Never let me go

— Это соответствует твоим ожиданиям? — лениво спрашивает он, отпивая глоток виски. Тело гибрида вальяжно занимало плетеное кресло на французском балкончике, Клаус крутил в руке стакан и смотрел на девушку, озаренную нежным оранжевым свечением закатного солнца. Воздух был душный и липкий, пахло виноградом, пылью от нагретого асфальта и выхлопных газов, но она была счастлива. — Да, — она шептала с трепетом, рассматривая самое известное достояние Парижа, которое печатают на всех открытках и используют, как визитную карточку города в турагентствах. Девушка ощущала, как испарина покрыла ее руки, и как летнее платье липло к спине, эти ощущения казались реальнее реальных, но она снова и снова чувствовала, что это сон. С каждым разом просыпаться было сложнее, с каждым разом сон накрывал ее быстрее обычного, и она погружалась в новые миры, где царил Клаус. Иногда он был, как живой, и говорил с ней вполне осознанно; иногда это было похоже на запись, в которой, что бы она не сказала, его ответы и действия не менялись, хотя она и была участницей событий; а иногда она была лишь немой свидетельницей, не способной повлиять на сюжет. Эта реальность поглощала ее, первый раз она мгновенно осознала, что спит, но потом с каждым разом это чувство притуплялось, приходило перед пробуждением или, когда она вспоминала, как засыпала. Ей было страшно, что, если однажды она не сможет проснуться, что, если увязнет в этом мире, где она была любима, где воплощались юношеские фантазии, где не было опасности, где первородный гибрид был всегда рядом? — Твое выражение лица не предвещает ничего хорошего, дорогуша, — растягивая гласные, проговорил он ей на ухо. Девушка не заметила, когда он успел оказаться за ее спиной. Его теплое и влажное дыхание на шее, которое пахло бурбоном и мятой, а руки и одежда с ароматом кисловатого растворителя и крови — смеси, которые сводили ее с ума — в дополнении с запахом кожи, кедра и бергамота. В своих снах она жила этими нотками и оттенками, вылавливая новые и новые, пока он находился рядом: нежно шептал на ухо, кружил под музыку уличных музыкантов и прижимал ближе, показывая удивительные виды. Кэролайн тихо хихикнула, скрывая свое задумчивое выражение лица за сладкой кокетливой улыбкой. Она развернулась в его руках, пока в ее животе натягивались мышцы в предвкушении и ожидании. — Всего лишь задумалась, мне казалось, что тебе нравится, когда у девушек что-то есть, кроме смазливой мордашки, — ее голос был игривый, она склонила голову немного набок, бесстыдно заигрывая с ним. — Нельзя дразнить волка, love, если ты боишься зайти дальше, — она сглотнула, любуясь, как его глаза сверкнули янтарным, а на щеках проявились ямочки. — Мне казалось, ты знаешь правила. — Может, мне хочется не думать о них, хотя бы разочек? – Кэролайн шептала, глядя на него из-под ресниц, удивляя саму себя, как она в этих снах могущественна, как она не чувствует боли, как она сродняется с Клаусом даже эмоциями. Следующее, что она услышала был глухой стук ее тела о стену, в которую ее прижал гибрид, следующее, что она чувствовала были его настойчивые и голодные поцелуи. Ее веки опустились, пока он играл с ее языком, прижимая к стене в комнате. Его рука спустилась с талии к попе, прижимая девушку к себе, оборачивая ее ногу вокруг него. Он настойчиво поглаживал ее бедро, вынуждая ее буквально рефлексивно впиться ногтями в его спину. Пальцы скользнули под платье, заигрывая с бархатистой разгоряченной кожей. Клаус ласкал внутреннюю часть бедра, и, отпустив ее губы, припал к шее. — Клаус, — она произнесла его имя на выдохе, ожидая, когда дразнящие ласки, перейдут в нечто большее, чтобы утолить ее голод. — Клаус, пожалуйста. Первородный поднял на нее свои глаза, и там плясали черти, заставляя ее задыхаться от красоты его лица, от всех эмоций, которые читались на этом прекрасном лице. Вторая его рука поднялась к ее груди, которая буквально жаждала его прикосновений, она ощущала себя дополненной, когда Клаус сжимал ее, потирая по кругу затвердевший сосок через тонкую ткань. Он любовался блаженством на его прекрасном ангеле. — Тебе нравится так, малышка? — растянул он. — Да, да, да… — с каждым вздохом и словом ее голос сип, веки дрожали, а девушка жаждала его действий, — Пожалуйста, — прошептала она. — Желание леди — закон, — его пальцы продолжали играть с ее соском, но вторая рука соскользнула дальше, осуществляя ее просьбы. Он кружил подушечками пальцев вокруг ее клитора, заставляя извиваться и дарить ему сладкие стоны. Клаус нежно прошелся большим пальцем по головке и вставил в нее два пальца, от чего Кэролайн непроизвольно дернулась ему на встречу. — Боже, так хорошо, — забормотала она, когда его пальцы начали шевелиться в ней, надавливая на чувственные точки. Она помнила, как ей может быть хорошо с ним, когда они были в лесу, но тогда все было быстро. Хоть они и провели часы наслаждаясь друг другом, оба были как два иссушенных, которые смогли добраться до источника. Сейчас же не было спешки, и Клаус демонстрировал ей, что он мужчина, и что ни одному мальчишке, которые были с ней, не удастся затмить его. — Я знаю, знаю, Love, — рукой которая покоилась на ее груди, он взял ее подборок, заставляя смотреть ему в глаза. Хищная и довольная улыбка осветила его лицо, когда он немного сощурился, наблюдая ее блаженство, он провел носом по ее щеке, вдыхая сладкий аромат ее возбуждения, яблок и вина, которое она пила. «Еще чуть-чуть», — прошептал он, перед тем, как накрыл ее губы. Клаус обхватил ее лицо руками, удерживая Кэролайн, как можно ближе, пока голова девушки уже кружилась от возбуждения, блаженства и нетерпения. Вампирша буквально захныкала, но он отпустил ее лицо и, отстранившись на несколько миллиметров, заглянул в лазурные глаза, когда разорвал летнее платье прямо на ней. Девушка жадно глотнула воздух, от того, с каким восхищением он разглядывал ее тело, она немного, лишь отстраненно почувствовала смущение, и знала, что ее слегка порозовевшие щеки — результат жары, ласк Клауса и вина. — Ты прекрасна, — гибрид с нечеловеческой скоростью обхватил ее талию и уложил спиной так, что две части разорванного платья упали по обе стороны от нее. — Клаус, я хочу тебя, пожалуйста, — задыхаясь просила девушка, заглядывая в глаза первородного. — Тссс, — он приложил палец к губам, лениво оглядывая ее обнаженное тело, когда перехватил тонкую лодыжку и потянул на себя. Присев на колени возле постели, он провел пальцами по подъему ножки Кэролайн, поцеловал малоберцовую косточку и слегка прошелся зубами по ее ноге вверх. Его укусы заставили ее взвизгнуть, но она забыла обо всем, когда Клаус добрался до своей цели, и начал настойчиво обводить языком ее клитор, подключив к этому пальцы, которые массировали ее изнутри. — Пожалуйста, пожалуйста, — взмолилась блондинка под напором активных ласк, когда свободной рукой первородный слегка ущипнул ее за сосок. Им двигало непреодолимое желание свести ее с ума, он хотел слышать ее сладкие стоны, ее просьбы, его имя, слетающее с ее губ. Клаус хотел, чтобы она чувствовала себя королевой, которая получит столько удовольствий, сколько существует в этом мире. — Клаус, — протяжно простонала она, когда оргазм накрыл ее с головой, отделяя разум, душу и тело, разбивая на кусочки; находясь и так в вымышленном мире она чувствовала, будто попадает куда-то еще дальше. Едва ли она успела распахнуть глаза, увидела его: первородный нависал над ней, скидывая с себя черную хенли, от чего украшения на его шеи позвякивали. Взгляд у нее был переполнен томлением и ожиданием, что заставляло его чувствовать себя победителем, он спустил черные джинсы вместе с бельем и хищно ухмыльнулся ей. — Сейчас, малышка, сейчас, — пообещал он ей, взял обе ее лодыжки и дернул на себя, принуждая ее обхватить его торс. Ожидание застыло в ее глазах, когда он подался бедрами вперед, входя в нее. Казалось чувствительность ее повысилась до предела из-за чего плавные, но настойчивые толчки дразнили новой волной подступающего оргазма. — Боже, Ник, — бормотала она между стонами. — Так… Хорошо… — ее слова обрывались толчками, которые становились все чаще, все быстрее, все настойчивее, набирая нужный темп, чтобы довести их до пика наслаждения и близости. — Love, — хрипло простонал он, его голос был похож на некий приглушённый рык, потому что Кэролайн не собиралась ему уступать в страсти: подстроившись под его ритм, она двигалась ему навстречу, она заставляла его ускоряться, сжимала простыни и прикусывала губы в предвкушении накрывающего удовольствия. Отчего-то она была уверена, что он окажется в сексе именно таким: властным, молчаливым и уверенным. Их дыхание все сильнее сбивалось, каждый чувствовал знакомое напряжение мышц и острую потребность в освобождении. Они были так близко, стоны наполняли комнату, выливаясь на улочку Монтессю, где царил покой из-за отсутствия изобилия кафе и ресторанов. Клаус взял ее за бедра помогая поддерживать его темп, когда она выгнула спину словно кошка с застывшим стоном на губах, ее пальчики сжали бежевую простыню. Он чувствовал, как ее стенки сжимаются вокруг него, и после нескольких жестких толчков последовал за ней, нежно и страстно прохрипев сиплым голосом: — Кэролайн… Не выходя из нее, первородный опустился на девушку своим весом и почувствовал, как тонкие руки слегка обняли его: одну она оставила на его спине, а вторую — запустила в волосы, ощущая его поцелуи на своем лице. Чувство привязанности было ей знакомо, и она знала, что уже давно успела привязаться к этому мужчине, но от его близости сердце незнакомо щемило. Ей было страшно просыпаться и сталкиваться с реальностью. — Милая, чем снова занята твоя прекрасная голова? — ласково спросил он, и ее чуть ли не передернуло от такого нежного обращения. Поднявшись с нее, чтобы не придавливать ее своим телом, он посмотрел в голубые глаза на расстоянии руки и заправил прядь, которая прилипла к ее лицу. Слегка наклонившись к ней, он подарил ей почти целомудренный поцелуй в губы и лег рядом, заключив девушку в кольцо рук. — Я не хочу просыпаться, — жалобно шепчет девушка, обнимая руками торс гибрида, но рука подает вниз, не встретившись с мягкой кожей. Кэролайн кажется, что она вся падает вниз, становится пустотой и ничем. Девушка слышит свое имя, как ее зовут из реальности. Она очень хочет прислушаться к словам, но они словно сладкая вата только липнут и скомкиваются в неразборчивые клубки. Ей стает страшно и одиноко, в этой темноте, куда она продолжает падать, без возможности вырваться из пучины. «Я сейчас умру», — думает вампирша, готовая смириться с этой участью, когда она вспоминает своих девочек. Что с ними будет, если ее сейчас не станет? — Кэролайн спит. Перестань так шуметь, — жадно хватая горлом воздух, она слышит его голос. Сама того не осознавая она начинает кричать, истошно звать единственного, кому может довериться; того, кто точно ее не оставит. — Клаус, Клаус! — ее голос хрипнет и сипнет, но она пытается ухватиться за эту соломинку, чтобы выбраться из чёрного поглощающего омута, который, как тягучая смола, поглощал ее в небытие. Тёплая шершавая ладонь с запахом краски касается ее лица, и девушке хочется заплакать от облечения, она продолжает повторять его имя, ожидая большего соприкосновения с реальностью — своего возвращения. — Я здесь, Кэролайн, — она делает уверенные вздохи, пытается распахнуть глаза, чтобы увидеть знакомое небритое лицо с насмешливой улыбкой, чертями в глазах и ямочками. — Просто открой глаза, Love, — просит он, и его голос до того нежный, но требовательный, что она повинуется воли первородного, зная, чувствуя, что может всецело ему довериться. Голубые глаза распахиваются, и вампирша с облегчением вздыхает. Он здесь, он рядом, и она уверена, что больше не спит. Ее тело не легкое и свободное; оно истомленное голодом и душевной болью. И даже гибрид здесь другой: на нестареющем лице, словно влитые, морщинки между бровей, которые появляются всякий раз, когда он злится или беседует с Элайджей и Фреей о делах в Новом Орлеане; с ним нет беззаботной улыбки и ленивого настроение короля. Зато это все ещё Клаус, тот, кто помог ей в который раз. Первородный просто смотрел на девушку, ожидая, когда она придёт в себя. — Спасибо, — шепчет она, и ей кажется, что она должна бы смутиться, но этого не происходит. Пусть он и видел ее в момент душевной слабости, потери контроля и слышал, как отчаянно она звала именно его, она знала, что ей не нужно будет оправдываться. Может на нее так действовали бесконечные сны, в которых царил он; сны, которые ее мучат ровно с того дня, как они поссорились на заправке. — Что с тобой было? — после небрежного кивка, говорящего ей, что он принимает ее благодарность, ему захотелось побыстрее понять, что случилось. — Ник, это просто кошмар, ты драматизируешь, — насмешливая интонация и легкая скука в голосе говорящего заставили Кэролайн подпрыгнуть на кровати. — Хотя, как же тебе, наверное, льстит, что наша мисс Форбс звала тебя, — продолжил Кол Майклсон и появился в поле зрения вампирши. Она придерживала одеяло, чтобы не демонстрировать им свою пижаму, которую Фрея и Хейли заставили ее купить по дороге сюда, в дом Клауса, который покоился в одном из самых удивительных штатов — Монтане. — Я бы советовал тебе помалкивать, — грозно рыкнул первородный, слегка отгородив вампиршу своим телом от глаз младшего брата. — Если бы я не прервал твой сладкий, и, судя по всему, эротический сон; ты бы даже не смог разбудить ее, — не унимался тот. — Я заслуживаю вашей благодарности. Видимо, Клаусу надоело слушать назойливые шутки младшего, и грозно глянув на него, он указал пальцем на дверь, проговорив ему «Вон отсюда». Кол лишь усмехнулся и, пожелав Кэролайн «сладких снов», покинул спальню. Едва придя в себя, она села на кровати, обняв руками колени, подбородок упирался в ноги, а голубые глаза молча смотрели на первородного. — Я, наверное, разбудила весь дом своими криками, — пробормотали сухие розовые губы. — Кэролайн, ты едва что-то говорила, — первородный понял, что такого ответа ей мало и продолжил, — Кол разбудил меня своим приездом буквально только что, и мы вышли за бурбоном, когда возле твоей спальни я услышал, как ты зовёшь меня. Ты казалась испуганной, я стучал, но ты не отвечала. Одинокая слезинка покатилась по ее щеке, и Клаус заботливо стёр ее большим пальцем, после чего поднялся, чтобы оставить вампиршу одну. Понимая, что он собирается уходить, девушка бросила на него последний взгляд и затаила дыхание, рассматривая его спину. Она была уверена, что если бы не он, то умерла бы. Это не было похоже на кошмар. — Это был не страшный сон… Я не знаю, — она запнулась, чувствуя себя странно. — Я будто проваливалась куда-то и не могла вернуться. Мне показалось, что… — она не смогла продолжить. — Что тебе показалось? — Что я умираю, — ее голос дрожал, и она сама не понимала, почему все тело ее так предательски подводит, поскольку по щекам продолжали скатываться слезинки. Страх, который всякий раз давал знать о себе, когда дело касалось ее жизни, снова показался рядом, протягивая к нему костлявые лапы. Она казалось ему беззащитной, но такой отважной в желании жить. Ее мертвое сердце гулко билось — его маленькая колибри. — Я расскажу обо всем Фрее завтра. С тобой все будет хорошо? — кратко кивнув, Кэролайн не знала, кого хочет убедить в этом. Гибрид был в один лишь джинсах и его тело было покрыто крошечными брызгами от красок, которые она еле видела благодаря свету из коридора, ее успокаивало присутствие человека, который не дал ей увязнуть в этом кошмаре. — Можешь остаться тут? — тихо спросила блондинка, не сумев сдержать вздох облегчения, когда он кивнул. Укутавшись и устроившись обратно в кровати, она ждала, когда он обойдет и ляжет рядом. Клаус лег поверх одеяла. В немой тишине они лежали, пока девушка не окунулась в мир, где гибрид так же захватывал весь фокус событий, только в этот раз она была немым зрителем, наблюдателем со стороны. Вид сонной Кэролайн успокаивал его, она ровно дышала, не кричала и даже едва ли крутилась, но сон так и не смог настигнуть Клауса до самого утра, поэтому он ушел, оставив ее одну с приоткрытой дверью, убедившись, что ничего ей не угрожает. На прикроватной тумбочке он оставил записку: «Кол приехал, потому что нашел подходящий артефакт. Завтра ведьма его привезет. Клаус» Никто из них не заметил, что во время их разговора за дверью стояла тень младшего Майклсона, который боялся и ждал, что подтвердятся слова ведьмы. "Неужели это возможно?", — крутился вопрос у него в голове. *** — Давай, — призывал ее к действиям Клаус. Но перед ним был лишь рассеянный взгляд, который принадлежал едва ли его знакомой Кэролайн, что куталась в большой красный шерстяной свитер. У нее было желание лишь упасть на снег с травой. Она устало подняла на него глаза, не понимая странного воодушевления в его голосе. Неужели он не понимает, что она больше не ощущает себя цельной? Конечно, никто не знал о ее снах; о том, как она там легка, как боль уходит, будто днем она не рассыпается на части. С одной стороны, она — мать. Ей нужно заботиться о малютках, заниматься поиском школы, читать им сказки на ночь, заплетать косы и облегчать их боль. Но также она — виновница смерти их отца, она живет своими ночными грезами, ожидая утешения в объятьях первородного. Ей страшно думать о том, чтобы позволить им продвинуться куда-то дальше, ведь она помнила слова Рика слишком хорошо. — Зачем ты меня сюда привёл, Клаус? — она не была настроена играть в игры. Ее голос был лишён эмоций, потому что она боялась, что если разрешит себе впустить их, то сломается навсегда. Она размеренно дышала, сложив руки под грудью, унимая трепет где-то на задворках души от того, как красив первородный на фоне сказочной природы. За две недели ей удалось убить в себе инстинкт хищника. Вампирша плохо питалась, но взяла под контроль все свои чувства и смогла побороть в себе почти любые эмоции, кроме материнской ласки. — Чтобы помочь тебе, Кэролайн, — он тепло улыбнулся ей, заглядывая в голубые глаза, от Клауса веяло уверенностью и бодрящим спокойствием. Говорят, что веселье заразно, но она не чувствовала, что ей передалось его приподнятое настроение. «Да, безусловно Монтана — прекрасный штат» , — задумалась блондинка, и в другой раз она лишилась бы дара речи, глядя на дикую природу, горы, леса, усыпанные снегом. Этот вид был похож на открытку. В прошлой жизни, которая была до смерти Рика, она бы растворилась в буйстве красок: могла бы изучать местность часами. Она бы искала волков, мустангов, редких птиц, вдыхала бы чистый и свежий воздух полной грудью. Но сейчас ей казалось, что это невозможно. — Клаус, это очень красивое место, но мне кажется, время неподходящее. Я не готова смотреть на мир. Кэролайн хотела развернуться и уйти обратно в дом, где она сможет выпить чай перед камином, почувствовать огонь возле себя и хоть как-то избавиться от дрожи и озноба, которые посещают ее, стоит ей взглянуть на дочек. — Мир подождёт, love. Я хочу посмотреть, что ты можешь, — он смотрел на неё с вызовом, серые глаза блеснули янтарным, демонстрируя оборотня в нем. — Выпусти пар, Кэролайн, — он раскинул руки в стороны, как бы предлагая себя в качестве жертвы. В тот момент она осознала, насколько слаба. Вампирша так долго истязала себя, пытаясь успокоить бурю, что не могла даже получив возможность, отвести душу. Она лишила себя необходимого исцеления, Майклсон четко это видел и не был готов с этим мириться. — Клаус, у меня нет сил. Я хочу уйти из этого леса. Извини, — так же спокойно и размеренно сказала она, пожав плечами, говоря всем телом, что эта идея не сработает и ей нет до этого дела. Это была правда. В ней не было больше ничего, кроме желания оберегать детей. Видимо, она ошибалась, думая, что безразличие к миру, постепенно сменяющее боль, не сможет поглотить ее. — А мне казалось, тебе нравится лес. Помнится, ты однажды была чрезвычайно энергична, — его самодовольное выражение лица больно полоснуло ее по гордости: тот день был для нее дорогой памятью из далёкого прошлого, а он просто кинул ей эти воспоминания в лицо. Ее глаза вспыхнули от резко накатившейся злости. Да, как он смеет!? Прикидывался ее другом, прокладывал путь в ее мертвое сердце, и заполучив ее доверие, он бросается вульгарными намеками о их сексе. — Не злись, дорогуша. Я просто придаюсь воспоминаниям о солнце на твоей коже, — он задумчиво посмотрел на светило и улыбнулся, когда почувствовал ее нарастающую злость. Это была искра, которую он намеревался разжечь. Воспользовавшись остатками вампирских способностей, Форбс подлетела к гибриду, впечатав его в дерево. Вены проступили на ее лице, и она невольно зарычала ему в лицо, поддавшись внутреннему порыву. — Тебя разве не учили, что рычать на взрослых плохо? — поддел он ее, а потом с лёгкостью повалил на снег; она прекрасно смотрелась в серебристом инее, покрывавшем сочную зелёную траву. — Кэролайн, как там кстати мстительный отряд Тайлера? Он нашёл хоть одного союзника за десятилетие, а? — он неприкрыто насмехался над ней и их прошлым, подливая масла в огонь имени Кэролайн Форбс. Снова хищно зашипев на него, она оттолкнула его от себя ногами. Безусловно, сила и опыт были на его стороне, но она не сдастся просто из-за этого. Она не позволит ему одержать над ней эту победу. Она вообще больше не позволит никому одержать над ней победу. Освободив себе пространство для действий, она решила атаковать его всем, что подвернётся под руку. Ухватив со снега прочную заострённую ветку, Кэролайн швырнула ее словно копье по направлению ему в живот. — Милая, слишком просто. Я думал, ты чему-то научилась за эти годы, — его слова хлестнули по ее эго, когда он перехватил ветку у самой цели. Ещё секунда и она угодила ей в руку, приковывая к старому дереву. Он подлетел к ней, любуясь своим превосходством и оценивая успехи. Ее бледное лицо покрывали чёрные вены. Даже не пискнув от боли, она достала оружие из повреждённой конечности. Клаус чувствовал гордость, осознавая ее силу духа. — Неужели захотелось моей крови? — она шипела ему в лицо, отбрасывая ветку. — Спасибо, что умудрился не порвать свитер, — она собиралась снова его атаковать, но силы подвели ее, и Майклсон успел первый. Он придавил ее руки сверху к столбу, от чего рукава свитера опустились к локтям и зафиксировав бёдра коленом, наклонился к ее лицу. Он смотрел в синие глаза, наслаждаясь эмоциями, которые начали оживать в ней. В Кэролайн пробуждалась жизнь, разжигая его влечение. Не сдержавшись, он ближе, чем следовало, приблизился к ее лицу, и ее сеточка вен начала пропадать. Пряная кровь манила из еще не зажившей раны и будоражила его сознание. Он провёл носом по ее щеке, посылая импульсы по ее телу. Это мимолетное и томное движение смутно напомнило ей сон. Первородный чуть сильнее сжал руку вокруг ее запястий, убрал золотистые волосы за ухо. — Ну, не всем же голодать, как тебе, love, — его шёпот был низкий и посылал забытые сигнал в живот. Мышцы сами по себе напряглись, ожидая его прикосновений. Резкий всплеск эмоцией захлестнул ее, круша шаткую стену. Глаза ее потемнели, и она невольно прикрыла веки, осознавая всю интимность их позы. Жажда овладевала Кэролайн, а ведь она даже не до конца понимала природу этого вернувшего чувства. Казалось, что ярче ощущения стать не могут, пока вампирша не почувствовала, как его шероховатой язык мягко прошёл по ее ране. Он был прав, она плохо питалась и исцеление занимало больше времени. Однако сейчас это радовало ее, как никогда. Клаус не торопясь убрал несколько струек крови на неё оголившийся руке. Прежде, чем оставить легкий поцелуй в месте, где ветка прибила руку. Гибрид отпустил ее запястья, но не отошёл ни на шаг. Округлые бёдра все ещё были зафиксированы им, хотя едва ли она собиралась или могла куда-то уйти. За тысячу лет он хорошо овладел самоконтролем, и сейчас был благодарен себе, что мог сдержаться и не поддаться искушению воспользоваться ее положением. Наклонившись к ее уху, он прошептал предвкушающей Кэролайн: — Поешь, пожалуйста, — и достав пакет с донорской кровью из кармана, он вложил его в ее руку. Пузырь интимности и раскаленных эмоций был на грани разрушения. Клаус знал это, но взял на себя контроль и был готов оставить ее, манящую и податливую. Он дал себе ещё секунду насладиться ее сбитым дыханием, которое согревало шею, теплом ее тела и его отзывчивостью, ее пряным и в тоже время свежим запахом, собираясь отойти, когда она выпустила пакет с кровью на землю. Неуверенными движениями ее пальцы взяли его за ворот хенли, притягивая к себе. — Я хочу твоей. Если бы он не был вампиром, то был бы уверен, что тихий шёпот, приветствующий слабому, влажному поцелую в шею, не звучал и вовсе. Но он слышал его; хоть и не верил, что она имела в виду то, что сказала. Волк в нем навострился, ожидая прояснения. Ощущение всемогущества и правильности окутало их, когда после нескольких неуверенных поцелуев, она мягко вонзила клыки в него. Это было с ним впервые. Ещё никто не пил из его шеи, не был так близок к нему. Сейчас он был ее и отдавал ей свое главенство и превосходство вместе с кровью. Отказать ей было невозможно, когда она так отчаянно сама к нему тянулась. Чтобы держаться, он облокотился об дерево, пока она робко удерживала его за хенли и медленно пила. Он ощущал первобытную радость и животное возбуждение от ее действий. Ему хотелось бить себя в грудь или наброситься на неё прямо в лесу. Одной рукой он упёрся в дерево, но свободная невесомо легла ей на талию, медленно скользя вверх по спине, посылая фейерверки в низ ее живота. Клаус чувствовал нарастающее возбуждение, но закрыв глаза, позволил ей руководить, оставляя себе лишь маленькую вольность касаться ее: достигнув шеи он слегка сжал ее, когда она сильнее и увереннее начала питаться им. Его ладонь зарылась в ее волосы. Он наслаждался тем, как она наслаждается им. — Я чувствую себя намного лучше, — негромко сказала она. Вдоволь насытившись Майклсоном, она села возле дерева и принялась пить из пакета. Сейчас Кэролайн уже почти закончила. Он сидел рядом с ней, пока слабая улыбка красовалась на его лице. Похлопав ее по бедру, он лукаво сказал ей: — Обращайся, love, — его грудь беззвучно сотрясалась от немого смеха. — Что? — не выдержала Кэролайн. Уязвимая часть ее натуры решила, что он насмехается над ее сумбурным поступком. Но она знала его. За время проведённое бок о бок с ним, она была почти непоколебимо уверена в нем и понимала, что дело в другом. Его смех напомнил ей о том, как он читал ее заявку на мисс Мистик Фоллс. — Кто бы мог подумать, что спустя годы, все будет так, дорогая Кэролайн, — он пожал одним плечом. Ему нравилось ее компания. Нравилось все, что она могла ему предложить: будь это драка, слёзы, питье его крови или разговоры под деревом. — Ну, я ведь обещала управлять, вдохновлять и умилять, — она захихикала от чего ее лицо стало ещё прекраснее, и он не смог не засмеяться, вспоминая, как сам подтрунивал над ней из-за этих слов. — Никогда не сомневался в том, что ты сдержишь это обещание, — он галантно склонил перед ней голову, чем нежно смутил ее, вгоняя в краску. — Спасибо тебе за сегодня. Ее сердце щемило, но не от боли, и оно переполнилось благодарностью, уважением и искренней симпатией к первородному. Она не ожидала, что сможет смеяться ещё месяцы, она не ожидала, что сможет чувствовать что-то подобное вне ее снов, и она не представляла, что ее не съест за это чувство вины. — Пожалуйста, love, — после паузы, он добавил, — Мы не были близко знакомы с ним, но по моему опыту я знаю, что если кто-то жертвует собой, то делает это для счастья другого. Рик не хотел твоих страданий. Они продолжали идти к дому, не переходя на вампирскую скорость. Иногда это было в полной тишине, иногда они делились тем, что их восхищает закат среди лесов или пение птиц, или что они слышали пробегающую лань в глубине леса, иногда они вспоминали прошлое или делились историями. Ей было легко с ним, чего она не ожидала от тысячелетнего гибрида, чьи рёбра она когда-то колупала секатором; и она снова пыталась уловить что-то, подсказывающее ей, что это все-таки не сон. — Я знаю. Я верю в это. Но мне так больно от того, какие моменты из жизни девочек он пропустит. От того, что он не сможет уже излечить своё сердце от потери невесты. От того, что его жизни оборвалась так, — ее глаза увлажнились, но ярости, отчаянию не было места; она училась жить с этим. — Но мы же с тобой знаем, что смерть не так проста, Кэролайн. Тебе надо будет научиться жить с этим. Потому что это правда, но если ты будешь существовать, это никак не поможет Аларику или твоим дочкам. Кэролайн приятно удивилась, что это говорил он. Она давно заметила, что он стал больше смеяться и улыбаться, чем она когда-либо видела; что он стал доверять семье и что глаза его стали добрее, но каждый раз, когда он начинал говорить ей подобные вещи девушка чувствовала себя сконфуженной. Она осознала, Клаус стал уверенней, спокойней и более человечным; и ее манил интерес к этим изменениям. — Что с тобой произошло? Ты так изменился за эти годы, — он взял ее за руку, помогая перепрыгнуть ручей, и ее сердце ещё раз сладко кольнуло от этого невинного жеста. Когда она задала свой вопрос они смотрел друг другу в глаза. Она видела игривый и добрый свет в них. Ее так потрясло это открытие, что она просто уставилась на него, приглушая желание коснуться его ямочек, провести пальцами по щетине и почувствовать мягкость его губ. — Это история для следующей прогулки, love, а мы уже дома. Последние слово окутало ее тёплом, и она впервые с неприкрытой голой нежностью и детским восторгом посмотрела на него, когда услышала топот трёх пар ног, приближающихся к ним. — Нас засекли , — прошептал он прежде, чем повернуться и словить Хоуп, бегущую к нему.