Падший

Но что-то предпринять Дженит не успела, впрочем, как и Атанасия. Тело, ранее лёгкое, казалось, способное на многое, налилось непонятной, но вместе с тем даже приятной тяжестью. Колени подогнулись, не в силах держать такой груз, из-за чего юная особа завалилась набок, а после и вовсе оказалась на красном ковре, в тот момент таким мягким, словно только набитая периной подушка. Небольшой ворс нежно, подобно чьему-то лёгкому поцелую, касался щеки, и оттого отдаться в объятия Морфея хотелось ещё больше. Теперь девушка не могла беспокоиться о том, что с ней будет дальше и кому понадобилось провернуть подобный трюк. В голове все расплылось и не хотело вновь собираться в единый пазл, который вот-вот мог бы быть собран, но, увы и ах, всегда найдётся кто-то или что-то, которое разрушит цветастую картину, что обрела нужный вид. Дженит не стала сопротивляться этой форме безразличия, и в следующую секунду её веки облегчённо закрылись, улавливая чью-то тёмную фигуру, направляющуюся прямиком к ним с принцессой. И этой фигурой являлся Анастасий Дэль Эльчео Обелия, с самого начала на некотором расстоянии следующий за дочерью, дабы в нужный момент, если ситуация выйдет из-под контроля, направить все в нужное русло. Мужчина наклонился, дабы поднять упавший на пол из рук принцессы гребешок, несколько раздражённо сетуя в своей голове: "Аргх, безрукие нынче леди пошли. Хоть доверяй, хоть не доверяй - все равно одно и то же". Но сразу же принять вновь вертикальное положение он не спешил, ведь ладонь тут же устремились к каштановым волосам Дженит, заботливо закалывая разметавшиеся пряди близ виска. Всё должно было быть естественно, словно ничего не произошло. Но таким ли оно являлось на самом деле? Стоило причудливому украшению прочно закрепиться в волосах юной особы, лёгкое свечение окутало обе фигуры девушек. И в следующее мгновение, казалось, они будто поменялись местами. Нынешняя обладательница гребня могла в данный момент похвастаться пшеничной россыпью волнистых прядей. Её тонкая фигурка не изменила своего положения, подобно статуе, что скульптор навек обрек изображать одно лишь движение. Но что же до настоящей Атанасии? Нетрудно догадаться, что та приняла облик Дженит. Подобное было лишь иллюзией, скрывающей настоящую внешность девушек, но даже иллюзия, особенно сотворенная с помощью темной магии, имеет некоторую индивидуальность... Принцесса всегда под наблюдением не только на разных празднествах, но и вне. Рано или поздно кто-нибудь отправился на поиски отпрыска Клода, который так и норовит покинуть шумные мероприятия, полные оценивающих, придирчивых взглядов. "Даже зверушке не нравится этот балаган. Хотя по ней сперва было не сказать, - на удивление спокойно мелькнуло в голове Анастасия, подошедшего к телу ЛжеДженит. - Принцесса наслаждались праздником, пока тот не захотел его поглотить и сделать своим заложником. Что же будет, если она всеми силами будет пытаться освободиться из цепкой хватки? Вокруг её запястий и плеч ещё сильнее обовьется невидимая верёвка, прочно удерживающая и не позволяющая куда-либо уйти. Собачка на привязи". На последней мысли уголок губ падшего причудливо изогнулся в весёлом оскале, и Анастасий обратился к человеку, все это время наблюдавшему то, что происходило в коридоре дворца: "Герцог, не заставляй меня ожидать, - в раздражённой манере прозвучало в устах бывшего императора. - Ты прекрасно знаешь, что делать и говорить в данной ситуации, а посему, будь добр, выполняй". В качестве ответа ему последовал лишь звук спешащих шагов мужчины. Произносить что-то вслух Альфиос не осмеливался то ли во избежание возможной вспышки гнева со стороны Анастасия, то ли просто не находил слов для объяснения. В следующую минуту его напряжённая под взглядом падшего фигурка склонилась над настоящей Атанасией, аккуратно подхватывая ту под лопатками и коленями, чтобы девушка никак не выскользнула и, в последующем, не встретилась с матушкой землей. Кто знает для чего бывшему императору потребовалась дочь нынешнего? Собирается ли он оставить её в заложниках либо сочтёт нужным применять на принцессе черную магию, которая поглотить её и изменит до той степени, что та потеряет рассудок? Ответа на этот вопрос герцог не находил. Ему оставалось только в будущем разыграть такой спектакль, в который придётся поверить и самому. Так требовали обстоятельства. Если же что-то пойдёт не так и их большой секрет для маленькой компании раскроется, Альфиосу не сносить головы. Понурое выражение лица, обращенное к спящему личику принцессы, могло лишь сказать о беспокойстве, свойственном многим родителям, которое могло неплохо сыграть на чувствах окружающих. Но, помимо этого, быстрый шаг, чей звук гулким эхом раздавался бы по коридору, если бы не мягкий ковёр под ногами. Первое, что приходило в голову при неполном знании ситуации, - лис, способный постоянно выкручиваться и искать выгоду даже там, где, казалось бы, её нет. Часто ли ты терпел поражение, Альфиос? Уж наверняка чаще своей сестрёнки, которой даже в пометки не годишься по заплетанию интриг, чьи клубки уж вряд ли кто-то возьмётся распутывать. "Но без неё твой пушистый хвост потеряет свое сияние и может оказаться на стене у охотника в качестве трофея", - задумчиво пронеслось в голове Анастасия. В следующую секунду его внимательный взгляд скользнул к оставшемуся творению рук своих и тот почти шепотом произнёс: "Не делай глупостей, иначе жизнь слишком быстро оборвется". Император любит принцессу, пускай своеобразно, но любит. И если что-то случится с ней, он вряд ли будет спокоен и милостив с обидчиком. Последний же может даже не молить о пощаде - бесполезно. Его бренное тело, способное на гнусный поступок, вероятно, и не один, лишат не только головы, но и внутренних органов, покрошат на мелкие кусочки и скормят воронам, время от времени садящимся на острые пики дворца. - Если подумать, ты всегда был обидчивым, - вслух в своём обычном, спокойном тоне произнёс Анастасий Дэль Эльчео Обелия, постепенно удаляясь от того места, где лежала его собственная дочь. Интересовало ли бывшего императора её дальнейшая судьба? Да, определённо. Он прекрасно знал, что пропажу принцессы должны были рано или поздно заметить, и прислуга отправилась на её поиски, где бы она ни была. Достать дорогую дочь императора из-под земли или самим быть похороненным заживо? Топот детских ножек звонко, но вместе с тем раздражённо раздавался в коридорах дворца, практически ничем не отличавшимся от прошлых его поколений. Казалось, все было в нем недвижно: поблекшие, несмотря на все старания, гобелены и картины в позолоченный рамках красовались на прежних местах, что и при прошлых обладателя; прислуга, так и намеревающаяся что-то стащить и разжиться, как следует, все работала в этих стенах; а власть имущие никак не могли поделить все то, что им досталось с кучей обязанностей. Красные щеки запыхавшегося старшего принца с головой выдавали то, что мальчик спешил, несмотря на то, что тот как-никак пытался выровнять свое дыхание и не выдать этого факта. Но большее внимание привлекали сведенные на переносице светлые брови и надутые щеки то ли от возмущения, то ли недовольства, то ли и от того и другого. Подобное выражение лица могло вызвать лишь улыбку, никак иначе, хотя для Атанасия эти чувства вряд ли были какой-то детской шуткой. Только его маленькая ладошка коснулась одной из дверных ручек, которые открыли бы вид на комнату матери, на его губах появилась издевательская ухмылка. Открывшаяся бы картина ничуть не удивила мальчика: его младший брат сидел на коленях матери, прикрыв глаза. Его пальцы и блеклый взгляд, казалось, изучали одну из ладоней женщины, пока вторая нежно придерживала Клода за бок, не позволяя соскользнуть или упасть. Она что-то успокаивающем говорила, пытаясь как-то отвлечь мальчика от того, что повергло его в такое состояние, в котором кажется, что никто не рад тебе, не только обществу, но и родственникам. Но стоило нарушить Анастасию спокойствие, как императрица замолкла и обратила все свое внимание на старшего сына.Из-под её полуопущенных век строгий взгляд впился в крохотную фигурку первого наследника на престол, словно желая немедля испепелить, прежде чем получить ответы на те вопросы, что уже созрели в голове. Жена императора прекрасно осознавала сложившуюся ситуацию, как и то, что если не поставить Анастасия на место, подобное может повториться снова. "Зачем ты сделал это? - прозвучало в её устах в поучительной манере. - Ты прекрасно осознаешь положение своего брата при дворе. На данный момент к становлению будущим императором тебе ничто не мешает. Так почему же Анастасий Дэль Эльчео Обелия использует такие методы, как травля и запугивание? Молодой человек, вы совершенно не знаете, как себя вести, а посему ступайте и не выходите из своей комнаты, до той поры, пока не позовут к ужину. Возражения не принимаются". И они действительно не принимались, ведь стоило старшему принцу попытаться хоть что-то сказать в ответ на тираду, выдвинутую просто потому, что он вошёл в комнату, резкое "Живо" сразу же заставляло его замолкнуть и разъяренно исчезнуть за дверью с хорошо слышным хлопком. Ничто и никто никогда не имел такого контроля, как его мать. Только она могла защитить Клода от нападок и насмешек со стороны старшенького. Подобно щиту или каменной стене она обороняла младшего сына до той поры, пока не попала под раздачу яростных снарядов, давно копившихся в душе маленького мальчика, что, в конце концов, стал большим и вполне себе опасным.