Пустынная принцесса

Энакин, как и Принцесса, показал себя в первом же выступлении. Его победа в первой же гонке, а так же необычайно яркий талант пилота навёл мистера Фрая на одну идею. Что если оба они так талантливы, подумал он вчера перед сном, то почему бы не объединить их в одном номере? Сказано-сделано и мысли хозяина станции тотчас заработали в заданном направлении. И уже к утру он знал, что надо сделать и суть задумки была такая: Принцесса стоит посередине клетки с ранкорами и весело играет с ними, при этом напевая тихую и печальную мелодию, а потом внезапно, так, чтобы этого никто не ожидал, на сцену вылетают с разных сторон Энакин и Нолан, сидевшие на небольших мотоспидерах и начинают закладывать невероятные виражи вокруг клетки, потом вдруг залетят прямо в неё и начнут облетать уже мимо ранкоров и в один из таких моментом приближения, Принцесса, неожиданно для всех, заскочет на один из спидеров, при этом не переставая петь и через время перепрыгнет на второй. Этот номер содержал в себе нечто волнительное, щекочущее нервы, что заставляет не отрывать от него глаз до самого конца и в то же время остро переживать за судьбу детей. И вместе с этим сочетал трогательность и контрастность, словом, всё то, что так любят зрители. То, что надо, одним словом. И вот теперь эту самую постановку трое ребят усердно разучивали, часто задерживаясь на станции до позднего вечера. Но в то утро, когда курьер от Тано принёс Принцессе письмо и подарок, репетиция отложилась, потому, что мистер Фрай отправился к врачу вместе с Фелуцией, подвернувшей ногу вчерашним вечером. Мистер Спок был занят у себя, а старик Роберт занимался с Руди, которого по малолетству учил отдельно от всех. Поэтому молодёжь пока была предоставлена самим себе. Нолан и трое сыновей Ивала уже были на сцене, когда Энакин, Принцесса, Лиззи и Элис пришли туда. - Что это за штука у тебя? - грубо воскликнул Нолан, сразу заметив тонкое золотое кольцо на безымянном пальце Принцессы - Где ты украла такую прелесть? Тогрута вспыхнула от такой обиды, вспыхнула и Лиззи, обиженная за свою любимицу. Элис, услышав грубый тон, нахмурила брови, за то Энакин весь побелел, как ворот его рубашки. - Как ты смеешь обижать девочку! - сдержанно произнес он, не повысив пока своего голоса, хотя, его глаза уже загорелись гневными искрами. - Ах, скажите, пожалуйста, подумайте же, какие нежности! Не забудь, что я должен знать всё, что связано с вами. Я вас определил на место и отвечаю за ваше поведение. Девчонка стащила где-то кольцо, и я не должен этого замечать? - начал было с довольным мерзким хохотом Нолан и не смог завершить своей фразы. В два широких прыжка Энакин оказался возле него. Его тонкие, но сильные пальцы, как когти озлобленного зверя, впились в плечо Нолана. Его перекошенное лицо с бешенством приблизилось к лицу противника. - Слушай, ты, - произнес он голосом, от которого юный никто невольно вздрогнул, - если ты посмеешь когда-нибудь ещё плохо обходиться с ней, - бросил он быстрый взгляд на Принцессу, - то я...то я разделаюсь с тобою сам! Слышишь ты меня?! Урод рогатый! И Энакин оттолкнул от себя не ожидавшего ничего подобного Нолана так, что тот закачался из стороны в сторону и в тот же момент растянулся на песке, во весь свой высокий рост, под звонкий хохот всех присутствующих. *** Под помещением станции находился большой подвал, вернее, даже целое подземелье. Он был устроен так, чтобы там можно было хранить сломанные и старые спидеры, ящики с запчастями и вообще всё то, что может понадобиться транспортникам. Этот огромный подвал представлял собой бесконечное число секций разного размера, возникших из-за нагроможденных везде спидеров и прочего барахла. И заканчивался он маленькой коморкой, куда никто не заглядывал даже днём. Да и нечего было никому там делать, ведь в ней круглосуточно царила темнота и слышалась неприятная возня, устроенная жившими там грызунами. Однако, младшие рабочие верили в легенду, что там живёт неупокоенный дух древнего ситха, похороненного заживо. Но если бы кто-то решил проверить эту легенду на практике, заглянув в каморку в перерыве, то сразу понял бы, что за дух там поселился и не один даже, а целых четыре. Ведь едва только заканчивалась первая половина рабочего дня и ребятам давался часовой отдых, туда медленно просачивались трое сыновей Ивала, а вслед за ними и Нолан. Потом один из них включал небольшой фонарик и доставал из принесенного с собой небольшого мешка разные угощения и бутылку вина. Вообще употребление спиртного строго запрещалось на станции и в жилом бараке, но Дэн всегда ухитрялся стащить бутылку из мини-бара хозяина и потом распивал её вместе с товарищами. Они и Нолана к этому приручили и если тот не мог достать где-то закуски и угощения, то просто покупал их на свои деньги, которые выпрашивал у своей приёмной матери, которая души в нем не чаяла. Они пировали здесь днём, пировали во время выступлений, в перерывах между выходами на сцену. Братья Ивалы были совершенно испорченными молодыми людьми, но Нолану они казались самыми лучшими друзьями, и он во всем старался подражать им. Если Дэн, Гри и Пьер курили - курил и Нолан тоже, хотя курение и не доставляло ему ровно никакого удовольствия. Пили братья вино - пил и Нолан, хотя от вина его тошнило и поутру нестерпимо болела голова. Но Нолану не хотелось ни в чем отстать от своих старших товарищей, и он во что бы то ни стало желал показаться им вполне взрослым и самостоятельным молодым человеком. Это было гадко, глупо и смешно. С этой целью четыре друга удалялись в крохотную коморку подполья, где пировали, не боясь быть накрытыми начальством и стариком Ивалом, который, разумеется, сильно рассердился бы на своих сыновей. - А ведь я придумал славную штуку! Очень классную штуку! - воскликнул Нолан, только что выпивший большую рюмку вина, отчего у него закружилась голова. - Что ты ещё там придумал? - спросили у него три брата. Они с Ноланом сидели в этот вечер в каморке подземелья прямо на полу, поджав под себя ноги, будто медитируя. Перед ними стоял ящик, уставленный старыми, с отбитыми краями тарелками, наполненными до краёв разными вкусностями, и едва початая бутылка вина. И вино, и закусь на этот раз были унесены из кладовой директора, пока Лиззи, выдававшая повару продукты, утром отлучилась на кухню, оставив дверь не запертой. - Что ж ты придумал? - повторили вопрос друзья. - А вот, что! - самодовольно усмехнулся Нолан - В новой постановке я тоже участвую, так вот, там будет момент, когда я кидаю на шею девчонке обруч, она ловит его и... Вот тут-то и ждёт самое интересное. Я в этот обруч свинцовых шариков накидаю и обмажу его настойкой из олеандра, а ранкоры её терпеть не могут. Представьте же теперь, как тогда они ей покорятся, как бы не так. Носиться начнут по клетке, словно в одно место ужаленные. Вот будет веселье! Ха-ха-ха! Уж как тогда разорется на неё Фрай, на Принцеску эту. И перед зрителями осрамится и выговор влепят. За это ей уж точно спасибо не скажут и подарков не принесут. - А вдруг ранкоры рассвирепеют и растерзают девчонку? - спросил Пьер, младший из братьев, не разучившийся пока сопереживать другим людям. - Так уж прямо и растерзают - презрительно поморщился Нолан - Да ранкоры от этой штуки вообще неадекватные становятся, если хоть каплю её учуют, а случись чего, так у меня бластер всегда наготове, да и мистер Фрай всегда рядом. - Ну тогда всё нормально пройти должно - ответил ему Дэн - Все увидят, что Принцеска испортила выступление и зрители больше не будут на её стороне и их любимцем снова станешь ты. - О, на это мне совершенно наплевать! - с деланным безразличием протянул Нолан - Я всё равно скоро от Фрая уйду, он один улетит, вместе с Принцеской, новых ранкоров дрессировать. - Он и Энакина возьмёт - снова подначил его Дэн - И ты словно забыл о том, как этот провинциал уделал тебя и словно простил ему это. Нолан вспыхнул весь, до кончиков своих рожек: - Кто я? Я простил? - Ну тогда скажи мне спасибо, ведь сейчас он придёт сюда - выложил Дэн главный козырь - Я с ним утром поспорил, что он боится сюда ходить и не явится. - О! Какой же ты умный, Дэн! - в полном восторге воскликнул Нолан. И тут они услышали странный звук, одновременно и похожий на то, что споривший явился и напоминавшие то, чего бы им всем так не хотелось...