Пустынная принцесса

- Это я, Энакин, - услышала она взволнованный шёпот над своим правым монтраллом - Ты сделала всё, что я тебе говорил? - тем же тревожным шёпотом осведомился он. - Да, всё - ответила девочка тем же тоном. - И управ с подкреплением тоже здесь? - спросил Энакин совсем тихо. - Здесь - едва успела ответить Принцесса, прежде, чем ночную тишину разорвал оглушительный выстрел. Следом другой... Третий. Что-то тяжёлое упало на песок, хрипя и задыхаясь. И тут же прозвучал голос управа: - Держи уголовников! Хватай! Свет фонарей, скрытых до этого под плащами, окрасил пустыню в золотистый тон. Вскоре Принцесса уже ясно видела, как десять человек окружали Шныря и его сыновей. Последние ножами и топорами старательно отбивались от хорошо вооруженных людей. Завязалась упорная борьба. Наконец старый уголовник и его младший сын окончательно выбились из сил. Продолжал бороться и защищаться только Клык, потом неожиданно сделал ловкий прыжок и, увернувшись с быстротою крысы, бросился в пустыню. - Держите! Держите его! - надрывался не своим голосом управляющий, но преступник был уже далеко. Размахивая огромным ножом, он, изрыгая проклятия, шёл в сторону Принцессы и Энакина, притаившихся за большим камнем. - Он заметит нас, что же делать! - в ужасе пропищала девочка, прижимаясь к своему новому другу, словно ища у него защиты. Однако и последний тоже не медлил, а тем временем Клык, потрясал ножом, надвигался прямо на них, отрезая путь к отряду спасения. Он уже успел заметить притаившихся за камнем детей. На минуту он остановился. По его страшному лицу проскользнула безжалостная улыбка. Он понял, кто донес на него, его отца и брата в селение, кто выдал их с головой и привел сюда вооруженный отряд. - А, так вот вы как! - крикнул он бешено на всю пустыню и бросился на Энакина. Но тот, казалось, ожидал, приготовленное удара. Он схватил Принцессу за руку и в несколько прыжков оказался с ней в темноте за группой огромных валунов, куда уже не проникал свет фонарей. Здесь он быстро опустился на колени. - Садись ко мне на спину! - произнес он, и когда Принцесса, не медля ни минуты, исполнила его приказание, вскочил снова на ноги и метнулся с девочкой на спине в самую глушь пустыни. Однако бродяга Клык не отставал в погоне за ними. В темноте слышно было его тяжелое дыхание и хруст сухостоя и скрип песка под его ногами. Он бежал почти по пятам детей. Только темнота ночи разделяла теперь их друг от друга. Сердце Энакина выскакивало из груди, как будто было привязано на резинке. Упади он сейчас, и острый нож Клыка покончил бы с ним и с бедной, ни в чем не повинной Принцессой. Зная это, мальчик всё прибавлял ходу, хотя усталые ноги болели нестерпимо, а спина мучительно ныла под тяжестью непривычной ей ноши. К тому же ветки сухостоя больно хлестали его по лицу и ногам. Он бился из последних сил. А ужасный Клык всё ещё не отставал от маленьких беглецов. Это чувствовала Принцесса, свернувшаяся в клубок на спине своего друга. В голове её сидела теперь только одна мысль: «Пусть бежит и спасается один Энакин, а её бросит в песок. С ней всё равно ему невозможно уйти. Слишком тяжело ему, бежать с такой ношей на спине!» И, прижавшись губами к уху юноши, она зашептала ему, срываясь на каждом слове: - Брось меня, Энакин. Беги один. Он не заметит меня. Спасайся сам, милый! Я только мешаю тебе. - Молчи! - хрипло вырвалось из груди мальчика - Вместе спасёмся или умрем! - И, напрягая последние силы, он бросился как безумный вперёд и в ту же минуту с глухим стоном вместе с Принцессой повалился в песчаный бархан. Что-то холодное коснулось лица девочки и почти одновременно она услышала чьё-то тяжёлое дыхание совсем близко от своего лица. Полная луна скрылась за тучу, и в окружающей темноте не видно было ничего. Тогрута протянула руку перед собой и чуть не вскрикнула во весь голос: её пальцы коснулись неподвижного лица Энакина, по которому струилось что-то тёплое и липкое. Она вытянула другую руку и сильно ударилась о нечто твердое. Теперь девочка поняла всё. В отчаянно своей поспешности Энакин наткнулся на валун, словно бы выросший посреди тропинки, и, ударившись об него головой, упал, обливаясь кровью, в бархан, в то время как преследовавший их Клык пробежал дальше, не видя ни одного из детей. Ужас сковал сердце несчастной девочки. Что, если юноша умер? Что, если он, как и папа, не поднимется больше никогда с песка и она останется одна в этой страшной пустыне, где бродят банты и край-драконы, и где находится ещё более страшный враг, взбешенный и готовый расправиться с ними своим огромным ножом уголовник. Но все страхи Принцессы, весь ужас одиночества объединились в одно чувство - тоску по Энакину, которого она, несмотря на короткое знакомство, успела горячо полюбить. В несчастьях и горестях люди сходятся быстрее и ближе. Ей казалось, что она знает этого юношу давно-давно. Она взяла его за руку. Рука осталась неподвижной в ее маленькой ладошке. Мальчик был без чувств. Должно быть, он сильно ударил голову о ствол дерева. Тогда девочка вспомнила, как папа лечил её от ушиба. Он брал холодный камень и прикладывал его на пострадавшее место. То же самое сделала со своим другом и тогрута. Она схватила большой белый камень и стала усердно прикладывать его к раненой голове юноши. Понемногу кровь перестала сочиться из лба, и мальчик начал проявлять некоторые признаки жизни. С его губ сорвался первый стон, за ним другой, третий. - Где я? Что со мной? - спросил он слабым голосом, окончательно приходя в сознание. - Энакин, милый! Ты жив?! Слава Силе! - радостно прошептала Принцесса, целуя и обнимая мальчика, всё ещё бессильно распростертого на песке. - Жив, только у меня голова очень болит. Но я могу двигаться дальше, - стараясь говорить бодрым голосом, произнес он. - А где Клык? Или его утомила погоня, и он отстал от нас? - Нет, он пробежал мимо, теперь он находится впереди. Нам надо идти обратно, к песчаной норе, где остались люди, а то он вернётся сюда и найдет нас, - взволнованным голосом пояснила девочка. - Но ты не можешь идти, - добавила она, тревожно вглядываясь в белевшее перед ней в темноте лицо друга. - Ну, я попытаюсь! - послышался ответ в темноте, и Энакин сделал усилие, чтобы подняться. - Давай мне руку. Пойдем, держась за руки, а то мы потеряем друг друга. Видишь, какая здесь темнота, - произнес он, с трудом поднимаясь на ноги. Принцесса молча протянула ему руку, ощупью нашла его пальцы, и, тесно прижавшись друг к другу, дети повернули назад и пошли по тому направлению, где, как им казалось, они оставили управа и его дружину. - Нет, я не могу больше идти. Голова болит все сильнее. А здесь оставаться нельзя.Звать на помощь тоже нельзя. Клык может услышать и прибежать сюда разделаться с нами, прежде, чем подоспеют сюда люди, - с отчаянием в голосе произнес Энакин и, помолчав немного, прибавил уже значительно бодрее - Вот что я придумал: мы выроем яму в песке, вроде звериной норы, заползем в нее и до утра пересидим в ней, а утром при свете увидим, где мы находимся и как нам пройти до селения, - уже совсем бодро заключил он свою речь. И прежде нежели Принцесса смогла одобрить его план, Энакин уже ощупью, в темноте, принялся за работу. Яму в бархане пришлось рыть руками, за неимением лопат. Девочка, как умела и могла, принялась помогать своему другу. Вскоре в рыхлом песке появилась глубокая нора, и дети могли укрыться в ней и уснуть в ожидании утра. Они так и сделали, не медля больше ни минуты. Усталость и пережитые волнения помогли им забыться, и, прижавшись друг к другу, они уснули крепким сном в своей самодельной спальне. Так прошла ночь. Наступило утро. Проснулась и ожила древняя пустыня. Ящерицы шаловливо запрыгали по ветвям сухих растений. Какой-то пушистый зверек высунул из отверстия в стволе свою острую мордочку. Где-то прозвучал унылый крик хищной птицы. От этого крика первым проснулся Энакин. Он вылез из своей песчаной пещерки и не без удивления оглянулся кругом. В его лице отразились испуг и тревога. Он хорошо знал местность, окружавшую песчаную нору. Хорошо знал прилегавшую к жилищу бродяг пустыню, знал по крайней мере, километров на десять кругом. Но здесь он ещё не бывал ни разу. Местность казалась ему совсем незнакомой и дикой. Сухостои разрослись здесь так густо кругом, что было сумрачно, как в могиле. Иногда, сплетаясь ветвями, они образовывали непроходимую стену, и только у корней оставалось небольшое отверстие, которое можно было пройти, не иначе как пригнувшись чуть ли не к самой земле. Невольное смущение охватило душу мальчика. Здесь, в этой непроходимой местности, что могли поделать без крова и пищи он и вверенная ему самой судьбой маленькая девочка? Как им быть? Кто поможет?