Шторм внутри меня

      Всё, что ждало их в эти летние каникулы — редкие встречи, когда Никольской под какими-то немыслимыми предлогами удавалось сбежать из родительской квартиры в Подмосковье. Пару раз даже получалось встретиться у Рихтера, но в основном они сидели в парке, гуляли по прохладным тенистым аллеям, куда нечасто захаживали случайные прохожие, один раз даже гуляли вечером на Арбате. Кажется, тогда Лиза сказала, что хочет встретиться с подругами. Вернулась она в тот день очень поздно, и взволнованный отец вызвался встречать её на станции в следующий раз. Но не ругал, потому что переживал, что его малышка побоится ещё раз идти к дому по слабоосвещённым улицам. Лиза не стала возражать, потому что это было бы слишком подозрительно, пришлось бы сознаваться, что её проводили. Теперь же приходилось возвращаться домой к определённому времени.       — Я сказала им, что мне надо в библиотеку, — сказала Лиза, переплетая их с Рихтером пальцы. — Ну, не смейся! Если бы я сказала, что иду на свидание, отец был бы против.       «Особенно, если бы узнал, что я иду с тобой», — но этого она уточнять, конечно, не стала.       Никольская не стала бы говорить о том, что в какой-то степени она и сама в этом виновата. Её рассказы о вредном бессовестном юноше по фамилии Рихтер не могли не оставить следа в папином сознании. Теперь её отец, который парня даже не видел ни разу, уже его недолюбливал. И каждый раз, когда Лиза ненароком начинала говорить об Андрее, папа выдавал плотно укрепившуюся в семье ассоциацию: «А, это тот самый Андрей, который тебя всё время обижает в институте? Ну-ну. Что он вытворил на этот раз?» Желание что-то рассказать о том, что теперь они вместе, испарялось в ту же секунду.       Лиза обманывала родителей, что она ни с кем не встречается и ей совершенно никто не нравится, и обманывала Рихтера, что родители против всех парней, а не одного конкретного. Стыдно было до ужаса. Но родители пока ни на чём не настаивали и даже облегчённо вздыхали всякий раз, когда выяснялось, что учёба у их дочурки стоит на первом месте. А Рихтер… Их отношения очень сильно изменились. Они всё ещё иногда спорили, язвили друг с другом, но стоило пересечься взглядам и всё вокруг становилось каким-то неважным. Лиза забывала суть разговора. Забывал ли его Андрей? Очень вряд ли, но никогда не продолжал. Да и какие уж там споры, когда губы заняты другими губами?       Оказалось, что Андрей мог быть таким ласковым, таким нежным, что Лизу это практически пугало.       — Ты когда в общежитие возвращаешься? — спросил Андрей зарывшись носом в её волосы.       Вокруг было много людей, все спешили домой или просто шли с какой-то целью, совершенно не замечая двух воркующих между собой молодых людей. Они говорили так тихо, что складывалось ощущение, будто понимают они друг друга абсолютно интуитивно, а вовсе не из-за едва слышного шёпота.       — Думаю, что на этих выходных. А что? — пробормотала Лиза, усиленно сдерживая рвущийся наружу зевок.       — Да так. Если родители будут на даче, ты придёшь в гости? — в уверенном голосе появилась хрипотца.       Лиза прикрыла глаза и, прижавшись ухом к мужской груди, с наслаждением слушала равномерное биение сердца. Ухмыльнулась своим мыслям и хитро сказала:       — Только если на этот раз ты наконец-то сыграешь мне на фортепиано.       — Шантажистка, — весело усмехнулся Рихтер.       — И хотя бы в этот раз всё-таки угостишь меня чаем, — во все прошлые разы до кухни они дойти просто не успевали, а потом и вовсе было не до этого.       — А вот этого я уже обещать не могу, — честно признался Андрей. — Хотя… Если выполнишь одно моё условие…       Лиза напряглась всем телом и даже распахнула глаза, в которые тут же ударил свет от фонаря. Пришлось зажмуриться. Рихтер, правильно истолковав напряжение Никольской, грустно усмехнулся, впрочем, выдав свою досаду за язвительность. Почувствовав, что Лиза ненавязчиво хочет отстраниться, он как бы невзначай прижал её ближе к себе и поцеловал в макушку.       — Глупенькая, не бойся. Я просто хотел предложить тебе остаться на ночь, но если ты не хочешь…       — Хочу! — тут же расслабилась Лиза. — Я просто подумала, что… — она покраснела, хотя в темноте этого всё равно было не видно. — Не важно. Глупость подумала, извини.       Андрей усилием воли не дал сжаться руке слишком крепко.       — Андрей, знаешь, я хотела тебе кое-что сказать, только ты немного подумай, прежде чем отвечать. Обещаешь?       — Лиза, если это терпит, давай потом. Уже поздно тебя надо возвращать домой, иначе твой отец будет переживать.       Лиза разочарованно поджала губы и сдержанно кивнула, поднимаясь на ноги. Она посмотрела на Рихтера и выдавила из себя хорошо отрепетированную улыбку. В тяжёлом молчании они дошли до станции.       Андрей пытался понять почему отношение Лизы к нему так резко меняется. Иногда она полностью доверяет ему, будто знает его уже лет сто, а порой пугливо отстраняется, словно, не зная, чего ждать от этого человека и заранее готовясь к самому худшему исходу событий. Андрея это злило. С тех пор как они начали официально встречаться, он не позволял себе ничего лишнего, почти всегда сразу понимал, когда стоит завершить спор… Ничего плохого он ей не делал. Но почему тогда так? Он не понимал почему Лиза дичится, а Лиза сильно терялась, замечая, что Андрей иногда становится более сдержанным, отстранённым. Он просто боялся обидеть её своей вспыльчивостью, но в итоге больше обижал своей холодностью.       — Андрей, — вопрос, наверное, глупый, нечёткий, но она решилась его задать, прежде чем сесть в электричку: — У нас с тобой ведь всё хорошо?       — Да, — он поцеловал её в кончик носа, потом заключил в крепкие объятья. — У нас с тобой всё хорошо. И даже немного лучше. Если ты из-за билета, — он указал глазами на одинокую бумажку, которых обычно было две. — У меня просто сегодня есть ещё одно дело. Думаю, что ты доедешь, а там тебя встретят, так что я постараюсь не сильно за тебя переживать, голубоглазая. Обещай только, что доедешь без приключений. Хорошо?       — Хорошо.

***

      — Солнышко, ты какая-то грустная в последнее время. И бледная… Не ешь почти ничего. Что-то случилось? — мама Лизы обеспокоенно глянула на дочь.       Лиза печально поковыряла вилкой запечённую рыбу и отодвинула тарелку подальше, пытаясь таким образом унять тошноту, которая мучала её почти беспрерывно.       — Нет, мам, всё хорошо, просто из дома уезжать не хочется, хотя я и не могу дождаться учёбы, — соврала Лиза, не задумавшись ни на секунду, постоянное враньё начинало превращаться во вредную привычку.       — Лизонька, я же тебе уже говорил. Нет никакой разницы где ты получишь диплом. Дядя Серёжа будет очень рад если ты всё-таки переведёшься в местный институт. А уж ординатуру закончишь где-то в Москве, если уж тебе так этого хочется. А так к дому близко… Я знаю, что ты уже большая девочка, но мы с мамой будем очень рады, если ты будешь дома. Подумай. Сергей сказал мне, что тебя он будет рад видеть даже среди семестра. А институт здесь ничем не хуже, чем тот, в котором ты учишься.       Лиза выдавила из себя почти правдоподобную улыбку и сказала:       — Я знаю, пап. Но мне нужно подумать. Я поеду уже, наверное, чтобы добраться засветло. Не хочу больше есть.       Отец тяжело вздохнул, ему непривычно было видеть свою обычно весёлую и открытую дочь, в таком печальном настроении, она закрывалась, отдалялась, чаще уходила в себя и свои мысли. Последние дни она вообще была сама не своя.       Вещей было не много — одна сумка и та полупустая. Родители проводили до станции и, чтоб не плакать, быстро распрощались и ушли. Отец каждый раз только вздыхал и закатывал глаза, наблюдая за сценами, которые устраивала его супруга, всё-таки Лиза приезжала не так уж и редко. Двери вагона захлопнулись, отрезая пути к отступлению. Назад нельзя.       Внутри Лизы бушевала целая буря из эмоций. Внутри неё всё пело и летало от того, что сегодня она ночует у Андрея и в этот раз она будет совершенно трезва, рушилось и падало вниз от того, что скоро придётся возвращаться в университет и снова взаимодействовать с мерзким Лавровым. Она могла бы сбежать от этого, стоило всего-то принять папино предложение и перевестись в институт ближе к дому, но Андрей… Как бы ему рассказать о том, что… О всём, что волнует?

***

      Рихтер пришёл немного раньше, чем должна была прибыть нужная электричка и теперь нетерпеливо поглядывал на часы. Чувствовал он себя очень глупо. Скромный букетик полевых цветов в его руках уже минут тридцать как потерял презентабельный вид и, действительно, теперь был больше похож на веник. Дарить такой девушке было как-то неприятно, но выкидывать его, находясь под добрым взглядом улыбчивой бабули, которая его ему и продала, тоже было неловко. Угораздило же её встать прямо перед нужным ему путём! Он вообще-то не собирался ни покупать, ни дарить каких-то цветов, за что его и пристыдили.       — Милок, ты всё-таки не абы кого, а девушку встречаешь! Купи цветочки, тебе не сложно, а она обрадуется.       — Она и без них мне обрадуется, — недовольно вздохнул постепенно раздражающийся парень.       — Ишь ты как! Посмотрите-ка на него… Думаешь, ты подарок главный?! Да таких как ты, вон, пачками ходят! Она себе таких эгоистичных жлобов тыщу найдёт, а ты покажи, что она именно тебе нужна.       И как он на это повёлся? Чем покажет? Цветочками? Боже, как же глупо.       Жара на улице была такая, что, кажется, плавился даже воздух, но Рихтер из чистого упрямства не желал снимать пиджак, который стащил из папиных вещей. Зачем? Он и сам не мог ответить на этот вопрос. Пиджак был хоть и солидный, но слишком тёплый и большой, поэтому смотрелся крайне нелепо. Хорошо, что он до самого выхода так и не смог найти нормальную рубашку, и пришлось надеть первую попавшуюся футболку. Странно, конечно, но солидность пиджака немного смягчала нелепость общей картинки.       Даже в тень было не спрятаться, он боялся пропустить Никольскую, которая даже не подозревала, что Андрей придёт на станцию. Они назначили встречу у института, вряд ли Лиза могла предположить какой-либо другой вариант развития событий. Хотя голову всё чаще посещали мысли, что Лиза могла приехать раньше и теперь ждёт его на месте, и ей в голову наверняка лезут всякие неприятные мысли о том, что он забыл, не придёт и вообще разлюбил её. Тело непроизвольно дёрнулось по направлению ко входу в метро, но Рихтер остался стоять на месте, точно приклеенный. Сейчас, всего ещё одна электричка и всё будет понятно. Он в любом случае успеет.       Вот она, заветная электричка. Мимо рекой потекли люди. Взгляд Рихтера блуждал по множеству незнакомых лиц, пытаясь выловить среди прочих, то самое, любимое, уже родное. Столько людей… Внутри заворочалось какое-то совершенно иррациональное чувство страха. Как же она там в такой толпе, такая маленькая и беззащитная, совсем одна. Тело снова дёрнулась, стремясь кинуться наперерез толпе, чтобы отыскать там свою голубоглазую малышку, но Рихтер усилием воли заставил себя остаться на месте. Она его. Надо защитить. Тут мысль, кружившая в его голове уже пару недель, чётко оформилась. Оставалось решиться, но идея, посетившая его так внезапно, теперь приятной пеленой заволокла сознание. Вдруг, мимо попыталась быстро проскочить до боли знакомая фигурка в лёгком струящемся платье. Это была Лиза. Андрей стремительно перехватил девушку за локоток, притягивая ближе к себе. Жалобно хрустнуло несколько стебельков в цветочном букете, который Рихтер сжал крепче от волнения. Никольская испуганно пискнула и перевела на Андрея взгляд, полный ужаса, но уже через мгновение она его узнала и страх на её лице сменился облегчением.       Лиза шумно выдохнула, осознав, что за руки её хватает не незнакомец. Она, конечно, была удивлена тем, что Андрей стоял здесь, но это было приятным сюрпризом. Никольская развернулась к парню и тут же была прижата к его мощной груди. Одной рукой Андрей настойчиво потребовал пусть и лёгкую, но достаточно большую и не очень удобную сумку. Лиза привстала на носочки, в надежде дотянуться до губ Андрея, но, ожидаемо, оказалась недостаточно высокой, поэтому легонько мазнула губами по подбородку парня, что вызвало у того лёгкую улыбку. Он снова прижал её к себе и тихо пробормотал ей в макушку:       — Привет, Лизонька, — дыхание пошевелило волосы, отливающие на солнце чистейшим золотом.       Рихтер с удовольствием наблюдал игру света на гладких волосах, пока Лиза неловко не фыркнула о том, что ей жарко, и вообще пора ехать.       — Это тебе, — Андрей протянул Лизе потрёпанный жизнью букетик.       Никольская медленно протянула за ним руки, как-то странно посмотрела на Андрея и часто заморгала. Рихтер заметил, что её глаза подозрительно заслезились, и мысленно отругал себя за то, что вообще купил этот букет, который после того, как провёл столько времени на солнце стал выглядеть совсем жалко. Дарить такое девушке, ещё и любимой… Конечно, тут какая угодно расстроится. Лиза шмыгнула носом и обвила Андрея за шею, прижимаясь крепко-крепко, шепча:       — Спасибо! Я… — она сбилась, но продолжила: — Прости, мне ещё никто никогда не дарил цветов. Спасибо…       Рихтер, скорее по инерции, успокаивающе провёл по её волосам. Ей никто не дарил цветы? Это его очень сильно удивило. Её желали, на неё спорили, у неё были свои поклонники и… Подумать только! Никто из них ни разу не подарил ей цветов. Внутри поднялась волна самодовольства, но отпустила, как только Андрей поймал ехидный взгляд бабушки.       — Да, нам, действительно, пора.