Замороженное солнце

Я бегу. Бегу, падаю, сбивая в кровь колени, бегу сквозь взрывы и пламя. Бегу по пропитавшейся кровью земле, слышу, как грязь вперемешку с кровью противно хлюпает под ногами, но бегу. Дыхание давно сбилось, что просто неподобающе для шиноби, но я бегу, упорно бегу, стараясь абстрагироваться от боли в боку, от черных точек перед глазами и нехватки воздуха, от горящих пламенем легких и опаляющего жара Катона вокруг. Война — это не просто пара строчек в книге. Теперь я это понимаю. Война — это запах горелой плоти, забивающий нос, это липкий, ледяной ужас, от которого подгибаются колени, это боль и запах смерти, впитавшийся в каждую клеточку тела. Это кровь, это тропа, состоящая из трупов, это запах разлагающихся тел твоих друзей и врагов. Зачем я бегу? Не знаю... не знаю, но почему-то я уверена, что бегу туда, где я сейчас очень, очень сильно нужна. Зачем? К кому? Как долго? Не знаю. — Наруто! — вскрик Хинаты больно резанул по ушам, и я медленно обернулся... лась? Кто я? — Наруто! Точно. Я Наруто. А... кто такой Наруто? Наруто... это такие спиральки в рамене. — Почему ты позволил мне умереть, Наруто? — Я? Что я сделал? Что... кто эта девушка? Почему она плачет? — За что? Почему ты убил меня, Наруто? А... кто такой Наруто? Это спиральки в рамене. Рамен... что это такое? Это... это лапша... кажется. — Для меня мир без тебя был бессмысленен, — продолжала девушка, и за ее спиной появились новые силуэты, которые я так и не могу вспомнить. — А ты? Что для тебя мир без нас? Где в нем смысл? Смысл? Смысл... что это такое? Что-то знакомое, что-то вертится на языке, что-то... бессмысленное. Не понимаю. Кто все эти люди? Почему они плачут? Почему они смотрят на меня? И... кто я? — Бессмысленно. Этот мир пуст и бессмысленен, так зачем же ты живешь? — девушка — или это парень? — печально посмотрела на небо, и все также подняли головы. И я поднимаю. Небо сочится черной кровью. Первые ее капли с шипением падают на землю, разъедая ее, будто кислота. В ноздри бьет приторный запах сладких, подгнивших яблок и крови. И я кричу. Кричу, срывая голос, но не смею оторвать взгляд от огромного, ничего не выражающего, растянувшего губы в безэмоциональной, натянутой, насквозь фальшивой улыбке лица, смотрящего на меня пустыми глазами, омываемого черной кровью, будто водой. А те люди улыбаются. — ...руто, — относился до меня будто из-под воды смутно знакомый голос. Кого он зовет? Кто это "он"? — Наруто, черт побери! — неожиданно четко донесся до меня крик, полный каких-то странных ноток... точно. Это эмоции. Так. Эмоции. Какие именно? Прости, не мог бы ты повторить, я хочу разобрать твои эмоции?.. Из интереса я открыла глаза, и первым, что увидела, было бледное, перепуганное, неуловимо-знакомое лицо. Лицо облегченно улыбнулось, расслабляясь, и уткнулось лбом мне куда-то в район груди. Кто это? Ответ пришел сам. Саске. Кто такой Саске? Видимо, вот это перепуганное лицо. А почему лицо моего ручного Учихи перепуганное? Стоп. Ручной Учиха? Точно. Это перепуганное лицо, вернее, Саске. — Очнулась, — протянул чей-то голос сбоку, и я повернула тяжелую, будто налитую свинцом голову в сторону говорившего. Им оказался черноволосый парень с разноцветными глазами — один был кроваво-красным, другой — изумрудно-зеленым. Джуго Юу, лучше просто Джуго — вспомнила я. Парень внешне был невозмутим, но я откуда-то знала, что он сейчас взволнован и испуган не меньше перепуганного лица Саске. Рядом с Саске сидел бледный, какой-то потерянный мальчик с красными волосами и по-детски растерянными светло-зелеными глазами. На лбу его красовался красный кандзи "Любовь", за спиной висела "тыква" с песком. Кто он? Кажется, Сабоку Горра... нет, Собаку но... Сабаку но Гаара, точно! Что-то не так. Почему я ничего не помню? Что-то не так. Что-то совсем не так, и мне это не нравится. Где, черт побери, мои воспоминания?! Стоило мне об этом подумать, как все вернулось. Безболезненно, незаметно, но ощутимо. Тут же по мозгам ударил бешеный вопль всех биджу сразу — впрочем, все стихли, услышав мой "ласковый" вопрос по поводу шума. Курама подозрительно облегченно выдохнул. Та-а-ак, чего я еще не знаю о своем подсознании? Саске так и не отстранился, напротив, незаметно сильнее сжал на моих плечах едва дрожащие пальцы, и медленно выдохнул, успокаиваясь. Готова поклясться, во время выдоха он сжал зубы и закрыл глаза. Я на автомате провела рукой по его волосам, боясь поднять взгляд на ночное небо. Боясь увидеть это грёбаное невыразительное лицо в черной крови-кислоте. Гаара осторожно подполз ко мне, осторожно ложась на колени и косясь на меня так, будто я сейчас сделаю что-то ужасное, и я слабо улыбнувшись, запустила пальцы и в его волосы. Джуго фыркнул, и я, усмехнувшись прекрасной актерской игре, кивнула и ему. Он понял, что это своеобразное приглашение, но просто сел рядом. Боялся, что его оттолкнут — а может, считал себя четвертым лишним. Я задержала дыхание, будто перед прыжком в воду, и резко подняла взгляд вверх, на небо. На совершенно чистое, обычное ночное небо с сотнями, тысячами ярких звездочек, небо. Невольно выдохнула. Это был лишь сон, не стоит так волноваться из-за кошмара, пусть и несколько необычного. Умершие мне и раньше снились. И плевать, что до этого я никогда ничего не забывала и не видела лицо. Плевать.Просто сон. Не более. Тем не менее на душе скреблась Мататаби.