Шторм внутри меня

      Лиза мялась у входа в институт. Надо было скорее идти, чтобы занять очередь на сдачу последнего экзамена, но… Её необъяснимо тянуло дойти до угла здания, где сейчас стояли все курильщики. Потому что там сейчас был и Рихтер. Он не курил, зато курила вся его компания. Никольская пожевала нижнюю губу и накрутила светлую прядь на палец. Медленно, но всё-таки пошла в ту сторону, откуда было слышно гогот парней. Ноги сами её повели. Очень хотелось его увидеть с того самого дня. Всё тело изнывало от желания вновь почувствовать его сильные руки, сжимающие ягодицы, ощутить прикосновение его губ к своей шее. Лиза рефлекторно схватилась за узел шейного платка, который скрывал ещё не до конца зажившие засосы, поправила его и попыталась успокоить сбившееся дыхание.       С чего вообще такие мысли бродили в её голове? Она каждый раз одёргивала себя, стоило только родиться этому жаркому комку внизу живота, от которого, несмотря на его месторасположение, почему-то становилось тяжело дышать. Воспитание, данное интеллигентными родителями, буквально физически ощущалось обручами, всё сильнее сдавливающими черепную коробку при каждой «неподобающей» мысли. После их с Рихтером предыдущей встречи она плакала в подушку всю ночь, когда при походе в душ на шее обнаружились синяки. Она, наверное, невероятно плохая дочь, позор семьи, ведь её мать и отец в молодости вряд ли позволяли себе такие фривольности. Только через пару дней Лиза наконец смогла убедить себя, что такие чувства вполне понятны и объяснимы с точки зрения физиологии. Да и её подруги по комнате неоднократно, а, главное, весьма активно пытались доказать, что ничего стыдного в сексе нет.       Ладно, она вполне допускала, что интрижка с Рихтером на одну ночь может стать довольно приятным и познавательным приключением, но… Нет, это какая-то глупость. Всё должно быть по любви, правда ведь? И нужно быть полной идиоткой, чтобы действительно влюбиться в такого, как он. А Лиза идиоткой никогда не была. Кажется… Да, это абсолютно точно какая-то глупость. Просто взбесившийся женский организм, дорвавшийся до мужских ласк, провоцировал сейчас мозг. Надо держать себя в руках. И вообще, если попытаться мыслить рационально. Ну, придёт она сейчас туда и что? Не будет же она делать вид, что начала курить? Тем более, что терпеть не могла запах никотина, даже находиться поблизости было сущей пыткой. Сделать вид, что пришла просто постоять тоже не выйдет. С чего бы вдруг? Можно было притвориться, что нужно сказать что-то очень важное Ленке, которая от своего Вадика на всякий случай не отлипала, таскаясь за ним везде, подобно маленькой собачонке. Но ей же потом не объяснишь мотивы своих поступков. Нет, это было совершенно идиотской затеей! Надо убираться отсюда и поскорее. Но не успела Лиза развернуться, как на плечо легла чья-то тяжёлая ладонь, а вторая рука неизвестного легла на талию притягивая ближе.       — Малыш, ты кого-то потеряла? — неприятный жаркий шёпот на грани хрипа раздался у самого уха, Лизу обдало резким запахом табака и, кажется, перегара? — Пойдём со мной, я тебе всё покажу, со всеми познакомлю, — злая насмешка сквозила в этом любезном предложении.       Рука парня, до этого лежащая на её плече, соскочила к хрупкому запястью, в которое вцепилась мёртвой хваткой, а ладонь второй руки хозяйским жестом легла на бедро. Пальцы обеих рук совершенно по-свойски сжались. Запястье грозилось хрустнуть и переломиться, поэтому ладонь, недвусмысленно сжимающая бедро, осталась без внимания. Группа парней с немного диковатыми ухмылками окружила Лизу, подобно гиенам. Они осматривали её, как товар, словно видели впервые, и улыбки стали в некоторой степени плотоядными. Стоять под взглядами этой компании было очень неуютно, создавалось ощущение, что вот-вот они накинутся и сожрут. Тут парень с серьгой в ухе, который обнимал чуть ниже талии Ленку, так же окинул Никольскую липким взглядом, задерживаясь на открытых плечах, небольшом, но кокетливом вырезе и, наверняка, слишком оголённых ногах. Так вот какой ты, Вадик… Кажется, он здесь главный. Платье вдруг показалось каким-то неуместно лёгким и слишком коротким, но одёрнуть его не было совершенно никакой возможности, парень, стоящий позади, вжался в Лизу бёдрами, лишая возможности пошевелиться и заставляя её внутренне сжаться от страха и отвращения. Вадик выдохнул тонкую струйку сизого сигаретного дыма прямо Лизе в лицо, Никольская закашлялась, и со всех сторон послышались сдавленные смешки. И никто не спешил встать на защиту девушки, даже Лена, которая, кажется, вообще ничего вокруг не замечала, только с обожанием смотрела на короля этого гадюшника. Вадим заговорил, да так язвительно, что ещё немного и мог бы сравниться с Рихтером.       — Ого, и какими судьбами, позвольте узнать, в наш скромный кружок убогих и обделённых, без обид, парни, затесалась такая пай-девочка, круглая отличница, гордость родителей, спортсменка, комсомолка и просто красавица? И где твой дружок-мямля? — он проговорил это так, словно всё это было до ужаса постыдно.       Мямля? Это он про Ваню? Лиза беспомощно вглядывалась в лица, чтобы найти хоть кого-нибудь, кто сможет её поддержать. Ох, не так она представляла себе поход сюда. Взгляд голубых глаз зацепился за знакомое лицо. Андрей стоял в нескольких метрах от своей шумной компании и разговаривал с очень красивой и абсолютно незнакомой Лизе девушкой. Сердце болезненно сжалось. И на что она только надеялась, когда шла сюда?       В глазах застыли слёзы, готовые пролиться после первого же взмаха ресниц.       — Эй, кроха, ты что? Плакать собралась? — спросил Вадик с наигранными жалостливыми интонациями. — Чего ты так? Мы же просто шутим, правда, господа? — со всех сторон послышались смешки, но большая часть парней согласно закивала, пусть и с издевательскими ухмылками на лицах. — Вот видишь, никто тебе ничего плохого не желает. Даже наоборот. Вот я как раз хотел тебя на дачную вечеринку пригласить через неделю, уже пытался придумать как тебя выловить, а ты сама пришла. Я очень надеюсь на то, что ты благоразумно решишь не отказываться от моего любезного предложения. Это ведь так невежливо.       Лиза сдавленно всхлипнула, но парень воспринял это как-то по-своему.       — Тоха, пусти бедную девочку, разве не видишь, что ей тесно в твоих объятьях, — пальцы парня, который до этого сдерживал все движения Лизы, мгновенно разжались, и сам молодой человек быстро отступил на несколько шагов, дышать сразу стало легче. — Никольская, соляной столб изображаешь? Так можешь не стараться, у нас тут к таким искусствам не привыкли. Лучше иди, а-то твой дружок-мямля тебя уже, наверняка, потерял. Ищет, волнуется, — Лиза развернулась и, забыв зачем пришла, стараясь не поднимать взгляда от земли, медленно, на негнущихся ногах пошла прочь. — И не забудь про приглашение. Не придёшь — подумаю, что струсила. А ты ведь не трусиха? Лизонька.       Никольская передёрнула плечами. Конечно… И как только можно быть такой дурой? С чего она решила, что подойти к Рихтеру — хорошая идея? Теперь Лиза была абсолютно уверена, что стой Андрей рядом со всеми, она была бы унижена ещё больше, даже если сейчас это казалось невозможным.       — Никольская, стой.       Сердце гулко ударилось о рёбра и, судя по внезапно наступившей в груди оглушительной тишине, разбилось, осыпавшись тяжёлыми осколками прямо в ноги, наверное, поэтому Лиза и остановилась, как вкопанная. Её окликнул Рихтер. Он её заметил?       — Никольская, — Андрей коснулся её плеча. — Ты быстро ушла. Тебя обидели?       Он заметил. И не поддержал, не помог, а сейчас показывает какое-то участие. Уже не надо. Да, Рихтер, обидели. И ты — больше всех. Лиза может и хотела что-то сказать, но горло сжало спазмом, и она не могла выдавить из себя ни звука.       — Лиза! — её заметил Ваня, который проходил мимо, а теперь махал рукой и двигался в их с Рихтером сторону. — Я так рад тебя видеть! Я уже тебя обыскался, — Лиза стряхнула руку Андрея с плеча, но прошла вперёд только на полшага, чтобы это не было похоже на побег.       — Ваня, — прошелестел парень сквозь зубы. — Я думал, что ты уже стоишь под аудиторией и ждёшь начала экзамена у своего любимого преподавателя.       — Да, так и было, — по-простецки ответил Родионов, махнув рукой, не заметив в словах Рихтера какого-либо подвоха или злой усмешки. — Но Лавров сегодня сам лично составил порядок экзаменуемых, так что, мне пока нет смысла там стоять. Я где-то в середине. Андрей, ты, кстати, в начале. Тебе бы поторопиться.       Рихтер скорчился, как от зубной боли.       — Не переживай, Ваня, я успею. Прости, но мне кажется, что нам с Лизой нужно поговорить тет-а-тет, не мог бы ты, пожалуйста, отойти и подождать свою подружку, где-нибудь в другом месте?       — А мне так не кажется, — чётко отрезала Лиза и, подхватив немного растерявшегося Родионова, пошла к дверям института.       — Лиза, ты чего? Андрей же хотел с тобой поговорить. Ты, кстати, даже не сказала мне, что вы, наконец-то, подружились! Это так здорово, мы же теперь можем вместе ходить в библиотеку, делать доклады! А-то мне было так неловко его звать с нами из-за того, что вы не особо ладили, я переживал, что вам будет некомфортно…       — Ваня, — остановила друга Лиза, пока он не слишком замечтался. — Мы с Рихтером не подружились. Никольская не стала говорить Родионову, что, если Андрей с ним периодически общается, это совершенно не означает, что он испытывает к нему какую-то дружескую симпатию. Вряд ли бы он разделил радость от совместных походов в библиотеку с двумя заучками. Он бы с ними и не пошёл никуда.       — Погоди, а зачем ты тогда ходила на угол? Тебе же там не нравится…       — Я… Мне… Меня Лена позвала, сказала, что мне хочет что-то Вадим сказать. Он меня на вечеринку пригласил. На свою дачу.       — Круто! — Родионов посмотрел на немного погрустневшую Никольскую, и, немного нахмурившись, спросил: — Ты же пойдёшь?       — Нет, конечно! — Лиза изумлённо расширила глаза, как вообще можно предположить, что она добровольно отправится куда-то с такой неприятной компанией? Но как не хотелось быть трусихой в глазах однокурсников и ребят со старших курсов, хотя ей и было понятно, что они всего-навсего берут её на слабо. — Или… Не знаю, Вань, я пока не решила.       — Что это значит «не решила»? Ты с ума сошла? Да весь институт гудит об этой вечеринке, все туда попасть хотят, а она нос воротит! Не, подруга, так не пойдёт. Ты идёшь, отрываешься за нас двоих, и на этом точка. А потом рассказываешь мне как там было круто. И это не обсуждается. Иначе обижусь.       — Аргумент.       Лиза усмехнулась, надо будет спросить у Лены как одеваться, а ещё лучше выпросить у неё какое-нибудь платье. Она, конечно, очень сомневается, что приняла верное решение, но, кто не рискует…       — Почему я последняя?! — возмутилась Лиза, отыскав свою фамилию в самом низу преподавательского списка. — Я думала, что мы с Алексеем Геннадьевичем в хороших отношениях. А Рихтер первый? Да они же друг друга на дух не переносят! Опять мне торчать здесь до вечера, просто супер.       Возмущённую Лизу быстро оттолкали другие студенты, которые тое жаждали поскорее узнать, что произошло и какими по счёту они будут сдавать экзамен.       — Не расстраивайся ты так. Не всё так плохо. Предмет ты знаешь на отлично, так какая разница первая ты сдаёшь или тридцать первая, если в итоге оценка всё равно «пять»? — Родионов ободряюще улыбнулся. — Слушай, тебе же, наверное, нет смысла здесь стоять? Иди в парк, а я, когда сдамся, приду к тебе, и ты уже пойдёшь на экзамен.       — Спасибо, Ваня, ты настоящий друг, — с грустным вздохом резюмировала Никольская и обняла товарища. — Действительно, пойду, всё лучше, чем стоять у кабинета и мандражировать. Ни пуха, ни пера.       — К чёрту!

***

      В коридоре становилось всё просторнее, кроме Никольской осталось ещё около пяти несчастных человек. И ни с одним из них Лиза не общалась, поэтому сейчас скромно сидела в уголочке одна, глядя на однокурсников, которые уже исписали все места, которые были прикрыты одеждой, запаслись кучей шпаргалок и теперь только судорожно шарились по собственным карманам, проверяя, чтобы ничего лишнего не вывалилось и не выглянуло наружу. Экзамен сегодня проходил на удивление легко, из всей группы на пересдачу отправилось только трёх студиозов, которые, впрочем, и сами не удивились такому повороту событий. Рихтер так вообще сдал меньше, чем за десять минут, получил «отлично» от преподавателя, и в спину несколько проклятий от тех, кто надеялся на больший промежуток времени на переписывание шпаргалок, и счастливый ушёл. Остальные сдавали не так бодро. Интересно, а Лиза сможет ответить ещё быстрее, чем Андрей? Из аудитории вышла взволнованная Катя и сразу побежала к подруге.       — Сдала?       — Угу! Лиза, спасибо, что заставила переписать конспекты, я бы без них точно завалила. Он такой спрашивает, мол, девушка, а тетрадки у вас с собой? Я ответила, что они в сумочке. Он посмотрел, сказал, что конспекты очень хорошие, хоть и оформлены безобразно, хотел тройку поставить, но я состроила ему печальную мордочку, и он, веришь — нет, поставил четыре! Представляешь? Вот, смотри! — девушка распахнула зачётку, где красовалась четвёрка, явно нарисованная с печальным вздохом.       — Не за что, Катюша, рада, что смогла помочь.       Никольская обняла свою легкомысленную подружку и сказала, что ждать её не нужно. Катя немного помялась, говоря, что ей не сложно, но больше для вида. Слишком быстро она уговорилась и, чмокнув Лизу в щёку, упорхнула то ли по делам, то ли на свидание, или просто в общежитие, Никольская так и не разобрала. Грустным взглядом проводила очередного списывальщика и уставилась в окно. Был бы другой экзамен, она вряд ли бы хоть раз оторвала взгляд от своих непременно аккуратно оформленных конспектов, но биохимия не требовала от неё такого усердия, особенно в последний момент, когда она уже повторила всё что могла, а начинать учить что-то ещё было уже бессмысленно. Наконец, подошла её очередь.       — Добрый вечер, Алексей Геннадьевич, — Лиза вымученно улыбнулась преподавателю.       — Лизонька! — Лавров выглядел изумлённым. — Я что же поставил вас последней и больше никого нет? Ай-ай-ай! — он покачал головой, получив утвердительный кивок. — Вы уж простите меня, видно, заработался.       — Ничего страшного, я всё понимаю.       — Ну, кладите зачётку. Я вас так поспрашиваю. Без подготовки. Думаю, что вы на это способны. Или есть какие-то предпочтения по билетам?       — Нет, — Лиза отрицательно качнула головой и улыбнулась, добавив: — Я готова ко всему.       — Я в вас ни секунды не сомневался.       К огромному счастью Никольской, Лавров выбрал билет, посвящённый роли гормонов в системе регуляции метаболизма. Лиза обожала всё, что было связанно с эндокринологией, и уже к этому моменту точно определилась с будущей специализацией. Конечно, было ещё время передумать, но эти знания лишними не будут. Никольская очень быстро ответила на вопросы. А потом начала разговаривать с Алексеем Геннадьевичем на различные темы. Она задала интересный вопрос и Лаврову пришлось сесть рядом, чтобы доходчиво всё объяснить. Лиза была так заинтересована разговором, что не сразу заметила, как преподаватель оказался уже совсем близко, периодически брал девушку за руку и уже её пальцем показывал на нужные строки, перешёл на «ты» в разговоре… Когда он закончил объяснять захватившую Лизу тему, девушка замерла, переваривая поток новой информации.       — Лизонька, — доверительно прошептал педагог. — Ты сегодня даже ещё красивей, чем обыкновенно.       Никольская не сразу осмыслила слова, сказанные мужчиной и, немного смутившись, глянула на лицо Лаврова. Приоткрыла рот, чтобы сказать спасибо, да так и не смогла. Мужчина впился в её рот губами, сразу проникая языком внутрь. Лиза удивилась и испугалась настолько, что вскрикнула только, когда Алексей Геннадьевич резко опрокинул её лопатками на стол. Она испуганно затрепыхалась, не имея возможности пошевелиться. Тонкие запястья были легко перехвачены преподавателем ладонью одной руки, второй он уже задирал короткое платье. Он встал между её ног, лишая возможности сжать бёдра и начал расстёгивать ремень своих штанов.       — Что вы делаете? — прошептала Никольская, хотя хотелось кричать, но горло сжало от ужаса, лишая возможности нормально говорить.       Лиза уворачивала от влажных омерзительных поцелуев своё солёное от слёз лицо. Получалось плохо, и преподаватель всё же пару раз успел мазнуть шершавыми губами по губам и щеке. Лавров тяжело дышал у самого уха, приговаривая что-то ласковое и успокаивающее. Ласково гладил по талии и животу. Только вот эффекта не было никакого. Лиза только ещё больше разревелась, сипло проговаривая: «Пожалуйста, не надо…» Никольская зажмурилась, чтобы не видеть того, что делает её некогда любимый преподаватель, который только пять минут назад увлечённо открывал ей двери в неизвестное, а теперь стягивал рукава платья, оголяя молодую грудь. С отвратительными влажными причмокиваниями, он втягивал в рот её соски, Лиза до крови закусила губу, чтобы её хотя бы не стошнило от отвращения. Она ещё раз всхлипнула, уже громче, истеричней, когда огромная рука болезненно сжала рёбра, а потом резко переместилась на колено. Потная ладонь проследовала по внутренней части бедра до края нижнего белья.       — Лизонька, не переживайте, я умею быть ласковым, — прозвучало у самого уха, преподаватель обдал её неприятным запахом изо рта, который почувствовался только при столь близком контакте. — Просто расслабьтесь, и я смогу доставить вам удовольствие, которого вы не испытывали ещё ни с одним парнем.       Лиза жалобно заскулила.