***
— Алло, Андрей Александрович! Вам сейчас удобно говорить? — сердце у Оли стучало где-то в голове, хотя она как врач всю жизнь считала, что ему там не место. Голос слегка подрагивал от волнения, кажется, её сегодня пригласили на свидание. Ну, или почти свидание. После долгих раздумий и столь же долгих поисков ламинированной бумажки с номером телефона, она ещё несколько часов потратила на прихорашиваясь у зеркала, но не слишком, потому что уверенности в том, что предложение Алексея всё ещё в силе, не было никакого. Однако, она посчитала, что, позвонив, она уже должна быть готова к встрече, а если что прогуляться одна, может, сходить в какой-нибудь музей. Честно говоря, она бы с гораздо большим удовольствием посидела в кресле, читая книгу «Гроссмейстер общения», но возможность исследовать Петербург упускать было нельзя, а почитать можно и дома. Оля с сожалением посмотрела на книгу, одиноко лежащую на журнальном столике у лаконичного серого кресла и, помахав ей ручкой, решительно набрала номер фотографа. Громкие протяжные гудки начинали стягивать голову тугими свинцовыми обручами и заставляли иммунолога нервничать, но из-за чего бы это вдруг? Не возьмёт трубку, так и пусть чешет лесом. Финским. Сам ведь сказал, что она может звонить когда-угодно, а теперь не отвечает. Уже в третий раз. Нет, Оля, конечно, не была истеричной и нервной дамой, которая звонила бы три раза подряд не давая никакого шанса на отдых разрывающемуся телефону, делала между звонками небольшие перерывы, но как-то незаметно они становились всё короче и короче. Когда гудки начали уже подбешивать, а нервы — сдавать, она решила всё же бросить эту идею со встречей и фотографиями. Только чувствовала себя теперь глупо, как будто навязывалась в компанию этому чрезмерно активному молодому человеку. А она не такая! — Алло? — раздалось на том конце провода и сердце у Оли как-то подозрительно замерло от слегка хриплого голоса Алекса. — Котов слушает. — Алекс? Это Оля. Утро, мост, Нева и небольшая фотоссесия… — голос был несколько сиплым от волнения. — Оля? — парень заметно воодушевился. — Помню, конечно, и я приятно удивлён. Думал, что вы уже не позвоните! — Кхм… — Ходасевич слегка прикусила нижнюю губу и подумала, что, если бы они сейчас общались не по телефону, а вживую у неё обязательно отказали бы ноги и руки, потому что даже сейчас без личного контакта, казалось, вся кровь прилила к лицу, ощутимо пылали даже самые кончики ушей. — Я хотела спросить. Если твоё предложение побыть моим гидом всё ещё в силе… — Естественно! Естественно, всё в силе. Знаете, я как раз вчера закончил обрабатывать ваши фотографии, и они чудесные! Я вам сегодня их покажу, и вы будете в восторге, точно, — тут фотограф стушевался и замялся. — То есть… Я хотел сказать, что, если мы с вами сможем сегодня встретиться, то я очень хотел бы показать результаты фотоссесии. Алексей упорно «выкал» девушке, из-за чего она не только чувствовала себя на несколько лет старше, но и пребывала в постоянном ощущении, будто она находится на работе. Казалось, вот-вот сюда заскочит Егоршин и в привычной ему самодовольной манере, не обращая внимания на то, что коллега занята личным разговором по телефону, передаст, какой-либо приказ Андрея Александровича, и ей придётся прямо сейчас сорваться с места и бежать на выполнение задания. В общем, ощущения были не самые приятные. Все попытки Оли перейти на «ты» умело игнорировались, и девушка со вздохом смирилась с твердолобостью своего собеседника. Договорились, что Алексей зайдёт за ней через час и они вместе пойдут в кафе, а потом на прогулку. В целом, когда беседа завершилась, осталось приятное послевкусие и сладкое предвкушение. Уж чего Оля точно не ожидала от себя. — Ходасевич, ты там уснула или что? — прервал поток воспоминаний хриплый уставший голос. — Давай говори, мне ещё нужно бумаги доделать и бежать, иначе опоздаю. Сегодня совсем нет времени… — А? Да, я тут. Я просто хотела сообщить, что конференция была удивительно интересная. Ещё раз большое спасибо, что отправили меня сюда. Алиса Игоревна, наверное, была не слишком довольна… — Оля почувствовала за собой некоторую вину, зная, как часто Рихтеру приходится заступаться за неё перед Дроздовой, невзлюбившей её с первого взгляда. Нет, было, конечно за что… Но не так чтобы прямо пять лет беспрерывно ненавидеть и вставлять палки в колёса. Дама оказалась не то чтобы злопамятной, скорее, нетерпимой к другим представительницам «слабого» пола. Собственно, большая часть женской составляющей персонала вылетела из больницы в первый же год. Но надо отдать Алисе Игоревне должное, ведь места вылетевших сразу заняли более компетентные люди, но были и те, кого она увольняла практически ни за что. Ходасевич тогда тоже чуть не закончила свою работу под начальством Рихтера принудительно. И не работали ни уговоры, ни мольбы, ни предложения пойти на компромисс… Уж никто не знает, что такого сделал Рихтер, когда прознал о ситуации, но Дроздова попытки открытой конфронтации прекратила и на людях держалась с Олей сдержанно и спокойно, хотя колючего холодного взгляда в её сторону она скрыть не могла, да и не хотела, наверное. Когда же рядом не было посторонних, Алиса чётко давала понять, что Оле она не рада и не стеснялась высказывать ей и Андрею Александровичу своё «фи» по этому поводу при Володе и Руслане. Но лучше уж так, чем остаться без любимой и такой привычной работы вовсе. В общем, Алиса Игоревна быстро подмяла под себя всю больницу и всех сотрудников. Полному и безоговорочному её влиянию противился только Рихтер, но на некоторые уступки ему пойти пришлось, потому что теперь он морально не мог себе позволить остаться без работы. Хотя она бы его не уволила, что было очевидно для всех, кроме, пожалуй, самого Рихтера. Был у неё какой-то личный мотив, потому что она не держала никого только по причине: «хороший врач». У неё на этот счёт было своё мнение и куча знакомых ещё более хороших врачей. Держать под боком неугодных людей она смысла не видела. Надо признать, что Дроздова была отпадной начальницей. Сложно было представить на её месте кого-то другого. Должность главврача, будто была создана для таких как она. Умная, хваткая, расчётливая, целеустремлённая. Она всегда добивалась своего и была, будто на шаг впереди. Но была и ложка дёгтя в этой бочке мёда. Алиса — типичный управленец. Конечно, у неё было высшее медицинское образование, но использовала она его сугубо в интересах управления. Говорят, что раньше она была первоклассным психотерапевтом. Сейчас же она была первоклассной сучкой и манипуляторшей. — Оля? Ты чего там опять зависла? Если это всё, то я пойду, потому что у меня ещё много дел, — раздражённо пробурчал диагност. — А, да, конечно. Это… — послышались резкие гудки. — Всё. — растеряно закончила фразу Оля и показала телефону язык. Не хочет выслушивать её благодарность? Ей это не надо тем более.***
— Так что? Как долго вы ещё пробудете в Петербурге? — Оля невольно поморщилась и это не укрылось от глаз Алексея. — Что-то не так? Не нравится птифур? — Нет, всё в порядке. Я просто хотела попросить… Давай на «ты», иначе я чувствую себя какой-то старой бабкой — О… Не думал, что тебя это может напрягать. Извини, больше не буду, — Оля мило улыбнулась фотографу и откусила кусочек клубники. — Я была на медицинской конференции. Теперь у меня осталось два свободных дня, включая сегодняшний, потом уже будет не до прогулок. Нужно будет собирать вещи, чтобы не опоздать на вечерний Сапсан. А сейчас я совсем не хочу бродить по городу в одиночестве, разглядывая монументальную архитектуру, поэтому решилась позвонить. Ты ведь сказал, что мог бы стать моим гидом. И очень уж любопытно было взглянуть на фотографии. — Ты врач? Удивительно! Это так здорово. Ну, знаешь, я имею в виду, что помогать людям это очень круто. Моя мама тоже долгое время работала в частной больнице, а потом в один прекрасный день пришла домой и сказала, что её всё это достало и мы уезжаем, — он как-то очень грустно усмехнулся. — Я всю ночь слушал, как она рыдает в подушку, а потом судорожно с психами скидывает вещи в чемодан. Я так и не спросил у неё что это было тогда. И не уехал с ней. Мы теперь очень редко видимся, да и общаемся в целом. Она недовольна тем, что я остался и ещё больше недовольна тем, что я бросил медицинский институт, который она мне навязала, и пошёл учиться на свою мечту. — Погоди, — прервала его речь Оля. — Ты же только что сказал, что быть врачом — это круто, но сам слился, выходит так? Или мне послышалось? Алексей рассмеялся, отпил немного чая из своей чашки и, покачав головой, сказал: — Получается так. Мама мечтала о династии врачей, и я пошёл ей навстречу, потому что… Потому что это мама. Если бы ты с ней пообщалась, ты бы поняла, что конкретно я имею в виду. Не мог же я вечно метаться, выбирая между спасением человеческих жизней и фотографированием красивых женщин, — Алекс подмигнул, отчего Оля смущённо потупилась, с интересом разглядывая пакетик сахара. — Мама ведь первая предала свою мечту, верно? Но признаю, что я стал фотографом ей на зло. Только тсс… Это страшная тайна, — парень сделал большие испуганные глаза и приложил палец к губам. — Я скину тебе ссылку на облако с фотографиями, только если пообещаешь не пропадать с радаров. Уговор? — Уговор! — сказала Ходасевич так радостно, будто ей и вправду поведали какой-то страшный секрет. — Отлично, — Алекс подождал пока Оля доест своё пирожное и заговорил: — Тогда пойдём до твоей гостиницы, ты возьмёшь с собой одежду потеплей, и мы пойдём гулять. Слушай план. В любом случае надо сходить на Аничков мост. Во-первых, он считается самым красивым в Петербурге, а, во-вторых, на перилах красуется ужасно романтичная надпись: «Довольного сердца стук». С одной стороны, дикость какая-то, а с другой… Постоишь у перил, посмотришь вдаль, подышишь речной свежестью и в полной мере начинаешь этот самый довольный стук ощущать. Вот увидишь. А потом пойдём куда захочешь. Только к разводу мостов надо успеть на Дворцовую набережную. Оттуда самый красивый вид открывается. Все три моста, как на ладони и огоньки так притягательно мерцают. Завтра обязательно съездим в Петергоф. Это точно на целый день. Я тебя пофотографирую. А перед твоим отъездом, если ты, конечно, захочешь, можем где-нибудь пообедать, и я тебя провожу. Как тебе такой план? Ты со мной? Алекс встал и предложил Оле руку, которую она благодарно приняла. Отказываться она не собиралась, а потому выходные обещают быть очень интересными и насыщенными…***
Наверное, это была одна из самых увлекательных экскурсий в жизни Оли. Во-первых, она была индивидуальной, и всё внимание гида было сосредоточено только на ней. Во-вторых, Алексей сразу улавливал её отношение к рассказу, быстро заканчивая те, что вызывали зевоту и полностью с головой окунал в атмосферу историй, которые вызывали у девушки глубочайший неподдельный интерес. Ходасевич решила целиком и полностью довериться Алексу, который с удовольствием показал ей несколько мест с интересной историей. Когда Оля насмотрелась на людей, которые кидали в Чижика монетки, стремясь, чтобы те осталось у его ног на каменном выступе, где располагалась относительно небольшая статуэтка, Алексей предложил ей сходить к обычному дому, посмотреть на Ротонду. Идея не вызывала особого энтузиазма, пока Алексей не начал рассказывать легенды, связанные с этим местом. Надо признать, что сама Ротонда была очень красивой. Шесть бирюзовых колонн, подпирающих купол, и изящная чугунная лестница смотрелись крайне загадочно, но очень органично. — Ходят слухи, что век назад дом принадлежал графу Зубову. Он устраивал здесь собрания членов тайной масонской ложи. Некоторые оккультисты всё ещё считают, что Ротонда — не что иное, как выход в четвёртое измерение. В тёмное время суток здесь можно встретить Князя Тьмы, для которого это место — портал на Землю, — произнёс Алекс, слегка понизив голос. — По легенде, тех, кто заглянет сюда ночью, ждут моментальная старость, сумасшествие или смерть. Кстати, если сесть в определённой позе на определённую ступеньку лестницы, то ты сможешь увидеть седьмую колонну. Я в это, конечно, не верю, но, если хочешь, можешь попытаться, — слова Алексея вызвали у Оли лёгкую улыбку, а его голос разлетался гулким эхом, отталкиваясь от стен и возвращаясь обратно к своему владельцу. — Из-за хорошей акустики в советское время Ротонда была местом сбора андеграундной молодёжи. В основном, это были музыканты. Кстати, и Виктор Цой среди прочих. Оля похлопала в ладоши своему шутливо раскланивающемуся экскурсоводу, заодно играясь с громким эхом, и, не удержавшись, сделала несколько попыток найти и разглядеть седьмую колонну, разумеется, безуспешно. Алексей рассказал ещё множество историй, которые Оля слушала, затаив дыхание. Вроде как и сказки всё это, но так завораживающе. Грифоны, охраняющие секрет аптекаря Вильгельма Пеля, в Башне бессмертия, многим известный оживающий Медный всадник, дух графини Натальи Галициной, забирающий души обитателей, селившихся в особняке после её смерти, самое страшное кладбище Петербурга… И ещё множество подобных историй, выставляющих Санкт-Петербург очень мистическим городом. А уже ночью они сидели на покрывале, которое Алексей захватил с собой. Вот жук! Он как будто и не сомневался, что Оля с ним пойдёт. Что-то Ходасевич очень сильно сомневалась, что Алексей просто так всегда носит с собой покрывало на всякий случай. Сначала она сидела от парня на небольшом расстоянии, но, когда она начала глубже кутаться в свою тёплую кофту, Алекс сам подтянул девушку ближе и прижал её к своей груди. Оля попыталась возмущённо потрепыхаться, но Алексей только сильнее сжал её в объятиях и не ослабил их до тех пор, пока Оля не перестала дрожать от холода и зябко передёргивать плечами. Парень достал из рюкзака плед, накинул его себе на плечи, облокотился о дерево, возле которого они расположились, и снова обхватил девушку, укутывая и её тоже. Вид, действительно открывался потрясающий и Ходасевич заворожённо смотрела на сияющие огни мостов. День выдался на редкость богатым на впечатления и Оля совсем уставшая, положила голову Алексею на плечо. Парень что-то ещё рассказывал ей про фантастический вид, открывающийся со смотровой площадки Исаакиевского собора, сетуя на то, что сегодня посетить её они уже не успели, но Ходасевич уже плохо соображала и слова, сливаясь в единый неразделимый поток начинали путаться в голове и она, незаметно для себя провалилась в сон.