Never let me go

Неожиданные новости по-разному заставляют людей реагировать: кому-то надо время, чтобы смириться; кто-то раскрывает в себе лучшее; кто-то убегает из-за страха. Собранная Кэролайн привыкла обращаться ко второму или первому вариантам. Бежать, поджав хвост, чтобы постараться избавить себя от очередного удара судьбы, было не в ее стиле. Это все равно не работает. Узнав, что какая-то чокнутая передала ей свой дар, вампирша просто была ошарашена; ее это не огорчало, не пугало и не радовало. Вызывало замешательство? Да. В первые минуты, как она услышала, возможно, страх. Но по сути ничего большего. Если каким-то образом это привязало ее к первородному, чтобы у него была возможность возвращать ее в этот мир, она не видела в этом большой проблемы. Наверняка, есть кто-то, кто сумеет научить ее пользоваться этими силами, и они могут оказаться весьма полезными. В какой-то степени это даже утешало ее, ведь это значило, что у нее появилось что-то общее с дочками. Однажды она поймет их стремление к магии, которую Кэролайн думала, что никогда не сможет познать. Блондинка сидела перед камином с чашкой чая. Она была совершенно одна, и вот ложиться спать ей было действительно страшно. Клаус ушел. Услышав про ее «дар», про их связь, он молча вышел из комнаты и бесследно покинул дом, будто никогда тут и не находился. Она была уверена, что тут его нет, потому что успела обойти каждый уголок, прихватив с собой алкоголь из претенциозного погреба Элайджи и пакеты с кровью. Отныне голодовка, купание в боли закончились. Жить дальше и быть счастливой — вот был ее выбор, и несмотря на в целом спокойное состояние, из-за ухода Клауса на душе скребли кошки. Почему он ушел? Этот вопрос не давал ей покоя. — Выпивка Элайджи и пакеты с кровью — звучит, как начало интересного вечера, — голос Фреи вырвал блондина из размышлений о несносном гибриде с перепадами настроения. — Присоединишься? — приподнимая еще закрытую бутылку бурбона, предложила Кэролайн. В Новом Орлеане ведьме понравилось жить в гуще событий, ходить на бесконечные вечеринки, знакомиться с людьми и отдаваться веселью. Честно говоря, ей сильно этого не хватало. Черт, да их семья даже не отпраздновала воссоединение. Лукаво улыбнувшись, Фрея кивнула, присаживаясь на диван с Форбс. — Только есть несколько правил, — начала Кэролайн, чувствуя себя впервые за долгое время в своей тарелке. — Мы не говорим о магии, мы не говорим о Новом Орлеане, только если это веселые истории, и не вдаемся в сверхъестественную драму, — загибая пальцы, перечисляла вампирша. — А я так надеялась узнать о вашей с Клаусом связи, — оборвала ее Хейли, спускаясь по массивной лестнице из темного дерева, она по-ребячески улыбалась, поддразнивая подругу. Спокойствие царило в этом доме, но возможно, ему не хватало немного веселья, счастья и простоты? Их предыдущий дом порой полнился вязкой тишиной, сооруженной, чтобы не ранить одного из обитателей. Душевное равновесие его жителей казалось слишком хрупким, чтобы нарушать его тяжелыми разговорами; поэтому если никто не сходил с ума от горя, это уже казалось положительным сдвигом, но сейчас — пора двигаться дальше. Поэтому смех юной вампирши благотворно сказывался на общей атмосфере. — Ну, я успокоилась, что он может помочь мне не стать живим овощем в случае чего, а он молча ушел, будто его подписали на пожизненное рабство, — саркастично и коротко поведала блондинка, после чего закрыла эту тему. — Надеюсь, мы закончили с этим, — выгибая светлую бровь, с уверенным выражением лица отмела все разговоры о магической связи Кэролайн. — Ну если ты так ставишь вопрос, то ладно, — многозначительно сказала Хейли, пряча руки в карманы. — Найдется и для меня немного радостей жизни? — спросила она. Дети легли спать несколько часов назад, после того, как озорной дядя Кол, рассказав им историй о великих ведьмах, вымотал их игрой в прятки. Речи и быть не могло о честной игре, где он бы не мухлевал при помощи своих способностей. У трех юных проказниц не было шансов. Потом Элайджа удивил всех, когда пригласил семью на ужин, для которого он сам приготовил мясо на костре. Появившись в дорогом свитере и джинсах, он выглядел так непривычно, что Кэролайн его не узнала без галстука и пиджака. Казалось, что ему нечем себя будет тут занять, но после он отправился на чердак, где, по его словам, находился старый рояль. Хейли очень хотелось послушать его игру, однако первородный уверил ее, что после долгих лет без практики он не готов играть при свидетелях. Ему было не привычно сидеть без дела; но он понимал, что, возможно, сам нагоняет на их семью проблемы, если не может найти себе другое занятие, кроме как поиска возможных врагов. В конце концов, он никогда не считал себя параноиком, и становиться таковым ему не хотелось. — Конечно, — улыбнулась Кэролайн. Они разлили выпивку по стаканам, попутно добавляя в два из них немного крови. — И все же, — не выдержала Хейли. — Что-то тут не так. Я не верю, что Клаус просто так ушел. — она не могла успокоиться, и это напомнило Кэролайн ее саму, когда дело касалось отношений ее подруг; она лишь засмеялась. — Так и было. Видимо, я просто ошиблась в нем. — девушка тщательно подбирала слова, но потом просто пожала плечами. — Поверь мне, я понятия не имею, что с ним произошло. Молчаливая Фрея не знала, стоит ли ей что-то говорить. У нее никогда не было друзей, разве что лишь недолгое время она считала таковыми Марселя и Винсента, но смерть Давины перечеркнула все в их отношениях. У нее была привычка, ставшая девизом по жизни, что она хранит секреты своих братьев, так стоит ли сейчас раскрывать перед Кэролайн карты? — Я знаю точно, что его не беспокоит сам факт связи с тобой. Здесь что-то другое, — решилась на откровения Майклсон. Как всегда бывает, когда ты позволяешь себе вольность, которую боишься совершить, трепетное волнение разлилось у нее в груди, но за ним последовало чувство, что она сделала что-то правильное. Возможно, ей стоит расширить круг своих интересов и впустить в свою жизнь кого-то помимо семьи. Для некоторых это показалось бы маленьким шагом, ведь она всего-то открылась перед девушками, которых привели в ее жизнь братья, но для Фреи это был прорыв. Ей оставалось лишь гадать, воспримет ли Клаус это, как предательство. Он доверял старшей сестре свои планы и секреты, о которых остальные могли лишь догадываться. Только она знала о том, что он собирается связать себя с юной мисс Форбс для ее безопасности; только она знала, что он еще думает о том, как вернуть ему кровную связь с его «детьми». Только она знала о тревогах Клауса и Элайджи по поводу группировки, трепетно оберегая каждую тайну, даже от их возлюбленных. Эх, если бы рядом была Ребекка. — Откуда ты знаешь? Опять устроила путешествие по его черному разуму? — пробормотала Кэролайн. Казалось, все в ее жизни крутилось вокруг этого гибрида в последнее время; она не могла найти избавление от него даже во сне. Но хотела ли она? Хейли радушно засмеялась и сделала глоток выпивки. Проведя годы с этой семьей, она была уверена, что ведьме не надо было залезать в его голову, чтобы узнать это. Всегда и навечно, их клятва, данная столетия назад, была словно нерушимый обет, который чтил каждый в кругу Майклсонов. — Поверь мне, в этой семье нет необходимости залезать в чужую голову, чтобы понять чувства ближнего. Они… — она прикрыла глаза, подбирая слова. — сумасшедшие, но в этом безумии столько любви и преданности. Форбс лишь посмотрела на каждую из девушек, принимая эти слова. Кажется, веселое расположение духа покидало ее, и вампирше правда не хотелось думать о магической связи. — Если честно, я мечтала о таком в детстве. Моя семья и мои друзья… Всегда было так сложно, и может, я буду последней стервой после этих слов, но, господи, рядом с Еленой… твоя жизнь просто перестает существовать. Превращается в череду проблем Гилберт, драму с братьями Сальваторе и погоню за двойником, — впервые честно призналась себе Кэролайн, потирая переносицу, а после сделала еще один глоток. — Я едва помню, как она выглядит, — прыснула от смеха волчица. – Серьезно. Елена это которая? Кэтрин была с кудряшками, а вот вторая… — шатенка напрягалась, доставая из памяти образ, но ей ничего так и не удалось. — Та, которая с вечно грустным лицом и двумя Сальваторе под боком, — засмеялась Кэролайн. Она любила свою подругу, она была ей верна, и эти слова не были наполнены злобой. Просто так складывалась жизнь, и рядом с Гилберт ей действительно даже дышать было тяжелее. Казалось на фоне ее бесконечных проблем, у самой Кэролайн ни разу не было возможности оплакать свои потери, свою боль, прожить свою жизнь. — Ваш Мистик Фоллс просто ужасен, — вставила слово Фрея; она была счастлива, что ей больше никогда не придется бывать в этом месте. — Господи, ты даже не представляешь, насколько, — пропела Хейли. — Знаете, я скучаю по Новому Орлеану, — развила мысль та, и, заметив предупреждающий взгляд командующей блондинки, добавила. – Это просто приятные воспоминания. Город прекрасен: там столько музыки, жизни, там родилась Хоуп и там я нашла свою семью, — она нежно улыбнулась Фрее, считая ее частью этого. — Я тоже скучаю, — прошептала ведьма, согласно кивая. — Помню, когда Клаус только уехал из Мистик Фоллс, он позвонил мне… наверное, я была занята очередной драмой, и сообщение осталось на автоответчике. Он звал меня с собой, — шепотом призналась вампирша. Никто из ее друзей не знал об этом сообщении; никто не знал, что она иногда прослушивала его, когда сердце болело и хотелось просто сбежать; никто не знал, что она наперекор внутреннему голосу разума переносила его с телефона на телефон, оставляя за собой право однажды увидеть прекрасный Новым Орлеан глазами первородного. — Почему ты не поехала? — с искренним любопытством спросила ведьма. — Она всегда считала себя слишком хорошей, чтобы проводить время с таким, как я, если только того не требовал очередной план друзей, правда, милая? — колкие слова Клауса, сказанные с такой жестокостью, повисли в воздухе, заставляя девушек повернуться к нему. Демоны всегда прячутся где-то внутри, выпрыгивая в моменты душевной слабости; они лишь еще один способ оградить себя от боли. Кто ранит первый кажется менее уязвленным, но защищает ли такой маневр сердце? Как никто другой Клаус знал, что нет. Это просто дает тебе возможность быть лучше в глазах других, ведь если ты сам прокладываешь стену, сам ранишь, это дает тебе иллюзию того, что тебя нельзя любить, потому что ты злой. Всегда остается загадкой, если бы увидели настоящего тебя, смогли бы принять и полюбить? Чертова связь. Единственная, которую он создал не сам. Его радовала покорность покойных гибридов; связь, помогающая его семье выжить; связь с его кровной линией; его утешало то, что он может связать себя с Кэролайн, чтобы она не могла умереть на его руках. Но то, что ему подкинула судьба сегодня, буквально выводило из себя. Первородный отчетливо помнил, как сама Кэролайн догадалась о связи Деймона и Елены, как она порицала подругу за этот выбор; как она хотела помочь ей разрушить ее. Форбс презирала Деймона и Елену за то, что они были вместе, пока между ними была магия. А что сейчас? Юное белокурое создание врезалось ему в сердце тяжелым осколком, тянулась к нему, проникаясь симпатией и доверием. Это тоже все связь? Когда ее разрушат, вампирша будет бросаться обвинениями, сыпать сарказмом и обвинять его на чем свет стоит? Будет ли она снова презирать его, как тогда? Это было просто слишком, поэтому он ушел, оставляя свою сестру, болтливого братца и спокойную блондинку, которая, возможно, по воли судьбы или ненормальной провидицы снова играет с ним. Он не был уверен куда ему направиться в этом месте; поэтому он просто шел на вампирской скорости, пробираясь через гущи снега, траву, иней, ручейки и деревья, пока не нашел бар. Если бы дома его не ждала дочка, то скорее всего, он бы устроил кровавое месиво, но первородному не хотелось, чтобы Хоуп видела его таким. Она была достойна лучшего. Поэтому он просто пил дешевый и отвратный алкоголь. Ему не хватало компании, к которой он привык, живя в набитом доме; и к которой он привык в Новом Орлеане. Черт, да даже в Мистик Фоллс можно было выпить хотя бы с одним из братьев Сальваторе, пока двойник пудрила мозги другому. Счет времени для него потерял значение, поэтому он встал и отправился обратно только тогда, когда решил, что мертвецки пьян. Идти так не хотелось, поэтому он внушил первому встречному отвезти его обратно. Какого же было его удивление, когда он обнаружил несносную блондинку, мать его дочери и сестру, выпивающих возле камина. Хотелось крушить эту гостиную, ведь кто его тянул за язык съязвить, когда он мог услышать ответ на интересующий его вопрос. Но пути назад не было, и он прекрасно умел играть свою роль и быть тем, кем Кэролайн его считает, бросая всякий раз ему обидные фразы — злым и эгоистичным гибридом, сломавшим жизнь ей и ее друзьям. — Дамы, почему вдруг такая тишина? Прошу Вас продолжайте. Разве я не прав, дорогуша? — его голос был жесток, хотя едва ли ему удавалось стоять ровно. Когда она услышала знакомый баритон ее сердце сжалось от счастья. Он не бросил ее тут. Если бы не его интонация и две девушке на диване, Кэролайн была уверена, что могла бы броситься ему на шею. Но первородный непроизвольно покачивался, стоя под аркой между кухней и гостиной. Серые глаза несколько утратили привычную пронзительность и тупо смотрели по сторонам, будто стараясь уцепиться хоть за что-то. — Клаус, ты что пьяный? — выпучив глаза, спросила Хейли, пропуская смешок, но первородный лишь отмахнулся от нее, хватая взглядом Кэролайн. — Мне пора, — пробормотала Фрея, поднимаясь с дивана, она поправила руками короткую юбку и послав многозначительный взгляд брату, удалилась, шагая по лестнице. — Кэролайн, ну же? — не унимался Майклсон. — Мы все ждем, что ты скажешь в этот раз. Я несносный, эгоистичный, злой ублюдок, испортивший жизнь тебе и твоим дружкам? — рявкнул он, заставляя блондинку вздрогнуть. — Прекрати! Прекрати этот цирк, Клаус! — не смогла сдержаться Кэролайн; у нее жгло в глазах, и она не понимала, что тому причина. Неужели она принимала желаемое за действительное? Остался ли он таким же, каким был во время их первой встречи? Могло ли так быть, что ее сны сыграли с ней злую шутку, заставляя поверить в изменения в этом человеке? Раньше она позволила бы себе проглотить эту наживку. Тогда она верила, что у нее много времени и куча шансов, но сейчас она осознала, что счастье — это выбор, который тебе придется сделать. Еще до снов она видела, что теперь это другой Клаус, еще до смерти Рика и до его вето на их отношения она тянулась к нему, потому что он стал другим. — Я просто повторяю твои слова, — разводя руками сказал он, цинично усмехаясь. Ей просто необходимо было остаться с ним наедине, решила Форбс, унимая дрожь в пальцах. Если он не изменился, то пускай будет так, но если он действительно тот Клаус, к которому тянулось все ее существо, то она даст ему шанс, как делал он бесчисленное количество раз. — Хейли, оставь нас, пожалуйста, — ровным голосом попросила блондинка, заставляя брови первородного медленно поползти вверх. — Дорогуша, мне наплевать на зрителей, — бросил он, и переместился вязкими шагами на диван. Волчица просто покинула их с легким отвращением на лице, которое было смешано с любопытством. Она просто жаждала, чтобы между этими двумя разрешилась бесконечная возня; от их томных взглядов было уже тошно; как и от вечной тоски в каждом из них. — Что с тобой творится, Клаус? — устало, но требовательно спросила блондинка, когда ее подруга скрылась на лестнице. — Со мной все хорошо, Кэролайн. Я просто устал от того, как ты крутишь мной, — резким тоном ответил он, и его словам были, как пощечина; не утруждая себя налить алкоголь в стакан, он отпил из бутылки. — Да ты больной, что ли?! У тебя что биполярное расстройство? — голос блондинки гулко стучал у него в ушах, заставляя поморщиться; это было интересно. Девушка подхватилась на ноги, складывая руки под грудью. Она была растеряна. Что с ним происходит? Ей никогда не приходилось упрашивать Клауса быть откровенным с ней, не приходилось гадать, что скрывается за такой нелепой враждебностью. С каждой секундой в ней начинала закипать злость, ведь гибрид развалился на диване, откинув голову назад, и отхлебывал бурбон. Ей хотелось его ударить. Лишь его грудь сотрясалась в немой насмешке над ее детскими выпадами. — Брось уже эту дурацкую бутылку, — крикнула она, и в мгновение ока выбила бутылку из его рук. Резкое движение удивило Майклсона, заставляя открыть глаза, чтобы встретиться с причиной шума и пропажи алкоголя. Стоять между журнальным столиком и первородным, который раскинул свои ноги, было неудобно и, теряя равновесие, Кэролайн упала на Клауса, оказываясь так близко, что глаза щипало от его спиртового дыхания. Но ему, казалось, было все равно на все происходящее вокруг, и когда она приземлилась на него, гибрид лишь состроил недовольную гримасу. Он устало закатил глаза и вздохнул, будто принимая поражение. — Уходи, — тихо бросил он, и девушка почувствовала, как дрожит ее губа. — Да что с тобой не так?! — его выходка ее бесила, она зло смотрела ему в глаза, удерживая небритое лицо в руках. Что-то помутилось в ее сознании, сдвигая границы существующего мира. Больше не было дивана, камина, запаха спирта и потрескивания дров в камине, все вертелось так быстро, как в ее снах, когда она засыпала. Ощущения обострялись в разы, но понимание того, что все не реально настигло ее быстро. Казалось, она снова и снова проживает этот день, но глазами первородного, и с каждым разом его выражение лица, реакция, слово, жест и поступок становились для нее такими очевидными, будто она сама это делала. Хватаясь за это понимание, она пыталась углубиться в эти новые знание, когда ее кисти рук зажгло адской болью от того, что их кто-то сжимал. — Убирайся вон из моей головы, — зарычал первородный. Страх и ярость охватили его, протрезвляя рассудок, когда он понял, что маленькая зеленая вампирша какого-то черта смогла проникнуть к нему в голову. Клаус пытался причинить ей боль, оттолкнуть ее, отвлечь лишь бы заносчивая девчушка не смела больше посягать на самое сокровенное, что он хранил — его мысли и чувства. Злоба, отрезвившая его, добавила сил, и он с волчьим рыком скинул с себя Кэролайн. Перепуганная девушка была зажата между мраморным столом и каменным телом первородного. В глазах у нее застыли слезы, и она не была уверена, что вызвало у нее такую реакцию: увиденное в его голове или то, что казалось сейчас он убьет ее. Ей было стыдно, страшно и радостно. Она поняла, почему он ушел, и сердце саднило, что она заставила его себя так чувствовать; но это не умаляло ее радости по поводу того, что она осознала его чувства к себе. Все так смешалось, что девушка буквально едва ли дышала, ловя каждую эмоцию на лице первородного, но сейчас оно выражало только злость, заталкивая на задворки сознания разум. Он пыхтел над ней и глаза были налиты янтарным, вены покрывали лицо. Он был прекрасен, и он был ужасен. Родные и знакомые черты лица заострились, глаза впивались в ее мимику, выхватывая детали, которые могли бы пригодиться. Она могла рассмотреть каждую ресницу, обрамлявшую его глаза и мягкую линию пухлых губ, едва заметную родинку на виске, каждую венку, любой завиток в глазах удивительного цвета. — Что. Ты. Видела? — продолжил грозно рычать он, сжимая ее запястья, которые казалось вот-вот хрустнут. — Мне больно, Клаус. Пожалуйста, пусти, — ее голос не выдавал трепетного волнения на сердце. Переведя взгляд на ее руки, первородный сам ужаснулся хватке, с которой он держал ее; и начал ослаблять ее, отодвигаясь дальше от пострадавшей вампирши. Его ужасала перспектива того, что он почти сделал что-то непоправимое. Никто, кроме Сайласа, не залезал в его голову, и это настолько испугало его, вгоняя в настоящий ужас, что он едва ли не совершил ужасную ошибку. Ему было страшно подумать, что он мог с ней сделать. Ведь он хотел поступить почти так же, как делал всегда, заприметив угрозу — уничтожить. Потирая ноющие руки, Кэролайн смотрела на мучения первородного, который сидел на диване, закрыв лицо руками. Она боялась подумать, что сейчас творилось в этой голове. Ведь нескольких секунд странствий по сегодняшнему дню не давали ей и толику возможности понять его многогранный характер. — Прости, Кэролайн, — тихо сказал он, и она осознавала, как, должно быть, тяжело ему давались эти слова. Решаясь рискнуть, девушка встала со стола и присела на колени перед первородным, чтобы было проще установить зрительный контакт. Она взяла его руки в свои, открывая себе путь к его глазам. Нервно сглотнув, вампирша чувствовала, что голос вероятно будет дрожать: — Я не знаю, как смогла увидеть твои мысли, я сделала это не специально, и ты можешь внушить мне, я повторю тоже самое, — взгляд серых глаз встретился с ее. — Но я прошу тебя не внушать мне забыть то, что я видела, чувствовала. Клаус, я не считаю тебя злодеем. Больше нет. Мне плевать на магическую связь, потому что я… — она с тихим свистом набрала в легкие воздух, не доверяя сама себе. — я что-то чувствую к тебе; ты дорог мне, я привязываюсь к тебе, я доверяю тебе, и я испытала небывалое облегчение от того, что именно с тобой у меня эта связь. Тонкие пальцы подрагивали, удерживая на весу руки первородного гибрида, который молча уставился на нее. Она хлопала ресницами, не зная, что последует дальше, ведь, черт, за этими глазами иногда невозможно ничего понять. Ее сердце глухо отбивало ритм, ускоряясь в ожидании его реакций. Он вырвал свою ладонь из ее хватки, и искра боли промелькнула в голубых глазах. Ну, вот теперь он уходит. Неужели Кэролайн ошиблась? Бережно, но несколько скомкано Клаус заправил выбившуюся прядь золотистых волос ей за ухо, заглядывая в перепуганные лазурные глаза, которые хватались за каждый его жест. Чего она боялась, после того, как уже увидела и почувствовала все сама? После того, как он заправил ее волосы, ладонь первородного легла на заднюю поверхность ее шеи, притягивая к себе. Дрожь предвкушения прошла по ее позвоночнику прежде, чем мягкие губы встретились с ее. Он держал ее за шею одной рукой, и прижимал за талию другой, словно боясь, что она может исчезнуть, сбежать или взять свои слова обратно. Кэролайн сидела на его коленях, обхватив его ногами. Ей не хватало воздуха из-за пылких поцелуев, которые она боялась уже никогда и не получить. Тихие и мягкие стоны вырывались у нее, глаза были блаженно закрыты. Она запустила руки в его волосы, наслаждаясь шелковистыми завитками под подушечками пальцев, зарываясь в них или натягивая сильнее. — Снимите номер, — с показушным отвращением пропел младший Майклсон, который спускался по лестнице. С трудом оторвавшись от Кэролайн, Клаус рвано дыша, посмотрел на брата, который с вульгарной улыбочкой спускался по лестнице, рассматривая этих двоих. Голова его была чуть склонена набок, а уголки губ все так же изогнуты. Только сам Кол знал, что творится в его разуме, пока он разглядывал этих двоих. Неужели что-то может пойти не по плану? Хотя разве существует всего одна болевая точка, на которую можно было бы надавить? — Мне кажется, ты напрашиваешься, чтобы тебя лишили печени все же, — рыкнул Клаус после того, как блондинка встала с него, поправляя свою кофту. — Вообще-то я лишь хотел найти Кэролайн. Джози проснулась и зовет маму, — разводя руками сообщил Кол; какое ему дело до безумного взгляда брата, если он вот-вот сможет осуществить свои мечты.