***
День в Петергофе пролетел до ужасного быстро. Алексей, галантно подцепив всё ещё немного сонную Олю под локоток, водил её между фонтанами, а потом не смотря на крики девушки о том, что белки — это переносчики разного рода заразы, в том числе и бешенства, Алекс, демонстративно закатив глаза под взглядами недоумевающих прохожих, которые разве что пальцем у виска не крутили, чуть ли не насильно потащил спутницу кормить маленьких, бесстрашных, рыжих зверьков. Некоторые, не стесняясь, лезли прямо на Олю, цепляясь маленькими острыми коготочками за вязаный кардиган. Фотограф, проигнорировав все возмущения, полетевшие в его сторону, и, не принимая никаких возражений, всыпал Оле в ладонь смесь из семечек и орешков. Пока она озадаченно стояла с этим богатством руке, не находя слов, чтобы передать всё своё негодование, один юркий зверёк быстро добрался до столь желанного лакомства и молниеносно слетел с девушки так, словно она была деревом. Опешившая Оля не успела проронить и звука. Она теперь даже не совсем понимала кто изумляет её больше: рыжие нахалята или непредсказуемый кудрявый фотограф. — Присядь, иначе они распустят твою кофту на нитки, — всё это время парень даже не поворачивался к ней, настраивая камеру. Поняв, что отпираться смысла не имеет, Ходасевич присела на корточки, протягивая перед собой раскрытую ладонь. Уже через минуту смешной комочек шерсти, лупая глазами-бусинами, кушал предложенное лакомство, забавно натягиваясь стрункой, слыша что-то настораживающее. И девушка подозрительно быстро забыла о словах, которые говорила, доказывая, что белки вообще-то дикие, страшные звери с пеной у рта, только и ждущие удачного момента, чтобы укусить тебя, делясь всеми существующими на свете смертельными заболеваниями. — Ну, что? Не страшные? — усмехаясь спросил Алексей, подсыпая в ладонь девушки орехов, уже после окончания импровизированной фотоссесии. — Да ну тебя, — Оля, не в силах сдержать улыбку, отвечала шёпотом, боясь спугнуть голодную кроху. — Я, может, чуть не умерла от страха, а ты смеёшься! — Из-за белки? — изумлённо вытаращился на неё Котов. — Конечно! Посмотри, какие у неё бешеные глаза. Это белка-убийца! Алекс приобнял Олю за плечи, и уткнувшись носом в её висок, рассмеялся, заставив лесную красавицу сгрести с ладони когтистыми лапками последний орешек и поспешно ретироваться. Но о белочке Оля уже и думать забыла. Все органы чувств были сконцентрированы на тёплой мужской ладони, крепко прижимающей ближе, и прерывистом дыхании, обжигающем кожу возле самого уха. Дружеская атмосфера этого спонтанного объятия таяла на глазах приобретая налёт лёгкой романтики. Ходасевич испуганно зажмурилась и немного напряглась, когда Алексей потёрся кончиком носа о висок, затем о щёку. И Оля поймала себя на мысли, что ей нестерпимо хочется, чтобы он продолжил эти ласки. Немного, совсем чуть-чуть. Просто узнать, каковы его губы на вкус. Через несколько мгновений Алекс несмело, словно спрашивая разрешения, тронул сухими горячими губами уголок её рта, затем, когда Оля положила свою маленькую ладонь поверх мужской, переплетая пальцы и давая своё согласие, уже смелей захватил нижнюю губу, поддразнивая девушку, приглашая присоединиться к сумасшествию, которое грозило захватить его самого с головой. И Оля, без раздумий, шагнула за ним в это туманное и не совсем понятное «здесь и сейчас».***
— Ты уверена, что не можешь остаться? — уже в который раз с какой-то надеждой в голосе спросил Алексей, глядя на Олю прямо и решительно. Поразительно красивые серые глаза, несмотря на источаемою уверенность, разглядывали девушку с невероятной нежностью. Олино сердце трепетало в груди. Когда на неё последний раз так смотрели? Девушка смущалась под этими долгими и внимательными взглядами, отводя глаза в сторону и пряча заливающий щёки румянец. Но никакой неловкости она при этом не чувствовала, напротив, ощущалось какое-то очень ласковое тепло, разливающееся по организму, заполняя всю её без остатка. Но в ответ на вопрос Оля только лишь сжала губы и попрочнее вцепилась в локоть парня, заводившего её в небольшой уютный ресторанчик, который в большей степени всё же был похож на кафе. Он всё же настоял на обеде, сказав, что с его стороны упустить возможность угостить такую красивую девушку будет самой большой глупостью. — Хорошо… — Алекс грустно усмехнулся. — Выберешь столик? А я пока добегу до бара, надо поздороваться с одним знакомым. Если ты не против? Оля картинно закатила глаза, отцепившись от парня, и продефилировала по узкому проходу. Не надо было оборачиваться, чтобы понять, что Алекс усмехнулся и направился туда, куда нужно было ему. Вообще, с ним у Оли было полное ощущение того, что они знакомы с этим человеком куда больше, чем неделю. В нём ощущалось что-то почти родное.***
— Земля вызывает Олю. Ку-ку! Я сижу прямо перед тобой, — Алекс шутливо пощёлкал пальцами у Оли перед носом, чтобы как-то отвлечь её внимание, полностью прикованное к шумной компании, расположившейся за столиком неподалёку. — Что ты их так сверлишь взглядом? Кто-то знакомый? Ты такая бледная как будто призрака увидела, — парень тихонько рассмеялся, переводя свои слова в шутку. — Да. То есть нет. Не совсем, — сбивчиво ответила Оля. — Или совсем нет… Честно, не знаю. Я в последние дни не очень много спала, — она моментально покраснела, но быстро взяла себя в руки и продолжила: — Мне могло просто показаться. Прости, я здесь. С тобой. — Отлично, — Алексей искренне улыбнулся. — Может выпьем? Или ты не хочешь перед дорогой? — Оля отрицательно покачала головой. — Тогда, может, смузи? Вот этот, — он тыкнул пальцем в яркую картинку, с изображением высокого стакана, куда была налита довольно сомнительного цвета жижа, и Оля, взглянув туда, удивлённо поморщилась. — Ты не смотри, что он такого странного цвета. Это напиток Богов, я гарантирую, что тебе понравится, но на всякий случай, конечно, можешь заказать что-то ещё, я не настаиваю, чтобы ты пила только его. Алекс не сдержал смешка, когда увидел с каким облегчением вздохнула Оля. Девушка ела мало, поэтому ограничилась салатом, десертом, странным смузи и чашкой кофе, хотя Алексей настаивал, что ей обязательно надо попробовать медальоны. Когда Оля не поддалась на эти уговоры, он уломал её согласиться взять кусочек с его тарелки, когда принесут заказ. — А можно задать тебе вопрос? — начала говорить Оля, с подозрением размешивая то ли жидкость, то ли ещё что, и с каким-то ожиданием поглядывала на Алекса, который с огромным удовольствием тянул эту тошнотно-болотного цвета жижу через широкую трубочку. — Почему не Лёша? — Хорошо. Ты отвечаешь мне на вопрос понравился тебе напиток или нет, а я говорю почему не Лёша. Но для того, чтобы мне ответить тебе всё-таки придётся попробовать. Идёт? Вместо ответа Оля обхватила губами трубочку и втянула немного этой болотной смеси, несколько кусочков которой со шлепком, как показалось, плюхнулись на язык. К горлу подступила тошнота, и Оля, зажимая рот и нос ладонью, отскочила от стакана, будто тот, как минимум, горел. Вторая рука невольно потянулась за салфеткой, но как только она хотела выплюнуть туда содержимое рта, поняла, что на вкус смесь противной не была. Даже, напротив, имела сладковатый, свежий и очень необычный вкус. Заметив, что Алексей, сидя напротив откровенно давится смехом, сдерживаясь, чтобы не заржать в голос и не обидеть девушку, кажется, у него даже слёзы брызнули из глаз, Оля насмелилась и проглотила смузи. Оно склизко поползло по пищеводу, и как это бывает с не самыми приятными вещами, Ходасевич смогла отследить путь напитка до самого желудка. Немного почавкав языком и осознав, что смузи и в самом деле очень неплох на вкус, выпила ещё немного, реагируя уже куда менее остро. — Оля, если не понравилось, можешь не пить, я понимаю, что у всех разные вкусы, — Алекс вмиг посерьёзнел, накрыв прохладные пальцы Оли своей крупной и тёплой ладонью. — Я Алекс просто потому, что Лёшей меня называл отец. У нас с ним немного натянутые отношения. Да и профессия у меня такая, что Лёшей быть как-то не стильно. Если приходят клиенты постарше, то им я представляюсь Алексеем, а вот более молодым посетителям — Алексом. Если бы ты только видела, как много зависит от имени. Молодёжь сразу принимает за своего в доску, раскрепощается, и фотографии получаются намного лучше. А вот старшее поколение чувствует деловую хватку и перестаёт относиться ко мне с каким-то пренебрежением что ли… — Алексей поспешил ответить на Олин вопрос, пока бедную девушку не вытошнило прямо на стол, ему уже стало очень неловко из-за того, что он заставил её попробовать этот напиток, хотя он не понравился ей с самого начала, ещё до того, как они сделали заказ. — Да нет, не переживай, — Ходасевич махнула свободной рукой, — Значит отец… Понятно, — Оля заметила, что эта тема молодому человеку не то что бы не особо приятна, просто он пока не был готов разговаривать об этом с ней, поэтому она перевела разговор в другое русло. — Как ни странно, смузи мне правда понравился. Я просто очень сильно накрутилась из-за цвета, даже уже начала размышлять не отрава ли это и на сколько сильно это будет похоже на детское овощное пюре. А оно ничего такое. Даже сладенько. А из чего это? — с интересом спросила Оля, в то же время млея от ласковых поглаживаний не спешащего убирать руку Алексея. — Крапива, одуванчики и какие-то фрукты. Это лучший смузи от Костяна. Он здесь баром заправляет. Это я к нему, кстати, подходил, если хочешь, познакомлю. — Не стоит, но ты можешь передать ему, что это очень свежо и необычно. Я, несмотря на проявленный мной скептицизм, оценила, — Ходасевич мягко улыбнулась и вызывающе облизнула губы, делая вид, что собирает с них капельки напитка, которых на самом деле не было, и пальцы, до этого ласково поглаживающие её кисть, теперь напряглись и сейчас немного резковатыми движениями, скорее, разминали и массировали тонкую руку. — Ваш заказ, — прервал их неоднозначную игру в гляделки голос официанта. — Десерт принести попозже? — Нет, давайте сейчас, — голос Алекса немного осип. — Как скажете.***
Когда Оля услышала крик: «Врача!» — тело полностью сработало на автомате. Алекс даже не успел ничего сообразить. В голове у Ходасевич диким вихрем пронеслось: «Инфаркт, припадок, приступ эпилепсии…» Она и сама не заметила, как оказалась около лежащей на полу женщины, но кое-кто всё же был немного первее. Оля глазам своим не верила. Ошибки быть не могло, она была уверена, что перед ней Никольская. Оля видела главврача за работой всего пару раз, и в те разы её руки немного дрожали от неуверенности, чего не наблюдалось сейчас, когда помощь была нужна в экстренном порядке, но вот взгляд… Его было ни с чем не перепутать. Елизавета Дмитриевна всегда была уверена в своих действиях. Тогда и сейчас. После того как Лиза с Рихтером сошлись окончательно, не скрывая своих отношений, Андрей Александрович не раз говорил о том, что Никольская — лучший врач, естественно, после него, и она угробила свой талант не только тем, что она женщина, справиться с этой задачей ей помогла бюрократия. Она не сразу осознала, как из медицинского кабинета с вечно жалующимися пациентами, однажды плавно перекочевала в тихий отдельный кабинет, заваленный бумагами, со своей личной секретаршей, как перестала идти на врачебный риск, чтобы ухватить за хвост призрачную возможность спасти чью-то жизнь, как стала следовать куче написанных кем-то не очень умным правил, лишь бы не заполнять дополнительно кипы документов. Оля устыдилась своих мыслей из-за того, что не сразу заметила, как главврач обращается к ней с просьбой. Ну, конечно! Гипогликемия. Боже, Елизавета Дмитриевна! Здесь. Живая и здоровая. Кажется, она даже что-то сказала. Глаза застилала дымка из слёз, руки тряслись до невозможного сильно. Оля убеждала себя в том, что она врач и должна взять себя в руки, но дрожь никак не унималась, поэтому налить яблочный сок в стакан так и не удалось. — Марина, я скорую вызвал, — произнёс полноватый мужчина, который защитил Олю от своего импульсивного друга. — Марина? — Оля сбилась с шага, протягивая сок Никольской или не Никольской? Но разве это могла быть не она? Нет. Иначе, почему она никак не отреагировала на то, что девушка назвала её именем главврача? Хотя, когда они столкнулись у столика, женщина довольно чётко сказала, что они не могли никак пересечься. Подождите. Она же назвала её по имени. Разве Оля представилась? Тоже нет. По крайней мере, она такого не помнила. Столько вопросов вертелось на языке, но ни одного она не могла задать, потому что ни один из них не был похож на тот, который мучал её с самого начала, ответ на который был необходим сейчас, как воздух. Но, казалось, что вопрос этот огромной грозовой тучей навис только лишь над самой Олей, потому что Никольская, как ни в чём не бывало раздавала указания сначала девушке, а потом и мужчине, которого, вроде бы, назвала Градовым. Оля не слышала о чём они говорили, но мужчина кивнул и, получив красный отпечаток помады на щёку, не спеша, уверенной походкой направился к молчаливой женщине и тому самому немного агрессивному мужику. Уйти собиралась и сама Ходасевич, но была подхвачена под ручку и утащена за их с Алексом столик ураганом, имя которому было — Никольская Елизавета Дмитриевна.