Благими намерениями вымощена дорога в Ад

Этим вечером, пока принц обыкновенно болтал о чём-то с Хаском за барной стойкой, Вегги и Чарли пошли наверх. На шестом этаже отеля была отличная гостиная с особенно удобным и мягким диваном, обитым бордовой тканью. Подруги любили проводить здесь время, среди алых стен, картин и статуй. Вот и сейчас девушки принесли мороженое, удобно устроились на диване, подвинули поближе небольшой столик и включили на ноутбуке любимый мультсериал. В нём были двое детей на летних каникулах, весёлый дядя, продающий туристам рыб с приклеенными лапами, зомби, которые оказывались гномами и зомби, которые были настоящими зомби. Слева от Чарли сидели Раззл и Даззл, а на коленях спал и видел свои щенячьи сны Зевс. После очередной серии Вегги спешно выключила звук, чтобы не слушать четыре рекламы подряд, а Чарли, проглотив ложку клубничного мороженного, весело сказала: — А этот треугольник, вылитый Аластор. — Поэтому его и не следовало сюда пускать, — ответила Вегги. — А у Энджина есть такая же свинья, — продолжила Чарли, проигнорировав подругу. — Говорят, за неё он переспал с ангелом, — подтвердила Вегги. — Мало ли что говорят. Как думаешь, Диппер похож на Эдвина? — Нет, — подумав ответила Вегги, — Эдвин похож на этого, старый такой фильм. Вот, Капитан Алатристе. — Совсем не похож, — возразила Чарли, — ты так говоришь, потому что он тоже из семнадцатого века. Эдвин милый и добрый. — Он собирался пытать людей. — Но наши занятия помогли ему стать лучше. А вообще-то он — единственный, кто рассказывает про жизнь что-то хорошее. — Это всё потому что он принц и вырос в замке с серебряной ложкой во рту. — Нет, он просто видит в мире его красоту. Вегги фыркнула. — О, реклама кончилась. Новая серия началась, но Чарли только смотрела в экран, но не видела, что там происходит. Она всю жизнь хотела попасть в Рай, и покинуть Ад, но никогда не задумывалась о том, что посередине. Говорят, что внизу всё злое, а на небесах всё доброе. А вдруг в Раю просто нет зла, а в Аду нет добра. С этой точки зрения оба мира получались каким-то неправильными, а срединный мир, где есть всё — лучшим местом на свете. Но Чарли знала, что и в Аду есть добро, просто его очень мало, значит ли это, что в Раю есть зло? Наверное. А кто вообще придумал отделять хороших людей от плохих после смерти? Зачем так? Хорошие должны помогать плохим стать тоже хорошими, а потому все должны быть вместе, как в мире живых. Но, раз в мире живых всё правильно, откуда же в Аду столько негодяев? Выходит даже все хорошие люди вместе взятые не могут исправить плохих? На что же тогда надеяться ей? Вот бы рядом был кто-то, кто знал, как устроено человеческое общество, кто-то, кто знает, как направлять людей, заставить всех поверить в себя, но при этом не жадный до власти. И тут Чарли поняла, что ей очень нужен Эдвин, вот, кто ей поможет. *** Ночью Эдвин лежал в кровати и думал. Перед глазами стояли квадратные узоры потолочной плитки и глазастая люстра. Принц думал о Рае. Изначально он хотел попасть в Рай, потому что в Аду бы плохо и опасно. В Раю его ждал земляк, да и вообще, быть наверху лучше, чем внизу. Но сейчас Эдвин усомнился в своём выборе. Контрабанда музыки в рай сильно пошатнула престиж небес для принца. Выходит, в Аду есть вещи, которых нет в Раю, хорошие, приятные вещи. Чего ещё нет в Раю? Вкусностей? Вина? Хороших книг? Вино, может и есть, а вот сатир и комедий точно нет. Эстфор говорил, что истребитель — низкий пост, а Эдвин хотел власти, или хотя бы признания, он — принц, а не прислуга. А здесь есть хороший отель, где у Эдвина есть друг, и где его ценят. Совершенно не ясно, праведное ли дело — вырезать грешников. А вот помогать им исправиться — правильно и великодушно. Ад создан не для смерти, а для искупления грехов. Эдвин и сам не замечал, что за высокими рассуждениями о благородстве и правильности бытия скрывается очень простая и не требующая глубоких изысканий идея. Сам того не замечая, он влюбился в Чарли, а ей в Рай никогда не попасть. К тому же весь жизненный опыт Эдина говорил, что лучше жениться на принцессе Ада, чем оказаться простым истребителем в Раю. Дальше дни последовали один за другим. Вкусная еда, приготовленная Ниффти, уроки Чарли, к которым добавилась дрессировка щенка Зевса. Эдвин утверждал, что без кнута, пряник работать не будет, но в этом вопросе его никто не слушал. В результате зверёк изо дня в день становился всё более разбалованным, однако Чарли почему-то слушался беспрекословно. В перерывах До, Ди и Ду сразу куда-то пропадали, а принц болтал с Хаском за барной стойкой. Как-то раз Эдвин сказал, что самое страшное на войне — это артиллерия. Никогда не знаешь, попадёт ли следующее ядро в тебя, или пролетит мимо. В ответ Хаск рассказал, что такое ковровая бомбардировка, принц залпом осушил бокал вина, поморщился и больше не поднимал эту тему. А вечером почти все собирались у камина, и Эдвин рассказывал очередную историю про дворцовые интриги или военные походы. Со временем он начал подмечать, что принцессе нравятся рассказы о быте простолюдинов, похоже попасть в мир живых ей хотелось не меньше, чем в Рай. Поэтому Эдвин всё больше сосредотачивался на простых людях, порой в ущерб политике и стратегии. И каждый раз, когда на лице Чарли появлялась улыбка, а в глазах зажигался интерес, принц радовался и углублял рассказ даже, если всем остальным, знавшим жизнь, это было не интересно. Вечер был его любимой частью дня Но сегодня, во время урока плетения бисером, Эдвин слишком перетянул леску и маленькие шарики разлетелись по всему полу. Остальные к этому времени уже закончили и разошлись, а Эдвин остался подмести, Чарли стирала рисунки с маркерной доски. Ссыпав бусины в коробку, принц огляделся и, решив, что оттягивать смысла нет, подошёл к Чарли. — Ваше Высочество, Чарли, ваша, твоя красота заворожила меня с того момента, когда я тебя увидел, — здесь все обращались к друг другу на ты, и даже требовали так обращаться, это страшно сбивало принца, — ты добрее всех людей, которых я знал, — в этот момент Чарли перестала стирать с доски и посмотрела на Эдвина, она не верила своим ушам. — Если бы мы были в моём мире, я бы пообещал тебе все дворцы империи, пряности, серебро, золото и драгоценные камни, — Эдвин встал на одно колено, обнажив ангельский клинок и уткнув его остриём в пол, свободную руку принц прижал к сердцу. — Но сейчас у меня есть только мои меч и честь, и теперь они твои. Чарли, я люблю тебя. — Я, я, — попробовала выговорить Чарли, но Эдвин поднялся и закрыл её слова губами. В этот момент Чарли ощутила себя по настоящему живой. Его поцелуй поднял её из Ада на высокие холмы, поросшие зелёной травой. Его рука свежим морским ветром пробежалась по её волосам. Она тоже обняла его, с наслаждением ощущая тепло сквозь приятную ткань камзола. Поцелуй длился и длился, и вот Чарли уже почти поверила, что она на высоком морском берегу, как Эдвин отстранился. Принц поднял ангельский меч и отрезал пучок своих кудрявых волос, протянув его Чарли. Девушка просмотрела на него растерянным взглядом, мол что это такое? — У меня дома есть такая традиция, — пояснил Эдвин, — женщина должна вплести в свои волосы мужскую прядь. Затем нужно ещё закрепить союз перед Всевышним, но, думаю, мы ограничимся прядью. — Спасибо, я тоже тебя люблю, — только и выговорила Чарли, принимая подарок. Девушка была взволнована и счастлива, а думать наперёд в такие моменты она просто не умела. Начало ночи вышло немного неловким. Контрацепция не только была непонятна принцу, так ещё и наносило удар по его достоинству, как мужчины. В итоге смирившись, Эдвин обнаружил, что в постели у Чарли на голове вырастают длинные, немного пятнистые рога, а все зубы превращаются в клыки, это конечно создавало великолепный антураж, но с поцелуями приходилось осторожничать. А под конец обе подушки и верх матраса оказались разорваны в клочья, из-за чего волосы влюблённых наполнились пухом и чем-то мягким и синтетическим. — Вот, почему я была против кровати, — немного смущённо сказала Чарли, сидя застёгивая лифчик. Эдвин ничего не ответил, он просто смотрел на девушку и думал, что не зря грешил в прошлой жизни. *** На утро Эдвин обнаружил, что Чарли рядом уже нет. Одевшись и умывшись, принц пошёл на кухню, однако, после первого же лестничного пролёта путь ему пригородила Вегги. Девушка была в ярости, растрёпанные волосы, заострённый бант, сузившиеся глаза и плотно сжатые губы. — Как ты смеешь! Думал, пришёл в отель и можно творить что угодно? Не смей больше прикасаться к Чарли! — И вам доброго утра, мадам, — Эдвин сделал рукой пас, как при поклоне. Настроение у него было слишком хорошее для ссоры. — Я всего лишь хочу пройти на кухню. — Ах на кухню? Ты больше и шага не сделаешь по этому отелю. Эдвин хотел было ответить что-то колкое, но Вегги выхватила из-за спины ангельское копьё и наставила его на принца. На секунду его сердце сделало кувырок, а вдруг и правда убьёт. Но Эдвин был опытным военным и умел различать в лицах людей злость и желание убивать. Принц выпрямился и сделал шаг вперёд, легко коснувшись камзолом острия. Одна из пуговиц, перерезанная неземной остротой клинка, упала на пол и звонко поскакала по ступенькам вниз. — Хочешь убить меня? — решительно начал принц, — Давай, я не боюсь смерти. Мучительное мгновение пробежало между Эдвином и Вегги, оно натянулось, как струна, а потом лопнуло, коснувшись небесного оружия, в глазах девушки мелькнула нерешительность, руки дрогнули. Эдвин мысленно выдохнул и победно продолжил: — Вот тебе урок, не нужно обнажать оружие, если не собираешься им воспользоваться. Отодвинув острие копья, Эдвин прошёл мимо. А Вегги так и осталась стоять в пролёте, слушая удаляющийся стук сапогов по ступеням. Она просто не могла причинить вред тому, кто дорог Чарли. После завтрака Эдвин спросил у принцессы, удалось ли что-то выведать у пленных бунтовщиков. Ожидаемо, ответ был отрицательным. — Тогда пора их отпустить, — заключил принц. — Я знала, что ты придёшь к этому сам, — обрадовалась Чарли и ушла. Минотавр и сатир уже не сидели привязаны к стульям, а вели вполне сносное существование в одной из комнат отеля. Эдвин полагал, что его искупление — не единственная причина затянувшегося заточения, похоже, Чарли надеялась, что грешники захотят остаться. Но, когда принц открыл им дверь, выдал по бутылке водки и сказал — «Свободны», грешники незамедлительно покинули здание, почему-то со страхом косясь на пару плюшевых мишек и длинные перья в углу. Может всё-таки боялись щекотки. Однако просто так отпускать их было нельзя, иначе Эдвин просто зря их схватил. А теперь, когда он решил остаться здесь, тем более стоило узнать, кто желает зла отелю. Требовалось проследить за бунтовщиками, к чему принц и приступил. Эдвин перебегал от дома к дому, стараясь не потерять грешников из виду. После чистки, душ было немного, поэтому принцу никто не мешал. При жизни Эдвин обязательно бы воспользовался услугами профессионалов, но сейчас он не знал ни где таких искать, ни чем им платить, впрочем, похоже, это не так уж и сложно. Внезапно грешники разделилась, Бык продолжил идти прямо по улице, а сатир юркнул в подворотню. Решив, что в закоулках можно и потеряться, принц пошёл за минотавром. Большой краснокожий, или, вернее сказать, красношкурый детина шёл напролом, давя копытами мусор и распихивая плечами редких прохожих. Интересно, хватит ли у этого амбала ума не идти сразу к своему нанимателю, запутывая следы. Эдвину думалось, что не хватит, однако, минотавр мог просто испугаться мести за провал бунта, в таком случае всё сильно усложнится. Внезапно из-за угла на принца выпрыгнул тот самый сатир с увесистой дубинкой в руках. Сноровка бывалого вояки спасла Эдвина от прямого удара в голову. Ангельский меч вылетел из ножен, рассекая нападавшего надвое. Искупление искуплением, а в таких вопросах колебаться нельзя. Из подворотни тут же вылетел камень, больно ударивший принца в грудь. Следом на улице показались ещё три грешника, все небольшого роста, но очень злобного вида. В руках у всех были железные палки. — Сдохни, — раздался неподалёку знакомый женский голос и лязг металла. — Вегги? — крикнул Эдвин. — Да! — Раздался ответ. Угрожающе взмахнув мечом, Эдвин развернулся и побежал на голос. Девушка стояла за первым же углом, копьём отгоняя двух демонов, один из них был похож на свинью, а другой на ворона. Принц с разбегу вонзил меч в свина, а Вегги снесла голову отвлёкшемуся ворону, во все стороны полетели чёрные перья. — Ты преследовала меня? — спросил Эдвин, широким движением отгоняя трёх бесов. — Я тебе не доверяю, — ответила Вегги, — бежим. Но бежать было уже некуда. Одну сторону улицы перегораживали три мелких грешника, хохочущих и скачущих из-стороны в сторону. А другую заслонили два минотавра с шипастыми дубинами. Принц и Вегги встали спина к спине. — Это из-за тебя мы вляпались, — почти прорычала девушка. — А кто говорил, что их никто не нанимал, что не надо никого допрашивать? Я думал об отеле. Внезапно из подворотни вышел рыбоголовый грешник, достал пистолет и выстрелил Эдвину в плечо и в ногу. От внезапной боли принц упал на горячий асфальт, выронив меч. Не растерявшись, Вегги метнула копьё, пронзившее стрелка, а потом, схватив клинок Эдвина, принялась яростно отмахиваться от всех нападавших сразу. Сквозь алую пелену боли и принц увидел, как мелкий бес, выдернув ангельское копьё из трупа, яростно захохотал и бросился на девушку. Эдвин закричал, чтобы предупредить, но поздно. Металлический наконечник уже вошёл в спину Вегги и показался из груди. Свет померк, когда тяжёлое копыто опустилось на голову принца.