Камни под босыми ногами были холодными и скользкими. Пахло морем. Мовец сидел на краю обрыва, болтая ногами. Кэлпи чертыхнулся и опустился рядом.
— Это скоро случится, да? — напряжённо спросил Кэлпи. — То, что я вижу.
Мовец покосился на него и края губ у него поползли вверх.
— Или уже случилось, — мягко произнес он. И растаял в дымке.
...Кэлпи с трудом открыл глаза и, пошатываясь, сел на кровати. В комнате было темно и душно. Футболка промокла от пота. Он вслепую нашарил телефон и, морщась от яркого света, нашел в списке контактов нужный номер. Не смотря на ранний час, Олег взял трубку сразу, будто и не спал совсем.
А может, и впрямь не спал.
— Тебе снится вода? — спросил его Кэлпи. Язык заплетался, как у пьяного. Олег помолчал пару секунд, а потом сухо произнес:
— Каждую ночь.
И отбил звонок. Кэлпи еще какое-то время сидел, уставившись в стену, а потом встал и пошел в ванную. Холодный душ не сильно помог привести мысли в порядок, но, по крайней мере, привел физическое и моральное состояние к одному знаменателю паршивости.
В такие дни предполагалось пить, но из алкоголя дома был только юбилейный коньяк, да и тот мамин. Кэлпи залез в кресло с ногами и открыл ноутбук.
Конфа РБЛ в кои-то веки молчала. Огел не подавал признаков жизни, и если бы Кэлпи не звонил ему пару часов назад, то заподозрил бы, что тот вскрылся. Взгляд зацепился за знакомую фотографию. В диалоге, состоящим из одного сообщения, висело неотвеченное:
«Мовец ничего не делает наполовину. Керамбе привет».
Олег Михайлец не был онлайн три дня.
Среди открытых вкладок маячила найденная на просторах интернета диссертация на тему: «Динамика населения и поведение магических существ воды и водоемов в урбанизированных ландшафтах Западной Сибири». Спрашивать «А ты вообще кто?» на РБЛ было не принято. Это только Керамбиту хватило ума на отборах недовольно уточнить: «Кельпи — это ведь водяной дух, да?». Кэлпи тогда проглотил желчный комментарий о придурках, которые третий день как огневики, а уже ищут врагов народа в каждом встречным, и сдержано посоветовал доебаться до Мовца. Вот уж по кому точно видно, из какой Ленинск-Кузнецкой лужи эта мавка выползла.
У самого Кэлпи в паспорте стояла смазанная печать «СМН». Существо магическое неопределенное. На медкомиссии Кэлпи упорно молчал, потому что в четырнадцать лет штамп «прорицатель» на больничном листе казался хуже, чем нарисованный на лбу член. А кличку заработал, когда в пятнадцать утопился в Фонтанке. Школьное «Кэлпи» прилипло намертво, вместе со страничкой в википедией, каменными конями, уплывающими вместе с Аничковым мостом, и картинкой с подписью «нихуя ты водолаз, Леха». Всклокоченные волосы он с тех пор прятал под кепкой, а шутки про утащенных на дно игнорировал. Выплыл — и чего в этом было больше, наследия бабушки-русалки или детской секции по плаванию, уже и не скажешь теперь.
Может, поэтому Мовец вызывал смутную тревогу и желание в дни ивентов обходить мосты и реки стороной.
Мысли лениво ползли по кругу. Перед глазами стояла одна и та же картина: синеватый свет Ионотеки, Мовец с протянутой рукой и окаменевшая спина Керамбита. В память врезалась мертвенная испуганная тишина, растекающаяся по рядам зрителей и кровь, капающая на пол. Но ведь Керамбит не пожал руку? Заклинание не было завершено.
Мовец, худой и невысокий даже на фоне Кэлпи, смотрел на Керамбита с легкой полуулыбкой, которая не пропала даже после проигрыша. Если присмотреться к неестественно-голубым глазам, можно было увидеть в его зрачках собственное перевернутое отражение.
Лучше было не присматриваться.
Кэлпи бесцельно листал ленту ВКонтакте. Переписка с АО мигнула новым сообщением. Кэлпи развернул уведомление, не открывая. Кто-нибудь мог сказать, что продумывают ответы на берегу только стеснительные школьницы, но Кэлпи бы скорее надел школьную юбку, чем опять оказался в ситуации где между ним и висящим в онлайне Вовой только одно прочитанное сообщение про Керамбита.
Впрочем, в этот раз Вова его пожалел.
«Соблюдаешь карантин, бережешь пенсионеров?»
«Переживаю за Эль Локо, — напечатал Кэлпи. — Пишут, что коронавирус особенно опасен для людей в возрасте».
Смеющиеся смайлики.
«Мне показалось, он переживает за тебя больше».
Или не пожалел.
Эль Локо утащил Кэлпи сразу после ивента, когда Керамбит хотел... поговорить? Попрощаться? Вжать его в спиной в АО и провести рукой по шее вдоль вен? Кэлпи торговался со своей совестью и здравым смыслом.
Локо очень вовремя и громко поинтересовался, собирается ли Кэлпи здороваться. С ним они тоже в круг выходили, только Кэлпи выиграл. То есть победил.
— Молодежь, — хмыкнул Локо, когда они вышли на улицу. Он совершенно не выглядел старым, но про его реальный возраст спросить Лёша так и не рискнул. — Взъебываетесь в кругу, потом отлавливай вас по закоулкам, РБЛГБТ, блядь. Держись-ка ты подальше от них обоих сейчас.
В голове к тому моменту уже прояснилось, поэтому Кэлпи его поблагодарил. Это был второй полезный совет, который дал ему Эль Локо. Первым было: «Только к Мовцу не вздумай подходить с камнем на шее».
Эр-бэ-эл-гэ-бэ-тэ.
Перед Вовой было неловко. Перед Керамбитом неловко не было с той ночи, когда он пришел к ним в квартиру. Но Лёша — то есть Кэлпи, стоило уже привыкнуть — не хотел потом опять слушать, что его под Керамбита подложили.
Одному такому шутнику Керамбит уже сжег бороду вместе с бровями и ресницами.
***
Видение настигло его поздно вечером. Кэлпи раздраженно смахнул со стола шалфей предсказателей, а потом рухнул на пол на подгибающихся ногах и захлебнулся вздохом.
В голове звучал собственный голос, недобро веселый: «А меня на этот батл Огел благословил». Подначка, брошенная вскользь, просто чтобы уколоть побольнее.
Знал же, что в кругу стоит быть аккуратнее со словами.
Лицо Керамбита на батле исказилось, а потом мир вокруг сменился. Мертвый Керамбит пустыми глазами смотрел в черное небо, а по асфальту текла вода. В темных лужах отражались городские огни.
Кэлпи пришел в себя на коленях, судорожно вцепившись в край столешницы. В голове мерно отстукивал оставшееся время невидимый метроном. И тогда Кэлпи сделал самое тупое, что можно сделать в его ситуации.
Написал Коснарту.
«Хэй. Можно попросить тебя о помощи?»
***
Кэлпи успел найти куртку и дважды пройти расстояние от входной двери до кухни, когда Коснарт вышел из ванной так, будто жил здесь последние двадцать лет.
Можно было бы прокомментировать его представления о приватности, но во-первых, Кэлпи был рад его видеть, а во-вторых… Это же Коснарт. Пространственно-временной пиздец. Сегодня он в Москве, а завтра в Минусинске. Какими дорогами он ходит, знает, наверное только Пачука. Только есть шанс заблудиться — однажды он по пути в Питер пропал на год. Помнится, Кэлпи, давясь клубами дыма на их батле, думал, что лучше бы он и не возвращался.
Коснарт был третьим человеком, которому Кэлпи проиграл.
— Помнишь Керамбита?
— Керамбит? — Коснарт сделал вид, что задумался. — Припоминаю. Море гонора, самая принципиальная принципиальность на Ребеле, на нашем батле промахнулся не только мимо меня, но и мимо круга.
Хреновая была ночка. И как назло, не в Ионотеке, где можно хоть демонов в круг призывать. Огонь тушили всей Оперой.
— Он, кажется, был совсем плох, — невзначай уронил Коснарт, цепко отслеживая его реакцию. — Если Керамбит в тебя целился, это и то имело больше смысла.
Кэлпи вспомнил, как огонь лизнул ему руки, но не оставил даже ожога. И резко выпалил:
— Можешь перенести меня к нему?
Коснарт с довольным видом уселся на стол и начал болтать ногами.
— Конечно, могу. Но что мне за это будет?
— Хочешь, погадаю? — Кэлпи криво усмехнулся. Он не любил эту формулировку, не любил предсказывать будущее, но больше ему нечего было предложить.
Коснарт резко посерьезнел.
— Что, так сильно надо?
Кэлпи молчал.
— Пойдем, — Коснарт спрыгнул со стола и протянул ему руку. — Я тебя проведу.
А потом добавил.
— Только не вздумай мне пророчить.
Горло сжало спазмом, в глаза ударил яркий свет и сразу же наступила тьма. Кэлпи судорожно вдохнул холодный ночной воздух и проморгался.
Дождь в Москве лил как из ведра.
Стоящий около входа в метро молодой мент при виде них оживился, но заметив голубоватое свечение, исходящее у Коснарта из глаз, сник и пробормотал: «Блядские колдуны». И что-то невнятное про пидоров.
Кэлпи вспомнил, что в Москве так-то пропускной режим. И что все еще держит Коснарта за руку.
— Обратно сам доберешься?
— Надеюсь, что да, — Кэлпи выдернул руку и неловко улыбнулся. — Кос... Борь. Спасибо.
— Обращайся, — Коснарт ухмыльнулся и картинно поклонился. — Хотя я подозреваю, что Керамбит мне сегодня задолжал в большей степени, чем ты.
И шагнул в ближайшую стену раньше, чем Кэлпи смог на это что-то ответить.
Кэлпи огляделся вокруг. Наугад толкнул ближайшую дверь и оказался в смутно знакомой кальянной. В полутемном помещении единственным источником освещения были развешанные по стенам гирлянды.
От дальнего столика отделилась темная фигура.
— Что ты здесь делаешь? — Керамбит смотрел на него с искренним удивлением.
Дверь за Кэлпи захлопнулась.
