***
Когда Саске обзавелся незапланированной дыркой в теле, замерли все. Впрочем, ненадолго. От Наруто, прежде неподвижно стоящей на месте, вдруг полыхнуло такой жаждой крови, что холодным пóтом покрылся даже Забуза. Дальнейшие действия дочери Хокаге заставили уже было оживившихся шиноби вновь улететь в прострацию. Она с легкостью уничтожила лед Забузы ян чакрой, — почему раньше никто не догадался, что этой чакрой можно разрушать?.. ах, да, возможно, потому, что в таких количествах её никто не использовал, — не напрягаясь разбила созданный над ней ледяной купол, над которым два АНБУ Корня в отставке бились уже сколько времени, и за секунды догнала убегающего Момочи. А вот дальше... Пылающие яростью глаза, потемневшие до фиолетового оттенка. Воистину звериная ненависть, в сравнении с искрами которой мерк даже Кьюби. Желание уничтожить все, что движется. Ки, достигшая такой плотности, что была видна невооруженным взглядом и заставляла подгибаться ноги даже на таком расстоянии, на котором находились Учиха. И искренняя, совсем детская радость от вида чужих внутренностей, отпечатавшаяся на лице Наруто. Эта картина будто отпечаталась на внутренней стороне век парней, видевших многое, и не могла не вызвать легкую дрожь. Слишком много было ненависти, ярости и безумия, которые, казалось, пропитали собой воздух. Слишком мало крови для такого липкого, крадущегося по спинам ужаса. Слишком, слишком слишком... Но резко все прекратилось. И Наруто с уже совершенно нормальным взглядом подлетела к Саске. Прошла лишь от силы минута, и Саске тихо сказал что-то неразборчивое, а Узумаки... ну, это Узумаки, какая бы не была ее вторая фамилия. Когда-то Итачи слышал о невероятном упрямстве, верности и силе красноволосых дьяволов. Тогда он не поверил, но сейчас не мог не убедиться в справедливости этого суждения. Девочка, с виду такая хрупкая и слабая, смогла сделать невозможное. Биджу с ним, с меняющимся цветом медчакры. Главное то что меньше чем за минуту она излечила такую рану. Даже не излечила, а, по сути, создала новые легкие и все, что было задето. Так не смогла бы даже Цунаде, одна из тройки великих саннинов. О том, как Саске вообще мог говорить и дышать без куска легких и такими травмами Итачи и Шисуи старались не думать. Стоило девочке лишь пошатнуться, как Саске, только что находящийся при смерти, тут же подскочил и поймал ее до того, как тело химе клана коснулось земли. Затем окинул взглядом хрипящего нукенина, и, все также держа бессознательную Узумаки на руках, приложил к его лбу тыльную сторону руки. На миг проявилась ранее невидимая запечатывающая фуин, сверкнув черным, и Момочи Забуза исчез. Саске молча выгнул бровь, смотря на замерших Учиха, и те поняли, что вопросы сейчас задавать бессмысленно. Шисуи быстро зафиксировал тело бессознательного Джуго и взвалил его на плечи, в то время как поморщившемуся же Итачи досталась не менее бессознательная тушка Тадзуны, упавшего в обморок еще при появлении Забузы. И трое, не считая бессознатетельных тел, молча направились в сторону пункта назначения.***
Тишину нарушил едва слышный хруст, подозрительно похожий на звук ломающихся костей, в комнате, где сейчас находилась команда номер семь в полном составе. Учиха, не сговариваясь, бросились в сторону комнаты и резко открыли дверь, уже ожидая нападения, но, видимо, Тадзуна пока не был никому нужен. Только Саске не было на месте. В том, что он ушел, они очень сомневались. До сих пор он не покинул эту комнату ни разу. Впрочем, пропажа быстро нашлась, и лучшие друзья с нечитаемыми выражениями на лицах уставились на кровать, где мирно спала Узумаки-Намикадзе. А позади, мягко обнимая ее, также мирно спал Саске, впервые за долгое время выглядя если не умиротворенным, то хотя бы миролюбивым. Красные пряди живописно раскинулись по подушке, но Учиху это не очень-то и волновало. Он даже не морщился во сне, напротив, казалось, он даже в спящем состоянии успокаивался, ощущая ее присутствие, и дыхание его было тихим и размеренным, а сам он уткнулся носом в макушку дочери Хокаге. На миг показалось что здесь спят вовсе не дети. Лишь на миг, на одно крошечное мгновение оба Учиха увидели высокого, красивого даже по меркам Учиха брюнета и тонкую, хрупкую, словно фея, девушку, — но видение быстро рассеялось, вновь показав темную комнату и тихо посапывающих детей. И ни один из этих двоих ни за что не признается даже самому себе в том, что ощутил, увидев эту картину. Возможно, потому, что и сами они не знали этого.