Замороженное солнце

Узумаки Наруто. Реакция старых-новых одноклассников позабавила, и я не сдержал тихий смешок. Слишком отчетливы были шок и недоверие на лицах окружающих. Да что уж там, даже Ирука явно ушел в астрал. Саске рядом неслышно фыркнул. Что-то он подозрительно веселый… — Узумаки, не тупи. Он считал, что ты мертв. А теперь вспомни, что вы двое пережили, и вспомни, с кем помимо тебя после всего этого близко общался Учиха, — сонно проворчал в подсознании Курама, и я на миг задумался. — Вот именно, ни с кем. Ты единственный близкий для него человек. Он так не привязан даже к Гааре. А ты умер на его глазах, глупый джинчурики. Впрочем, подумать мне не позволили. Спиной я ощутил прожигающий, полный ненависти взгляд, и невольно обернулся, чтобы вздрогнуть и замереть. Позади меня сидела Хината. Вот только здесь она была совсем другой. Коротко подстриженные черные волосы, половина из которых покрашена в дикий ядовито-розовый и зеленый. Рваные штаны с цепями. Короткая куртка-кожанка. Жвачка во рту. И ледяной, полный ненависти взгляд сейчас даже жутких белых глаз-бьякуганов. Черт побери. Это точно та Хината? Хотя чему я удивляюсь? Тут Джуго недалеко сидит. Член одного из самых опасных кланов, пусть немногочисленных. Эти твари очень опасны даже по одиночке, даже необученные, а этот явно занимается с профессиональными учителями. Я отвернулся, невольно слегка поежившись. Это реально жутко. Непривычно и дико видеть Хинату… такой. Тем временем рядом поежился Саске, тоже обернувшись к Хинате, и тут же как-то напрягся. — Тоже непривычно, да? — тихо спросил я его, и он кивнул, дернув плечом. — Вот уж не думал, что даже у никчёмной версии меня есть поклонники, — буркнул он, и я моргнул. Обернулся к Хинате. Заметил ее полный обожания взгляд, направленный в спину Учихи. Моргнул. И едва сдержал даже не смех — дикий ржач. Саске надулся, будто хомяк, и я поспешил натянуть на лицо невозмутимое выражение. Получилось не очень, судя по все же отвернувшемуся Саске. Уголки губ неудержимо подрагивали. — Хорош ржать, Наруто-тян, — ехидненько так пропел этот гад, вновь повернувшись ко мне. — Ты… Но договорить ему не было суждено. Точно в лоб Учихе прилетел кусочек мела, отчего тот на миг растерянно замер. Возмущенный Ирука подбрасывал в руке еще один кусочек, с прищуром глядя на потирающего лоб Саске. — Разговорчики на уроке!

***

Я сидел на земле, медитируя и пока безуспешно пытаясь войти в режим отшельника. Рядом наворачивал круги Саске, восстанавливая прежнюю форму, а Мататаби, вернее, ее мини-версия из чакры, работала с системой циркуляции чакры Учихи. Да, я научился создавать мини-биджу, и сейчас один из них делал с каналами Саске то, что не так давно делали со мной все они вместе взятые. Все же не одному же мне быть сильным. Тем более, что я привык сражаться спина к спине с Учихой, а для этого нужна хотя бы часть его прежних способностей. Сразу после академии мы пришли сюда, на четвертый полигон, где я занимался еще утром. Клоны страдали рядом, изучая историю этого мира. Одна их часть спала, а другая училась и тренировалась — так я мог практически свести на нет усталость после их рассеивания. Саске тоже создал клонов, пусть и не так много, как у меня, и они тоже страдали, читая все, что не касалось истории — в основном непонятно когда спертые у Учиха свитки с клановыми техниками, которые в прошлой жизни Саске не смог изучить по причине того, что все украл и сжег Данзо. Тихо и скучно. Так мы и просидели до поздней ночи. О том, что нас будут искать, никто не волновался. Мы оба изгои, а потому на нас никто не станет тратить время и нервы. — До завтра, — Учиха лишь кивнул, направляясь в сторону квартала Учих, а я побежал к себе. Пустынные ночные улицы Конохи будили ностальгию. Когда-то в детстве я любил ходить по спящей деревне. Любил смотреть на ночное небо, любил эту тишину, прохладу и одиночество. Теперь, кажется, даже звезды светят иначе. Тихо и темно. Окно открыто. Я шмыгнул в комнату, и резко загорелся свет. Я замер, разглядывая стоящих в дверях Кушину и Минато. Стоим. Молчим. — Где ты была? — наконец спросила Кушина. Я моргнул. — Гуляла, — Черт. Нужно привыкать обращаться к себе в женском роде. Кушина прищурилась. — До трех утра? — я глянул…а на часы. И вправду, три ночи. Минато молча разглядывал мою потрепанную одежду, извалянную в грязи, спутавшиеся волосы и грязь на лице. Кушина, видимо, тоже это заметила. — Где. Ты. Была? — тихо, угрожающе спросила Кушина, и волосы ее дернулись, разделяясь на девять прядок. Это почему-то взбесило меня, и я даже не заметила, что у меня волосы точно также разделились на девять прядей, взлетая. — Раньше вас это не волновало, — тихий, холодный тон. Я давно не рычу от ярости. Нет. Вот такой тон — верный признак того, что я готов…а рвать и метать. Кушина вздрогнула. — Не лезьте в мою жизнь, и я не буду лезть в вашу. — Забываешься, дочь, — сталь в голосе Минато вместо полузабытого тепла лишь привела в еще большую ярость, которую я не без труда подавил…а. Волосы опали на спину, и Хокаге ухмыльнулся. Думает, что осадил меня? Наивный. Я позор семьи Хокаге, так? — Дочь? А с чего ты взял, что она у тебя есть? — тихий, равнодушный голос, от которого оба родителя вздрогнули. — Я позор Хокаге. Я «бешеная». Но я что-то не припомню, чтобы кто-то называл меня дочерью, — Кушина дернулась, как от пощечины. Больно? Знаю. — Скажите честно… вы до сих пор не отдали меня в приют только из-за биджу, да? Из-за того, что я идеальное оружие деревни? Тут дернулся уже Минато, пораженно смотря на меня. А я так и смотрел в пол, скрывая чёлкой глаза. Они хотят видеть покорную дочку? Черта с два. — Лучше бы я умерла, чем жила в такой семье, Хокаге-сама.