Пустынная принцесса

Долго плакала бедная Принцесса, но понемногу слезы её начали иссякать. Ведь горе, постигшее её маленькую душу, было таким большим и тяжёлым, что его едва ли можно было излить слезами. И потом она вспомнила, как отец ей не раз наказывал по его смерти не плакать о нем. Как бы тогда ему было трудно смотреть на горе своей маленькой девочки оттуда, куда улетела навек его упокоенная душа. - Попрошу-ка я лучше Силу, попрошу за моего любимого папу, а так же о том, чтобы она и меня забрала к себе - вслух сказала маленькая тогрута и вспомнив, как это делал папа, опустилась в углу на колени и тиши, но страстно заговорила: - Сила, Великая и Неделимая. Прошу тебя всей душой - забери в свой мир и меня тоже. Пожалуйста, возьми, позволь мне скорее оказаться рядом с папой. Не оставляй меня здесь, с этими злыми, бездушными, никого не любящим людьми. С этим злым стариком и его противными сыновьями... Сделай так, чтобы я поскорее умерла и увидела своего милого папу... Принцесса молилась горячо и долго. Слезы капали из её глаз, впитываясь в песчаный пол избушки. Потом она встала и вытерла покрасневшие глаза. После этой своеобразной молитвы ей сделалось легче и теперь девочка не сомневалась, что её просьба высокому миру услышана и что совсем скоро она увидит папу. Затем она решила приняться за дела. Домашнюю работу Принцесса знала и совсем её не боялась, поскольку именно она и занималась ею в домике у отца. Для начала нужно было растопить очаг, девочка вспомнила, где лежит охапка сухостоя и пошла в небольшие сени, но открыв в них дверцу, так и замерла от недоумения и безотчетного страха. Прямо из самого пола, аккурат возле ног девочки раздавался тихий и протяжный стон. Он повторился раз, другой, третий. Принцесса замерла на месте, бледная, как песок на жаре. Опять простонали, негромко, но словно моля о пощаде. Теперь уже девочка не сомневалась, что там, внизу, есть кто-то живой. Она вернулась в комнату и взяв со стола небольшой фонарик, вернулась, освещая площадь сеней. Принцесса сразу же заметила теперь, что у её ног, ближе к углу, виднеется деревянный квадрат с торчащим из его середины металлическим кольцом. Совсем уже перепугавшись и побледнев, девочка потянула рукой за это кольцо. Оно поддалось с неожиданной лёгкостью, открывая под собой довольно глубокую, обитую изнутри деревом, похожую на колодец. Когда крышка была снята, стон сделался громче, но не успела тогрута положить её на песчаный пол, как из ямы показалось знакомое бледное лицо с кровоточащей ещё ссадиной на щеке и синяком под правым глазом. Сами его глаза, ясные и голубые, казались сейчас ввалившимися и сильно потускневшими за одну только ночь. Они смотрели на девочку с грустью и выражением крайнего страдания. Принцесса легко узнала и лицо, и глаза. Это был тот самый юноша, Энакин, которого она искала сегодня утром, но так и не смогла отыскать во всей избушке. - Энакин, ты ли это? Что же с тобой случилось? - так и забросала она его вопросами, крайне встревоженная потрепанным видом приятеля. - Ах, они избили меня... за то... что я не позволил им сделать одно очень плохое дело, - проговорил глухо юноша. - Ах, если бы ты знала только, как сильно они били меня, как истязали!.. Если бы ты знала! Они требовали, чтобы я помог им в ужасном поступке, а я не хотел, я спорил...пытался переубедить их, и вот... они избили меня и бросили сюда... в холодную нору... Здесь темно, как в склепе. .. Здесь бегают мелкие мыши, и у меня нет сил даже прогнать их.. все тело болит и ноет... если бы можно было спастись отсюда! Уйти совсем или умереть! - И Энакин снова застонал, тяжело и отчаянно. - Выходи же, выходи скорее! - поторопила его Принцесса. - Я буду светить в яму... Ах, вот же ты бедолага! - Но если я выйду, они излупят меня до полусмерти. Я не вынесу больше этой муки. Моё тело и так все в ранах и синяках. Во рту совсем пересохло... и нет больше сил, - произнес тем же измученным голосом несчастный. - Они не скоро вернутся, - торопливо срывалось с губ девочки. - Сейчас я принесу тебе воды... Ты немного подкрепишь свои силы и потом вылезешь из этой ужасной дыры. И, сказав это, она стремительно метнулась в избушку, зачерпнула там из баллона, стоявшего в углу, ковшом какого-то сока и подала этот ковш юноше. Тот с быстро схватил его и выпил весь до дна. Питье действительно взбодрило Энакина. Он сделал над собою усилие и поднялся во весь немалый рост, причем его бледное лицо оказалось на том же уровне, что и пол сеней; затем, взявшись за края ямы руками, поднялся на них и через минуту сидел уже на полу рядом с тогрутой. - Знаешь ли ты, - начал он сразу, без всяких предисловий и расспросов, - куда ты попала? - И я тоже не знал этого. До сегодняшней ночи не знал. Они никогда не говорили мне, кто они и откуда, и зачем скрываются в пустыне. Они встретили меня как-то в Мос-Айсли, несколько лет тому назад и предложили поселиться с ними. У меня в то время только, что погибла мама. Она пошла ранним утром к каньону и была убита тускенцами. Так я остался круглым сиротой. Мама была наемной работницей, она служила при дворе старейшины селения, выполняя работу по дому, а я ей помогал. Когда же она умерла, мой дом отобрали хозяева селения и я вынужден был искать работу, приучаясь самому обеспечивать себя. Вот они и предложили мне работу - сначала собирать милостыню для них по ближайшим дворам и кантинам, и готовить им обед, прибирая избушку. Такую работу ещё можно было назвать вполне сносной, но сегодня ночью я узнал, кто они такие: они приказали мне помогать им в таком страшном деле, при одной мысли о котором можно лишиться разума... - волнительным голосом закончил Энакин. - Что же они приказали тебе и кто они такие? - почти с ужасом прошептала девочка, широко раскрывая свои и без того огромные глаза. - Они приказали мне, - прежним, чуть слышным шепотом продолжал Энакин, и его тонкое, худое стало совсем бледным, - они приказали мне идти с ними на завтрашнюю работу. - На какую такую работу? - так же тихо спросила Принцесса. Энакин вздрогнул всем телом и, ещё сильнее побледнев, меняясь в лице, проговорил едва слышно: - Здесь очень далеко от посадочной площадки. И чтобы попасть на корабль близким путем из ближайшего поселения, надо идти глухой пустыней. Вот они и узнали, что этой ночью сам его старейшина Грэм будет возвращаться с деньгами к себе в селение и решили покончить с ним... - Как покончить? - не сразу поняла Принцесса своего нового друга. - Решили убить старейшину - добил её Энакин. - Убить?! - так и подскочила она на месте. - Да, ведь эти люди не кто иные, как пустынные бродяги, беглые уголовники, скрывшиеся из тюрьмы... Они не одного человека обворовали и убили за всю свою жизнь. Их поймали, судили и сослали сюда, на Татуин, на каторжные работы, а они бежали в пустыню и поселились в ней. Их всюду ищут и никак не могут найти. Это отец и два его сына. Их зовут: старика - Логан Шнырь, старший сын - по прозвищу Клык, а младший - Шкура. Вот к каким злодеям забросила нас судьба, - закончил свой рассказ Энакин. - Но отчего же ты не убежал от них? - потрясенная и взволнованная его рассказом, спрашивала девочка. - Я только этой ночью и узнал, что это за люди такие, - продолжал юный Эни. - Я думал, что это обычные пустынные охотники, бродяги-кочевники, и жил у них потому, что мне некуда было податься. А сегодня ночью, когда они нашли тебя на моё место и ты будешь на них работать, как я работал до сих пор по дому, они не захотели больше скрываться от меня и решили приручить и меня к их страшной работе - грабить и убивать мирных обеспеченных людей. И уже сегодня они велели мне пробраться в дом старейшины Грэма и узнать там точно, один ли он летит домой с Джеонозиса и много ли денег везет с собой и какой дорогою поедет он по пустыне. Чтобы я не мог убежать или выдать их, со мною пойдет Шкура и не отступит от меня ни на шаг. Потом мы вернёмся к пустынной норе, а ночью... Тут голос Энакина прервался, и он не закончил своей фразы. Всё лицо его изображало теперь одну сплошную муку ужаса. Принцесса дрожала, как травинка на ветру, с головы до ног. - Надо спасти несчастного старейщину! - шептала она, схватив за руку своего нового друга. - Да, надо спасти! И я придумал, как это сделать! - решительным голосом подтвердил он и, помолчав немного, прибавил: - Это сделаешь ты!