Замороженное солнце

Облачко дыма на мгновение закрыло обзор, а в следующее мгновение Гаара открыл глаза где угодно, но не в Листе. Сухой, знакомый воздух, грубо режущий легкие. Родная жара, палящее солнце, горячий, мягкий, податливый мелкий песок под ногами. Песчаные барханы, плывущий от жары воздух, обжигающий ветер и пронзительно-синее небо с ярким золотым пятном-солнцем. Гаара слегка недоуменно оглядел пустыню, в которой не видно было даже кактусов и верблюжьих колючек. Совсем ничего, кроме песка. Бывший Казекаге сделал шаг вперед, и в то же мгновение понял, что проваливается вниз. Прямо в зыбучие пески.

***

— Что это? Гаара медленно открыл глаза. Он жив? Последним, что он помнил, были зыбучие пески. Казалось, песок забрался везде. Во рту между зубов с хрустом перекатывались эти крохотные камешки, казалось, они даже пытались забраться под кожу, чтобы попасть в вены и незаметно смешаться с кровью. Собаку но медленно, осторожно открыл глаза, помотал головой, сбросив этим пару песчинок с век и оглядел растерянным взглядом светлых глаз небольшое собрание... скорпионов? Вокруг него собралась небольшая армия этих ядовитых паукообразных самых разных размеров. Некоторые из них достигали размеров в несколько метров, некоторые едва ли могли достичь пары сантиметров. Здесь были самые разные виды, большинство из которых не знал даже он, коренной житель пустыни, и что-то ему подсказывало, что не существует скорпионов с жвалами, почти как у пауков, но разительно от них отличающихся даже размерами, и тем более не бывает по три-четыре хвоста, которые он заметил у некоторых. И вся эта толпа собралась вокруг него, разглядывая, клацая твердыми конечностями по песчанику, некоторые даже сидели на песчаном потолке и стенах. От такого внимания становилось не по себе, но Гааре не привыкать к недоброжелательным взглядам. Он в ответ смерил плотоядно клацающих подозрительно сочащимися чем-то прозрачным жвалами скорпионов ледяным взглядом, выпуская немного ки Шукаку. Было довольно трудно усмирить местного безумного, неуправляемого однохвостого, но Гаара, как один из напарников последней Узумаки, неплохо разбирался в печатях. Переделать и усовершенствовать расшатанную и держащуюся только на честном слове печать, не потревожив мечущегося и вопящего енотовидного пса, было сложно. Очень сложно, но Гаара не был бы собой, если бы не сумел такой мелочи, так что теперь безумный Шукаку мог лишь бессильно злиться, сидя в черной комнате, внешне не имеющей конца. Зато Гаара мог в любой момент использовать чакру и ки однохвостого, которых было предостаточно. Скорпионы единой волной отшатнулись от Гаары, который наконец смог спокойно встать, и из толпы вышел один средний по размерам паукообразный светло-песчаного цвета, смотрящий на бывшего Казекаге всеми шестью черными глазками-бусинками. Тот вскинул тонкую бровь, давая понять, что слушает. Скорпион недовольно дернул усиком, непривычный к такой наглости, но все же заговорил: — Мое имя Омонацу, странный двуногий енот, и я нынешний глава величайшего и благороднейшего Рода Куреетосари. Назови свое имя, необычное создание. — Собаку но Гаара. Человек, — коротко представился Гаара, и скорпионы зашептались на незнакомом языке. Как тогда Омонацу с ним говорил?.. — Назови цель твоего прибытия сюда... человек, — после долгой паузы потребовал Омонацу, что-то для себя решив. Гаара нахмурился, но решил, что сейчас находится не в самом выгодном положении, а потому стерпел приказной тон. Но мысленно запомнил. — Заключение контракта призыва. Наступила абсолютная тишина. Казалось, никто даже не дышал, не шебуршал и не передвигался. Все вокруг замерли, чего-то ожидая. Омонацу покачал хвостом, выдавая непонятную эмоцию. — Ты не шутишь, человек? Ты прибыл сюда, в Годайнособаку, для заключения контракта призыва с нами? Гаара молча кивнул, и все вокруг взорвались гомоном, шумом, шипением и стуком твердых ножек по не менее твёрдому старому песчанику, протоптанному не одним поколением скорпионов. Среди этого хаоса относительно спокойным остался лишь Омонацу, но и его усики подрагивали в опаске и недоверчивой радости, разрушая весь его серьезный вид, насколько он вообще может быть у скорпиона. — Следуй за мной, Собаку но Гаара, и не отставай. Пришлось немного попетлять между гомонящими и шипящими скорпионами, но в конце концов они все же вырвались в тихий прохладный коридор, также состоявший из песка. Омонацу повернулся в сторону темного коридора, о чем-то думая. — Знаешь, Собаку но Гаара... последний контракт на призыв был заключен нами более трех поколений назад. Люди... никто уже не помнит, какие вы. Человек стал для нас лишь легендой, страшной сказкой, которой пугают детенышей на ночь. Вы, люди, жестокие и беспринципные эгоисты — так написано в Священной Рукописи. Когда-то восьмой глава рода закрыл наш мир от вас, людей, поставив лишь одно ограничение. Одно, но из-за него люди больше к нам не попадали. Знаешь, какое? Конечно, не знаешь... он поставил ограничение на корыстные и плохие намерения. Люди, желающие силы ради силы или мести просто не могли к нам попасть. Ты первый человек, которого я вижу. Надеюсь, ты станешь первым, но не последним, и наши дети, наши внуки однажды увидят те высокие растения с зелеными головами и мягкий живой ковер под ножками вместо песка. И в свитке появилась третья подпись кровью.