Благими намерениями вымощена дорога в Ад

— Отправить письмо Рай? — Огромные глаза крылатого кота и, почти вертикально поднятые алые ресницы, ясно выражали сомнение в серьёзности планов Эдвина. — Ну, они же к нам прилетают, я видел рекламу наёмных убийц, проникающих в мир живых, так почему же в Рай нельзя? Уперевшись лапами о барную стойку, Хаск обречённо хмыкнул. — И почему кого-то там, наверху, должно интересовать, что там хочет сказать мелкий демон? — Это уже мои проблемы, старина, я прошу тебя только помочь доставить письмо, — на миг воцарилось молчание, — и, да, я уверен, что тот, кто получит это письмо его прочтёт, самым внимательным образом. Кот сделал глубокий глоток виски, и снова усмехнулся, покачав головой. — Есть один демон, жуткий прохвост, но письмо доставит хоть Люциферу в зубы, хоть богу в бороду. Сотовая связь до Рая не доходит, так что пиши своё письмо, он живёт недалеко. Демонический почтальон, о котором говорил Хаск, оказался голубем. Вернее, чем-то очень похожим на голубя, полметра ростом, с человеческими ногами, птичьим туловищем и почти человеческим лицом с перьями и крючковатым клювом. Большие жёлтые глаза пылали азартом и быстро бегали между Хаском и Эдвином. Тесная комнатушка была покрыта птичьим помётом и серыми перьями, у стены стоял письменный стол, на котором и сидел грешник. — Нам нужно отправить письмо, — сразу, без приветствий начал Хаск, подняв вверх лапу с конвертом. Голова голубя дёрнулась вперёд, потом назад, а зрачки широко расширились. Грешник сорвался с заваленного белым помётом стола, громко хлопнув крыльями, выхватил грязными пальцами конверт и приземлился обратно. — Его нужно… — начал Эдвин, но Хаск остановил его жестом. Демон-почтальон тем временем поднёс письмо к клюву и затянулся. Никак по-другому это действие было назвать нельзя, поскольку тело голубя подалось назад и обмякло, клюв приоткрылся, а зрачки превратились в маленькие точки, обнажая жёлтые белки глаз. — Фир, Эстфор, — каркнул почтальон. Звучало это так, как будто очень визгливой вороне зажали нос, а потом попросили сказать что-то зловещее. Эдвин сделал шаг назад. На конверте и впрямь красовался Фирский грифон, сургуч принцу дала Чарли, а герб был на погребальной монете, но откуда этот бес мог знать символ его империи? — Он такие вещи чует, — объяснил Хаск, а потом хрипло обратился к демону, — Нам нужно отправить это наверх, на самый верх. Голубь, поначалу показавшийся Эдвину безвредным, теперь, с сужеными зрачками и такой неестественной для голубя медлительностью, выглядел жутко. Как вскрытие чужого письма может поначалу сталь безобидной шалостью, но привести к страшным последствиям. — Рай высоко, — противно прокаркал голубь, — плата должна быть большой. Эдвин уже решил, чем он будет платить. Это было очень тяжёлым решением, но искупление требовало жертв. Принц расстегнул пояс и аккуратно, наполовину обнажив клинок, положил на стол ножны с мечом. Чернёная сталь с серебристыми узорами была невероятно ценным сокровищем. Но у Эдвина больше ничего не было. Почти все деньги он потратил, а продавать одежду было уж совсем по-нищенски. К тому же оставался ангельский меч. И всё же отдавать этой мерзкой твари своё оружие было больно, Эдвин, принц на белом коне, предводитель огромных армий никогда не пошёл на такую сделку. Но принц собирался стать праведником. И в контексте избавления от грехов обмен меча, орудия убийства, на письмо в Рай, выглядел очень правильно. Голубь, внимательно осмотрев лезвие, пнул ножны, так что они с глухим стуком и лязгом упали за стол, его глаза торжествующе заблестели. — Сделка! Сделка! — заверещал он, принявшись летать вокруг клиентов с письмом в ногах. — Умолкни, сволочь, — не выдержал Хаск, попытавшись когтистой лапой сбить почтальона. Но голубь увернулся, опорожнился прямо на кота и вылетел в открытую дверь. Страшно матерясь, Хаск вышел на улицу и бессильно пригрозил улетающей птице кулаком. Эдвин заботливо протянул другу платок. — Не, если я ещё раз встречу эту тварь, башку откручу! Нашёлся, голубь сраный, все перья повыдираю и жопу затолкаю! — продолжал неистовствовать Хаск. — Ты говорил, это надёжный доставщик, — напомнил коту Эдвин. — Доставщик-то надёжный, долетит прямо до Рая, — подтвердил Хаск, а потом снова закричал. — И лучше, пусть там и остаётся, сука перетраханная! Взяв кота за плечо, Эдвин медленно повёл его в сторону отеля. Хаск на ходу достал виски и запил им очередное проклятие. Алкоголь подействовал на кота самым умиротворяющим образом. В отеле Хаск сразу вернулся за стойку, а Эдвина схватила Чарли и настойчиво повела наверх, учится клеить наклейки. Наклейки понравились Эдвину гораздо больше, чем расчёсывание адских козлят и заплетание косичек. Поздним вечером, у потрескивающего камина, с бокалом красного вина в руке и в шляпе, вместо плюмажа, обклеенной разноцветными единорогами, принц рассказывал о битве при Пуилье. Его слушали угрюмый Хаск с бутылкой виски, Чарли, обхватившая ноги руками и положившая голову на колени, и не отходящая от неё Вегги. Энджил сказал, что не интересуется политикой и сейчас сидел на диванчике в другой части зала, судя по обрывкам фраз, пытался что-то доказать Ниффти. — Когда мне было двадцать два, — начал принц, — муж двоюродной сестры моего деда, Торен, правивший союзом южных торговых городов, скончался. По всем правилам, его земли должны были отойти моему отцу, но Тарийский король Герих заявил, что Торен и его родня тоже, и выдвинул на юг армию. Мой отец тогда сказал, что если я не выбью Тарийцев с нашей земли, то всё наследство отойдёт моему брату. В последнее время мне всё чаще кажется, что Его Величество хотел, чтобы я погиб в бою, последнее время мы сильно не ладили, а когда его вино оказалось отравлено, — Эдвин сделал паузу, — папа подумал на меня, нет, не переживайте, Ваше Высочество, я бы такого не сделал, при Фирском дворе много недоброжелателей. Мою вину доказать не вышло, но Отца это не переубедило и с тех пор я объездил пол мира, борясь с врагами империи. Что ж, в итоге мои отец с братом своего добились, но не при Пуилье, — Эдвин высоко поднял палец вверх. — А почему твой отец тебя не любит? — Спросила Чарли. — Не знаю, — задумчиво ответил Эдвин. — Думаю, это из-за того, что мою мать он любил меньше, чем мать моего брата. Ну, да ладно, об этом потом, а сейчас Пуилье. Чарли внезапно почувствовала какую-то близость к принцу. Её отец тоже в ней разочаровался. К тому же, во время рассказа Эдвин стал как будто выше, за смешным и некрасивым лицом демона промелькнули светлая улыбка и яркие глаза. Под треск дров в камине, озаряемый переменчивым огнём, Эдвин рассказывал о далёких землях, в которых Чарли так хотелось бы побывать. Там были горы и поля, солнце и сотни прекрасных звёзд. Там по разъезженным дорогам шагали тысячи солдат, а море бороздили корабли, зачерпывающие парусами непокорный ветер. В рассказе принца были тяжести похода и радости маленьких побед. Вот он со всем штабом стоит перед картой, вокруг раскинулись походные палатки, вот группа солдат в пыльных куртках, подпоясанные фитилями, варят что-то в шлеме на костре, один из них чистит мушкет, другой протирает о камзол ложку. Пушкари стучат молотками, исправляя поломанный лафет, офицер отчитывает солдата за поломанную пику. Молодые улыбаются друг другу, а ветераны только хмурятся, тех, кому улыбались они, уже нет. Вот Эдвин делает глоток вина, на секунду возвращая пространству бордовые стены с узорами яблок, старинные картины и камин. А в следующее мгновение молодой принц уже бредёт ночью по грудь в ледяной воде, а за ним сотня солдат. Они знают, что кого-то унесёт скорый прилив, но все идут молча и никто не пытается опередить товарища, ведь генерал идёт вместе с ними. Потом наступает утро и вокруг уже целая армия. Красивые жандармы в броне и с плюмажами, быстрые рейтары, увешанные пистолетами, мрачные пикинёры и мушкетёры с опалёнными порохом усами, а над всеми реет гордый грифон Фира. Вот гремят пушки, трубят трубы и тысячи воинов устремляются друг на друга. Эдвин описывал страшную бойню, всюду лилась кровь, воздух во все стороны прорезал свинец, пели мечи и стучали друг о друга древки пик. Но в рассказе принца всё это не казалось ужасным. Поле боя представлялось огромной площадью, на которой решили станцевать смерть и доблесть, и люди были лишними в этом представлении. Их тела не выдерживали пируэтов судьбы и падали, а остальные продолжали танцевать прямо на них, под звон труб и свист пуль, в круговороте стали и дыма. И вот, когда ритм танца стал невозможно быстр, когда танцующих осталось совсем немного, а те, что с грифоном на груди, готовы были бросить всё и бежать, один артиллерист поставил доблести подножку, и танец прекратился. — Но наше ядро попало прямо в предводителя Тарийцев, я сам видел, как его выбило из седла, — продолжал Эдвин. — Тогда Жандармы противника растеряли всё мужество и бежали, а следом за ними и вся армия. Мы понесли слишком большие потери, чтобы продолжать кампанию, а Тарийцы потеряли своего лидера, на том и разошлись. Потом, через два года мы снова воевали, почти в тех же местах, но крупного сражения так и не случилось. Я перерезал Тарийцам снабжение, окружил и они сдались, так что отцу пришлось встречать меня с почётом, — Эдвин улыбнулся приятным воспоминаниям. Чарли встала с алого кресла и искренне похлопала, никто ещё не описывал ей мир живых в таких красках. Мама с папой говорили, что в жизни нет ничего интересного, она коротка и полна разочарований. Вегги рассказывала про свои скитания от борделя к борделю, несправедливость судьбы и жестокость мужчин. А в рассказе Эдвина жизнь ощущалась как острая, натянутая до предела струна, ярко и эффектно. Ужасы вины в устах принца только добавляли жизни осязаемость и особенно сладкий вкус. — А что стало с артиллеристом, который подстрелил генерала этих Тарийцев? — спросила Вегги. — Ах, это, — Эдвин недобро усмехнулся, — после баталии каждый хотел попотчевать его чаркой другой за подвиг. Бедняга не рассчитал меры, спьяну споткнулся о какую-то кочку и свернул себе шею. Чарли ойкнула, Вегги хмыкнула, а Хаск угрюмо покачал головой. — Все мы такие, ветераны, — прокомментировал Кот и как следует приложился к бутылке. Хаску было не жаль артиллериста. Он и сам многое бы отдал, чтобы помереть спьяну, освободившись от ужасов войны. Собственно, это он и сделал, только слишком поздно. На этой ноте все разошлись по комнатам, завтра ждал ещё один Адский день. *** Утром Эдвин проснулся от какого-то странного шевеления воздуха. На секунду принцу почудилось, что он лежит на походной кровати в генеральском шатре. Но почему так тихо? Он проспал сражение? Резко вскочив, Эдвин перевёл дух. Бордовые обои, тумба из тёмного дерева и мягкий ковёр ясно говорили, что своё он уже отвоевал. Однако в комнате всё же было кое-что странное. На тумбе лежал конверт с письмом. Дрожащими руками Эдвин сломал сургучного грифона и достал письмо. — Да, я знаю, где это, — сам себе тихо сказал Эдвин, — а причём тут музыка, ладно, попробую. Сразу после завтрака и утренних занятий по вышивке бисером, Эдвин подошёл к Чарли и, преодолев внезапное стеснение попросил научить его скачивать из интернета музыку. — Интернета, а не интерна, — со смехом поправила его Чарли, — вот уж не ожидала, — она снова хихикнула, поправляя золотистую чёлку, — пойдём, покажу. Эдвин уже неплохо ориентировался в современных технологиях, а благодаря учебнику физики, даже начал их понимать, по крайней мере он так думал, до этого момента. Первым испытанием стала мышка. Принц невольно удивлялся, с какой ловкостью Чарли водит курсором по экрану и как не путается в двух кнопках. Когда же за дело брался Эдвин, остриё мышки, похожее на наконечник стрелы начинало дрожать и безнадёжно проскакивать нужные иконки. Тогда девушка, едва сдерживая смех, клала свою мягкую, приятно пахнущую, ладонь поверх его и помогала. Надо сказать, что Эдвину пришлось намного хуже, чем любому старику в мире живых. Всё дело в том, что в Ад попадали самые ужасные ноутбуки. Мышку приходилось от и дело переподключать, тач падом лучше было вообще не пользоваться, экран гас уже после десяти секунд бездействия, а все окна открывались только со второго раза и только в двойном размере. Браузер не отставал, слова в поисковой строке исправлялись даже если были написаны правильно, поиск всегда начинался со второй страницы, а крестик для закрытия рекламы заботливо прикрывало кричащее о лучшем средстве от прыщей объявление, красочная картинка прилагалась. Когда Эдвин научился открывать браузер и искать что нужно, Чарли заботливо вручила ему плеер с наушниками, незначительный удар по средствам принцессы Ада. С десятой попытки SD карту плеера таки удалось вставить в ноутбук, Чарли показала, как перекидывать файлы и, ободряюще похлопав по плечу, удалилась. Эдвин достал письмо и принялся искать и скачивать перечисленные там мелодии, если их можно было назвать мелодиями. По мнению Эдвина современная музыка походила больше на крики и адскую какофонию, хотя у Imagine Dragons получалось, вроде, неплохо, надо взять на заметку, возможно, не вся современная музыка так ужасна. Да и наушники выглядели очень привлекательно, переносной оркестр, шутка ли. Но сначала Райские дела. С SD картой в кармане, плюмажем на шляпе и гербовой накидкой на плече, Эдвин подошёл к условленному месту, прямо за всеми забытой прачечной, неподалёку от отеля. Алый свет пентаграммы едва освещал это место, у узких стен несколькими вонючими кучами громоздились тряпки, которые даже не ассоциировались с одеждой. С крыши капало что-то липкое, а сквозняк весело гонял пакетики из-под чипсов. — Сир Эстфор? — Поинтересовался Эдвин у высокой фигуры в плотном плаще и капюшоне. — К вашим услугам Ваше Высочество, трудно выразить, как я рад нашей встрече, — ответил знакомый голос, фигура поклонилась. С неба накрапывал лёгкий дождик, но скрывающий всё тело плащ нужен был ангелу явно не для защиты от плохой погоды. — Я тоже, мой друг, общество земляка незаменимо в дали от родины. Вы узнали, что я просил? — О да, Ваше Высочество, мне не удалось выяснить точные подробности, но у нас знают про Счастливый Отель, и готовы предоставить второй шанс грешникам. — Сир Эстфор, это лучшая новость с момента моей смерти. — Это не всё, — продолжил ангел, — мои дают второй шанс грешникам, однако, все ангелы, предавшие Рай и поддержавшие измену Сатаны и все их потомки никогда не смогут подняться наверх. Да, это значит, что дело Её Высочества в высшей степени альтруистично. — Но, это несправедливо, мой друг, это дитя чище нас всех. — Прошу прощения, Ваше Высочество, я лишь истребитель и ни на что не могу повлиять. Даже добыть эти сведения было очень трудно. — Хорошо, — согласился Эдвин, — вот, я принёс то, что вы просили, — принц протянул ангелу SD, подзавязку набитую музыкой. — Но, позвольте объяснить, — Эдвин не сдержал смешок, — зачем это вам? Эстфор улыбнулся в ответ. — В Раю есть не мало душ, готовых продать себя всего за пару этих песен, ведь почти вся хорошая музыка сразу же попадает в Ада, с музыкантами такая же проблема. Но позвольте задать встречный вопрос, зачем вам это? Ангел спрятал SD карту и достал из-под плаща небольшую картонную коробку. Эдвин, аккуратно приняв её, ответил: — Оооо, мой друг, в Аду есть душа, готовая на всё ради этого. Войдя в отель, Эдвин повесил на рог промокшую шляпу, махнул Хаску и быстрыми шагами отправился наверх. Как он и ожидал, все, кроме Аластора и кота были в столовой. Одной группкой за массивным столом сидели, переговариваясь, Чарли, Вегги, Ниффт и Энджил, поодаль от них, зарывшись в тарелки, ели макаронины, в отсутствии хозяйки отеля, никто не называл их по именам. — Всем приятного аппетита, Ваше Высочество, можно пригласить вас на пару слов? — Конечно, — отозвалась Чарли, вставая из-за стола и жестом останавливая Вегги. Отведя девушку на достаточное расстояние, Эдвин огляделся и начал: — Я тут кое с кем встретился, впрочем, — Эдвин перевёл взгляд с Чарли на тумбу, затем поискал что-то на полу. — И с кем же, — весело спросила девушка. В её жёлтых глазах светилось искреннее дружелюбие, какое принц не встречал ни в ком другом. Тонкие пальцы сцеплены в замок, на лице небольшая улыбка. Эдвин представил, как эта улыбка исчезает, как в глазах добродушный блеск любопытства сменяется блеском слёз, ведь ей никогда не попасть в Рай. А что будет с отелем? Нет, принц не мог вынести этой картины, и не мог подвергнуть Чарли такому испытанию. Он по себе знал, как это больно, когда всё, во что ты верил оказывается ложью. Но не сказать — трусость, а трусость — грех. А является ли страх за другого трусостью? Или это слабость? С другой стороны, возможно, это правильно взять груз правды на себя, но тогда получится, что он обманул Чарли. — Кто это, с кем ты встретился? — переспросила девушка, но уже настороженно. — Не важно, — сказал Эдвин. Он откроет правду позже, возможно. — Лучше посмотри, что я тебе принёс. Принц достал из-под накидки коробку и поставил её на тумбу, сделав приглашающий жест. Чарли, не заметив очень важного, с точки зрения Эдвина, перехода с вы на ты, осторожно раскрыла коробку. В следующее мгновение девушка радостно завизжала, безуспешно прикрывая руками рот и даже несколько раз подпрыгнула на месте. Эдвин, не привыкший к такой эмоциональности, слегка посторонился. — Щенок! — Вне себя от радости почти пропищала Чарли. На дне коробки и правда сидел маленький рыжий щенок с чёрным пятнышком на спинке и ушками-домиками, в его глазах отражалась радость Чарли, а маленький хвостик стучал так же быстро и взволновано, как её сердце. Девушка аккуратно достала щенка и тут же прижала его к груди. — Аккуратно, не задуши, — предостерёг Эдвин, а затем, не выдержав, подошёл и погладил щенка по мягкой голове. Близость к разгорячённой и радостной Чарли отдавалась теплом во всём теле, а ещё глубоким, пряным чувством в центре груди. Это было не желание взять её здесь и сейчас, какое бывает при виде красивых девушек, особенно после жаркого боя, или бокала-другого вина. Это чувство было глубже и выше. — И как назовёшь? — спросил Эдвин, делая шаг назад. — Не знаю, — Чарли растерялась, она придумала сотню имён для своего воображаемого щенка, но сейчас не могла вспомнить ни одного. — Пойдём на кухню, я не знаю, ел ли он сегодня. Удивительно, но совсем ещё несмышлёный щенок повернулся к Эдвину, как только прозвучало слово «есть», тявкнул и энергично завилял хвостом. На кухне, при появлении Чарли со щенком на руках, все как с ума посходили. — Дай потрогать! — Ой какой лапочка! — Вот, я налила воды! — Смотрите, какой язычок! Казалось, что все заразились самой острой формой щенколюбия и, если Чарли уже привыкла к симптомам, то остальные прыгали вокруг напуганного животного, пытаясь ему угодить. Пользуясь тем, что стол освободился, принц наложил себе пасту с яйцом и сел за стол. — Откуда ты его достал? Грубый голос застал Эдвина врасплох. Как оказалось, слева от него сидела Вегги, девушка испытующе уставилась на принца, а вилка в её руке имела самый угрожающий вид. — Подобрал в подворотне, — не задумываясь соврал Эдвин, а потом добавил. — И вам приятного аппетита, мадам. — Ты тут новичок и меня не обманешь, все знают, что в Аду нет милых животных. — Да ну, а как же вон тот? — Эдвин указал вилкой на Энджила, который вместе со всеми умилялся тому, как щенок пьёт. — Энджил не животное, — возразила Вегги. — Литьен ли Дарлин с тобой бы не согласился. — Кто это? — Потеряв инициативу, Вегги подалась назад. — Ооооо, это один очень умный философ, он утверждал, что мы ничем не отличаемся от животных, а наши далёкие предки были похожи толи на обезьян, толи на кротов. Я сам видел, как его сжигали за ересь. Кто бы мог подумать, что он окажется прав. Сбитая с толку Вегги, помолчав секунду, вернула злое выражение лица и продолжила наступление. — Не отходи от темы. — Эээй! Вегги, смотри, как он ест! Вегги! Ты должна это видеть, — позвала подругу Чарли. Эдвин победно улыбнулся, девушка стиснула зубы и, что-то пробурчав, встала из-за стола. — Да, золотце, сейчас, — ответила Вегги, а потом зло зашептала. — Тобой я займусь позже. Принц пожал плечами и принялся за обед. Паста сама себя не съест.