Падший

Путь Анастасия Дэй Эльчео Обелия не был длинным. Невольно складывалось ощущение, что толпа неторопливо, на интуитивном уровне, расступалась, пропуская его. Конечной же целью мужчины была небольшая группа молодых людей, что-то бурно и весело обсуждавших. От них веяло немного непонятной бывшему императору атмосферой тепла и в то же время беззаботности, словно не было в этом свете ничего важнее неловких историй о похождениях одного не самого удачного графа; рассуждениях о сущности бытия и прочее-прочее… Их судьбы могли быть уже предрешены на момент рождения заботливыми родителями, стремящимися достигнуть власти и, конечно, денег.   Казалось бы, чего не хватает человеку, чтобы зажить спокойно? Требуется лишь самое малое, то, что нельзя купить за монеты и горы драгоценностей. Но понимали ли это жаждущие наживы? Готовые продать все, включая себя, они уверенным шажками двигались к яме Забытья, утягивающей любого, кто осмелится эгоистично рваться к звездам, не имея даже крыльев, чтобы хоть как-то оторваться от земли.   Анастасий Дэй Эльчео Обелия был таким же, пускай и не осознавал этого, продолжая упрямо двигаться к тому, что, как он считал, принадлежало только ему одному. — Простите меня за беспокойство. — его спокойный, но в то же время звучный голос привлёк к себе внимание той самой группы молодёжи. Приложенная левая ладонь к груди и лёгкий наклон корпуса лишь дополнили образ порядочного дворянина в лице Анастасия. Стоит ли говорить, что единственным человеком, который понадобился мужчине в этой компании, была Дженит? В противном случае бывший император даже не приблизился бы к ним, рискуя быть раскрытым, что, правда, было маловероятно, учитывая возраст компаньонов, но никто не отменял того факта. Добившись внимания к своей скромной персоне, свергнутый продолжил, обращаясь одновременно ко всем и к никому:   — Позвольте на некоторое время украсть у вас леди Магриту. Мне бы крайне хотелось обсудить парочку крайне любопытных моментов, — прозвучало немного сухо в его голосе, но после этих слов, казалось, тот приобрёл кристальные нотки в обращении к, непосредственно, виновнице представления, которое приходилось разыгрывать Анастасию: — Надеюсь, Вы не против? На отрицательный ответ свергнутый и не рассчитывал, ведь не так часто получал таковые, подобно маленькому ребёнку. Если так подумать, то стоило ему только пожелать, и все было у его ног: женщины, драгоценности и власть. Даже его брат не мог с ним конкурировать, ведь все, что принадлежало Клоду, рано или поздно становилось собственностью Анастасия.

*°*°*

Женская рука мягко коснулась оголенной шеи и, чуть надавливая подушечками пальцев, провела вниз, к ключицам. Плавные, ленивые движения ладони юной особы рождали вычурные узоры, что постепенно, словно осторожный хищный зверь, выслеживающий добычу, набирали обороты, один за другим. Но Анастасий неожиданно резко, словно побуждая притормозить, накрыл её ладонь своей, чуть сжимая. Женщине же оставалось только приподнять глаза в лукавом и несколько недоумевающем взоре, будто спрашивая: «Неужели храбрость покинула Вас, кронпринца?» И ей бы последовал ответ из-под полуприкрытых век: властный, пронзительно-сердитый взгляд скользнул к полусомкнутым красным губам и, чуть задержавшись на них, словно оценивая, стоит ли вестись на эту провокацию, и… обратился к двери, где стоял жених юной особы, решившей возлежать с его кровным братом. Клод Дэй Эльчео Обелия так и замёр на пороге с распахнутой дверью. Ладонь, плотно обхватывающая ручку, невольно сжалась при виде подобной картины до побелевших костяшек.   Мимолетное чувство преданности, что скользнуло в его сердце, подобно мыши, что решила пробраться в кладовую и уничтожить запасы, отразилось эмоцией на его лице. Но его практически тотчас же сменило то безразлично-ледяное выражение, которое всегда можно было нацепить, словно маску, что до поры пылится на полке. Распрямленные плечи придавали его осанке статность, граничащую с идеальностью в плохом смысле этого слова. Она была неестественной, вымученной, подобно картине художника, что была написана не под порывом вдохновения, окутывающего, подобно одеялу, что-то согревает и сердце, и душу. Младший принц не собирался что-то говорить, ведь здесь и так было все понятно и прозрачно. Анастасий, чуть отклоняя голову назад, одними лишь губами произнёс, прекрасно осознавая, что брат поймет эти, пускай и не самые очевидные слова: «Моя игрушка». Порыв гнева со стороны Клода был очевиден, и, как итог, дверь с оглушительным грохотом захлопнулась, вновь оставляя пару тет-а-тет. Эта детская, такая жалкая и бессильная реакция порядком позабавила мужчину, заставляя уголки губ растянуться в широкой ухмылке.

*°*°*

Ответ Дженит был столь же краток, как и в прошлый раз при приглашении Иезикииля: счастливое выражение украсило её овальное личико, создавая ощущение, что вокруг неё, дай только волю, все вот-вот все зацветет, наполняя воздух, нежным, сладковатым ароматом. Следуя за своим новообретенным спутником, девушка оказалась возле одного из дворцовых окон, откуда очень хорошо можно было лицезреть и слышать происходящее на паркете: всю его суету, шелест и шуршание юбок прекрасных дам, а также мерный стук каблуков изящных туфелек и начищенных туфлей. Курчавая голова Дженит то и дело проворачивалась в сторону того волшебства, как ей казалось, что творилось не так далеко. Ей нравилось и вызывало бурные чувства буквально все: начиная от радостных улыбок, украшающих уста тех, кто отдался чарующей мелодии танца, заканчивая плавностью и в то же время изяществом их движений. В этом месте и в это время для неё не было ничего плохого. Дженит все ещё не потеряла того маленького ребёнка у себя в душе, неизменно верящего, что впереди ждёт лишь светлое, готовое принять тебя будущее, и глядящего на все сквозь розовые линзы своих очков, которые плотно укрепились на переносице юной особы. И подобное её настроение не ускользнуло от Анастасия, с лёгкой насмешкой глядящего на сие нетерпеливое создание. Ладонь в кармане плотно сжала находящуюся там деревянную хрупкую коробочку, которую вот-вот мужчина хотел вручить дочери, но также быстро её хватка ослабла, будто нужный момент был безвозвратно утерян. И правда, в следующее мгновение был объявлен танец, который ждали все в этом зале. Увидеть королевскую семью вживую, порадовать глаз совершенностью их движений и какой-то чуждой лёгкости было главным развлечением общества, собравшегося здесь и сейчас. Недосягаемые, подобно россыпи звёзд на тёмном бархате неба, принцесса и император медленно спустились по ступеням вниз. Левая ладонь Клода привычно, будто подобное действие — его каждодневная привычка, легла на талию, а правая, чуть согнувшись в локте, подхватила крохотную, в сравнении с ладонью Клода, ручонку. Один еле заметный шаг пары, служащий началу этого танца, вылился в целую композицию, которая, казалось, рождалась на ходу, исключительно благодаря взаимопониманию обоих партнёров. Их недвижные взгляды, прерываемые только порханием ресниц, были устремлены лишь друг на друга… Анастасию Дэй Эльчео Обелии хотелось смеяться злорадно, безудержно, будто происходящее — всего лишь шутка, увы, понятная только ему. «Как зверушки, выступающие напоказ всей этой публике. Осталось только вас похвалить за ваши старания… Умничка! Хороший мальчик! — прозвенело в голове падшего. — Только гляньте на него, образцового отца! Полюбил милое чадо, готовое очаровать любого. Так печешься об этой душеньке, да? Она носит моё имя. Как думаешь, совпадение ли это или нет? Королевский венец даже сейчас не полностью твой. Что же не уничтожил сие отродье? Как же ты жалок, Клод, мягкотел. Я думал, мой братец будет крепче, чем кажется. Что же… Ошибаются многие, не так ли?» Бывший император немного наклонил голову, позволяя темным прядям упасть на лицо, укрывая от чужого взора отсвечивающие ярко-голубым глазам. На бледных губах господствовал самый настоящий оскал, перечеркивающий его ранее спокойное лицо, подобно рваной ране, залечить которую можно, разве что зашив тонкими нитями. Но Анастасий не мог позволить предаться своим эмоциям целиком и полностью в данном месте. Ему нужно было лишь выполнить то, что изначально планировал и так хотел. «Что же есть любовь? — мысленно спрашивал бывший император у самого себя. — Действительно ли это что-то, заставляющее каждой клеточкой ощущать и чувствовать объект обожания, ловить каждый вдох? Самый настоящий удел слабаков, не способных усмирить себя».   В какой-то момент его совершенно спокойный взгляд черных, словно затягивающих в непроглядный омут, глаз скользнул в сторону Дженит, которая, затаив дыхание, глядела на тот цирк, что творился в паре метрах от них. Его рука ловко извлекла из недр кармана таинственную шкатулку, насильно вкладывая её в ладошку юной особы. Подобные резкие действия со стороны Анастасия вызвали соответствующую реакцию: девушка невольно вздрогнула; её вопрошающий взгляд, немного взволнованный устремился к падшему; тонкие бровки сошлись на переносице, придавая лицу несколько непонимающее выражение.   — Не беспокойтесь, леди Магрита, — успокаивающе произнес мужчина, чуть поддевая пальцами крышку коробочки и позволяя ей раскрыться. — Ваш отец просил передать юной принцессе небольшой дар от вашей семьи, но, увы, не смог сказать об этом лично из-за внезапно возникших дел, требующие безотлагательного вмешательства. Кто же, как ни сверстница, сможет наиболее быть убедительной? Ну же, как вам?   В мгновение её личико приняло прежнее выражение свое, заинтересованно оглядывая чудный гребешок. Бледные пальцы легко, не встречая никаких преград, коснулись тонких лепестков, чьи хорошо заметные жилки вмиг окрасились в блестяще-чёрный. Некая непонятная субстанция циркулировала по ним, переливаясь под светом хрустальных люстр, еле слышно звенящих в людском шуме. Её синие глаза внимательно-восторженно следили за этим великолепием, за темной «кровью» питающие аккуратненькие бутоны.   — Поразительно, — на выдохе произнесла Дженит, поднимая взгляд и направляя его на хладнокровное лицо собеседника, и закрыла волшебное творение. — Я обязательно передам принцессе. Прозвучала последняя нота, уступая место восхищенно-радостному шуму толпы и ознамевая окончание танца отца и его дочери. Леди Магрита, бросив слова извинения в сторону Анастасия, бросилась к подруге в надежде поскорее вручить скромную шкатулку. Ей было достаточно трудно продраться сквозь такую толпу, будто специально заблокировавшею единственный путь, что вёл к принцессе, но то ли благодаря своей настойчивости и упертости, то ли ещё чему девушке это удалось.

***

  Чьё-то сбивчивое, прерывистое дыхание, будто после долгих физических нагрузок, заставило Атанасию не только замедлить свой шаг, но и вовсе обернуться, так заинтересовал её обладатель. С лёгким оборотом головы девушка могла увидеть Дженит, чуть ли не спотыкающуюся в попытках догнать особу королевских кровей. Коридор в лёгком полумраке, освещаемый только парой-тройкой ламп, казался туннелем, ведущим в неизвестные дали, куда можешь отправиться лишь, не имея совершенно ничего, только мешок за спиной, поражающий своей лёгкостью. Принцессе меньше всего хотелось оставаться на балу, суетящемся, словно маменьки, ухаживающие за больным чадом, где не было ничего, что могло зацепить, заставить остаться.   — Принцесса, э-это Вам в честь Дня рождения, — немного сбивчиво и стеснительно проговорила леди Магрита, протягивая на ладони с виду самую обычную коробку, в которых принято дарить украшения. — Надеюсь, этот подарок придётся по вкусу. Девушка не смела поднять глаза, дабы взглянуть на виновницу сегодняшнего торжества, ведь она была поистине прекрасна: пышные светлые волосы волнами спадали по узеньким плечам, в осанке читалась воспитанная ещё с детства грациозность и вместе с тем… благодетель? Нет, девушка не глядела так, как смотрел её отец: грозно, нет, убийственно, словно вот-вот ты обратиться навек в ледяную статую, лишь отбрасывающую еле заметные блики на солнце. От её кроткой, но вместе с тем открытой улыбки веяло лишь приятной дружелюбностью.   Атанасия с благодарностью во взгляде обратила все свое внимание на предоставленный дар. Со звонким щелчком откинулась ничем не примечательная крышечка в руках юной особы, являя той украшение, невольно вызывающее восхищение работой мастера, что старался, корпел над каждым хрупким лепестком и позолоченной основой. Такую красоту грех тотчас же не примерить, подержать, чтобы точно убедиться, что гребень и вправду существует и отнюдь не является плодом фантазий. Но стоило ей лишь дотронуться до подарка, как непонятная серая дымка плотным слоем быстро заволокла все вокруг, будто не желая, чтобы хоть что-то было заметно в этом мире, состоящее разве что из одного-единственного коридора. Мимолетные выражения испуга и непонимания окрасили на мгновение лица обеих девушек, растерянно переглядывающихся между собой, словно пытаясь найти проблему этого происшествия друг в друге…