сильный, но некрасивый молодец лет двадцати пяти. — Такая много денег насобирает. Очень уж жалостливы люди к таким миленьким ребятам, — подпел ему его брат, такой же рыжий, некрасивый, как и первый, только годом или двумя младше его. — Ну, вот и пошлём, когда привыкнет немного у нас! Все же заработок нелишний будет. Не даром же кормить эту лентяйку, — вставил свое слово старик. И все трое, переговариваясь и посмеиваясь между собою, вышли из избушки, плотно закрыв за собою дверь и несколько раз повернули ключ в большом замке. Принцесса осталась совсем одна в чужой и страшной для неё обстановке. Но ни страха, ни ужаса не было больше в душе. Хрупкое маленькое сердце всё замирало от горя. Только сейчас она убедилась, поняла наконец, что её папа умер, что его уже закопали в песок и что никогда, никогда не увидит она больше своего доброго милого старика-бродягу... Слёзы брызнули из её глаз, и она глухо зарыдала, упав на скамейку.