Never let me go

Лиззи Зальцман была гордым, упрямым, самостоятельным и свободолюбивым ребенком. У нее было не много друзей, и совсем не потому что она не трогала сердца окружающих, просто девочка не подпускала к себе. Осознанно или нет, но светлая близняшка держала всех на расстоянии вытянутой руки. Родители замечали эти яркие черты характера, которые так контрастно выделяли мягкосердечность и абсолютную наивность Джози. И если Рик говорил, что такое поведение не по возрасту ей, то Кэролайн довольно быстро перешла к смирению. Сердце ее дочери способно любить, и она не страдает паранойей одного известного гибрида; поэтому чего зря баламутить воду? Возможно, сама судьба готовила малышку к жестоким ударам будущего, которые передавались ей вместе с магией кровавого наследия. Когда Лиззи спала, ее лицо приобретало по возрасту наивное и невинное выражение. Похожая на маленького ангела, она сложила обе руки под щекой. Казалось, девочка в свои годы контролировала даже позу для сна, напоминая изящную маленькую принцессу. Сквозь просыпающееся сознание до нее донесся сдержанный и тихий, но в меру командный шепот — казалось кто-то кричит шепотом — за ним следовал прерывистый смех и легкий топот ног. Светлые ресницы часто затрепетали, тонкая фигурка перевернулась на спину, открывая глаза. Неожиданно для юной ведьмы ее окутало чувство дома. Интуиция у ребенка была сильно развита, и, возможно, это было еще одной причиной, почему она всегда немного отстранялась от окружающих. Но здесь ей было безопасно и уютно — решила малышка, потягиваясь в кровати, когда в комнату со звонким смехом ворвалась Хоуп. Закрыв двери, она осмотрелась по сторонам своей бывшей спальни, словно удравший от хищника заяц, и, встретившись с голубым взглядом подруги, затараторила: — Отлично, вы не спите. Пойдем завтракать, и я покажу вам, насколько моя магия тут сильнее, — благоговейно прошептала младшая из Майклсонов. Лиззи потерла глаза кулачком и свесила ноги с кровати, взгляд ее был немного сонный, но серьезный: — Сначала мне надо умыться и собраться, — проинструктировала она. — Хоуп Андреа Майклсон, — уже едва сдерживая себя прошипела волчица, она совсем не привыкла к такому поведению ее мирной дочери, хотя глубоко в душе она была рада; девочка обрела подруг и частичку нормального детства рядом с детьми Кэролайн. — Впусти меня сейчас же, — встретив на своем пути магическое сопротивление, приказывала она со стальными нотками. Эта троица была ядерной смесью. Ни с того ни с сего, Хейли почему-то представила повзрослевших девочек. В ее голове они олицетворяли собой жизнь, молодость и душевную силу. Она была уверена, что если бы близняшки с Хоуп дружили и дальше, то их приключениям не было бы ни конца, ни края. Девушка стояла, грозно уперев руки в боки, но ее лицо обрело нежно-задумчивое выражение. Не будучи ведьмой, суеверной или же просто слишком уверенной в своей интуиции она, рационально взвесив факты, решила, что для таких предположений дети еще малы. С такого детства друзей на всю жизнь не выбирают. Хоуп с той стороны захихикала, и, посмотрев на Лиззи, заметила озорных чертиков в ее глазах даже при непроницаемом выражении лица. Светлая близняшка чувствовала теплые и родные вибрации от маленькой ведьмы и поэтому позволила себе изогнуть губы в детской насмешке. Приложив палец к губам, она дала знак, что пора перестать хихикать. Дойдя босыми ногами до двери, она уперлась ладошкой в стену «Бойни», чувствуя исходившие из нее чары, и приложила вторую к двери, усиливая магию Майклсон. Девчушки восторженно улыбались, глядя друг на друга, пока волчица медленно закипала. — Ну, и ладно, — нервно постукивая ногой по полу, она сложила руки под грудью, — Разбуди хоть весь дом, — шепотом проворчала себе под нос девушка. Развернувшись на каблуках, она встретилась с теплым взглядом карих глаз, но на лице их обладателя пробивалась насмешливая улыбка. Поправив галстук, он ей слегка кивнул, после чего сказал одними губами: — Доброе утро, — она закатила глаза, давая ему понять, мол не то, чтобы сильно доброе, но все же не смогла не улыбнуться ему, и, взяв за руку, пошла с ним к лестнице. Если ее догонялки Хоуп не разбудили всех, то дальнейшие разговоры вполне могли. Не то чтобы она сильно беспокоилась о сне Клауса или Кола — этот-то точно выспался вдоволь в гробах — но тревожить остальных ей не хотелось. Пройдя мимо спальни гибрида, она невольно прислушалась в двум размеренным сердцебиениям внутри комнаты и уловила волчьим нюхом знакомый запах сладких яблок; ее губы изогнулись в улыбке. Ну наконец-то, подумала она, сжимая сдерживающий магию браслет. Элайджа мягко обнял ее за поясницу. — Мисс Форбс устроили в прекрасную спальню должен заметить, — негромко заметил первородный, легко понявший перемену настроения любимой. Девочки молча прислушивались к удаляющимся шагам. Внутри них перекатывались различные радостные эмоции, хотя Лиззи и не понимала, зачем Хоуп прятаться в их спальне, маленький акт неповиновения ее позабавил. Гордо улыбаясь девочки дали друг другу «пять», что заставило темную близняшку окончательно проснуться от неумолимого потока шума. — О, Джози, просыпайся. Мне есть, что показать, — едва ли, не взвизгивая от восторга, который охватил девочку от макушки до кончиков пальцев, сообщила Хоуп. Она была счастлива. По-настоящему и самозабвенно. В ее жизни было все, о чем она просила: мама и папа, дяди и тети, а теперь еще и новые подруги с их очаровательной мамой. С рождения у нее не было постоянного места жительства и близких, которые были бы рядом, за исключением Мэри и Хейли, ничто и никто долго рядом не задерживались. Но сейчас все было по-другому — она знала. Это новый этап жизни. — О, я только переоденусь, — предвкушая, Джози быстро спохватилась с кровати, но буквально споткнулась о колкий взгляд сестры. Никто из них сам не выбирал осознанно эти роли, но в их сестринских отношениях Лиззи была путеводной звездой и негласно считалась «старшей», Джози же была сердцем этого тандема; хранителем мира внутри их отношений и за его пределами, с окружающим миром. — Сначала кровать, зубы и волосы, — загибая пальчики, подобно маме, перечислила Лиззи, заставляя Хоуп поморщить носик. — Ладно, — подчинилась «младшая», как делала всегда. Когда Лиззи давит — Джози отступает. Хоуп прошла вглубь спальни, которая по словам ее мамы раньше принадлежала ей, оглянувшись по сторонам, она не нашла за что можно было бы схватиться взглядом, чтобы назвать эту комнату своей. Она целиком была для близняшек Зальцман. Легкий укол ревности где-то глубоко внутри кольнул ее, но девочка отбросила это чувство. Ей не нужна комната в подтверждение любви отца, у нее уже есть место в его сердце. На самом деле, дядя Элайджа часто говорил, что Хоуп и есть его сердце и душа. Зачем же ей тогда такие условности как комната? Усевшись на пушистом коврике, девочка терпеливо ждала, пока близняшки застелют кровать, и, перебирая пальчиками ворсинки, сказала: — Мама хотела надеть на меня браслет, сковывающий мою магию, — будничный тон младшей Майклсон не был призван, чтобы скрыть что-то за ним, она действительно просто делилась. — Зачем ей это? — так же спокойно ответила ей Джози, заталкивая уголок пледа между стеной и кроватью. — Она просто волнуется. Я не злюсь, но мне не хочется скрывать свои силы, — пожала плечами Хоуп и покрутила отдельную ворсинку между пальцами. Переодевшись, близняшки достали щетки и пасту из собранных мамой рюкзачков и спросили, знает ли Хоуп, где находится ванная. Она немного помялась. Этот дом ей был незнаком так же, как и тот, в котором она жила с мамой и Элайджей, но все же каким-то шестым чувством она ориентировалась тут. — Найдем, — коротко ответила та. Клаус видел, как девушка сладко потянулась, натягивая одеяло повыше. Перевернувшись на другой бок, она раскрыла одну ногу, забавляя его. Неужели это милое создание устраивается поудобнее в его кровати? Он улыбнулся спящей девушке и вышел из комнаты, тихо прикрывая за собой двери. Пара шустрых ножек громко и стремительно передвигалась ему на встречу, удивляя, как нечто такое маленькое может так быстро бежать. Скорее рефлексивно, нежели намеренно, он поймал светлую близняшку перед тем, как она забралась в комнату. Ребенок в его руках ощущался естественно, и вместе с ней к нему приходило спокойствие. Может, дело в том, что девочка была так похожа на Кэролайн? — Ну, и кто тут у нас? — спросил он, удерживая ее на руках; его выражение лица было дружелюбными, а брови приподняты, выжидая ответа. Девочка буквально млела от общения с опасным взрослым. Он казался ей принцем, нет — королем, который может сражаться на мечах с драконом. Детские глаза с трудом не выдавали щенячьего восторга при виде мужчины. — Я… — рассеяно начала Лиззи. — Я искала маму, и твоя сестра сказала, что стоит поискать в твоей спальне. Она объяснила, как дойти, — рассказала девочка. Клаусу не хотелось прерывать сон Кэролайн, учитывая, как редко ей удается насладится этим моментом, поэтому он усадил девочку поудобнее на руках, идя к лестнице. Болтливая сестра — а он не сомневался, что осведомила ребенка о местонахождении ее мамы именно Ребекка — Фрея, оборотень и младший брат завтракали внизу. Больше никого не было видно. Даже прибывшие по поручению Элайджи люди не раздражали своим копошением, и он почувствовал удовлетворение. Молодые вампиры, которых часто можно было найти в рядах прислужников, не всегда контролировали свою жажду. — Могу ли я как-то помочь? Твоя мама еще спит. Она очень устала, — объяснял первородный, рассматривая ребенка. Светлые реснички быстро заморгали, умиляя. Лицо у девочки было задумчивое, будто она взвешивала все «за» и «против». Ребенок был очень похож на ту, что пробралась ему глубоко под кожу. Как истинной любительнице сказок, ей очень хотелось, чтобы взрослый потакал детским капризам. Распахнув глаза, которые сразу приобрели налет невинной наивности, девочка заговорила: — Я хотела попросить ее найти мне печенье к чаю, — призналась она. — Джози и Хоуп рассыпали все, что было на столе, пока практиковали заклинание, — ее губки слегка надулись, когда она закончила выдавать подругу и сестру. Клаус немного удивился, что Хейли разрешила их дочери так открыто использовать магию где-то помимо их с Фреей уроков. Все Майклсоны немного побаивались сил ребенка. Может, дело в россказнях Далии, а может, в том, что ни у кого не было сомнений — мощь девочки могла быть почти безграничной, учитывая ее корни. Первородный уже спустился вниз, обращая на себя внимание родственников. Ребекка лукаво на него смотрела, и он был уверен, что ей хочется что-то сказать; так же, как и Колу. — Родственники бывают так надоедливы, не правда ли, Элизабет? — иронично заметил он. Фрея засмеялась, когда девочка понимающе кивнула, а ее маленькие ручки приобняли первородного за шею, чтобы лучше держаться. По позвоночнику у мужчины пробежали мурашки. Ощущение было знакомо и непривычно одновременно. — Дорогая сестра, — заглядывая в глаза ведьме начал он, — есть ли у нас что-то сладкое для этой юной леди? — поинтересовался гибрид, приподнимая вверх такую милую ношу. — Мы с Килин сходим в пекарню за углом, я хочу показать ей местность, — ответила она, отпивая кофе. Оборотень, сидящая рядом с ней, присмотрелась к девочке и Клаусу. Первородного вполне устроил такой ответ, как и то, что их гостья не оказывает сопротивления, пока находится тут. Лучшие союзники те, кто находят соглашение выгодным, а соратников приятными, или хотя бы не ненавидит их. Внутреннее чутье подсказывало ему, что волчица, действительно, как и сказал Элайджа, приехала добровольно. — Это его дочка? — прошептала оборотень на ухо Фреи, что было бесполезно в доме, полном вампиров. Маленький табун мурашек пробежался по рукам Клауса, но он никак не выдал внешне, что слова дошли до его ушей или возымели над ним какой-то эффект. Хотя все первородные слышали фразу оборотня. — Нет, это одна из близняшек Кэролайн, — также шепотом ответила ведьма, хотя это все еще было бесполезно в доме вампиров. Ребекка и Кол засмеялись, переглянувшись между собой. Да, уж, что тут скажешь? Вряд ли кто-то мог бы себе представить Клауса, несущего на руках ребенка, конечно, если это не дети его прекрасной Кэролайн. Все же в груди первородного что-то дрогнуло от слов незнакомой девушки. — Советую вам поторопится, Элизабет ждет сладостей, — он посадил девочку на стул; несмотря на улыбку перемена в голосе на командный тон ни от кого не ускользнула. — Кстати, моя ведьма скоро прибудет сюда с артефактом, — вставил слово Кол, его выражение лица было безмятежное и отрешенное с насмешливыми искорками в глазах, что совсем не отображало его внутреннего состояния. — Как все замечательно складывается, брат, — отозвался Клаус, поставив локти на стол, он сцепил руки в замок. Что-то было не так с младшим Майклсоном, первородный был уверен в этом. В этой семье не так просто обмануть кого-то, а тем более, его. Это напоминало те времена, когда мать воскресила непутевого братца. Это чувство, навеянное интуицией, закрепилось в сознании Клауса, и никакие едкие шутки или любезности не могли его переубедить в обратном. Кол теперь под подозрением. — Что ж, мы в пекарню, — сообщила Фрея, покидая вместе с «гостьей» дом. Их туфли на плоском ходу глухо отбивали по полу, привлекая внимание Клауса. Ему нужно было концентрироваться на конкретных звуках или видах, чтобы мысли шли быстрее. Что может хотеть младший брат? Мести? Власти? Силы? Кол никогда не был из тех, кто стремился к власти. Ему хочется просто жить, что довольно непривычно для их семьи, но младший Майклсон не падок до интриг и заговоров, если этого не обязывает ситуация. Свобода, наслаждение и счастье — странно, но именно это и были основные его потребности. Чего же ему не хватает сейчас? Младший первородный аккуратно разрезал ножом мясо, когда заметил легкий интерес в глазах маленькой блондинки. Его лицо осветила искренняя улыбка. — Кого-то очень интересуют ведьмы, да? — игриво спросил Кол, сердце Элизабет немного растаяло от его мальчишеского настроения и безупречной внешности. Хотя она и ярко чувствовала клубящуюся вокруг него тьму и злость, она так же ощущала далекий свет и искренность его улыбки, поэтому сдержано кивнула ему. Ребекка, сидящая напротив младшего брата, наблюдала за всем с легким умилением, хотя дочки Кэролайн вызывали в ней странные чувства. Ревность была им название: Кэролайн, будучи вампиром, выиграла в игру у самой судьбы, когда получила двух малюток. Наколов кусочек еды на вилку, первородная положила содержимое себе в рот. Глубокая рана в груди саднила, и даже ангельское лицо ребенка не унимало боли на ее сердце. Потери — вот как можно было коротко описать жизнь Ребекки. — Эта не стоит твоего внимания. Может быть, ваши опекающие родители выпустят вас на часик со мной, и я покажу вам ту, что заслуживает, — дразнящий голос первородного ни на шутку разыграл интерес ребенка, который просто машинально часто закивал ему в ответ. — Это плохая идея, Кол — безапелляционно заявила Ребекка, в которой проснулась потребность защитить ведьмочку; обиженный взгляд голубых глаз бил первородную прямо в сердце. Люди Марселя ходят повсюду, и то, что к ним ночью никто не вломился было сродни чуду. Она сама видела преданность его людей. Они были если не семьей, то очень сплоченным коллективом, были друзьями. За годы без вмешательства Майклсонов и с тех пор, как Марсель получил возможность защитить их от угрозы первородной семьи, они стали более преданные, они еще рьянее защищали своего короля. Хоть этот титул и претил первородной, она понимала, что кровью, взаимной преданностью и небывалыми стараниями, а часто и страданиями, Марсель его честно заслужил, выгрыз у самой судьбы. В последнее время он изменил свои законы, безусловно на это подействовало влияние Винсента, который хотел справедливости и равных прав, но все же колдун его не заставлял. Она знала, что Жерар понимал: не считаться с его силой — нелепо, и инициативу изменить прописные истины Нового Орлеана продвинул он сам. — Что ж, брат, у меня не было времени узнать, как ты провел время в Европе? — меняя тему, спросил Клаус. Вампирский слух улавливал тихий хруст тостов, которые кушала Элизабет и глотки Ребекки, ее реплики, которыми она обращалась к девочке, чтобы как-то объяснить, почему не стоит прогуливаться по городу и не спугнуть ребенка, но приятнее всего было услышать сбившийся ритм дыхания Кола. Всего пара секунд, но они говорили о многом. Клаус усмехнулся. Вряд ли кого-то радуют предательства, а для первородного гибрида сбившееся дыхание было равносильно признанию измены, но причина его усмешки была в другом: он оказался прав. Он успел напасть на след до того, как младший брат начал бы действовать. Лучшая защита — это нападение. Возможно, эту фразу можно было бы приписать Никлаусу, как его личное руководство по жизни. О нем можно было бы подумать много плохого, основываясь на таком образе мышления, но это лишь еще один способ защиты — найди предателя до того, как тебе сделают больно; приготовься к потерям и прими их. — Прекрасно, я побывал даже в Румынии, — взгляд Кола был немного пустой и задумчивый, будто он вспоминал свои странствия. Перед ним и вправду восстал образ из этой чудной страны: рыжие локоны, которые развивал ветер, запах полевых, почти диких цветов, томный шепот, поставленные условия. — Любовался замками? — мягкий голос Кэролайн заполнил пространство, заставляя даже внутреннего волка Клауса покорно расслабиться. Первородный поднял на нее свой взгляд, который сквозил невысказанной нежностью, что было сильным контрастом с тем, как он смотрел на брата. Девушка медленно спускалась по лестнице, смотря в глаза Клаусу. Она скромно улыбалась, тая в груди настоящее счастье. Легкое весеннее платье, босоножки без каблуков и влажные после душа волосы. Она была олицетворением красоты и свежести. Ангел, нет богиня, плавно спускающаяся с Олимпа. Ребекка громко и весьма неучтиво прокашлялась, прочищая горло, чем привлекла внимание Кэролайн. Когда их глаза встретились обе блондинки на секунду слились в немом противостоянии характеров. — Хорошо спалось? — елейно спросила Ребекка прежде, чем откусить блинчики и подмигнуть Элизабет, будто та понимала скрытый смысл ее слов. — Вполне, — отрезала Кэролайн, гадая, какого черта эта нахалка так относится к ее дочери, с которой знакома едва ли не несколько минут. — Всем доброе утро, — более радушно сказала девушка и осмотрела места за столом. Кол и Ребекка сидели друг напротив друга во главах стола, Клаус сидел рядом с братом, потом шел еще один пустой стул и место Лиззи. Казалось первородный продумал даже это до мелочей. Напротив, были тарелки, из которых уже кто-то кушал. — Даже Ник не мешал? — младший Майклсон не упустил возможность немного позлить брата, который, очевидно, хотел устроить допрос. Вероятно, все, что отделяло его от неприкрытых нападок — это Кэролайн, Элизабет и недостаточное количество обвинений. — Расслабься, я шучу. Ты всегда мне нравилась, сестричка, — заметив складку между бровей и руки, сложенные под грудью, пояснил он. Девушка помялась несколько секунд, но потом что-то в ее глазах потеплело, она протянула ему руку с искренним и открытым выражением лица. Ладонь была нежная, сухая и казалась какой-то эфемерной в лапах первородного. Не девушка, а чистый свет, закупоренный в человеческую оболочку. — Предлагаю начать сначала, — сказала она, заставив Клауса подавиться порцией омлета, и, от души порадовав его младшего брата. — С радостью, дорогуша, — протянул он и вместо рукопожатия, оставил легкий поцелуй на ее руке, заставляя Кэролайн закатить глаза. Клаус не видел ее лица, уткнувшись носом в тарелку, он заметил лишь братца, который подмигнул ей, целуя руку, и, сжав вилку сильнее нужного, гибрид хотел начать сыпать угрозами, но ему помешали. Первородному оставалось лишь гадать, как тонкий голосок заставил его успокоиться. — Привет, мам, — ласково дала о себе знать девочка. — Доброе утро, солнышко, — вторя ее интонации ответила девушка и, не найдя вторую дочь, скрывая накрывшее ее беспокойство, спросила. — А где Джози? — Они с Хоуп у Хейли и дяди Элайджи, — малышка и глазом не моргнула, когда три первородных вампира и ее собственная мама уставились на нее. «Дядя Элайджа» слетело с языка так легко и непринуждённо, девочка не видела ничего такого в довольно фамильярном обращении к древнему и страшному Майклсону. Как-никак большую часть своего времени близняшки проводили с Хоуп, и, наверное, такое обращение Лиззи переняла от нее, но странное не проходящее тепло на сердце у гибрида растопило еще один кусок омертвленной души. Кэролайн хотелось было спросить, не против ли сам первородный, что она его называет так, но потом решила оставить вопрос на более позднее время, понимая, что шок окружающих ее вампиров не меньше ее собственного. Да и Элайджа этого не слышал. — Чудесно, — проворковала девушка, присаживаясь между дочкой и Клаусом. — Доброе утро, — одними губами сказал он, чем заслужил еще одну нежную улыбку, непроизвольно вампирша накрыла его руку в этаком успокаивающем жесте. — Фрея обещала принести печенье к чаю, — сообщила девочка, — Это все Клаус устроил, — с некой гордостью произнесла Лиззи, заставляя Ребекку прыснуть со смеху. Первородной был очень хорошо знаком этот тон, она сама использовала его в их детстве, когда по ее просьбе старший брат вырезал ей уникальные фигурки или водил на прогулку в лес, помогая собрать самые редкие ягоды. "Как давно это было", — пронеслось у нее в голове. *** Статная женщина с хищной улыбкой и угольно черными колкими волосами присела в предложенное ей кресло, взгляд ее цепко прошелся по хозяевам дома, остановившись на молодой вампирше. Аура девушки была светлая и мощная, ей хотелось поковырять огрубевшими пальцами нежную материю, но она сдержалась. Ни высокомерный гибрид, ни позвавший ее сюда первородный, ни ведьма Майклсон не заинтересовали ее ни на секунду. С озорством наблюдая за вампиршей, которой было очевидно неуютно от такого внимания, она отметила про себя злобу гибрида, готовую к нападению Фрею и затаившего страх Кола. Конечно, младший Майклсон знал, какими силами она обладает, и правильно делал, что страшился ее откровенности. Она отчетливо видела густую золотую энергию, которую легко было распознать толковой ведьме, но старуха не собиралась вмешиваться в это дело. Она здесь, чтобы выплатить долг первородному и на это все с концом. Не выдерживая пристального зрительного контакта с почти бесцветными зелеными глазами, Кэролайн, сложив руки под грудью, бегло осмотрела, укутанную в дивные черные тряпки ведьму. Та специально достала руку из-под черной мантии, демонстрируя грубую кожу с пролегающими морщинами. Словно подсчитывая количество врагов, девушка медленно осматривала уникальные кольца, которые излучали такую же черную, как ее волосы, энергию. Она остановила взгляд на странном сплетенном из ниточек. Присмотревшись, девушка сглотнула догадавшись, что это были совсем не нити, а туго сплетенная прядка волос, она приоткрыла рот, но ведьма, блеснув, на удивление, белыми зубами, или они таковыми казались на фоне серой кожи и темных локонов, оборвала ее: — Ты не хочешь знать, — отрезала она, довольно приятным голосом; девушка лишь кивнула, обернув вокруг себя руки, чтобы легонько потереть предплечье: взгляд старухи заставлял мерзнуть. — Может, перейдем ближе к делу, — елейно предложил Клаус, ожидая, что колдунья сместит свое цепкое внимание с Кэролайн, но она лишь лениво повела плечом, как бы говоря этим: «хорошо». Чуть сильнее сжав рукой стол, первородный посмотрел на слегка съеженную блондинку. Ему хотелось вырвать этой старухе печень, и все, что останавливало его — только незнание о ее возможностях и то, что она не отдала артефакт и не рассказала о его активации. — Пожалуй, перейдем, — лениво подтвердила она словами, все еще глядя лишь на Кэролайн, — но попрошу тебя, Никлаус, попридержать свой пыл, — ее голос знатно контрастировал с колючей внешностью. — Никлаусом меня зовут только друзья, — вставил слово гибрид, задетый столь пренебрежительным отношением. — Так, и я не враг, — хохотнула старуха в кресле, но потом пожала плечами. — Впрочем, как угодно. Клаус? — спросила она. Ее тело все так же было повернуто к вампирше, но все же почтив разговаривающего с ней гибрида взглядом, она дождалась его кивка прежде, чем вернуть внимание Кэр. Первородный залился яростью из-за ее пренебрежительного отношения к нему, которое она лишь подчеркнула, быстро согласившись с его возражениями. Кол молча стоял, облокотившись спиной о книжный шкаф, оставаясь в тени. — Приступим, — одновременно сказали блондинки. Кэролайн обрадовалась возможности переместиться к остальным возле стола, и по инерции встала рядом с Клаусом. Его внутренний волк, истинная причина его цепкой интуиции и меткого чутья, ощущал внутреннее подёргивание вампирши, и как-то машинально небрежно приобнял за талию, посылая ей успокоительные импульсы. Аккуратные плечики расслабились, и тихий вздох облегчения покинул ее легкие. Ведьма недобро цокнула языком, почувствовав, как его энергетика заслоняет девушку от прямого вмешательства в личные границы, но потом так же лениво заговорила. — Артефакт я вам привезла, как обещала. Я передам вам его после того, как объясню процесс активации, — Фрея кивнула ей, соглашаясь с условиями, — И после того, как она, — жилистый палец указал на ведьму Майклсон, — скрепит клятву, что мой долг вашему брату выплачен, и больше никто из вашей семьи не побеспокоит меня или кого-то из моего рода. Кол вышел из тени, упрямо встречая взгляд старой ведьмы, она чувствовала, что его страх отошел на задворки. Конечно, мальчишку не устраивало терять такую сильную помощницу. Между ними была длинная история, неизвестная никому из его близких. Он вполне был готов смириться с выплатой долга, но часть про род, его не устраивала. Такая сила может ему вполне пригодиться… когда-нибудь потом. Обязать себя отказаться от возможного сотрудничества было слишком большой ценой. — Не попросишь даже защиту для потомков? — удивился Клаус, ведь это было первое, чего требовали ведьмы. Старушка кашлянула, но потом снова надела ту же злую улыбку, с которой садилась в кресло, отрицательно помахав головой. — Это неподходящие условия, — не дав ей сказать, вставил Кол, брат за его спиной едва сдержал рык, а у Кэролайн по спине прошелся холодок. Атмосфера накалялась. Девушка инстинктивно тянулась к первородному, как бы странно это ни было, но его объятия казались самым безопасным местом. — Надо обсудить, — попробовала снизить градус Фрея, понимая, что каждый из братьев достаточно уперт, чтобы испортить все. Ведьма сама хотела постоянно передёрнуться, едва цепкий взгляд хватался за ее образ. Атмосфера в комнате сгущалась, как грозовые тучи перед проливным муссоном. Она пыталась вспомнить, какая магия могла так влиять на эмоции и могла ли вообще. Что-то из освоенных ею техник и искусств колдовства говорили ей, что такое возможно. — Нечего обсуждать, — отмахнулась старуха. — С какой стати нам упускать возможность сотрудничать с твоим родом? — резче, чем хотел спросил Кол. Клаус не доверял Колу и подозревал его в интригах за своей спиной, но ведьме перед ними он не доверял еще сильнее. Проиграть какой-то старухе в заключении такой простой сделки? Нет. Он не знал, зачем его брату ведьмы из ее рода сейчас или в будущем, и лично он их находил бестолковыми, когда у него была под боком Фрея, но отдать лавры старухе не хотелось. Его упрямый характер и уязвимая гордость, выращенная Майклом, натянулись, заставляя действовать не так, как того требовала ситуация. — Что если мы просто убьем твоих наследников? Ни вам, ни нам, — отпустив Кэролайн он развел руками, будто демонстрировал неплохое решение. У Кэролайн кольнуло в груди, когда он отпустил ее, и ей показалось, что этим простым жестом он оттолкнул ее от себя. Действительно, подумала она, сейчас именно это и происходит: идя на поводу своей гордости, он упускает смысл их встречи. Уголок губ ведьмы дернулся вверх, словно вырезая на серой коже носогубную складку, когда она увидела, как ниточки, связывающее ее и Клауса, начали дребезжать. Переловив ее взгляд, Фрея догадалась, что именно старуха видит в этот момент. — Попытай удачу, — бросила ведьма. — Ты сомневаешься в моих силах? — первородный сделал шаг вперед к противнице, Майклсон сильнее убедилась в своей теории. — Наших силах, — поддержал его Кол, подталкиваемый каким-то непонятным ему чувством долга; казалось давно забытое им «всегда и навечно» взывало где-то изнутри. Встретившись взглядом с той, что назвала себя Нэл, Фрея перетерпела желание скинуть с себя неприятное наваждение, гордо распрямив спину, но немой вопрос так и застыл в серых глазах. — Да, ты не ошибаешься, — подтвердила старуха, повисший между ведьмами, вопрос; поджав губы блондинка кивнула. — Сними чары, — потребовала она, Клаус обернулся на сестру, а Кол упрямо сверлил ведьму. Лишь Кэролайн было до того душно и тошно от вязкой энергетики, облипающей ее со всех сторон, что она уже почти никак не реагировала на выпадки никакой из сторон. Заметив это, Фрея, бросила ей сочувствующий взгляд. Сжав кулаки почти добела, она снова обратила внимание на ведьму. — Что за чары? — резче обычно спросил Клаус. Фрея хотела начать объяснять, но спокойная, как сытый удав, ведьма, начала первая, не давая Майклсонам вставить и слова. — Твоя сестра зовет это считыванием ауры, — начала она, — но она слишком самоуверенная, чтобы копнуть глубже. Впрочем, я ей объяснять не собираюсь… — Я объясню тогда, — перебил Кол, и он не был уверен, что пробудило в нем это желание. — Если ты помнишь, — он посмотрел на Клауса, — наша, к счастью, почившая матушка говорила нам, что все в мире как будто соткано из нитей, сплетенных друг с другом. Все ведьмы колдуют, пользуясь этими хитросплетениями, многие из них, как наша сестра, могут отделяться от физических объектов и окунаться глубже к сути. Это то, что Фрея называет сканированием ауры, по факту же она просто в это время смотрит на истинную суть вещей, людей… всего. — немного погодя, первородный вздохнул, чтобы придумать, как выкрутиться и не подставиться, — и только некоторые имеют возможность видеть нити, окунаться в материю и хитросплетения все время, в любое время. Они живут так, они черпают магию из самой энергии. Чем дольше ты находишься с ведьмой, которая может постоянно пребывать в таком состоянии, тем больше обостряются инстинкты и эмоции, тем дальше ты отдаляешься от разума и контроля, — наконец-то закончил Кол, он утаил всего одну деталь, и был почти уверен, что Нэл не станет раскрывать все карты. — Пусть отменит это, — рявкнул Клаус. Кэролайн дернулась от его голоса, упираясь рукой в стол. Ей действительно было дурно от напирающей черной энергии со стороны старой ведьмы. Заметив это, Кол посмотрел на брата, а потом на ведьму, и он понял, что сегодня она добьется своего. Поставив младшего первородного в самое невыигрышное положение, она предоставляла ему мнимый выбор: или он освободит ее род и получит свой артефакт, или сокровище останется при ней, она не получит достоверной свободы потомков и разрушит сегодня связь Кэролайн и Клауса, которая нужна была Колу. Доводя до иступляющей злобы, что несложно и без вмешательства магии, гибрида; а вампиршу до состояния бессилия, Нэл помогает их «ниточкам» трепетать. Сомнений не остается, что в подходящий момент она оборвет их: и не важно с помощью манипуляций, магии или грубой силы. — Клаус, я согласен на сделку, — неожиданно спокойно заговорил Кол; он понимал, что на нем манипуляции Нэл прекрасно работают, подогревая в нем желание осуществить задуманное. Сощурив глаза гибрид уставился на брата, злость в нем плавно уступала место паранойи. Маленький гаденыш точно что-то крутил за его спиной. Ярость опаляла изнутри. — Мы это делаем для Кэролайн, ей нужен артефакт больше, чем нам туманное сотрудничество с ней, — пояснил Кол. Что-то в нем треснуло от упоминания ее имени, хотя он даже не взглянул на вампиршу, которую буквально окружил напор ведьмы, фокусируя черную магию хозяйки на одном объекте. Девушка крепко сжимала столешницу, не желая вступать в эти провокации и разборки, да и банально все ее силы уходили на то, чтобы держать себя в сознании. Магия на таком уровне действовала более тонко и цепко, чем в виде заклинаний. Она работала с чистой энергией, вредя не наружной оболочке, а разрушая изнутри. Такое острое бессилие Кэролайн испытывала впервые, не узнавая саму себя. Казалось, девочка становится живой мумией в собственном теле. — Пусть ослабит чары, — выплюнул Клаус, желание помочь вампирше и упрямое желание не уступать старухе сцепились. — После того, как ваша сестра скрепит договор, — кивнула ведьма, слегка поменяв положение в кресле, будто ей было немного неудобно. Желваки заходили на лице первородного, давая понять всем окружающим, что в его внутренней борьбе помочь или не сдаваться, первое теряет позиции. Кол ждал его ответа, как и сестра, но вместо желанного, они услышали упрямое, твердолобое: — Перед, — настаивал Клаус; заставляя ведьму лишь усмехнуться. По крайней мере, если она и не уйдет отсюда с тем, что хотела, то знатно насолит самовлюбленному гибриду, оставив непоправимые разрушения его связи и чувствам с молоденькой вампиршей. — Я все сказала, — повторила она так же спокойно, и Кол про себя отметил, что Нэл напоминает ему Элайджу своей манерой вести игру: расставить капканы, разбросать сети, давить на больное, требовать своего, по возможности избегать прямых угроз. — Клаус, мы получим именно то, чего хотели, — не унимался Кол, желая склонить брата на свою сторону; черт его побрал возразить старухе в самом начале. Самолюбие гибрида было слишком глубоко задето, чтобы попросту сдаться напору родственников. Нэл била четко и без промахов, нанося удары именно так, чтобы задеть и горячо обжечь, взывая к его гордыне. Эта встреча при любом ее исходе не будет для него выигрышной. — На ее условиях, — повторил первородный сжимая челюсти. Понимая, что положение Кэролайн довольно никудышное, и что братья между собой не справляются, сестра решила поддержать того из них, кто казалось сохраняет хоть какой-то рассудок. Сделав шаг навстречу ведьме во всех смыслах, девушка быстро глянула на онемевшую Кэролайн, и твердо сказала: — Я согласна скрепить договор. — Я не согласен — сразу же возразил Клаус, чувствуя, как все предают его. — Клаус, — снова начала сестра, но он перебил ее. — Что мешает мне просто убить тебя? — словно идея была совсем для него новой, он приподнял брови, чувствуя что-то знакомое — возможность истребить и забыть. — Нам нужно узнать, как активировать артефакт, — напомнила Фрея, надеясь, что сможет воззвать к разуму брата, но он был сам не свой или не контролировал себя, сестра не могла уловить различие. Практически никак не влияя на эмоциональное состояние ведьмы Майклсон, все же она тоже колдунья, а такого рода манипуляция отнимает слишком много сил и не имеет должно эффекта, и на Кола, который и так понимал свое положение, Нэл выкладывалась на Клауса и Кэролайн. Тщательно перетягивая свое внимание на себя с самого начала, вступая с ним в пассивную конфронтацию, она играла на самих его слабостях. Как бы удивительно для самого Никлауса Майклсона это ни было, но его слабостями не были семья, любовь или привязанность — это были страхи, паранойя, самолюбие и несоразмерная уязвимая шипящая змея — гордость. — Дорогая сестра, я сильно надеюсь, что с твоими выдающими способностями, ты и сама разберешься. Так что же мне мешает? — не унимался гибрид, чувствуя себя увереннее, он настаивал. — То, что ты бессилен против меня, — мягко словно перышко она бросила ему эту красную тряпку, переходя к более активному посягательству на еще одну его слабость — желание быть самым сильным. Клаус застыл, будто не поверил тому, что услышал, но выйдя из секундного оцепенения захотел атаковать, но был едва ли вовремя остановлен Колом. Вряд ли его по большей мере сдержала сила, чем слова, сказанные им: — Клаус, мы это делаем для Кэролайн, — от еще одного упоминания о девушке, он позволил спрятаться венам, но несмотря на то, что этот большой шаг — удержание от прямого нападения — был сделан, дальше первородный не соглашался: — Нет. Кол почти потерял всю свою надежду на попытки вразумить брата, и прикинул, насколько велик шанс успеха при нападении на Нэл; решив, что с таким состояниям гибрида — они равны около нулю, он вернулся к убеждению: — Клаус, нам надо это сделать, чтобы помочь ей, — настаивал младший брат. — Клаус, да посмотри на нее, на ней нет лица от этого всего, — выкрикнула Фрея, которая уже не в силах смотреть на мумию, тенью походившую на солнечную Кэролайн; ведьма помогала ей держаться на ногах. Состояние девушки было до того странным и новым для него, что он едва не поддался интересу, вспыхнувшему на закромах души. Она была цела и невредима физически, абсолютно как всегда, но казалось из нее тянут саму внутреннюю силу, что было вполне близко к правде. На защиту от черной энергетической атаки Нэл, уходили все скопившиеся силы молодого вампира и некоторые еще, спрятанные глубоко внутри. Все Майклсоны замерли, ожидая его реакции и боясь спугнуть приходивший к нему разум; заметив их волнение, ведьма немного ослабила свои манипуляции, вызванные, чтобы самые больные точки оголялись, выступали на первое вместо впереди более нежных чувств. Сердце Клауса пропустило несколько глухих и слабых ударов, когда он со сковавшей лицо гримасой отвращения процедил сквозь зубы. — Ладно, — процедил. — Но сначала исправь это, — бросил он, указывая на Кэролайн в руках Фреи. — Прекрасно, — прошептала она. — Сделка скрепляется с Колом, но она обязывает всю вашу семью в его лице, — Клаус кивнул, чувствуя, как внутренняя борьба между выбором сдаться или облегчить боль Кэролайн, далась ему намного легче предыдущей. — Твоя магия может так убивать? — спросил Клаус вопрос, который начал его интересовать все сильнее по мере того, как манипуляции Нэл над ним слабли. Позволяя себе немного самодовольства, она послала ему улыбку, которую он тысячи раз дарил своим родственникам, друзьям и врагам, после чего коротко кивнула. Глаза первородного сверкнули янтарным, когда он рявкнул ей в лицо: — Так перестань на нее воздействовать. Впервые за весь их разговор, Майклсон удивил ее, из-за чего отточенный контроль каждого мускула лица слегка ослаб и ее брови немного приподнялись. — Испугалась? — поддел ведьму Клаус, приближаясь к Кэролайн; его нежный ангел казался спящим в руках сестры. Фрея была права, на ней не была лицо, аккуратно приобняв девушку, он прижал ее к себе, заслоняя отходящие к хозяйке вспышки черной энергии, которые помимо самой Нэл никто и не видел. Нежность и беспокойство, играющие в нем, поразили колдунью, но ни один мускул лица больше не выказал этого внешне. — Я думала, ваша связь слабее, — заговорщицки прошептала ведьма, призывая все, что плавно окутывало Кэролайн до этого. Кол выдержал на себе ее тяжелый и мрачный взгляд, пожимая холодную руку. Фрея приступила к скреплению сделки между Майклсонами и Нэл. Положив аккуратные ладошки с темными короткими ноготками поверх их рук, она обращалась к духам за помощью. Уголки губ старой ведьмы были все еще слегка изогнуты, чем бесили гибрида, который ласково гладил волосы Кэролайн, ожидая, когда та придет в сознание. — Я увожу ее отсюда, — бросил он, подхватив девушку на руки. Мягкое мерцание подтверждало скрепление сделки, и последнее, что слышал гибрид, покидая кабинет были слова Нэл: «теперь можем приступить». Он шел, не торопясь по коридору к своей спальне. Чем дальше от отходил от старухи, тем больше ощущал себя собой. Искрящиеся от переизбытка эмоции утихали, разум возвращался к нему. Шестеренки крутились все быстрее. Девушка у него на руках издала кряхтящий звук, прежде чем подхватилась, кладя руки на горло. — Тшш, — успокаивал он ее, — С тобой все хорошо. Теперь все хорошо, — широко распахнутые голубые глаза уставились на него в страхе, но, когда вибрации его голоса достигли ее, девушка почувствовала странное спокойствие, которое было похоже на наваждение. Ее веки нехотя сомкнулись и впервые с прибытия старухи в их дом, Клаус искренне улыбнулся, слыша ее размеренное дыхание и ровное сердцебиение. Странно, насколько успокаивающими были такие простые звуки. Положив приятную ношу поверх не застеленных простыней, гибрид коснулся губами ее щеки. Короткая щетина слегка колола щеку из-за чего спящая девушка немного поморщила носик. — Спи сладко, luv, — накрыв девушку пледом, который свисал с изголовья кровати, первородный отошел. Буря, вызванная магией и искусными манипуляциями, удивляла его. Осознавая силу старухи, Клаус сел в кресло рядом с кроватью, чтобы удостовериться, что ее влияние ушло. Уязвленная гордыня, к которой постоянно взывала ведьма, нехотя свернулась змеей в клубок, прячась за стеной деланного равнодушия и напускной уверенности. Смертный приговор для Нэл был вынесен. Хоть его и интересовали ее чары; простить то, что она сделала с Кэролайн, он не мог. Сцепив руки в замок гибрид окунался в свои мысли. Его доверие Кол окончательно потерял. Хоть младший и не предавал его фактическими действиями, но все же забыл упомянуть о возможностях их гостьи и вообще что-то явно не договаривал. Таким образом список дел первородного стремительно увеличивался. Ресницы Кэролайн затрепетали, когда она слегка повела плечами, которые затекли от долгого пребывания в неудобном положении. Девушка потянулась на кровати, зевая. Она не могла вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя настолько уставшей. Кости ломило и все тело было будто налито свинцом. Наклоняя голову из стороны в сторону, вампирша поняла, что солнце уже клонилось к закату, заливая комнату мягким оранжевым свечением. Присаживаясь на кровати Клауса, она поняла, что была одна, несмотря на то, что запах гибрида отчетливо заполнял комнату. Видимо, недавно ушел, решила она. Мысль прошлась холодком по спине. Почему-то ей хотелось, чтобы сейчас он был рядом. Казалось, что занозу в виде Никлауса Майклсона словно выдирали из груди. Ощущение на уровне инстинктов казалось неправильным. Он не снился ей. Мысль осенила так быстро, и девушка поняла, что впервые за долгое время ей не снилось ничего. Голова была тяжелая, сил практически не было, а все вампирские рецепторы как будто выключили, плавно приводя обратно в действие с каждым новым вдохом. Ее светлые брови были слегка хмурые и она отметила про себя, как слух снова становится безупречным, зрение обостряется, как и осязание. Со следующим потоком воздуха она почувствовала режущую боль в горле. Жажда. Действуя интуитивно Кэролайн повернула голову вправо, и, заметив стакан для виски, наполненный густой и темной жидкостью, благодарно улыбнулась. Когда емкость оказалась у нее в руке, девушка поняла, что кровь совсем еще теплая – свежая. Венки, как коварные змеи, проступили на нежном лице, сбивая ее дыхание. Преподнеся бокал к лицу, она разрешила себе понюхать содержимое. — Да ладно, — пробормотала она, и по-детски высунув язычок, девушка попробовала лишь капельку желаемого напитка. Ошибиться было невозможно. Вкус был слишком хорошо знаком. Вкус жизни, вкус страсти, он будоражил куда сильнее, чем обычные люди. Спасительное лекарство, за которое многие готовы были бы убивать, снова так просто преподносят ей на блюдечке. Клаус в который раз поделился с ней своей кровью. Делая уверенные глотки, смакуя частичку первородного гибрида, девушка задумалась почему все же на душе было как-то пусто. Хватаясь за догадку, как за убегающую сквозь пальцы воду, Кэролайн начала отрицательно махать головой. Быть этого не может. У нее что какой-то стокгольмский синдром? И все же, нехотя признавая, она принимала тот факт, что ей не хватало снов с участием заносчивого гибрида. Она боялась предположить — были ли они ее причудливой выдумкой или настоящими воспоминаниями, но истории, которая она видела, чувства, которые переживала – это было потрясающе. Весь мир был открыт ей его глазами – не только весь мир, само время покорилось ей, приоткрывая завесу прошлого. Кроме стакана на прикроватной тумбочке она заметила ее сотовый и изящную вазу, выдутую из тонкого стекла, в которой стояла одинокая подрезанная роза. Цветок напомнил ей о саде, в котором они гуляли с Клаусом. Сердце екнуло при воспоминании его губ на ее руке всякий раз, когда сексуальный баритон шептал «Спи сладко, Кэролайн». Чертов искуситель. Поддавшись вперед, чтобы понюхать цветок, которого, она уверена, еще утром тут не было, девушка заметила листок бумаги, ровно сложенный напополам. Развернув его, она бегло пробежалась глазами по содержанию, слегка улыбаясь. «Не мог больше слушать твой храп и пошел рисовать. Артефакт у Фреи, она скоро будет готова его активировать Клаус» — Старый засранец, — выругалась девушка, но сдержать счастливую улыбку не могла. Обрадовавшись тому, что сотовый оказался рядом, она точно знала, кому хочет позвонить. Тому единственному человеку, который разделит с ней этот момент, которому хоть и не знакома вся ее боль, но вполне понятна. Собеседник не заставил себя долго ждать и спустя несколько недлинных гудков поднял трубку. — Привет, Барби, — его язык заплетался, отметила девушка. — Хочешь посплетничать на ночь? — в привычной манере язвил он. Лицо Деймона представлялось ей до боли четко. Она скучала по противному засранцу больше, чем подозревала, а также она волновалась за него. Старший Сальваторе оказался брошен. Впервые Кэролайн осознала это предельно четко. У него никого нет. Елена спит, Бонни и Энзо уехали, она уехала, его брат сбежал, а лучший друг… был мертв. Сглотнув болезненный комок, она улыбнулась с таким воодушевлением, будто бы он стоял рядом и видел ее. — У меня самые интересные сплетни, — прощебетала она, на том конце трубки было слышно, как вампир делает увесистый глоток. — Хочешь переманить меня от Бон-Бон? — поддел тот. — Учти это будет несложно, все-таки минус любимая подруга и вот уже любовь всей моей жизни цветет и пахнет, мы скачем на единороге по радуге. Кэролайн искренне захихикала, и приятный девичий смех грел душу другу. В последнее время ему было паршиво, единственное, что радовало — это мысли о том, как спустя какие-то лет шестьдесят он сможет увидеть Елену. — У меня есть артефакт, Деймон, — не выдерживает хранить тайну девушка, — Фрея скоро будет готова его активировать. Мы будем свободны, — шепчет она в трубку голосом, из которого сочится счастье. — Да, ты стремительно пытаешься вытеснить конкурентку, блонди, — присвистнул Сальваторе. — Я просто… — начинает щебетать она. В груди вампира что-то екает. Он должен ей сказать, это должен сделать именно он. За долгие годы стало ясно, что блондинка не прощает только одного – предательства, а не подготовить ее, не предупредить было вполне равносильно этому. — Кэролайн, — вдруг обрывает ее собеседник, — У меня тоже есть новости. Сердце пропускает удар. Ну, вот, решила она, счастье снова обрывается. Сейчас он скажет, что умирает или что у них выкрали гроб с Еленой, а может, Бонни подцепила какую-то магическую лихорадку. Прикидывая у себя в голове варианты, девушка ждала продолжения. — Стефан вернулся, Барби. Бонни и Энзо уже едут к нам. Приоткрыв розовые губки, девушка так и застыла с этим выражением лица, сжимая в руках телефон. Что, черт возьми, ей надо было на это ответить? Деймон слушал, как она не дышит, и даже не собирался давить на собеседницу. Несмотря на брата, который жаждал извиниться и объясниться, старший Сальваторе понимал: она заслужила оставить его в прошлом. — Деймон, — за коротким вымученным обращением последовал хруст шейных позвонков, вампир напрягся, пытаясь докричаться до собеседницы, но все было тщетно. Сотовый, как и его хозяйка рухнули на пол, но девушку небрежно придерживали мужские руки, спасая от падения, пока голос на другом конце вопил одно единственное слово: «Кэролайн». Свернувший ей шею, даже несколько ласково погладил светлые волосы, губы его немного изогнулись в улыбке. Птичка попалась. *** Сидя в кресле, Клаус потягивал бурбон, осматривая надоедливого родственника. Кто сдастся первый? Отзеркалив позу брата, Кол продолжал играть в гляделки. Он не признается просто так, гибриду придется клешнями из него вытаскивать правду, загнать в угол, и только тогда он, возможно, сознается. — Все еще нечего сказать? — лениво интересуются старший, и в ответ получает лишь небрежное махание головой. — Ник, ты меня в чем-то подозреваешь? — с издевкой выступает младший первородный; он уверен, что Клаус не будет выкладывать все карты сразу. — Да, — отрезал тот. — Я подозреваю, — напускное спокойствие как рукой сняло, светловолосый мужчина подхватился на ноги. — Ты, — он указал пальцем на него, — опять строишь интриги у меня под носом. Сердце Кола сбилось с привычного ритма от волнения, заставляя старшого брата зло усмехнуться, когда противное жужжание сотового раздалось из кармана гибрида. Не глядя, он поднял трубку и рявкнул собеседнику: — Это должно быть срочно. — Что ты с ней сделал? — в таком же пылу горячо спросил Сальваторе. Вампир готов был рвать и метать из-за чертовой беспомощности. Что могло произойти с ней? Услышал ли Клаус о возвращении Стефана и из ревности свернул Кэролайн шею? Может, на нее кто напал или же на семейном ужине у Майклсонов были такие обычаи? Разбив к черту очередной сотовый, он вырвал телефон у младшего брата, точно зная, что найдет там нужный ему номер. — Не видел вашего двойника уже много лет, приятель. Если вопросы закончились, — елейно ворковал Клаус, когда его голос вернулся е леденящему рычанию: — я занят. Он уже собирался вешать трубку, чтобы вернуться к разговору со своим братом, но назойливый вампир из Мистик Фоллс не дал ему это сделать. Казалось сегодня желающих отправится на тот свет было непривычно много. — Какого черта ты свернул шею нашей барби, — настойчиво допытывался вспыльчивый мужчина. Перемещаясь на вампирской скорости, он ворвался в свою комнату, практически срывая двери с петель, гибрид застыл с назойливым шумом возле уха. В воздухе волчье обаяние легко различало ее запах, на тумбочки возле кровати стоял пустой бокал, в который он бережно сцедил ей кровь совсем недавно. Клочок бумаги с оставленной забавной запиской лежал на кровати, а сотовый валялся на полу. Одинокая срезанная белая роза покачивалась на ветру, который ласковыми теплыми потоками нежил лицо. Светлая тюль развивалась, облитая оранжевым, уже переходящим в насыщенно красный, закатным солнцем, а музыка уличных музыкантов заливала тихую и пустую комнату. Ее забрали.