После того, как ТЗ взломал один из серверов с музыкой, жить стало чуть веселее. Кто бы мог подумать, что прослушивание хотя бы одной песни станет такой роскошью? Флэтлайн разрешал нам тихо слушать музыку, только если мы разбирали посылки с транспортника да делали уборку. Если есть пациенты или кто-то посторонний в медбэе, естественно, никакой музыки, за исключением, если посетителем был сам Саундвейв, который ничего против музыкального сопровождения не имел.
На этот раз Флэтлайн уехал по делам на пару дней на другую базу в сопровождении Стингера и Спинистера. Последний, кстати, довольно странный мех, очередной вертолёт (что-то мне везёт на винтокрылых): неразговорчивый, постоянно при себе держит пушку и косится на всех так, будто они хотят его сожрать. Меня он вообще поначалу игнорировал, пока я не заговорила в его присутствии. Стоило открыть рот, как он стал коситься и на меня для кучи, похоже, видя на моём месте особо агрессивного и непредсказуемого скраплета… Флэтлайн что-то говорил о том, что руки у него откуда надо растут и, кажется, у него есть докторская степень, но в какой области, не уточнил, а вот с головой у него не очень хорошо.
О чём это я? Ах, да… В общем, собрав вещички, наш добрый медик бросил нас в медбэе, битком набитом только что разгруженными с транспортника контейнерами. Разбирать всё это мы дня три с ТЗ будем. Если КМ не будет жмотом и даст вехиконов, то два дня. Нет, на самом деле я довольно утрирую, говоря «бросил». Здесь уместнее «доверил». Да, именно доверил, ибо он вообще сказал охранять медблок как собственную искру. В случае пациентов – я за него. Целостность пациентов на выходе я не гарантирую, но Флэтлайн мне доверяет. Пациенты доверяют тоже, только я себе не доверяю.
Я надеялась, что обойдётся без пациентов вовсе, когда к вечеру первого дня к нам в медбэй никто не пришёл. Мы без каких-либо эксцессов разбирались с инвентарём, подпевая совершенно разным песням и смеясь над получающейся несуразицей — знание кибертронского не даёт знаний других иностранных языков родной планеты, к сожалению или же к счастью, я не определилась. Было интересно переводить песни на неокибикс и прислушиваться, как это звучит. Звучало очень странно. Я попробовала спеть одну свою любимую песню на неокибиксе, на тарнийском и на каонском, но я порадовалась, что кроме ТЗ меня никто не слышал. Особенно забавно было пытаться придумать слова замещения для названий, которых нет в кибертронском лексиконе вовсе.
На весёлой ноте, когда я пыталась подобрать аналогию яблоням и грушам, в медбэй не вошли, ворвались Вортекс, Дропкик и Баррикейд, напугав нас до чёртиков. Впрочем, дознаватели тоже встали ступором, обнаружив нас с ТЗ, держащих в руках позвоночники и манипуляторы, соответственно. Замешательство длилось целый долгий клик, пока мы соображали, что происходит. Впрочем, отсутствие у Вортекса одной конечности и весьма побитый вид Дропкика вывели меня из ступора первой, а вот смысл наличия в моих руках позвоночника, который я хотела занести в базу и переложить в новый медраствор, до десептиконов так и не дошёл. Быстро вернув донорскую запчасть в контейнер и отодвинув другие контейнеры с прохода и от медплатформы, указала Вортексу на неё.
— Вы куда влезть на ночь глядя умудрились? — ляпнула я, не подумав толком, с кем говорю.
— Напоролись на отряд автоботской разведки. Где Флэтлайн? — Баррикейд осмотрелся, надеясь, что медик вылезет из-за контейнеров, но с каждой секундой он начинал хмуриться всё больше и больше, подозревая что-то неладное.
— Надеюсь, руку ты принёс с собой… — ни на что не надеясь, произнесла я, и мне тут же радостно под нос сунули конечность.
— Так где Флэтлайн? — снова спросил Баррикейд.
— Она за него, — ТЗ указал на меня чужим манипулятором.
Фон в помещении резко сгустился. Провентилировала. Да-да, я понимаю их недоверие, но манипулятор на место поставить не сложнее, чем поменять топливную систему. Впрочем, никто ничего против не сказал. Только когда я подсоединяла основные датчики, Вортекс ощутимо вздрогнул лопастями и поднял на меня мутно-жёлтый визор. Похоже, до него только дошло, что лечить его будет человек… Он промолчал. Он просто смотрел на мою реакцию, на мои движения. Ему повезло: руку будто мечом отрезали, а не оторвали. С ровным срезом работать куда легче, чем с разорванными в клочья деталями.
— Ты на хирурга в разведке наткнулся? — пошутила я, спаивая детали.
— Нет, на одного старого предателя психопата, — наконец ответил он, смотря за моей работой.
— Психопата? — я подняла взгляд. — Больно аккуратный психопат.
— Да. Дэдлок раньше пачками клал автоботов, потом положил пачку наших, а теперь стал религиозным фанатиком. Ненормальный, — он повёл плечами, но тут же замер, услышав тихое рычание.
— Не дёргайся, если не хочешь получить лазерным скальпелем по открытой нейросети.
— Да-да, только не рычи, — усмехнулся он.
Он замолчал и на какое-то время замер, а я успела приступить к соединению нейросети.
— Как, Юникрона Прайму в выхлоп, ты это делаешь? — спросил Баррикейд, пытаясь подсмотреть через моё плечо, но я резко махнула крыльями, заставив его отскочить.
— Делаю что? — спросила я, не отрываясь.
— Как ты научилась этому так быстро? — пояснил Дропкик, окутывая меня своим эм-полем. Его уже отгонять не стала.
— Быстро? Флэтлайн мне это два месяца втолковывал. Обычно я учусь быстрее, но нейросети оказались весьма и весьма сложны, — ответила я.
— Два месяца — это сколько? — Вортекс посмотрел на Баррикейда как на ходячий справочник.
— Около четырёх декациклов.
— Да ну в шлак! — винтолёт дёрнулся, но я вовремя убрала руку и не одарила дознавателя острой болью и параличом на пол тела в последствии. — Это вообще возможно?
— Да не дёргайся ты! — снова рыкнула я, еле сдержавшись, чтобы не стукнуть вертлявого вертолёта. — Или ты так сильно хочешь поваляться парализованным до возвращения Флэтлайна?
— Молчу, сэр.
Они дали мне-таки закончить работу, не отрывая взглядов от моих рук.
— Ещё пару дней рукой особо не дёргай. Чувствительность вернётся полностью через ротацию. Повторно руку не отрывать.
Десептиконы хором заржали. ТЗ тоже тихо посмеивался, спрятавшись за контейнерными башнями. Провентилировала и, не удержавшись, тоже улыбнулась.
— Уж чего гарантировать не могу, того не могу, — фыркнул Вортекс. — Спасибо! Я даже не умер…
Он хотел было опустить свою пятерню мне на голову, но Дропкик ловко отбил его руку и согнал винтолёта с платформы. Кажется, они начали переговариваться по комлинку, а я просто стояла и ждала, кто будет следующий. Баррикейд вообще целёхонький, значит, Дропкик. Трёхрежимник устроился на платформе уже привычно — он стал частым пациентом после наших тренировок, как и я, впрочем. Он проигнорировал взгляд Баррикейда, уставившись на меня немигающим взглядом. Лично мне его лечить ни разу не выпадало. Даже ассистировать не приходилось. Он всегда приходил, когда я была либо занята, либо меня вообще рядом не было.
Окинула его изучающим взглядом, примерно прикидывая, что конкретно надо править в первую очередь: погнутые лопасти, вмятины на манипуляторе, выбитый кокпит или… Погодите-ка, а это что? Наклонилась, рассматривая сквозную дыру в его предплечье.
— Это тебя кто так? — слегка в шоке поинтересовалась я, прикидывая, как же ему повезло, что в ране не задет ни один топливопровод. Только вот пластины и мелкие детали повреждены. Шлак, такая аккуратная дырка, а разбирать весь манипулятор придётся.
— С Дэдлоком был снайпер, — Дропкик повёл плечами.
— А как звали-то его? — спросила, заходя ему за спину, решив начать всё-таки с лопастей.
— Зачем тебе? — Вортекс встрепенулся и проигнорировал мой хмурый взгляд. Свалить же уже должен был.
— Мне же надо знать, кому при первой возможности руки отрывать, — усмехнулась я, поймав несколько пар удивлённых глаз. — А может и оптику выбить, я ещё не придумала.
— Это рэкеры, красотка, они тебя там разделают быстрее, чем ты пискнуть успеешь, — фыркнул Вортекс, впрочем, заинтересовавшись моими словами.
— Кто знает, — я пожала плечами и резко вправила одно из вывихнутых сочленений.
Прислушивавшийся к разговору и не ожидавший от меня такой подлости — я ж не предупреждала, что делать собираюсь — Дропкик зашипел и вздёрнул лопасти. Увернулась от возмущённых таким с ними обращением конечностей и выглянула из-под руки дознавателя, взглянув в его полыхающую оптику.
— Я тоже так шипеть умею. И окулярами злобно сверкать умею не хуже, — улыбнулась его недовольному прищуру. — А ведь мне ещё манипулятор тебе пересобирать.
— Предупреждай в следующий раз, — прошелестел он и пошевелил лопастями.
— Не-а, — нагло заявила я и увернулась уже от загребущей когтистой лапы.
По счастью, больше никто паясничать не стал (и я в том числе), и Дропкик стоически вытерпел весь процесс лечения его манипулятора. Вортекс и Баррикейд не удосужились покинуть медбэй, пока я не закончила. Надо сказать, их присутствие начало нервировать самого Дропкика больше, чем меня. Впрочем, уже к середине разборки я совершенно абстрагировалась от происходящего вокруг и полностью сосредоточилась на манипуляторе. Руки Дропкика самые сложные из всех, что я только видела! Одно предплечье состоит из тысячи деталей, не говоря уже о целом его манипуляторе… Если Вортекс просто сложный, то трёхрежимник просто… невероятный. Первого можно сравнить с паззлом на тысячу деталей, а вот второго я бы сравнила с паззлом в сто тысяч деталей и все они одного цвета… Лет через сто я бы его собрала целиком.
Когда я закончила, дознаватели всё также не отводили от меня взглядов. Если взгляд Дропкика я вообще не поняла, то вот Вортекс был словно загипнотизированный, а Баррикейд задумчивый до крайности. Боевикон ещё минуту сидел, залипнув в одну точку, и не реагировал на изменения в помещении. Баррикейд же очухался быстрее, когда Дропкик пошевелил отремонтированной рукой и удовлетворённо застрекотал лопастями.
— Спасибо, — тихо сказал он.
Когда они ушли, я позволила себе сесть на пол и хорошенько провентилировать. Устала.
ТЗ выглянул из-за контейнеров, башни из которых поуменьшились в размерах за время двух операций, загадочно улыбаясь и мигая окулярами.
— Что хочешь мне поведать, кот Чеширский? — протянула я, подвигав крыльями.
— Он от тебя без ума, — загадочно протянул он, улыбаясь всё шире, более походя на упомянутого персонажа.
— Чего? — не поняла я.
— Влюблён в тебя по самые дверцы, — продолжил он, не то прячась за контейнерами, не то ленясь выходить из-за них. Только улыбающуюся голову видать да лапу когтистую.
— Да ну быть не может, — махнула я рукой.
— Замуж позовёт — не отказывай, — захихикал он, сверкнув багровыми окулярами.
— Да ну тебя! — рассмеялась я, ища чтобы такого безобидного в него кинуть.
— И буду вас мамой с папой звать, — разошёлся ТЗ и увернулся от найденной мной на полу и пущенной по прямому курсу в голову гайки.
— Ты мне в братья малые годишься, а не в сыновья, — грустно улыбнулась я. — Моему брату было бы сейчас примерно, как тебе…
— Может, ты ещё найдёшь его, — ТЗ склонил голову.
— Не найду.
— Почему ты так в этом уверена? — он вышел из-за контейнеров и сел рядом со мной.
— Потому что он так и не родился, — я откинулась на платформу и уставилась в потолок. — Оказалось, когда мне было лет девять, а может десять, у меня должен был родиться брат. Как оказалось, сбережений у нас особо не было и второго ребёнка родители бы не потянули. Я не виню маму за то, что… в общем… за то, что он так и не родился. Я виню в этом отца и её мать. Они не поддержали её. Шлак, я никому это не рассказывала. Сама узнала только за пару лет до киберформирования… Это был такой шок…
— Сочувствую… — ТЗ чуть поник плечами. — Откуда ты знаешь, что это должен был быть брат? Там же срок вроде…
— В нашей семье всегда так было: старшая сестра и младший брат. Не знаю, почему так. Ладно, давай не будем о грустном, у нас ещё пол медбэя не разобрано, — я улыбнулась. — Ну что, братец Иванушка, арбайтен.
— Ага, сестрица Алёнушка, — подыграл он, и мы приступили к разбору контейнерных башен.
***
— Нет, ну ты представляешь! Мне так неловко не было даже когда я застал того солдата, как там его… колёсный, беленький такой… а, Глоуворм! Мне так неловко не было с того самого момента, как я застал Глоуворма коннектящимся с автоботом прямо за казармами!
— Кончай заливать, — громыхнул Броул. — Где ты, а где неловкость.
— Мне было так неловко отрывать ему голову, — сокрушённо покачал головой Вортекс. — Там такая великая любовь, а тут я с уставом десептиконов наперевес. Надо было Тарна дождаться.
— Так я не понял, что там такого было? — Бласт Офф отпил энергон, не особо сосредотачиваясь на монологе Вортекса.
— Вы представляете, она ему пела!
— Ууууу, а я-то думал… — Броул разочарованно грохнул кубом о стол.
— Она просто подпевала песне, игравшей на заднем фоне, — вставил доселе молчавший Баррикейд.
— А пока она мне манипулятор ставила, она не пела! — продолжил гнуть своё вертолёт.
— Вортекс, угомонись, — раздалось из дальнего угла помещения.
Дознаватели кинули быстрый взгляд на Онслота.
— Нет, Онслот, ты представляешь, что будет, когда Шаттер вернётся? — винтолёт взмахнул руками. — Она его так старательно уводила из-под носа Сиксшота, а тут появился человек и вскружил голову Дропкику за каких-то пару декациклов!
— Прямо вскружила? — усмехнулся Бласт Офф. — Разве он её просто не тренирует?
— Ты бы видел их столько, сколько их вижу я. А вдруг Сиксшот решит её убить до кучи с Шаттер?
Все в помещении синхронно провентилировали. Вот ведь разошёлся не на шутку.
— Так защити её, раз так переживаешь! — всплеснул руками Баррикейд. — Но я посочувствую Сиксшоту, если он решит поближе познакомиться с этой ржой. Она скальпелем орудует похлеще чем Мэй Дэй.
— Нашёл с кем сравнить, — махнул рукой Броул. — Мэй Дэй — инженер, которого заставили идти в медики из-за нехватки оных.
— Знаете, — Вортекс неожиданно помрачнел. Всякая весёлость и напускное безумие пропали. Вот он: настоящий и собранный боевикон, не прикрывающийся за ширмой психопатичного садиста. — В ней есть что-то, что пугает. Я никогда не видел, чтобы гладиаторские бои с Оверлордом смотрели с таким упоением. Она не может оторваться от них. Смотрит снова и снова, снова и снова. Меня напугала улыбка на её лице. Вы представить себе не можете, каково находиться с ней рядом в этот момент. Уж не знаю, зачем Флэтлайн прячет её в медбэе, прекрасно осознавая, что у него никто не осмелится её тронуть, но он знает что-то, что может быть очень и очень важным. Он вцепился в неё как Прайм в Матрицу Лидерства. Онслот, Шаттер может, как и тогда, подставить всех нас.
Все находившиеся в помещении сидели в полнейшем молчании, ожидая, что скажет лидер боевиконов. Не часто можно увидеть серьёзного Вортекса, и уж не чаще можно видеть слушающего его Онслота.
— Присматривайте за ней по возможности. Человек она, или нет, но проблемы на своей территории я хочу видеть меньше всего.
***
Порядком устав после долгого спарринга, я села прямо на землю и, какое-то время подумав, вовсе легла, закинув руки за голову и любуясь звёздами. Дропкик задумался на мгновение, но уже в следующую минуту устроился радом, касаясь локтем моего крыла.
Мы лежали рядом и рассматривали небо, усыпанное миллионами ярких звёзд. Когда-нибудь я смогу слетать к одной из них, а может, даже и не к одной…
— Спой, — вдруг ровным тоном произнес Дропкик, но его фон колыхнулся и зарябил. По крайней мере, мне так показалось.
Смысл сказанного дошел до меня далеко не сразу, а когда соизволил дотопать до моего мозга, в осознание он переходить не собирался, скромно топчась на пороге.
— Чего? — переспросила я, медленно, будто шею заклинило, повернув к нему голову.
— Спой что-нибудь, — уже неувереннее проговорил он. Нет, со стороны голос его тверд и решителен, но вот неуверенность чувствовалась, хоть и тщательно скрываемая, где-то в глубине его тона. Не поворачивая ко мне головы, а, следовательно, не увидев воочию моего шока, он добавил (добил, не иначе): — На родном языке.
Я впала в ступор. Если бы я стояла, мои крылья определенно изобразили бы какой-нибудь замысловатый жест, но лежа им оставалось только трепыхать закрылками. У меня определенно слуховые галлюцинации.
— Я не профессиональная певица... Я вообще не певица, — все еще пребывая в некотором шоке (да я ахренела, давайте называть вещи своими именами), проговорила я, стараясь донести до него, что спеть я адекватно не смогу.
— Ну и что? — он всё-таки повернулся.
Не знаю, то ли выражение лица у меня такое было, то ли вообще вид взъерошенный, Дропкик даже как-то смутился, но стоять на своем продолжил с упорством скраплета, дорвавшегося до живого металла.
— Спой. Ты же должна знать какие-нибудь земные песни. Ты вчера красиво пела…
— Какие-нибудь, может, и знаю, — протянула я. — Я без понятия, как я пою, ибо последний раз, когда я пела, я была одна и вообще это было давно, и я была человеком…
— Ну и что? — он, похоже, искренне не понимал, в чем дело.
— Погоди, — встрепенулась я, — когда это я вчера пела?
— Когда занималась моим манипулятором, — он поднял уже здоровую руку, как бы напоминая.
Нахмурилась, пытаясь вспомнить, когда я там умудрилась спеть…
— Ты подпевала песне на заднем плане. Кажется, она была на твоём родном языке, — продолжил он. — Спой её… пожалуйста.
— Ну ладно... — обреченно согласилась я, не отстанет ведь, да и «пожалуйста» я от него слышала всего пару раз. — Ты сам на это подписался.
Я на долго задумалась, пытаясь полностью вспомнить, какую же я там пела песню. Дропкик не торопил: молча разглядывал небо и смиренно ждал, чуть трепеща лопастями, на которых лежал. Не понимаю, как он вообще может лежать на спине с этим ротором?
— Волчий вой да лай собак. Крепко до боли сжатый кулак...* — решившись наконец, начала тихо напевать. Ох, чего мне это стоило!
Я не смотрела в его сторону, полностью абстрагировавшись от окружения, оставив только теплый фон под боком. Наверное, я пожалею, что не смотрела на его лицо: вид незабываемый, я думаю, но и мне неловко было бы до ужаса.
— Птицей стучится в жилах кровь. Вера да Надежда, Любовь. — Дропкик перевернулся набок, подперев голову рукой, и не сводил с меня глаз, слушая. — «За» голосуют тысячи рук, и высок наш флаг…
Думаю, это была не лучшая идея, петь ему Цоя, но уж что попросил, то и пою. Не знаю, как это звучало со стороны, но он слушал, ловя каждый звук. Я слышала, как вздрагивают его лопасти с каждыми словом.
Ему понравился припев. Мне он самой нравится.
«В небе над нами горит звезда!
Некому кроме неё нам помочь
в тёмную, тёмную, тёмную
ночь».
Когда я допела, Дропкик молчал. Не знаю почему, но я решила спеть ещё одну песню. А потом ещё… и ещё… Неловкость ушла, потому что он слушал внимательно, окутав меня своим тёплым эм-полем. Мне кажется, в тот момент я была счастлива…
Мы счастливы?
Когда у меня закончились в голове песни, к которым я знаю текст, я замолчала. Хотела было сознаться, что больше ничего не помню, как вдруг он тихо запел на старокибертронском. Я замерла, боясь повернуть к нему голову. Его голос так подходит этому языку, что несмотря на саму природную грубоватость древнего языка, вместе они столь гармоничны и столь… проникновенны.
Я не знаю, о чём он пел, но это звучало необыкновенно. Можно, эта ночь не закончится?
В какой-то момент я узнала отрывок старого предания или поэмы…
«Праймус есть голос — его слова приведут нас к истине,
Праймус есть сталь — он наше тело, он наша искра,
Праймус есть солнце — надежда на лучшее завтра,
Я его пуля, я обещание сделать это реальностью»**
Когда он закончил, я боялась пошевелиться. Мне казалось: стоит только двинуться, как реальность вмиг рассыплется на мелкие-мелкие осколки, и мне никогда не удастся собрать её воедино.
Дропкик навис надо мной, разглядывая моё лицо.
— Ты очень красиво поёшь, — едва слышно произнёс он.
— Ты тоже, — едва смогла произнести я.
Я подняла руку, легонько коснулась тонких пластин его щеки (щеки?) рядом с воздухозаборником. Мне всё казалось, что он нереален, что он сейчас растает в воздухе, как мираж… но он не растаял.
— Ты… останешься… будешь со мной… Сверхновая?
