(Пять дней назад. Москва. Больница №100)
Хмурый заведующий лечебно-диагностическим отделением сидел, склонясь над стопкой документов, и периодически тяжко вздыхал. С каждым днём на работе ему становилось всё скучнее, но теперь ему нужно было жить не только для себя, а с новым главврачом поблажки практически сошли на нет. Хотя он по-прежнему имел право не подходить к пациентам для того, чтобы поставить им диагноз. Но Дроздова Алиса Игоревна настояла на том, чтобы Рихтер продолжил работать в поликлинике и самостоятельно заполнял отчёты. И всё же, пусть и с трудом, прощала ему многие закидоны. — Андрей Александрович, не хотите поехать на конференцию, выступить с докладом? — в кабинет бесшумно зашла и подкралась со спины новая начальница. — И вам доброе утро, Алиса Игоревна, — диагност даже не шелохнулся, сделав вид, что очень увлечён документами. — А на какую тему? Вы действительно спрашиваете или это риторический вопрос? — Междисциплинарные аспекты диагностики и терапии аллергических заболеваний. На этот раз просто спрашиваю. Вы недавно уже сдали мне одну медицинскую статью. Пусть и такую халтурную. Главное, что она есть. Стыдно за неё должно быть вам, а не мне, — женщина присела на краешек стола лицом к врачу, закинув ногу на ногу, отчего юбка натянулась на её красивых бёдрах, немного подумала и продолжила свою мысль: — Должно быть, но не будет. Я её немного подправила, отредактировала. Теперь хоть похоже, что её писал врач вашего уровня, — она испытующе посмотрела на диагноста, надеясь хоть на какую-нибудь реакцию, но тот продолжал перечитывать какую-то бумагу, Алиса не выдержала и решительным движением отодвинула листы в сторону. — Да обратите уже внимание, наконец…! — она запнулась и замолчала, меча молнии из глаз. — Вы хотели сказать, чтоб я обратил внимание на вас? — насмешливо поинтересовался Рихтер, внимательным взглядом утонув в глубоком разрезе блузы. — Ррр! Да хоть бы и на меня! — возмутилась женщина, но через мгновение покраснела и, смутившись, закашлялась. — То есть… Я, в смысле, не отказалась бы. Но ведь сейчас мы с вами говорим не об этом. Я имела ввиду слова, которые я сказала. Вы слушали? — от смущения женщина слегка запиналась и путалась в собственных мыслях. — Да, — ровно ответил Рихтер, посмотрев Алисе Игоревне в глаза, она заправила прядь тёмных волос за ухо. — Я не хочу. Но знаю кому это будет интересно. Так что, если вы, конечно, не против, я бы хотел отправить на эту конференцию одного из своих подчинённых. Это возможно? — В принципе, да. Вы же возьмёте пациента до конференции? — она заодно решила поставить условие, пока была такая возможность. В ответ на лёгкий кивок диагноста, Алиса пожала плечами и как бы невзначай накрыла своей ладонью руку Рихтера и начала нежно водить по ней пальцами, сфокусировав свой взгляд на слегка проступающих сквозь кожу венах на руке диагноста, в то время, как Андрей Александрович, склонив голову, насмешливо улыбался и с интересом наблюдал за каждым движением ноготков Дроздовой, лишь строя догадки о том, что она предпримет дальше, ведь режим обольстительницы уже был включен. — Они только предложили выступить с докладом, значит, можно и без него. Я договорюсь. А кого вы хотите отправить, Андрей Александрович, если не секрет? — тихо мурлыкнула она и сползла со стола прямиком Рихтеру на колени. Рихтер нисколько не удивился, даже наоборот, подхватил главного врача за талию, чтобы непредсказуемая женщина не сползла куда-нибудь ещё. Руки скользнули на упругие бёдра, Дроздова закусила губу и часто задышала, отчего её аккуратная грудь привлекательно колыхалась, но диагност смотрел чётко в удивительные тёмно-зелёные глаза Алисы Игоревны. — Прошу прощения, Алиса Игоревна, но хочу сказать сразу, чтобы это всё не зашло слишком далеко. Не обижайтесь, вы немного не в моём вкусе. Андрей Александрович наглым взглядом вновь мазнул по груди главврача, но на этот раз действие не осталось незамеченным, и Алиса Игоревна вспыхнула, как спичка. — Ну, знаете! — фыркнула она и соскочив с колен диагноста помчалась к выходу из кабинета. — Да не расстраивайтесь вы так, Алиса Игоревна! Зато у вас большое сердце! — успел прокричать ей в спину Рихтер до того, как она захлопнула дверь, и тут же зашёлся хохотом. Через минуту в кабинет ко всё ещё улыбающемуся Андрею зашёл Иван Родионов. — По какому поводу веселье? Опять доводишь Алису до белого каления? Что на этот раз? Она выскочила, как ошпаренная, наорала на всех, кто был в коридоре и ушла к себе. Прокричала, что её нет и хлопнула дверью. — Бааа… А ты что с ней до самого кабинета шёл? — ехидно улыбнулся вредный врач. — Да упаси Бог. Сожрёт ещё. Мегера, — Иван зажмурился и тряхнул головой, скидывая наваждение. — Бедная Женечка… — секретаршу, действительно было жальче всего. — Сильно кричала? Дроздова, естественно. — Ну… — Родионов почесал лысый затылок. — Наши с тобой общие коллеги пару раз тебя прокляли. Всем дружным коллективом. Даже я чуть было не поучаствовал в этом массовом сглазе. Рихтер махнул рукой. — Не страшно. Вчера в «Народном целителе» как раз был целый сюжет про определение и снятие сглаза и порчи. Очень интересно, кстати. Не хочешь провериться? Может, ты лысый не просто так? — Предполагаешь, что это тоже проклятие? — Родионов «в ужасе» прикрыл рот ладонью. — Да. И у меня даже есть основная подозреваемая, — с предельно серьёзным лицом заявил Рихтер, задумчиво глядя в окно на пушистые облака. — Всего одна? — бездарно изобразил удивление онколог. — Помнишь ту женщину? У неё были такие длинные кучерявые волосы. Она потом ещё, когда выписывалась, пыталась тебя задушить, — Рихтер закинул ноги на стол. Иван Алексеевич вздохнул. — Рихтер, во-первых, это называется объятиями… — продолжить он не успел, потому что Андрей его перебил. — Возможно, я тебя сейчас удивлю, но модель её уровня вряд ли обрадовалась, когда облысела после химеотерапии, а потом узнала, что наш уважаемый онколог ошибся и никакого рака у неё нет. Что-то мне подсказывает, что это была не благодарность, а именно покушение. — Ой, Рихтер, не говори чепухи. Да, в лаборатории перепутали анализы, но это не моя вина. — Ну-ну. Не оправдывайся. Со мной ты можешь быть откровенным, я всегда приму тебя таким, какой ты есть. Что бы ты не натворил. Признайся честно хотя бы мне. Ты просто завидовал её шевелюре. Не стесняйся, я никому не расскажу. Родионов закатил глаза. — Всё ясно, Андрей. Вот, — он положил медицинскую карту пациентки перед диагностом. — Посмотри, пожалуйста. Какая-то знакомая моей бывшей жены. — Ладно, — Рихтер потянулся за картой. — Ладно?! Вот так просто? Подожди, — Родионов прижал карту к груди. — Что-то случилось? Ты не болен? Опять начал принимать таблетки? — Просто Дроздова приказала до конференции взять одного пациента, чтобы я мог отправить туда кого-то из своей команды. — И кого же? — Иван отдал карточку обратно. — Держи. — Ходасевич, естественно. Там тема аллергология и иммунология. Мне оно не надо, а она на всех этих медицинских сборищах любит участвовать. Ещё и тема по её специализации. Ты, кстати, не видел Олю? — он внимательно вчитался в анализы и анамнез. — Так тут же всё просто. Ты на неё смотрел? Или хотя бы на карточку… — Нет, я только убедился в том, что у неё нет новообразований. С кем поведёшься от того и наберёшься. Перенимаю твои дурные привычки. — Ага, только я, в отличии от некоторых, имея эти, как ты выразился, дурные привычки, ставлю людям диагнозы. Пойдём, глянем на неё. Подай трость, пожалуйста. Заодно поищем Олю. — Ну уж нет, Андрей. Дальше уже без меня. Лишнюю работу я на тебя скинул, поэтому сейчас я иду работать со своими пациентами…***
— Оля, привет. Рихтер застал Ходасевич, стоящей у лестницы. Она с улыбкой пролистывала что-то в своём смартфоне и от неожиданности тот чуть не выскользнул у неё из рук. Оля быстро заблокировала экран и убрала телефон в карман, оборачиваясь на звук голоса начальника. — Здравствуйте, Андрей Александрович, — моментально нацепив одну из своих самых ослепительных улыбок, ответила Ходасевич. — Видишь ту женщину? — Рихтер дождался пока Оля посмотрит в сторону палаты, на которую он указал. — Осмотри пациентку и скажи предположительный диагноз, а я тебе за это кое-что дам. Вернее, предложу. Идёт? Любое предложение подобного рода… Хотя кого мы обманываем? Любое предложение, озвученное Рихтером звучало для Оли, как какая-то фантастическая подстава. Закончилось это хоть раз чем-то хорошим? То квартиры вместе с Егоршиным приходилось взламывать, то пациентов обманывать… Но годы работы в одной команде с Рихтером брали своё и заставляли принимать даже самые абсурдные предложения и приказы Андрея Александровича. — У меня будет право отказаться? — Оля с подозрением посмотрела на начальника. — От осмотра — да, но только сейчас, а в случае согласия, от предложения отказ уже приниматься не будет. Так что? Ты не ответила. Иммунолог задумалась всего на мгновение, а после решительно сказала: — Ладно, чем чёрт не шутит. А в чём подвох? — Ходасевич с интересом смотрела на Рихтера. — Сегодня ни в чём. Диагноз — простейший, предложение — заманчивое. — То есть вы уже знаете диагноз? — Оля действительно не понимала в чём заключается сама подстава и надеялась, что пара наводящих вопросов сможет помочь ей это понять. — Предполагаю, что да. Но я её не осматривал, поэтому точно сказать не могу. Но я прав. Так что иди уже. Ты ничем не рискуешь. И главное ведь что? Поверила.***
— У неё механическая желтуха. Я права? — Оля с беспристрастным выражением лица положила карту на стол перед Рихтером. — Всё верно. Молодец. Только это я прав. Выяснишь из-за чего она появилась и поедешь на конференцию по диагностике и терапии аллергических заболеваний в Санкт-Петербург на три дня. Не знаю правда какого числа, — у Оли в глазах заплескался восторг. — Но, я так понимаю, что ты и сама знаешь. — На ту самую? Это же… это же очень классная конференция! Там будет столько талантливых врачей со всей России! Я даже не мечтала туда поехать! — Оля кинулась обнимать Андрея Александровича. — Спасибо-спасибо-спасибо! Рихтеру оставалось только шокировано смотреть перед собой, потому что понять, как можно так искренне радоваться наискучнейшему сборищу занудных врачей, было выше его сил. Когда ему вконец надоело стоять, сжимаемым тонкими, но на удивление не слабыми руками Оли, он мягко отстранил её от себя и серьёзно посмотрел ей в глаза. — Оля, ты ещё не узнала на фоне чего развилась желтуха, но уже скачешь по всей ординаторской, словно дикая лань, — сказал Рихтер больше для того, чтобы немного остудить Ходасевич. — Я всё сделаю, Андрей Александрович, там же только анализы взять и готово, — заверила девушка. — Тем более, что, скорее всего, это просто мочекаменная болезнь. А дальше там всё понятно. Ходасевич не переставала улыбаться, от переизбытка эмоций чмокнула диагноста в щёку и молниеносно упорхнула из ординаторской. Видимо, брать анализы. — Нда… Слышала бы её пациентка. Действительно, всего-то мочекаменная. Рихтер покачал головой и направился в кабинет главврача, чтобы уведомить Дроздову, что в Ленинград поедет Ходасевич. — Я знаю, что вам не очень понравится моё решение, — начал говорить Рихтер, а закончила за него Дроздова. — И будешь совершенно прав. Мне не нравится то, что ты везде и всюду пихаешь свою любимую Ходасевич, — Андрей Александрович попытался что-то возразить, но снова был перебит Алисой: — Да-да, я помню. Мы договаривались на одного, а, соответственно, любого твоего подчинённого. Я была заранее готова к твоему выбору и решению. Пусть едет. Но только при одном условии. Алиса растягивала последнее предложение, размазывая его по нёбу, пробуя на вкус власть, которую она имела сейчас над этим, быть может, самым непокорным в её жизни мужчиной и с огромным удовольствием смотрела на его реакцию. — Мне кажется или условие уже было? — Рихтер удивлённо поднял брови. — Пациент. Мы взяли одну женщину и даже поставили ей диагноз. Не слишком ли многого вы хотите Алиса Игоревна? Или у вас просто какие-то проблемы с памятью? Если что, у меня есть один хороший знакомый врач. Наглый диагност хитро прищурился. Нога сегодня практически не болела, но отказывать себе в удовольствии присесть на старый добрый диван, чтобы закинуть ноги на посетительский стул, он не мог. Дроздова подскочила и приземлилась на краешек стола лицом к Рихтеру. Стульев она при беседах с диагностом не признавала в принципе, видимо, возвышаясь над Андреем, она показывала своё превосходство, пресекая все вопросы о том, кто здесь хозяин ситуации. Алиса хмурым взглядом проследила за диагностом и на секунду недовольно поджала губы. — Пока я здесь главный врач и условия здесь буду ставить тоже только я. Это понятно? — произнесла она уверенным тоном и, только выдержав небольшую паузу, продолжила. — Замечательно. Нравится тебе это или нет, отказываться уже поздно, потому что, если я всё правильно понимаю, девочку ты уже обрадовал. Её личное торжество ещё не закончилось, она видела, как скривился диагност, тем самым признавая свою ошибку. Она была прекрасным главным врачом для этой больницы. Она всегда на шаг впереди. И Рихтер может сколь угодно долго плеваться ядом ей в спину, она дойдёт до конца и одержит победу. Над системой и над этим циничным врачом. Чего бы ей это ни стоило. — Диктуй, не жди, что я достану блокнот, ручку. Я сегодня налегке. Записывать не буду — так запомню. Так чего ты хочешь, ведьма? Кстати, я слышал, что шабаш проходит сегодня в Минздраве, — он вытащил одну руку из-под головы и демонстративно посмотрел на свои часы. — Ты случаем не опоздаешь? А то все ваши упыри соберутся и будут клокотать, что Дроздова опять задерживается. — Не переживай, я всё успею. Выбирай: правда или действие? — Алиса Игоревна издевательски усмехнулась. — Не, я в такие игры трезвым не играю, — Рихтер прикрыл глаза. — Если проблема только в этом, то я могу налить, — Алиса в свою очередь скрестила руки на груди, показывая, что сдаваться она не намерена, потому что была уверена, что диагност то и дело поглядывает на неё из-под опущенных век. — Брось это. Ты же знаешь, что я стараюсь не пить, так что не соблазняй, — Рихтер поскрёб по своей трёхдневной щетине. Или недельной? Кто бы знал… — Ладно проговаривай оба варианта, я выберу. Начни с действия, хоть этот выбор я отставлю за собой. — Хорошо, — до подозрительного спокойно и покорно произнесла Дроздова. — В конце недели пойдём в ресторан. На свидание, а не как в прошлый раз. Снова я на это не поведусь. — Женщина, вы сошли с ума? Я всего лишь переспал с тобой один чёртов раз. И с момента нашего объяснения ничего не изменилось. Я всё ещё считаю это происшествие одной огромной ошибкой. Мы же с тобой взрослые, адекватные люди, — Рихтер окинул главврача пренебрежительным взглядом. — Ладно, за всех, находящихся в этом кабинете, говорить не буду. Мы с тобой всё обсудили и, как мне казалось, пришли к общему соглашению. Пойми, — Андрей Александрович поставил ноги на пол и сцепил руки в замок. — То, что ты себе что-то там напридумывала, какую-то там романтику, чувства… Это просто бред. Остановись. — То есть ты хочешь выбрать правду? — Алиса и бровью не повела, выслушивая столь уничижительную речь заведующего диагностическим отделением. — Хорошо. Ответь мне на пару элементарных вопросов, — сказала она спокойно, но затем не выдержала, вспылив: — Чем она лучше меня? Что такого было в ней, чего нет во мне? Ты так себя ведёшь… Один простой вопрос. Ты действительно любил эту… Раису.? Ларису.? Как её там?! — Алиса почти сорвалась на крик, но в последний момент сдержалась, закончив очень сухо, почти профессионально, по-деловому. — Лиза, — злобно и тихо прошипел диагност резко осипшим голосом, а затем более громко и чётко, почти по слогам, повторил: — Её. Зовут. Лиза. — Звали, — сухо поправила его Дроздова, которую невероятно бесило, то как Рихтер тепло и нежно говорил о своей бывшей пассии в настоящем времени. — И это не ответ. Любил ли ты Лизу? — Я выбираю действие. Место выберешь сама, время тоже. И это было последнее по счёту условие, на которое я согласился, так и знай, — злой, недовольный всем и вся Рихтер постарался подняться как можно быстрее, но от переживаний нога снова ужасно разболелась и он, ужасно хромая, неторопливо вышел из кабинета, провожаемый ледяным взглядом Алисы Игоревны. В кабинет просочилась немного испуганная Женя, положила какие-то важные бумаги рядом с начальницей и уже собиралась уходить, но не смогла сдержаться, чтобы не вставить слово: — Простите, Алиса Игоревна, это, конечно, не моё дело и я не должна вмешиваться, но… — она слегка стушевалась под свирепым взглядом Дроздовой, но всё же продолжила: — Вы поймите, он же один с маленькой дочкой. С её дочкой. Для нас для всех это было огромной невосполнимой утратой, но Андрею Александровичу пришлось хуже всех. А он — молодец. Очень хорошо держался и держится. Вы не сердитесь, для него это очень больная тема. — Сколько лет прошло? Пять? Пора бы уже перестать зацикливаться на этом периоде своей жизни. Перестать быть таким наглым, упёртым… Бараном. Женя улыбнулась и сказала: — Он всегда таким был. До неё, с ней, после неё… И будет таким всегда, чтобы ни случилось. Алиса молча посверлила взглядом потолок, потом кивнула каким-то своим мыслям и ответила: — Ладно. Я постараюсь не затрагивать эту тему, — сказала она, одним своим тоном показывая, что не считает себя обязанной отчитываться кому-либо за свои поступки. — Иди. Мне сейчас нужно будет уехать. Подготовь документы для конференции, Ходасевич поедет…***
«Любил ли ты Лизу?» Дурацкий вопрос, заданный Дроздовой, крутился в голове уже битый час и не давал покоя. — Да чёрт! — Рихтер ударил кулаком по столу со всей силы, напугав тем самым, Родионова, всю свою команду и несколько пациентов, расположившихся за соседним столиком, заметив это он впился ногтями в ладонь и, ссутулившись, тихо произнёс: — Извините. Это, собственно, было единственное, что он пробурчал в качестве своего оправдания и продолжил доедать котлету с гречкой, но кусок в горло уже не лез, поэтому он резко швырнул вилку в тарелку, отчего несколько зёрен крупы вылетели на стол, выскочил из-за стола и под озадаченными взглядами коллег, хромая даже немного больше, чем обычно, побрёл в неизвестном направлении, никому ничего не объясняя. Как она вообще додумалась такое спросить? Почему любил? Он любит её до сих пор. И его выводит из себя, когда кто-либо говорит о ней в прошлом. Так бы и всадил пару клизм этой Дроздовой в…