Never let me go

Кэролайн крутила на пальце своё дневное кольцо — привычка, приобретённая за годы вампиризма — пока Фрея читала заклятье над ее кровью. Годами вампирша жила рука об руку с магией, но так и не привыкла к ней окончательно. Каждый раз, когда тебе кажется, что все хорошо, ведьмы подкидывают тебе сюрпризы. Девушка ожидала от колдовства подвохов. Но что-то в Фрее ее привлекало и тянуло. Старшая Майклсон была безусловно сильной ведьмой, от неё исходила уверенность и мощь, которые клубились вокруг неё, ожидая своего часа. Это в ней завораживало. Форбс видела, как струйка ее крови ползёт к имени Клауса, под котором была его кровь, и почему-то это показалось ей очень интимным. Два сгустка сливались в одно пятно; когда первородная прокола палец, несколько красных капель попали в центр, и эта смесь образовала собой изображение руны, стоило Фрее закончить читать. — Удивительно, — прошептала Кэролайн, ожидая, когда ведьма придёт в себя. Майклсон ей по-доброму улыбнулась, она вовсе не считала это заклятье удивительным, просто сильная защищающая магия, замешенная на крови первородных. Но руна, которая получилась, привлекла ее внимание. Рисунки могут складываться разные, но этот она видела своими глазами впервые. Было очень похоже на перерождение, только вот вместо привычного изображения цикла, тут струйки тесно переплетались. Что бы это могло значить? — Ну, вот теперь ты под защитой. Твой след обрывается в «Бойне», — сообщила ведьма, все еще поглядывая на руну. — Спасибо, Фрея, — Кэролайн ответила на ее улыбку, но ведьма засмотрелась на рисунок из крови, чем привлекла внимание вампирши. — Эмм.. что-то не так? Подняв на собеседницу серые глаза, Майклсон поспешила объяснить, что все хорошо, просто защитная руна показалась ей интересной. Обе девушки чувствовали себя слегка неловко, они ведь толком даже не знали друг друга. Но Фрея видела в ней очень знакомый образ. Ей в голову лезли короткие вспышки видений, напоминающих Кэролайн. Она представляла себе бальный зал и ее в королевском наряде, танцы из 20-х, девушку в красной шапочке выпускника и ее улыбку. Это было похоже на наваждение, пока пазл не сложился у неё в голове. — Знаешь, я тебя однажды видела, — негромко сообщила Фрея, многозначительно глядя на гостью. — Скорее всего, ты с кем-то меня перепутала, я никогда не была в Новом Орлеане до.. этого. Кэролайн чувствовала себя дискомфортно, все-таки странно, когда тебя узнают в толпе и запоминают. Да, и где они могли видеться? Во времена жизни Майклсонов в Мистик Фоллс о ведьме никто и не знал. А потом они не могли пересекаться. — Нет, это было не наяву. В воспоминаниях Клауса, — вампирша почувствовала, что готова сейчас раскраснеться, как помидор. Господи, что она видела? Неужели их встречу в лесу или один из тех раз, когда она порицала поведение ее брата гневными осуждающими тирадами? Да уж.. прекрасное впечатление. — Что бы ты там не видела, уверяю тебя, это не повод судить обо мне, — она постаралась засмеяться, но мышцы лица сводило, стоило ей представить, как Фрея смотрит через воспоминания Клауса на их секс. Ведьма же по-настоящему развеселилась, наблюдая за ее реакцией. Что эти оба скрывают? Фрея немного выждала, наслаждаясь таким откровенным смущением, но потом все-таки призналась, что ничего такого не видела: — Там были только обрывки, самый длинный, как ты приближаешься к нему в синем платье. Мой брат любит замечать и запоминать детали, — Фрея равнодушно пожала плечами, отмечая, как расслабилась Форбс, и принялась собирать магические артефакты и свечки, когда заметила два силуэта, идущих из леса. — Ах, да, я знаю, о чем ты. Это был бал, на котором ваша мать хотела убить их, — отшутилась Кэролайн. — Ты так смутилась, — отметила Фрея, ей до боли хотелось узнать, что их связывает. Она была жадна до воспоминаний о ее близких, ей хотелось познать их, вспоминать с ними истории из прошлого, смеяться вместе у камина, подшучивая друг над другом. Конечно, они не та семья, которая собирается по выходным, чтобы разделить ужин, но все же они — одна кровь, и это значило многое. — Расскажи мне что-нибудь о них. Я совсем не знаю, как они жили до встречи со мной, — попросила первородная. Она чувствовала, что может довериться Кэролайн, и ей отчаянно хотелось завести друзей. Фрея, лишенная нормальной жизни тысячу лет, ждала возможности нырнуть с головой и познать все, что ей встретится на пути. — Они тогда.. переживали не лучший период? Не знаю, честно, что тебе рассказать, — Кэролайн села на диван, думая, как поведать эти странные воспоминания, — Клаус тогда снимал своё проклятье и убил мою подругу, которая смогла выжить, и ее тетю, которая не смогла. И маму моего бывшего, который разрушил его планы. Мы в общем-то просто ссорились, пока он был в городе, хотя пару раз нам удалось пообщаться без ругани. Фрея внимательно послушала ее скомканную историю и искренне рассмеялась. Это было похоже на Клауса, но это никак не объясняло, почему девушка решила приехать к нему, ища защиты. Ведьма привыкла поступать и действовать, как Клаус, иногда удивляя даже его своей преданностью семье. Поэтому у нее не было никакого осуждения, только любопытство. Кэролайн была похожа на человека с принципами, так почему она помогла ему и осталась тут? — Видимо, у вас двоих странные представления о дружбе, — протянула Фрея после затяжного молчания; Кэролайн хихикнула и добавила: — Просто потом мы перестали враждовать с ним, а он оказался добр ко мне и помог несколько раз, — она пожила плечами, как бы объясняя ей, что все не так плохо. Но в этот момент вампирша осознала, насколько Клаус существовал для неё на уровне ощущений. Возможно, на словах они выглядели, как враги или просто знакомые. Чувство их связи было выше этого, оно просто существовало между ними. — А вот и они, — сообщила Фрея, глянув в окно. Во двор зашли Клаус с Хоуп; он нёс ее на руках, трепетно прижимая к себе. Они вели разговор, который словно глухой шум доходил до ушей Кэролайн. Девочка ласково улыбалась, окружённая вниманием папы. Это был первый раз, когда вампирша видела ее при свете дня. Она была истинной дочкой Клауса с рыжеватыми длинными волосами, которые мягко завивались на концах. Они зашли в дом, когда раздался детский голос: — Мам, смотри, что мы с папой нарисовали, — восторженно лепетала девочка. Фрея вышла из комнаты, оставляя двери открытыми; девчушка в зелёном платье, поняв, что мамы дома нет, кинулась к ней, протягивая рисунок. — Смотри, — тонкий пальчик указывал в центр листка, на который смотрела ведьма, наклонившись к девочке. — Очень красиво, — заключила Фрея. — Покажешь маме и Элайдже, когда они вернутся. Взгляд ребёнка поднялся от листка к двери, из которой вышла ее тетя; глаза девочки нашли незнакомую блондинку, которая смотрела на них с дивана. Клаус улыбнулся, заметив интерес дочки, и пошёл к холодильнику за кровью. Налив ее в стакан, он начал пить и наблюдать. — Привет, — поздоровалась Кэролайн, приветственно помахав рукой. — Привет, я тебя не знаю, — спокойно сообщила девочка, после чего вампирша встала и подошла к ней, присаживаясь на колени. — Меня зовут Кэролайн, — она протянула руку. Девушка неплохо ладила с детьми, и, когда ей было пятнадцать, даже подрабатывала няней, но Хоуп отличалась от них. Девочка казалась любопытной и скучающей, впечатлительной и недоверчивой. "Она была дочерью своих родителей", — заключила в уме блондинка. — Хоуп, — представилась девочка, отвечая на рукопожатие. После недолгой паузы она спросила, — ты тоже вампир, как папа? Девушка засмеялась, отметив краем глаза, что Фрея покинула кухню, оставляя их втроём. Она почувствовала облегчение, что можно не скрываться от ребенка и не подбирать слова, придумывая, как подобрать подходящую метафору. — Да, но я гораздо моложе его. Девочка посмотрела на своего отца, который с улыбкой наблюдал за ними, оперившись о столешницу, потом на Кэролайн и кивнула, принимая этот факт. — Хорошо, что он не выглядит старым. Папа очень красивый и сильный, — гордо сообщила Хоуп, вызвав у взрослых приступ смеха. Кэролайн не знала, что ей ответить, ведь совсем не хотелось льстить первородному, но и обижать ребёнка было бы неправильно. — Конечно, это плюсы бытия вампиром, — ответила она, выкручиваясь из ситуации. Клаус чувствовал, как она была довольна собой, увильнув от откровенного комплимента ему. — Ты теперь будешь жить с нами? — девочка говорила спокойно и уверенно, что было забавно в сочетании с детским голосом и чистой невинностью в глазах. — Наверное, некоторое время, — пожимая плечами, ответила Кэролайн; она буквально чувствовала на себя взгляд серых глаз, который буравил ее сбоку. — А почему? — не унялась девочка, она будто проводила анкетирование, которое нельзя было провалить. — Мне нужна помощь твоего папы, — спокойно ответила Кэролайн. — Ты его друг? Это ведь ты помогла ему? — в ответ на это блондинка кивнула ей. Хоуп взяла ее руку и посмотрела на ладонь вампирши. Клаус нахмурил взгляд, когда дочка сняла браслет, скрывающий ее магию, но он не успел ничего сказать, как она провела пальчиками по линиям на ладони Кэролайн. От этих движений вампирша словно впала в небольшой транс, когда девочка закончила она шепнула что-то очень тихо ей на ухо. Вампирша только кивнула ей, оставаясь слегка потерянной. Хоуп подбежала к озадаченному отцу, который смотрел, как блондинка встает в полный рост. Девочка сообщила, что пойдет теперь к Фрее смотреть на магию. Уже на лестнице, ее головка повернулась в сторону взрослых, стоящих у холодильника, и младшая Майклсон сообщила: — Ты мне нравишься, Кэролайн, — потом она скрылась наверху. Вампиры остались в шоке от небольшого, но довольно-таки эффектного представления ребенка. — Что она с тобой сделала? — спросил Клаус, придя в себя, он был искренне впечатлен. — Я.. не знаю, она, будто проверила мои слова на правдивость, — прошептала Кэр. Оба ушли в свои мысли. Блондинка думала о том, что сказала малышка. Эта руна означает слияние душ. Откуда это было известно 7-летней девочке? Как она влезла в ее мысли при помощи легкого касания? И спасибо всем богам, что и она не видела их с Клаусом встречу в лесу. Хоуп напомнила ей о ее дочках, и у нее появилось огромное желание заплести им косички, поиграть с ними во дворе. Кэролайн скучала по ним. Нашли ли они хороший дом? Все ли с ними в порядке? Чем они занимаются? Она подошла к столешнице за яблоком. Ее взгляд был невнимательным, пока вампирша думала о своих детях и старалась игнорировать Клауса. Кэролайн решила позвонить Рику, чтобы сказать, что она в безопасности. Но больше всего на свете ей бы хотелось решить вопрос с Рейной. Деймон и Бонни годами искали способ освободить Стефана. Как она сможет это решить? — Кэролайн, дыши, — раздался голос Клауса, она обернулась к нему; его взгляд был нежный, настороженный и немного дразнящий. — Все хорошо, я просто задумалась о девочках, — он выкинул свой пакет из-под крови в мусор. — Я понимаю тебя, мы найдем какое-то решение, но сейчас мне пора, — Клаус бросил на нее еще один взгляд перед тем, как скрыться где-то наверху. Со следующего дня Кэролайн занимала себя всем, чем могла. У нее был выверенный график и план действий. Она позвонила Рику и сообщила ему, что нашла место, где будет скрываться. Еще заранее они договорились не называть друг другу места, чтобы эту информацию нельзя было использовать. Чем меньше людей знает — тем меньше узнают дальше. По утрам она бегала по небольшому пригороду, иногда в лесу, где можно было практиковать свои вампирские способности. Через неделю к ней присоединилась Хейли со словами, что если в ее жизни не появиться больше активности, то из нее начнет сыпаться песок. После утренней пробежки они завтракали; все в доме вставали в разное время поэтому на кухне по утрам никогда не было столпотворения. Они наняли двух девушек, которые готовили и прибирались. Кэролайн лично их отбирала, чем изрядно позабавила всех. — Линда, верно? — спросила вампирша, щуря глаза на девушку. Она сидела на диване, в этой же комнате были Хейли и Хоуп, они собирали конструктор и поглядывали, как Форбс отказывает всем подряд. Решай это волчица, то первые две кандидатки уже готовили бы ужин. Но Кэр хотела идеальную домработницу и няню: внимательную, вежливую, аккуратную, приятную. Клаус с Фреей обсуждали какой-то обряд за тем же столом, где создавалось защитное заклинание для Кэролайн. — Мг, — девушка кивнула, чувственно закусывая губу. Это была высокая русая девушка, у нее было кукольное личико и длинные ноги. Господи, ну и где они такие берутся, думала вампирша. Кандидатка лениво рассматривала комнату, пока не остановила свой взгляд на первородном, озорной огонек вспыхнул в ее глазах, пока она осматривала его плечи. — Я тут, Линда, — прочистив горло обратила на себя внимание Кэролайн. Вампирша лучезарно улыбалась, но внутри у нее было неспокойно. Она чувствовала нарастающее напряжение и желание, в прямом смысле, вцепится в горло девчонке. Хейли настороженно оторвалась от дочки, услышав тихое негодование Кэролайн, и едва сдержалась, чтобы не захихикать. Неужели она действительно только что заметила ревность у чопорной и весьма равнодушной Форбс? Она поспешила переключить внимание на дочку, но слушала теперь внимательнее. Клаус с Фреей и вовсе не замечали происходящее, занимаясь своими делами, пока первородный резко не стукнул кулаком по столу, зло глядя на сестру. — Это бред, и ты это знаешь. Что ты пытаешься мне этим сказать? — он повысил голос и сверлил Майклсон взглядом. Хоуп с мамой никак не отреагировали на его выходку, Кэролайн немного подскочила от неожиданности, но в целом все остались равнодушны к его крику, кроме Фреи и кандидатки. Ведьма многозначительно и уверенно смотрела на него, пока не услышала: — Хозяин такой чувственный, — прошептала русая девушка, разглядывая Клауса. Вампирша так опешила от этого нелепого высказывания, что подумала, ей послышалось это. Кто так говорит в 21 веке? Но она знала, что ей не послышалось, когда первородный обратил внимание на русую пигалицу. Он лениво окинул ее взглядом, от чего Кэролайн стало некомфортно. — Ты кто такая? — спросил он, его взгляд выражал озорство и интерес, что не ускользнуло ни от кого в комнате. — Милая, возьми пазлы у себя в комнате, — тихо попросила Хейли у дочки, Хоуп выпорхнула из комнаты, оставляя взрослых одних. "Что-то сейчас может случится", — думала волчица, и она не хочет, чтобы ее дочь смотрела, как отец флиртует с незнакомой дурехой. — Линда, — она чувственно прошептала, протягивая ему руку с обольстительной улыбкой. Что-то щелкнуло в голове у Кэролайн, когда она на вампирской скорости оказалась перед девушкой. Все с интересом на нее уставились, когда она взяла протянутую для Клауса руку и заглянула в глаза девушке. — Ты нам не подходишь, не приходи сюда больше, — внушила она без зазрения совести. Внутри нее бурлили эмоции, и она сама себя удивила этим поступком. Но отступать было поздно, она сглотнула и зло добавила, указывая пальцем на дверь: — Вон, — проговорила вампирша. Девушка быстро подхватила сумочку и скрылась в своих джинсовых шортах за дверью. Кэролайн успешно игнорировала всех присутствующих, садясь на диван. — Следующая, — спокойным позвала она. Утренний моцион заканчивался звонком Рику и разговорам с дочками, иногда она созванивалась с Деймоном и Бонни. Никто до сих пор не знал, где прячется Форбс, потому что она отвечала только одной фразой: «я в безопасности, а вы в безопасности, пока не знаете, где я». Переспорить ее никому не удалось. Днем она в основном проводила время с женской частью семейства: это были игры с Хоуп, просмотр телевизора с Хейли или изучение книг с Фреей. Пару раз Хоуп пробовала научить Форбс рисовать, но каждый раз Клаус появлялся, словно черть из табакерки, и потешался над ее корявыми попытками. По вечерам все Майклсоны собирались на ужин. Два раза к ним приезжала старая волчица Мэри. Она нравилась Кэролайн и немного пугала ее. Позже она узнала, что это бабушка покойного мужа Хейли. Когда ужин заканчивался, и все шли заниматься своими делами, она выходила подышать свежим воздухом в маленький и уютный сад. Она наматывала пару кругов по нему и шла спать. В первые свои прогулки Кэролайн буквально ощущала на себе прожигающий взгляд, но усердно игнорировала его, вырывая бурьян. После 4-дневного наблюдения, первородный сам показался, но не нарушал ее тихого обхода с проверкой. Он сидел за уличным столом и пил бурбон, иногда он смотрел на нее, иногда он читал книгу, иногда утопал в своих мыслях. — Ты похож на тень отца Гамлета, — нарушила она тишину, в этот раз он, как коршун, наблюдал за ее вечерней вылазкой. От его внимательного взгляда не ускользало ни одно ее движение. Клаус зловеще улыбнулся и пожал плечами, ответив, что она не приглашает его на прогулки, поэтому ему остается только роль наблюдателя. После того, как она подрезала листики на самшите, девушка повернула к нему голову, встречаясь с завораживающим взглядом серых грозовых глаз. — Расскажи мне историю, — шепотом попросила она. С тех пор он ходил рядом с ней и делился с ней воспоминаниями о прошедших эпохах. Как по будильнику он проходил через десять минут, после того, как Кэролайн входила в сад, и уходил через полчаса, давая ей пространство. Он всегда говорил ей на прощание «Спи сладко, love» и целовал руку. После этого она шла к себе и вычеркивала еще один день в календаре. Сначала это ее бодрило, потом у нее сложилось впечатление, что это своего рода традиция, которую нельзя нарушить, но сегодня, когда она вырывала страницу календаря, осознавая, что уже месяц тут торчит, ее это бесило. — Мне кажется, что это никогда не закончится, — призналась она в один вечер, прерывая его историю. Ее мысли крутились вокруг дочек. В ней накопилась куча раздражения из-за ситуации, в которую она была загнана. — Да, дорогая, у меня очень много таких рассказов, но, если тебе надоело, я могу преследовать тебя и молча, — он лукаво посмотрел на неё, пытаясь поднять ей настроение. Ему уже успели полюбится эти прогулки по саду, ее смех и неподдельный интерес. Кэролайн хорошо разбиралась в истории, и это делало ее еще более прекрасным собеседником, но он видел, что в последние дни, она тухнет на глазах. — Клаус, я так по ним соскучилась, — она остановилась возле клумбы, опустив взгляд на цветы. "Дети — цветы жизни", — вспомнилась поговорка, которую ей повторял отец в детстве. Кэролайн никогда не ставила себе за цель завести потомство. У нее не было интереса в этом, поэтому становление вампиром ни капли не огорчало ее. "Всегда можно помочь тому, кто нуждается", — думала она. Но после рождения близняшек материнский инстинкт проснулся в ней, и она не знала, как притупить эти чувства. — Я знаю, Кэролайн. Мы все стараемся найти решение, — его голос был успокаивающим. Он не был холодным, и это не звучало, словно формальность, но у Кэролайн поднимался внутри шторм. Ей слишком много раз говорили красивые речи. — И это меня тоже беспокоит. Сколько ещё я буду ношей, которую тянет твоя семья. Если это будут годы? — не унималась девушка. Ее ужасала такая перспектива. Майклсоны были добры к ней, они помогали всеми силами, и она испытывала теплую привязанность к ним. Но это было ненормально, она чужая среди своих. Никто не должен был с ней носиться, ведь она уже давным-давно считает себя вполне самостоятельной. — Это будет самая приятная ноша, — спокойно парировал он. Кэролайн оторвала глаза от клумбы, посмотрев на него. Она привыкла к тому, как парни разбрасываются с ней словами, и раздражение, скоплённое в ней, хотело прорваться наружу. Не подумав, она прошипела ему в лицо эти слова, вызывающе приподняв брови: — Я не люблю, когда разбрасываются словами. — Аналогично, Кэролайн, — его голос стал чуть жёстче. Как она могла обвинять его в подобном? Соврал ли он ей хоть раз? — Но тебе кажется, нравится это делать, — не унималась она. Кэролайн чувствовала, что сеет бурю, она хотела остановиться, но не могла. Столько чувств крутилось вокруг нее, и его постоянное присутствие все усложняло. Он манил ее, как солнце мотылька. Вампирша хотела раствориться в звуке его голоса, в его запахе, в его руках, но это звучало нелепо. Он и виду не подавал, что она интересует его, как девушка. Клаус относился к ней трепетно, без нажима, без упорства. Это не то, как он выражал свои чувства в Мистик Фоллс. Да, и что она бы делала, если бы он выразил их, как раньше. Разве может у них быть хоть какое-то будущее? Девушка сама не понимала, какие невиданные силы говорили в ней, но эмоции буквально сжигали ее изнутри. Ей хотелось спровоцировать его. Она хотела действий, разрядки и отвлечения. Ее глаза смотрели на него с вызовом и огнём, но он упорно оставался спокоен. — Что происходит? — спросил он тоном взрослого, который утихомиривает ребенка. Его спокойствие выбивало ее из колеи. Она не отдавала себе отчёт в действиях; ярость, раздражение и желание смешались в одну кучу. — Ты. Ты мне врешь. Это все, — она сделала многозначительную паузу, — просто пустые слова, — она говорила медленно и вкрадчиво, зло дышала ему в лицо, когда он сжал ее плечи, заглядывая в ее глаза. — Я никогда не врал тебе, в отличии от тебя, дорогуша. Так что какие мои слова ты находишь пустыми? — она словно подкидывала дрова в огонь его взбалмошного характера, последняя фраза сделала свое дело. Проигнорировав его вопрос, распалив в нем огонь и страсть, она чувствовала себя, будто проснулась после многовекового сна. Кэролайн дышала полной грудью, ее мертвое сердце билось, она чувствовала знойную ночь, запах цветов, прикосновения Клауса. Все было так ярко, будто ее обостренные вампирские чувства снова заработали на полную мощность. Ей хотелось кричать от восторга, что она живая, но его яростный взгляд не давал ей этого. — Говори, — настаивал он, девушка сглотнула и лукаво улыбнулась, отрицательно качая головой. Она чувствовала, что выводит его из себя, что это навряд ли закончится хорошо, но она не могла остановиться. Ей еще никогда не удавалось так ошарашить его, но, когда она поняла, что зашла слишком далеко, было уже поздно. Зверь в нем пробудился и остановить его было нельзя. Ей всегда казалось, что у него есть что-то вроде правила, которое он никогда не нарушит: не внушать ей, но в этот момент она поняла, как сильно ошиблась. Его зрачки расширились, пока он повторил: — Какие мои слова ты считаешь пустыми, Кэролайн? — он чувствовал себя победителем, когда она удивленно подняла брови, и злость на ее лице сменилась удивлением и осознанием. Клаус отчетливо видел, как она открывает губы и знал, что она не сможет соврать. — Про защиту, про приятную ношу, — ей удалось сказать это спокойно, и она уже было хотела облегченно вздохнуть, что внушение оказывается не пробудило ее открыться, когда она почувствовала непреодолимое рвение продолжить. Он зло улыбнулся, созерцая все эти эмоции на ее лице. — Продолжай, — подстегнул он, внушая и дальше, будто она и так не собиралась это сделать. Клаусу показалось, что он никогда в своей жизни не испытывал столько могущества, как в этой маленькой и абсолютно честной игре. — Про то, что ты намереваешься стать, — она хотела закрыть рот и провалиться под землю, Кэролайн чувствовала, что именно вот-вот вырвется у нее; чувство стыда окутало ее, когда она закончила, — моей последней любовью. Его глаза удивленно открылись, он продолжал ее держать и даже сильнее сжал, боясь, что она раствориться в ночи, как слова, покинувшие ее рот. Ему хотелось внушить ей повторять и повторять это снова и снова, но он понимал, что она убьет его за такую пытку. Если бы мисс Форбс была бы более сговорчивая, то он бы отпустил ее плечи и поговорил с ней спокойно, но с ней не могло быть просто. Он знал, что она снова проложит между ними стену, как в Мистик Фоллс, или убежит на всех парах, а ему нужен был главный ответ, и Клаус хотел от нее правды. — Что ты хочешь от меня, Кэролайн? — внушил он ей снова, ее глаза распахнулись, когда она поняла, что он не закончил выбивать из нее правду наперекор ее воле. Она крепко сжала губы, не собираясь отвечать, поддаваться этому глупому внушению, она чувствовала, как слова рвутся из нее. Внутри у нее зародилось ощущение, будто от этих слов станет легче, но она отчаянно боролась, пока он не надавил: — Пожалуйста, — попросил Клаус, — скажи мне правду, — последние слова были сказаны им без внушения, и что-то в ней сломалось. Кэролайн привстала на носочки, заглядывая в его глаза, будто спрашивая немое разрешение, показать ему, а не говорить. Ее губы мягко коснулись его, пока руками она неуверенно обвила его шею. Она почувствовала, как он отвечает на ее очередное немое признание и властно скользит по мягким губам. Ее голова слегка запрокинулась назад, приглашая его глубже. Язык Клауса уверенно исследовал ее рот, прижимая ее к себе за талию. Ей хотелось хныкать и петь от счастья и волны возбуждения, но в этот податливый момент, внушение обрело свою власть над ней, она больше не могла бороться с ним. Его приказ исполнялся, потому что она чувствовала всем нутром, что должна раскрыться ему, что она не сможет найти покоя и утешения в его ласках, пока не скажет ему: — Я хочу знать, что для тебя значу, я хочу знать, что интересна тебе, я хочу быть значимой, — прошептала она, оторвавшись от его губ. Она была такой податливой и нежной в его руках, Клаус ласково провел носом по ее щеке, упиваясь сладким запахом. Он не знал, что ей сказать и как выразить словами то странное нежное ощущение, которым он упивается, стоит ей оказаться рядом. — Love, ты безусловно значима для меня, и ты это знаешь уже не первый год, — начал он с конца. Его руки настойчиво поглаживали ее спину, пока он вдыхал запах ее волос, поглядывая на реакции на ее лице. Звук его голоса словно отрезвил ее. Она стояла в саду в его объятиях и требовала, чтобы он признался ей в чувствах. Он внушил ей быть с ним откровенной. Кэролайн посмотрела на его чувственные губы, которые только что целовала и подняла взгляд на глаза, в которых царила неуверенность вперемешку с нежностью. Что-то больно кольнуло ее внутри. Она почувствовала, что его сомнения и смятения не стоят ее времени, подняла ручку вверх, как бы показывая ему остановится. Вампирша вздохнула, чувствуя, как становится самой собой. Она даже не представляла, что на нее так сильно подействует внушение. У него кололо в сердце, что он так отчаянно выбил из нее правду, но сам не знал, что сказать. Это был неравный бой. — Не надо, Клаус, — сказала Кэролайн и на вампирской скорости исчезла из сада.