Вуд-Мэнор, четверг, 2 июля 1998 года
Гермиона и Оливер рассмеялись, когда Гермиона поставила Квоффла на землю, и он побежал по траве, радостно лая, пока шел к озеру, а они медленно шли за ними. Проведя еще немного времени с родителями, Оливер хотел отвезти Гермиону обратно на озеро, чтобы они могли полюбоваться закатом. Они добрались до места недалеко от озера, и Оливер снял свой джемпер с V-образным вырезом и превратил его в одеяло, положив его на землю, чтобы они могли сесть. Они хихикали и качали головами, наблюдая, как Квоффл опустил лапу в воду и поплескал водой, прежде чем прыгнуть в воду и начать плавать. — Великолепно, мне подарили его только сегодня вечером, и ему нужно будет принять ванну, — вздохнула она, и он усмехнулся. Гермиона легла на спину и посмотрела в небо, а Оливер следил за ее действиями и делал то же самое, лежа рядом с ней. — Почему ты никогда не рассказывала мне о своем богатстве? — спросил он ее. — Это никогда не всплывало, но когда это бы случилось, я бы тебе рассказала. А какое это имеет значение? — ответила она. — Нет, ничего такого, все в порядке, но для того, чтобы наш скоротечный брак «работал на нас», мы должны быть честны друг с другом. — Я тебе не лгала, — ответила она. — Но ты же скрываешь от меня многое. — Только то, о чем мне слишком больно говорить. Я обещала тебе, что расскажу, и я расскажу, но только тогда, когда буду готова вновь пережить эти воспоминания. — А я уверен, что они не такие уж плохие, — тихо сказал он. — Оливер, если бы ты знал хотя бы половину того, что случилось со мной…я бы не стала винить тебя за то, что ты бы захотел подать прошение в министерство о новом браке. — Я этого не сделаю, — сказал он, нахмурившись. — На твоем месте я бы это сделала, — честно призналась она. — Я бы попросила кого-нибудь менее поврежденного, менее покрытого шрамами и более красивого, кого-нибудь более подходящего. Оливер повернулся на бок, оперся на локоть и наклонился так, что его голова оказалась над ней, и он смотрел на нее сверху вниз. Она вздрогнула от его быстрых движений. — Ты прекрасна и не пострадала, просто встревожена, — искренне сказал он. Она покраснела, увидев выражение его лица, когда он склонился над ней. — Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что покрыта шрамами? Мысленно? Эмоционально? Физически? — Все вышеперечисленное, — призналась она шепотом. — Я бы мог помочь тебе справиться с ментальными и эмоциональными шрамами, но физические шрамы — это всего лишь шрамы, отметины на твоем теле. Ты пережила войну, и они показывают, что ты сильна. Они ничего не меняют. У меня тоже есть шрамы. — Да, но держу пари, что твои — из твоего детства и от игры в квиддич. — Так оно и есть, — кивнул он. — Что делает их бессмысленными, в то время как твои рассказывают историю. Я могу их увидеть? — спросил он, и она покачала головой. — Но почему же? — Это не самые приятные вещи, на которые стоит смотреть. Я еще не готова показать тебе их, и они находятся в местах, которые я обычно не показываю публике, — сказала она, и он усмехнулся. — А как насчет твоих рук? Я заметил, что ты всегда прикрываешь их, — сказал он, и было нетрудно не заметить, как она вздрогнула. — Нет, — сказала она, качая головой, и он нахмурился. — Самый страшный из них — на моей левой руке. Фред и Джордж даже не видели его, — грустно сказала она. Он почувствовал укол надежды; возможно, он будет первым человеком, которому она его покажет. — Даже со шрамами ты прекрасна, — честно сказал он, и она покраснела и покачала головой. — Ты… — Ты их не видел, — печально прошептала она. — Они просто ужасны. — Сомневаюсь. Чтобы остановить ее протесты, он наклонился и нежно прижался губами к ее губам. Вместо того чтобы отстраниться, как он делал это с их предыдущими поцелуями, он сильнее прижался губами к ее губам, побуждая ее ответить, и она ответила, преодолев шок. Она подняла руку и положила ее ему на щеку, ее большой палец нежно коснулся скуловой кости, и от этого движения у него свело живот. Он поцеловал ее с чуть большей силой, как-будто пробуя, и Гермиона радостно ответила ему тем же. Он подавил желание скользнуть языком ей в рот, чтобы не напугать ее, и, положив другую руку ей на бедро, нежно сжал ее. Гермиона вздохнула ему в рот, и он улыбнулся, пока на них обоих не набросился чересчур возбужденный и промокший щенок, заставив их отпрянуть друг от друга. Они оба потрясенно ахнули и рассмеялись, когда Квоффл начал отряхиваться, разбрызгивая воду повсюду, в том числе и над ними. Оливер снова склонился над Гермионой, улыбаясь, когда Квоффл накинулся на нее и лизнул в лицо. — Я не думаю, что ему нравится, когда я отвлекаю тебя от него, — весело сказал он и усмехнулся. Гермиона рассмеялась: — Ну, ему придется привыкнуть к этому, — ответила она, почесывая щенка за ушами, прежде чем он залаял и слез с нее, побежал обратно к озеру и радостно нырнул в воду. Они засмеялись над ним. — Я никогда не смогу вернуть его домой, — вздохнула она. — Все в порядке, я видел, как мои родители смотрели на него. Они бы с радостью оставили его здесь, — весело сказал он. — Они не получат моего щенка, — сказала она с невозмутимым лицом, и он усмехнулся этому. — А я и не думал, что ты позволишь им забрать его.Ты же как мама-медведь, — весело сказал он. Она удивленно подняла бровь. — Это в твоей природе — присматривать за людьми, я сам видел. Так же, как с Фредом и Джорджем, так же, как в школе, и так же, как с Квоффлом, — нежно сказал он. Он знал, что она будет хорошей матерью, и обнаружил, что мысль о том, чтобы иметь от нее детей, его не беспокоит. — А ты не хочешь поиграть в игру? — спросила она его. — Какую, например? — Двадцать вопросов, но с изюминкой. — И что же это за изюминка? — спросил он заинтригованно. — Вместо того, чтобы самим отвечать на вопросы, мы должны отвечать друг за друга так, как, по нашему мнению, мог бы ответить человек, который задал вопрос. Таким образом, мы вынуждены думать друг о друге, и мы должны использовать то, что мы узнали друг о друге за всё это время, чтобы предсказать наши ответы. — Хорошо, давай сделаем это, — кивнул он. — Ты можешь начать, — предложила она. — Ну ладно, любимый цветок? — спросил он. — Я думаю, что это розы. Она покачала головой: — Нет, и я не думаю, что он у тебя есть. — Ты права, у меня его и в правду нет. А тогда что у тебя, если это не розы? — Подсолнухи, — ответила она. — Они, кажется, повсюду, и что бы вы ни делали, они растут снова и снова, даже в самую трудную погоду. Они как выжившие, — сказала она. Он улыбнулся, принимая во внимание ее ответ, и отложил его на потом. — Любимая еда? Давай посмотрим, мне кажется, что у тебя — спагетти болоньезе. Он покачал головой: — Это не так, у тебя, наверное, воскресное жаркое, — она покачала головой, показывая, что он ошибается. — У меня тушеная говядина. А у тебя? — Рулетики из куриных лепешек, — ответила она. — Что? Я даже не знаю, что это такое. — Это то, что я придумала, когда была ребенком. Это в основном тортильи с начинкой из бобов и сосисок, куриных шариков и майонеза. Это удивительно, и я ем их с тех пор, как мне исполнилось восемь лет. Это мое фирменное блюдо, поэтому я обычно готовлю его по крайней мере раз в неделю, особенно с тех пор, как близнецы прониклись к ним симпатией. — Ты должна будешь сделать их мне, — прокомментировал он. — О, поверь мне, я и так это сделаю. Я просто не могу обойтись без своих рулетиков из курицы, — сказала она, и он со смешком покачал головой. — Хорошо, дальше, любимый десерт? Я думаю, что у тебя пирог с патокой. Она покачала головой: — Нет, а у тебя торт с банановым заварным кремом. — Ого-го, откуда ты знаешь? — удивленно спросил он. Она пожала плечами: — Это была всего лишь догадка, но он и мой любимый тоже. Это просто, и мне очень нравилось, когда эльфы делали его в Хогвартсе. На самом деле, теперь, когда я думаю об этом, я вспоминаю, что однажды после ужина ты выбрал именно это, а не другие варианты. Ты сидел не слишком далеко от меня, так что я могла легко видеть тебя, — задумчиво произнесла она, и он удивленно посмотрел на нее. — Ладно, теперь моя очередь, любимая книга? Я думаю, что твоя — это Квиддич сквозь века. — И ты права, — кивнул он. Он не был так уж удивлен тем, что она сделала правильный выбор, учитывая его страсть к квиддичу, он был бы разочарован, если бы она выбрала что-то другое. — А у тебя — История Хогвартса, — уверенно сказал он. — А ты откуда знаешь? — спросила она, приподняв бровь. Он усмехнулся: — Всякий раз, когда я видел тебя в школе, ты всегда прятала в нее свой нос. Это заставляло меня смеяться, когда я видел, как ты идешь по коридорам, и все просто отодвигались в другую сторону, — она фыркнула на него. — Любимый фрукт? Я думаю, что твой — это яблоко. — Правильно, я думаю, что у тебя — черника, — ответила она. — Не-а, тоже яблоки, — ухмыльнулся он ей. — А можно задать тебе вопрос? — В этом весь смысл игры, — весело сказала она, и он закатил глаза. — Нет, я имею в виду вопрос, который не является частью игры, — она с любопытством посмотрела на него и кивнула. — Ты говорила, что у тебя аллергия на орехи и кокосы, а что будет, если ты их съешь? — Мне даже не нужно есть их, чтобы они действовали на меня. Если я прикоснусь к ним, съем их или вдохну порошок или пыль с них, у меня начнется анафилактический шок. — И что будет? — Это влияет на людей по-разному, и некоторые из них могут страдать больше, чем другие, особенно если их не лечат правильно или достаточно быстро. Мое горло может опухнуть, и у меня возникнут трудности с дыханием, мой язык может распухнуть или я могу разразиться крапивницей, и мое лицо тоже может распухнуть, и меня может вырвать, или у меня будут боли в животе. Его глаза расширились, он не ожидал такого количества исходов или их серьезности. — Как ты лечишься? Гермиона подняла руку и открыла свою расшитую бисером сумочку. Она вытащила свою Эпи-ручку и показала ему. — Это моя эпинифриновая ручка, сокращенно Эпи-ручка. Она очень проста в использовании. Если когда-нибудь возникнет аллергическая реакция, все, что нужно сделать, это взять её, встряхнуть и снять крышку. Затем нужно приложить её к коже голени или бедра, нажать большим пальцем на кнопку на конце ручки и считаете до десяти. После этого нужно вытащить ручку, снова надеть крышку и прижать ручку к твердой поверхности, чтобы сбросить ее, и все. Как ты думаешь, ты можешь это запомнить? — спросила она его. Он серьезно кивнул, вспоминая все, что она сказала, и стараясь запомнить это. — Я всегда ношу её с собой, как и Фред с Джорджем. Я, наверное, тоже дам тебе одну, на крайний случай. — Если ты не получишь помощь вовремя, что произойдет? — Я могу умереть, — ответила она. — Я запомню, — тихо пообещал он. — Я доверяю тебе, — тихо сказала она, и он широко улыбнулся, услышав это заявление. — А теперь вернемся к игре, и я думаю, что теперь моя очередь. Любимое мясо на ужин? Я думаю, что твое — ягненок. — Правильно, думаю для тебя пойдет говядина. — Нет, у меня тоже ягненок. Теперь твоя очередь, — сказала она. — Любимое дикое животное? Я думаю, что твое — это слон. Она покачала головой: — Это не так, и я думаю, что твоё — Лев. — Ого-го, откуда ты знаешь? — спросил он. — Гриффиндор, — сказала она, пожимая плечами и указывая на него, рассмеявшись над его хмурым взглядом. — А с чего ты взял, что у меня слон? — с любопытством спросила она. — Судя по тому, что я узнал во время поездки по зоопарку, слоны ориентированы на семью и мудры, как и ты. Гермиона улыбнулась: — Мое любимое дикое животное — сова. — Совы — не дикие животные, — сказал он, приподняв бровь. — Они дикие в мире маглов, — ответила она, и он усмехнулся. — А почему? — Они мудры и олицетворяют переход, тайну, защиту и разум. Они считались священными у Афины, греческой богини мудрости. И они свободны; они могут парить в облаках так высоко, как хотят, они могут лететь туда, куда хотят, они могут делать выбор в жизни, и никто их не контролирует. Для меня они олицетворяют свободу, которой у меня никогда не было. Мы можем использовать их как фамильяров и посланников, но они все еще свободны. Мы не заставляем их оставаться с нами, они сами этого хотят. — Ладно, теперь твоя очередь, — напомнил он. — Ну что, пойдем по любимым домашним животным? Я думаю, что у тебя есть собака, — сказала она. — Ты права. А насчет тебя я не уверен, — признался он. — Я скажу — собака, раз уж она у тебя есть. — Вообще-то у меня нет фаворита. Раньше у меня был кот, мой фамильяр, его звали Крукшэнкс, но он погиб на войне, — грустно сказала она. — А как насчет тебя, у тебя был фамильяр? — Когда я был ребенком, у меня была филин, и он умер от старости несколько лет назад. Его звали Перышко, — она хихикнула, глядя на него. — Мне было шесть, когда я называл его, — начал защищаться он, но в его тоне не было ни злобы, ни обиды, и он удивился ее хихиканью. — Прошу прощения, но Перышко? Серьезно? — она громко захихикала. Оливер игриво нахмурился, садясь, и прежде чем Гермиона успела понять, что произошло, он уже начал щекотать ее, а она визжала и громко смеялась, пытаясь освободиться от его атаки. — Квоффл! Помоги мне! — она завизжала сквозь смех. Они услышали его лай.И он подбежал к ним, прыгнув на Гермиону, и она завизжала, когда Квоффл игриво зарычал на Оливера, а затем, он обратил свое внимание на Гермиону и начал лизать ее лицо, а Оливер продолжил щекотать ее, смеясь над ней. — Квоффл, ты должен защищать меня! Предатель! — сказала она сквозь визг и смех, но он продолжал лизать ее, и Оливер тоже не смягчился в своем щекочущем нападении.Вес Квоффла помог придавить ее и удержать на месте.***
Без их ведома Мистер и миссис Вуд решили последовать за ними к озеру и посмотреть, как они будут общаться без компании. Они только что прибыли и широко улыбались и хихикали, наблюдая, как на Гермиону напали Оливер и Квоффл, но ни один из них не сдавался, когда смеющаяся ведьма была прижата к земле большим щенком. — Она идеально подходит ему, — задумчиво произнесла миссис Вуд. — А я и не думала, что он кого-то найдет. — Ему всего двадцать два года, Бет, — усмехнулся Мистер Вуд. — Я знаю, что волшебники не находят того, с кем им суждено быть, пока им не исполнится сто десять лет. — Тем не менее, они идеально подходят друг другу; Я благодарна, что они оказались в паре. Ты можешь видеть это в том, как они ведут себя сейчас, они любят друг друга. — Давай не будем забегать вперед, — весело сказал он. — Но это правда, только посмотри на них. Возможно, они еще не осознают этого, но они действительно любят друг друга. — А я все еще думаю, что ты тыкаешь во что-то, чего там еще нет. — Когда ты понял, что любишь меня? — спросила она мужа, уже зная ответ, как он часто говорил ей. Это была одна из причин, почему она так сильно любила его. Он не боялся говорить ей о своих чувствах и всегда осыпал ее любовью и нежностью. Даже когда они были моложе и Оливер еще не родился, он никогда не боялся того, что ему скажут другие. Он никогда не стеснялся признаться в своих чувствах к ней, даже перед своими друзьями, которые постоянно дразнили его. — Я знал с того момента, как встретил тебя, что женюсь на тебе и буду любить всю оставшуюся жизнь, — честно сказал он, и она улыбнулась ему. — Как и я, вот откуда я знаю, что они любят друг друга. Они просто еще не поняли этого, — вздохнула она, прижимаясь к мужу. — Они будут прекрасной семьей, и я не могу дождаться, пока у них родятся дети, и все встанет на свои места. — Ты уже далеко продвинулась, — сказал он, нежно качая головой в сторону жены. — Давай оставим их там и вернемся в дом.***
— Ты признаешь, что смеялась и кричала, как шестилетний ребенок? — игриво спросил Оливер. — Да, — ответила она сквозь смех. — Ты обещаешь не делать это снова? — спросил он. Она не ответила, и он ухмыльнулся. — Ты обещаешь не делать это снова? — повторил он удивленно. — Я обещаю больше не делать этого сегодня вечером, — сказала она, и он фыркнул. — Ну, это так же хорошо, как и то, что я получу, — он смягчился, щекоча ее, и снова лег рядом, пока она пыталась отдышаться, а Квоффл спрыгнул с нее и побежал обратно к озеру, чтобы погоняться за утками. — Это было подло, — сказала она, поворачивая голову, чтобы посмотреть на него. — Это было оправдано, и теперь я знаю, что ты боишься щекотки, это может пригодиться, — ответил он. Она сердито посмотрела на него, и он усмехнулся. — Ты забываешь, что я знаю больше сглазов, чем написано в книгах библиотеки Хогвартса, — его лицо вытянулось. — Вот именно, мой дорогой Олли, — ухмыльнулась она. — Олли? — спросил он, и она пожала плечами в ответ. — Это звучит странно, — сказал он, сморщив лицо, и Гермиона рассмеялась, увидев, как мило он выглядит. — Тебе это не нравится? — игриво спросила она. — Не-а, не нравится. — Очень жаль, Олли, — сказала она, и он сердито посмотрел на нее. — Олли… Олли… Олли, — пропела она. Он наклонился и снова поцеловал ее, прервав ее речь. Его рука зарылась в ее мягкие локоны, а ее рука скользнула к его щеке и шее. Он счастливо углубил поцелуй, все еще сдерживаясь, чтобы не облизать ее губы и не скользнуть языком ей в рот. Он слегка отстранился и посмотрел в ее большие, мягкие шоколадно-карие глаза, которые, как он был уверен, должны были стать его концом. — Ты действительно ненавидишь это? — спокойно спросила она. — Когда другие люди называют меня так — да, но с тобой, полагаю, это не так уж и плохо. Ты совсем другая, Гермиона, — мягко признался он, нежно убирая с ее лица прядь волос. — Ты назвал меня Гермионой, — тихо сказала она с удивлением. Он никогда не называл ее так! Он мягко улыбнулся ей: — Да, — кивнул он. — А как тебя называют люди? — Некоторые называли меня Мионой или Герми, но я терпеть этого не могла. Фред и Джордж зовут меня Миа, но все остальные просто используют мое имя. — Тогда я буду называть тебя по-другому — пробормотал он ей в губы, прежде чем снова нежно поцеловать. Она счастливо вздохнула, а он отстранился и посмотрел на нее с мягкой улыбкой. — Придумал, — торжествующе сказал он. — Хм? — вопросительно промурлыкала она. — Воробей, — гордо ответил он. — Воробей? — Да, воробей. Я читал о животных и их символических значениях с тех пор, как ты собиралась научить меня бросать Патронуса. Читал про воробья, и он символизирует лёгкую приспособляемость, быстрое решение проблем и способность справляться с трудными ситуациями. Люди идут к тебе в самые трудные времена, ища поддержки, и у тебя есть способность успокаивать людей, даже если ты не осознаешь, что делаешь это. Ты спокойна и собрана, если только не чувствуешь угрозы. Воробьи — это защитники, уникальные и таинственные существа. Это прекрасно подходит для тебя, — сказал он, и Гермиона мягко улыбнулась. — И они совсем маленькие, — добавил он. — Я не маленькая, я среднего роста, большое тебе спасибо, — сказала она, игриво шмыгая носом и хмуро глядя на него. Он рассмеялся ей в лицо. — Тебе следует делать это почаще. — Что же? — спросил он, улыбаясь. — Это, — сказала она, проведя пальцем по его губам, и уголок его рта дернулся от этого движения. — Улыбайся и смейся. Ты все время слишком серьезен. Поверь тому, у кого не было возможности смеяться и улыбаться, жизнь слишком коротка, чтобы быть серьезной. Ты любишь свою работу, это твоя мечта. И да, ты должен относиться к этому серьезно, но ты также должен наслаждаться этим. Так ты получишь от жизни максимум пользы. Кроме того, ты прекрасно выглядишь, когда улыбаешься. — Правда? — самодовольно спросил он. — Хорошо, ты больше не получишь от меня комплиментов, если твое эго будет раздуваться, — сказала она, и он дерзко улыбнулся ей. — Ты действительно мудра не по годам, — тихо сказал он. В этот момент к ним подбежал Квоффл, плюхнулся на край одеяла и заснул у их ног. Гермиона усмехнулась и снова обратила свое внимание на Оливера. — Я пережила войну; у меня есть много жизненных уроков и правил, чтобы научить тебя. — Например? — сказал он, приподняв бровь. — Правило номер три… никогда не ешь мое пищеварительное печенье, пока я не предложу тебе его, — серьезно сказала она, и он рассмеялся над ней. — А я думал, что это маггловский бисквит, и кто-то съел его с твоего разрешения. — Джордж, — кивнула она. — Я била его до тех пор, пока он не врезался в стену и не потерял сознание, — сказала она, и он расхохотался. — Я приму это на свой счет. Еще какие-нибудь правила? — Их всего около шестидесяти штук. — Мне их переписать? — игриво спросил он. — Так будет лучше для твоей безопасности, — кивнула она, и он усмехнулся. — Ну, спасибо за предупреждение, у меня такое чувство, что я в этом нуждаюсь. Они оба смотрели друг на друга с нежным выражением на лицах, когда он вновь склонился над ней со своего места, находящегося рядом. Они оба почувствовали серьезный сдвиг в своих отношениях и знали, что их чувства друг к другу стали глубже. — Я хотел поговорить с тобой кое о чем, — сказал он. — Мы разговариваем, — смущенно нахмурилась она. — О чем-то другом, о чем-то важном. — Хорошо, а что такое? — Я хотел поговорить с тобой о том, чтобы ты переехала ко мне… до свадьбы, — он заметил, что ее глаза расширились, а на лице появилось паническое выражение, и поспешил объясниться. — Просто послушай меня, хорошо? — умолял он, и она ошеломленно кивнула. — Мы поженимся меньше чем через месяц, и если ты сейчас переедешь ко мне, у нас будет шанс привыкнуть друг к другу, узнать привычки друг друга или изучить их заново. Мы научимся чувствовать себя комфортно рядом друг с другом, и к тому времени, когда свадьба состоится, мы сможем плавно перейти в фазу брака без каких-либо проблем. Мы сможем продолжать нашу жизнь без всяких помех, но если мы подождем до тех пор, пока после свадьбы не съедемся, мы будем ходить по яичной скорлупе вокруг друг друга, и это не то, что нам нужно. — В этом есть смысл, — тихо сказала она. — Ну так что? — подсказал он, чувствуя, что она хочет еще что-то сказать. — Я еще не уверена, что готова расстаться с Фредом и Джорджем, — тихо сказала она, не желая его расстраивать. — Это единственные люди, на которых я могу рассчитывать, они не бросят меня или не будут сердиться на меня за то, что я сделала для их безопасности. У меня слишком много дел перед отъездом, и я должна подготовить близнецов к этому и научить их заботиться о себе. Я не хочу, чтобы они питались едой из Дырявого котла и миссис Уизли, — она заметила, что его лицо нахмурилось, и вздохнула. — Но я поговорю с ними и посмотрю, что они об этом думают. Он широко улыбнулся. — Это все, — тихо сказал он. — А где ты живешь? — спросила она, понимая, что ничего не знает. — В квартире в Лондоне, так что ты будешь недалеко от Близнецов. — В квартиру? Ты уверен, что там будет достаточно места для Квоффла? А как насчет домовладельца? Он позволит Квоффлу находится в здании? Я знаю, что некоторые домовладельцы могут быть не очень дружелюбными, имея животных в своих владениях. Оливер усмехнулся, глядя на нее: — Обещаю, что для него будет достаточно места, даже когда он станет размером с маленького гиппогрифа. А мой домовладелец не возражает, чтобы Квоффл жил с нами. — Откуда ты знаешь? — Просто доверься мне.Волшебные Вредилки Уизли
Оливер вошел в квартиру близнецов с Гермионой в руках и увидел, что гостиная пуста. Он мягко улыбнулся, а Квоффл продолжил стоять рядом с ним, виляя хвостом взад-вперед и высунув язык из уголка рта. Оливер вошел в комнату Гермионы и с любопытством огляделся вокруг. Она была простой, с белым шкафом, комодом, прикроватным столиком и двуспальной кроватью. Стены были белыми, а на полу лежал кремовый ковер. На полу, на прикроватной тумбочке и на комоде лежали книги, сложенные друг на друга стопками. Он улыбнулся и покачал головой; ничего другого он и не ожидал. Он подошел к ее кровати и осторожно положил ее на середину матраса, где снял ее сумку и положил ее на пол, а затем превратил ее одежду в длинную ночную рубашку. Он накрыл ее одеялом и положил Квоффла на кровать. — Убереги ее от ночных кошмаров, — тихо сказал он, и как бы в доказательство своих магических способностей пес кивнул и лег перед Гермионой. Гермиона вздохнула, обняла Квоффла и прижалась к нему всем телом. Оливер усмехнулся, вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. — Что ты там делал, Оливер? — сказали в унисон Фред и Джордж, и Оливер вздрогнул и повернулся, чтобы посмотреть на ухмыляющихся близнецов. — Нельзя ли потише? — прошипел он. — Вы можете разбудить Гермиону. — Гермиона, да? — спросил Фред, приподняв бровь. — Ну, так ее зовут, — ответил Оливер. — Да, но ты называл её Грейнджер.С чего вдруг такая перемена? — весело спросил Джордж. — Идите вы, а у меня завтра тренировка, — пробормотал он. — Ее туфли остались в сумке. Близнецы засмеялись, когда он бросился к камину и полетел домой. Фред закрыл на ночь каминную сеть, и они заглянули в комнату Гермионы, чтобы проверить, как она там. Они улыбнулись, увидев ее в объятиях Квоффла, который посмотрел на них, когда дверь открылась. — Береги ее, Квоффл, — сказал Джордж, пес кивнул. Они закрыли за собой дверь: — Лучший подарок, который мы когда-либо делали, — гордо сказал Фред Джорджу, и тот согласно кивнул.Волшебные Вредилки Уизли, пятница, 3 июля, 1998 года
Гермиона сидела за кухонным столом, а Близнецы ужинали. У них у всех был напряженный день, и она очень устала. — В чем дело, Миа? — спросил ее Фред; она весь день вела себя странно. — Ни в чем, — пробормотала она. — Мы знаем тебя, Миа; неужели ты действительно думала, что это сработает? — сказал Джордж, приподняв бровь. Гермиона вздохнула и отодвинула от себя нетронутую тарелку с едой: — Оливер, — сказала она. — И что же он сделал? — Джордж напрягся, крепко сжимая вилку в руке, и в его словах послышалось легкое рычание. — Вчера вечером мы видели, как он тайком выходил из твоей комнаты. Если он причинил тебе боль, клянусь… — угрожающе произнес Фред. — Он ничего не сделал, — защищалась она, и они оба успокоились от ее слов. — Я заснула, и он уложил меня спать прошлой ночью, вот и все, — она закатила глаза. — Тогда в чем же дело? — растерянно спросил Фред. — Он хочет, чтобы я переехала к нему, — призналась она. — Ну что ж, у тебя нет выбора, — с горечью произнес Джордж, думая о том, что Гермиона вынуждена была подчиниться этому закону. — Нет, он хочет, чтобы я переехала к нему сейчас, до свадьбы. Они молча смотрели на нее: — Что? — они начали перешептываться. — Он хочет, чтобы я переехала к нему, чтобы мы могли научиться чувствовать себя комфортно друг с другом. После свадьбы он хочет, чтобы мы могли легко и комфортно перейти в фазу брака без каких-либо помех. — А ты как думаешь? — тихо спросил ее Джордж. Она прикусила губу: — В этом есть смысл, не должно быть никакой неловкости, но я еще не готова уйти. У меня осталось всего двадцать семь дней до свадьбы, и я пока не хочу вас покидать. Мне нравиться жить с вами, вы моя семья, — грустно сказала она, и по ее щеке скатилась слеза. Фред и Джордж встали и, обойдя стол, подошли к ней. Они вытащили ее из кресла и крепко обняли. — Мы всегда будем семьей, где бы ты ни жила, и всегда будем любить тебя. Ты же наша младшая сестра, — тихо сказал Фред, и она заплакала ему в рубашку. — Я думаю, ты должна это сделать. Мы будем скучать по тебе, но твое счастье на первом месте, и ты достигнешь этого, рискуя, — сказал Джордж, успокаивающе поглаживая её по спине. — Но я счастлива здесь, — всхлипнула она. — Но ты не можешь оставаться здесь вечно, как бы нам этого ни хотелось, — печально сказал Фред. — Но мы будем видеть тебя каждый день и навещать постоянно. Как мы уже сказали, ты не сможешь от нас избавиться, — сказал Джордж. — Значит, я это сделаю? — Ты это сделаешь, — подтвердили они, и она заплакала еще громче. — У меня так много дел. — Мы поможем тебе все уладить, — сказал Фред. — Нет, у меня так много дел для вас. Мне нужно столько всего приготовить, чтобы вам хватило хотя бы на неделю, — они смеялись над ней. — Напиши Оливеру, пусть он узнает новости, ты можешь воспользоваться одной из магазинных сов, — сказал Джордж. Она кивнула, отстранилась от них, поцеловала их в щеки и ушла в свою спальню, а Квоффл последовал за ней. Близнецы печально посмотрели друг на друга. — Она уходит, — прошептал Фред. — Мы знали, что это произойдет. — Да, но я думал, что у нас еще есть месяц на подготовку. — Оливер прав, так будет лучше для нее. Мы ведь хотим, чтобы она была счастлива и чувствовала себя комфортно, и переезд к нему до свадьбы может даже побудить ее открыться ему. Есть еще кое-что, что она скрывает от нас и, возможно, расскажет ему. Она не сможет поправиться, пока не научится справляться с прошлым, и Оливер может помочь ей в этом. — Мы обещали позаботиться о ней, — пробормотал Фред. — И мы позаботились о ней, но теперь очередь Оливера. То, что она выходит замуж, еще не значит, что мы не можем ее защитить. Ну, знаешь, обычная защита большого брата-близнеца Уизли? Фред слегка улыбнулся словам своего близнеца. — Если он причинит ей боль… — Тогда мы заставим его сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Миа больше не пострадает. Ни сейчас, ни когда-либо еще, — пообещал Джордж.***
Оливер вышел из камина и увидел, что Гермиона и близнецы сидят в гостиной на полу вокруг кофейного столика и играют в маггловские карты. Квоффл лежал на скрещённых ногах Гермионы, но когда он увидел Оливера, то подскочил к нему, и Оливер почесал затылок. Он заметил мрачное напряжение в воздухе и заплаканное лицо Гермионы и медленно направился к ним. — Оливер, — негромко поприветствовали его все трое, и он удивленно моргнул, а затем покачал головой. — Фред, Джордж, Гермиона, — поздоровался он и сел рядом с Гермионой, а Квоффл снова забрался на её скрещенные ноги. — Во что играете? — Покер — это маггловская игра, — сказал Фред и застонал, когда все они положили руки на стол, а Гермиона ухмыльнулась им и взяла выигрыш с середины кофейного столика; выигрыш оказался огромной кучей маггловских и волшебных конфет. Гермиона взяла сахарное перо и протянула Оливеру лакричную палочку, зная, что это одна из его любимых сладостей. Он улыбнулся и взял ее. — Хочешь поиграть? — спросила она, тасуя колоду карт и покусывая сахарное перо. — Хорошо, — согласился он. — Отлично, я тебя научу, — сказала она и сдала карты. Гермионе не потребовалось много времени, чтобы научить его играть, и вскоре он уже играл сам. И Гермионе не потребовалось много времени, чтобы «размазать по полу» всех троих. — Ты жульничаешь. Ты должна была проиграть, — сказал Оливер, после тридцати минут игры и проигрыша в сотый раз. Честно говоря, он уже сбился со счета. — Нет, это не так, — сказала она, снова тасуя колоду, так как была ее очередь сдавать следующую партию. — Я согласен с Оливером, ты жульничаешь, — сказал Фред, странно глядя на нее, в то время как Джордж внимательно следил за ее руками, когда она раздавала карты. — Нет, это не так. Мошенники никогда не преуспевают, мошенники обманывают только самих себя, — она пожала плечами. — Это все просто вздор, и я могу сказать, когда вы блефуете. Оливер наконец решил затронуть тему переезда Гермионы к нему. — Итак, ты уверена, что хочешь переехать ко мне? — он сбросил карты, которые ему не нужны, а Гермиона дала ему взамен правильные. — Мы поговорили об этом и пришли к выводу, что это лучший шанс для нашего брака, — ответила Гермиона. — Не думай, что раз она больше здесь не живет, то мы не будем навещать ее и заботиться о том, чтобы наша Миа была счастлива, — серьезно сказал Фред. — Да, и это означает, что мы будем ужинать у вас по меньшей мере четыре раза в неделю, — сообщил ему Джордж. — Четыре раза в неделю? Не угрожайте мне, — пошутил Оливер, это немного сняло напряжение, и они все рассмеялись. — Я не жду, что Гермиона вычеркнет вас из своей жизни, я знаю, что вы много значите для нее и насколько вы важны в ее жизни. Это просто означает, что я должен быть готов впустить вас двоих в мою квартиру. Я буду проверять каждую комнату каждую ночь на наличие каких-либо скрытых продуктов для шуток. — Не будем, — пообещали Близнецы. — Хотя тебе стоит беспокоиться не о нас, — сказал Фред, многозначительно глядя на Гермиону, а она невинно улыбнулась Оливеру, и он слегка вздрогнул от страха. — Ну вот, теперь ты понял, — усмехнулся Джордж. — Я знаю, что сказала, что перееду сейчас, но я хочу подождать несколько дней. Может быть, на следующей неделе? Таким образом, у нас еще будет три недели, и у меня будет время подготовить близнецов к моему отъезду. — Подготовить? — Оливер поднял бровь. — Ты хоть представляешь, сколько еды мне нужно приготовить, чтобы они прожили всю неделю? — он покачал головой, забавляясь притворным ужасом, застывшим на её лице. — Много, достаточно, чтобы накормить всю вашу команду по квиддичу… включая резервы… два раза! — Не говори глупостей, Миа, — усмехнулся Джордж. — Да, но ты забыла упомянуть еще и жен и подруг, — Фред пошутил, и они рассмеялись над ним. — Я и не знал, что ты умеешь готовить, — сказал Оливер Гермионе. Она пожала плечами: — Я стараюсь изо всех сил, но я не миссис Уизли. — Прекрати, Миа, ты отлично готовишь и еще лучше печешь, — насмешливо сказал Джордж. — Да, твоя выпечка лучше маминой, — испуганное выражение появилось на лице Фреда, когда он понял, что сказал. — Не говори ей, что я это сказал, — сказал он, и они усмехнулись. — Итак, на следующей неделе? — спросил Оливер. Она кивнула: — Может быть, во вторник? — Я зайду к вам после тренировки, чтобы забрать тебя. — Миссис Уизли вряд ли будет счастлива, — пробормотала Гермиона. Близнецы вздрогнули, а ее лицо побледнело; все они знали, что миссис Уизли думает о сожительстве до замужества, и это было не очень приятное зрелище, когда ее неодобрительный тон давал о себе знать, как и ее деревянная ложка.Волшебные Вредилки Уизли, вторник, 7 июля, 1998
Оливер вошел в квартиру близнецов и вышел в гостиную, чтобы увидеть, что Фред и Джордж сидят на диване с печальными лицами.Квоффл выскочил из комнаты Гермионы и побежал прямо к Оливеру, который присел на корточки и поприветствовал собаку, почесывая её затылок. — Пока Гермиона не вышла, — сказал Фред, когда они с Джорджем встали и подошли к ним. — Нам нужно кое о чем поговорить. — Хорошо, — кивнул Оливер, вставая, а Квоффл уселся на полу, виляя хвостом и глядя на них снизу вверх. — Во-первых, если ты причинишь ей какую-нибудь боль или заставишь сделать что-то такое, чего она не хочет делать, мы это выясним и заставим тебя сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь, — предупредил Джордж угрожающим тоном, и Оливер зашаркал ногами, а Квоффл зарычал в знак согласия. — И у вас, вероятно, осталось еще сто тридцать лет, это много новых изобретенных продуктов только для вас. — Конечно, сначала тебе придется иметь дело со сторожевой собакой, — сказал Фред, и Квоффл рявкнул в знак согласия. — Я не причиню ей вреда и не заставлю делать то, чего она не хочет, — заверил их Оливер. — Хорошо, следующее, что ты должен сделать, это следить за тем, чтобы она ела как можно лучше. Ее порции еды увеличились примерно на три ложки, и это может показаться немного, но для Гермионы это так, — сказал Фред, и Оливер кивнул. — Убедись, что она тоже регулярно взвешивается, нам нужно знать, что ее вес растет, — сказал Джордж и снова кивнул. — Когда ей приснится кошмар, а он обязательно приснится, ты должен немедленно позвонить нам, — Оливер снова кивнул. — Не позволяй ей критиковать себя, не позволяй ей попасть в ловушку собственного разума и не позволяй ей чувствовать печаль или отчаяние. Она может впасть в депрессию, и потребуется некоторое время, чтобы вывести ее из этого состояния, если мы сможем это сделать, — сказал Фред. — Убедись, что она выпивает не менее четырех стаканов сока, молока или воды в день. Она предпочитает молоко. Убедись, что она не запирает дверь своей спальни на ночь. Если так случится, подожди, пока она заснет, а затем «демонтируй» все запирающие чары, которые она установила. — И не позволяй ей накладывать заглушающие чары. Опять же, если тебе придется, подожди, пока она заснет, а затем сними их. И не позволяй ей принимать снотворное, — сказал Джордж, когда Фред протянул Оливеру маггловскую записную книжку. — А это что такое? — растерянно спросил Оливер. — Список запирающих и заглушающих заклинаний, которые использует Гермиона, а также чары их снятия и движения палочек. Дневник ее веса с тех пор, как она переехала к нам, если ты посмотришь, то увидишь, что она действительно хорошо справляется, несмотря на обстоятельства. Когда она переехала сюда, то весила меньше сорока четырех килограмм, а наша цель — около шестидесяти. В этот момент ты можешь перестать следить за ней. Это также дневник ее приемов пищи, так что ты можешь увидеть, как её питание улучшилось за эти недели. Убедись, что ты регулярно заполняешь его, но не позволяй ей поймать тебя на том, что ты пишешь тут, иначе ты будешь заколдован, — объяснил Фред. Оливер удивленно посмотрел на них; он и не подозревал, что Близнецы так много сделали для Гермионы, что они тайно заботились о ней так же, как раньше. Судя по звукам, Гермиона, вероятно, тоже не знала, так как они предупреждали его, чтобы он не попался. — Здесь также есть список еды и напитков, которые Гермионе не нравятся на вкус, запах и то, от чего ее тошнит. Дневник содержит список того, что нужно сказать и сделать, когда ей снится кошмар, и как ее успокоить. Там же есть и ее расписание: когда она работает, когда ходит по магазинам, ее привычки есть и спать и тому подобное. Он содержит вещи, упоминания которых ты должен избегать, по крайней мере сейчас, в нем есть список вещей, которых она боится, и он объясняет, как избежать встречи с ее характером. И там есть список вещей, на которые у нее аллергия, и как лечить ее от анафилактического шока, — сказал Джордж. Оливер уставился на них, приоткрыв рот. Он никогда не видел близнецов такими серьезными и заботливыми. Он посмотрел на книгу, чувствуя благодарность за ту бесценную информацию, которую она содержала. — Спасибо, — искренне сказал он. — Она уже сказала мне, что у нее аллергия на орехи и кокосы, а также то, как та использует Эпи-ручку. Она упомянула, что у каждого из вас есть одна, и она даст одну мне. Фред и Джордж молча переглянулись. — И это все, что она сказала тебе, про аллергию? — спросил Джордж. — Орехи и кокос? — спросил Фред — Да, а что? — смущенно ответил Оливер. — Ничего, — быстро ответили они, и он нахмурился. — Вы действительно много делаете для нее, — заметил Оливер. — Как мы уже говорили, она нам больше сестра, чем Джинни, независимо от ее крови, — серьезно сказал Фред с усталыми глазами; он выглядел так, словно не спал несколько дней. — И она делает для нас еще больше, и будет только справедливо, если мы убедимся, что она в безопасности и здорова. — Мы любим ее и можем честно сказать, что если бы нам пришлось выбирать между ними, мы бы выбрали Гермиону, — сказал Джордж с такими же усталыми глазами. — Теперь, когда мы увидели размеры твоей квартиры, у тебя есть домашний эльф? — Да, — кивнул он. Фред и Джордж удивленно переглянулись. — А Гермиона знает? — спросил Фред. — Что у меня есть домовой эльф? Нет, я так не думаю, а что? — Ничего, — ответили они с ухмылкой, и Оливер подозрительно посмотрел на них. Они услышали приближение Гермионы и поняли, что время пришло. Близнецы вздохнули и присели на корточки перед Квоффлом. — Мы будем скучать по тебе, — сказал Джордж, почесывая затылок, и Квоффл заскулил. Он будет скучать по близнецам; они присматривали за его хозяйкой, когда она плакала и кричала по ночам, и чесали ему голову, когда он хныкал. Они кормили его беконом и блинами, когда Гермиона не смотрела, и позволяли ему играть с туфлями, он понятия не имел, откуда они их взяли, но подозревал, что это была обувь их старшего брата, Перси. Квоффл познакомился с остальными Уизли, включая Чарли, в прошлое воскресенье, когда они взяли его в Нору, и все они ему понравились. Он понимал, что они —семья его хозяйки и никогда не причинят ей вреда. А Чарли играл с ним в перетягивание каната в саду, Билл играл с ним в «принеси», а Флер кормила его из своей тарелки под столом. Она ему нравилась, и он чувствовал, что у нее в животе сидит щенок. — Но мы будем навещать тебя все время, и я уверен, что Гермиона приведет тебя на работу. Мы не возражаем, пока ты держишься подальше от лаборатории зелий и рабочей зоны, не пытаешься сбежать и не кусаешь клиентов, — сказал Фред, почесывая спину, и Квоффл рявкнул в знак согласия. Однажды ему уже разрешили войти в магазин, но когда они открылись, он попытался сбежать, и его отправили обратно наверх. Они регулярно навещали его и давали ему новые игрушки, но после этого ему никогда не разрешалось спускаться по лестнице. — Позаботься о нашей девочке вместо нас, — тихо сказали они. Квоффл снова заскулил, а потом лизнул их лица, и они улыбнулись. — Спасибо, — грустно улыбнулись они. Гермиона привлекла их внимание, когда вышла из своей комнаты с расшитой бисером сумкой на плече, и слезы катились по ее лицу. — Извините, — сказала она с водянистым смехом и вытерла слезы. — Мерлин, за последние несколько дней я плакала больше, чем за всю свою жизнь, — они посмеялись над ней. — Ты готова идти? — спросил ее Оливер, мягко улыбаясь. Он знал, что ей было трудно отказаться от своей жизни с близнецами ради него, и это только укрепляло его растущие чувства к ней. Она кивнула и повернулась к близнецам. — Я знаю, что мы прощались последние несколько дней, но я действительно буду скучать по вам, — сказала она, и они крепко обняли ее. — Ничего не изменится, — пообещал ей Фред. — Ты просто переезжаешь в другую квартиру. Если мы тебе понадобимся, то будем рядом и ты увидишь нас, когда тебе приснится кошмар. — Не трудись принимать зелье или накладывать чары, мы уже предупредили Оливера, чтобы он проверил их, — сказал Джордж. Она вздохнула, поцеловала их в щеки, а затем отстранилась и подошла к Оливеру. Он взял ее за руку и нежно улыбнулся. Фред и Джордж заметили это движение и тоже слегка улыбнулись. — Помните, что при использовании тостера хлеб поджаривается в течение полутора минут. Если он не будет готов, когда вы его достанете, положите его обратно на тридцать секунд. Если и это не поможет, то вы идиоты, потому что забыли включить тостер, — сказала им Гермиона, и Оливер усмехнулся. — Не меняйте настройки, держите циферблат повернутым на два. Убедитесь, что молоко используется в течение трех дней после открытия, иначе вы будете лежать в постели с болями в животе за то, что были тупицами и пили молоко с истекшим сроком годности, — Оливер снова усмехнулся. — Используйте согревающие чары на еду, которую я поместила в холодильник и морозилку, остановитесь, когда она начнет слегка дымить; это означает, что все готово, а не то, что она холодная, потому что дым не заполняет комнату. Готовьте бекон на сковороде в течение пяти минут с каждой стороны на среднем огне. Помните, что если он розовый, то он все еще сырой, и вы забыли включить плиту. Не забудьте налить масло в сковороду и регулярно выливать старое. Когда вы включаете плиту, найдите правильный диск для нужной конфорки, поверните его и затем нажмите кнопку, в противном случае просто используйте газ и зажигалку. Но будьте осторожны, чтобы не навредить себе или кухне, — сказала она со слезами, катящимися по ее лицу, и они кивнули ей с мягким и печальным выражением лица. — Мы будем приходить к вам обедать по крайней мере четыре раза в неделю, — пообещал Джордж. — А ваши имена будут написаны на стульях за кухонным столом, — пошутил Оливер. — Будь уверен, мы не хотим, чтобы ты нас перепутал, — сказал Фред. — Теперь я могу отличить вас друг от друга, — самодовольно сказал он, и Фред с Джорджем ухмыльнулись. Они оба убрали свои лохматые волосы за уши, и глаза Оливера расширились. У обоих было по два уха. — Как? — недоверчиво спросил он. — Гермиона, — сказали они, и он посмотрел на нее, чтобы увидеть, как она пожимает плечами. — Кстати, Фред одет в голубую рубашку, а Джордж — в белую, — сообщила она ему. — Ты можешь отличить их друг от друга? — удивленно спросил он. — Она единственный человек, который может это сделать, — сказал Джордж, и они гордо улыбнулись. Оливер покачал головой, а затем подошел к камину, Гермиона и Квоффл последовали за ним. Гермиона подняла щенка и взяла его на руки. — Я попрошу подключить вашу каминную сеть к моей для легкого доступа, — пообещал Оливер, и Близнецы кивнули. — Увидимся позже, — сказали они Гермионе, и она печально кивнула. — Я люблю вас, — сказала она. Укол ревности пронзил Оливера, когда он услышал, как она так легко сказала эти слова близнецам. — Мы тоже тебя любим, — ответили они, прежде чем Гермиона и Оливер покинули квартиру. Фред и Джордж переглянулись. — Ну вот и все, она ушла, — вздохнул Фред. — Да, — печально согласился Джордж. — Она не рассказала ему обо всех своих аллергиях? — Я подозреваю, что это потому, что ей придется рассказать ему, почему у нее аллергия, а она к этому не готова. — Ей придется сказать ему, что это опасно для нее, — заметил Фред. — Если она не скажет ему об этом в течение недели, мы сами скажем, — сказал Джордж, и Фред согласно кивнул. — Он не рассказал ей, что у него есть домовой эльф, — сказал Фред, теперь уже ухмыляясь. — Сосунок, — хихикнули они оба.Квартира Вуда
Глаза Гермионы расширились, когда они с Оливером вышли из камина на большое открытое пространство. — Какого черта? Зачем тебе столько места? — она ахнула, и Оливер усмехнулся ей. «Эта комната больше, чем весь дом моих родителей». Комната была массивной, с белыми мраморными полами и белыми стенами, и там были большие окна от пола до потолка, покрывающие всю длину комнаты, а не только заднюю стену. В центре комнаты стоял большой белый угловой номер с двумя пухлыми стульями, поставленными перед диваном, идеально подходящим для отдыха ног. Такой же белый четырехместный диван стоял напротив углового, а рядом с диваном — белое кресло, создающее почти прямоугольную зону отдыха со стеклянным журнальным столиком посередине. В правом углу комнаты стоял большой деревянный стол, прижатый к стене, и на нем гордо «восседал» аквариум Оливера. Прежде чем она двинулась дальше в комнату, Гермиона поставила Квоффла на пол, и он радостно забегал по комнате, лая и скользя по полу. Она оставила его в покое, отошла налево и увидела черную мраморную барную стойку, отделявшую комнату от кухни. Стены кухни были черно-белыми, на стенах висели большие белые шкафы, а под черными мраморными столешницами, выполненными в форме буквы «Г», стояли две раковины, белые выдвижные ящики и большая черная двойная духовка. Справа стоял деревянный кухонный стол, за которым могли уместиться восемь человек, а пол был выложен белым мрамором в тон гостиной. Затем она заметила, что в комнате тоже было несколько маггловских приборов. В углу комнаты стоял черный двухстворчатый холодильник с морозильной камерой, а на столе-черный чайник, тостер и микроволновая печь. Оливер сидел, прислонившись спиной к барной стойке, скрестив руки на груди, и улыбался, глядя, как Гермиона с тихим вздохом и широко раскрытыми глазами осматривает кухню. Фред и Джордж сказали ему, что она любит бывать на кухне почти так же сильно, как читать, поэтому он позаботился о том, чтобы сделать ремонт, прежде чем она переедет. И с помощью небольшого количества магии и некоторых волшебных подрядчиков, они смогли сделать это всего за два дня. — А зачем тебе магловские приборы? — спрашивает она, обернувшись, чтобы еще раз встретиться с ним. — Мне помогли близнецы. Я хочу, чтобы ты чувствовала себя здесь комфортно, и хочу, чтобы ты включила часть своего маггловского наследия в наш дом. Это часть тебя, и ее нельзя подавлять. Гермиона мягко улыбнулась ему. — Тебе не нужно было так напрягаться. — Я знаю, но я хочу, чтобы наши дети учились в обоих мирах, большинство из них будут здесь, но мы будем брать их в маггловский мир при каждом удобном случае. Гермиона слегка запнулась от его слов, когда он упомянул о детях, как она могла сказать ему, что не сможет родить ему детей? Оливер заметил ее реакцию, но не стал зацикливаться, думая, что она просто нервничает из-за этой темы. — Спасибо, я действительно ценю это. Оливер смотрел, как она приближается к нему, и она удивила его, когда обняла его за торс и прижала к себе. Он быстро пришел в себя, обнял ее и, повинуясь инстинкту, поцеловал в лоб. Гермиона широко улыбнулась его поступку. Оливер воспользовался возможностью вдохнуть ее аромат: клубника, ваниль и мед. Как же он не заметил, как хорошо она пахнет? Он был женственным, фруктовым и утонченным. Он не думал, что она пользовалась духами, так что это, должно быть, был ее гель для душа или шампунь. — Единственная проблема заключается в том, что мы не можем понять, как заставить их обходить магию. Они продолжают перегреваться, — сказал Оливер. — Все в порядке, я создала заклинание, чтобы маггловские приборы могли обходить магию. Вот как они работают в квартире близнецов. — Ты создала заклинание? — сказал он с удивлением в голосе. Она кивнула, уткнувшись ему в грудь. — Я создала их немало, и они мне очень пригодились. — Например, какие? — спросил он заинтригованно. — Позже, — ответила она, отстраняясь от него. — Ты не возражаешь, если я тут порыскаю? Я собираюсь кое-что разузнать, — сказала она, не дожидаясь его ответа. Она почти выбежала из кухни обратно в гостиную и заскользила по мраморному полу, скрипя, когда чуть не упала, а Оливер засмеялся над ней, когда она удержалась, ухватившись за спинку дивана. Гермиона заметила большой камин на стене, рядом с единственной дверью в середине стены, которая, как она подозревала, была входом, если вы не пользовались камином. Затем она посмотрела налево и заметила коридор; она посмотрела на Оливера, а затем пошла к нему и дальше по коридору. Он рассмеялся над ее взволнованным выражением лица и последовал за ней. Она решила начать с последней комнаты в конце коридора и открыла ее. Это была большая пустая комната с белыми стенами, кремовым ковром и двумя эркерами. Внутри не было ни цветов, ни мебели, ни каких-либо предметов. — А почему здесь пусто? — спросила она. Он пожал плечами. — Я пока не решил, что с ней делать. А что, у тебя есть что-то на уме? — Не знаю, может быть, — сказала она. Он поднял бровь. Она нахально улыбнулась и вышла из комнаты, подойдя к ближайшей слева двери, которая вела в ванную. Там была большая душевая кабина со стеклянными дверцами, глубокая ванна размером с небольшой бассейн, раковина и шкафчик с зеркальной дверцей наверху, а также туалет. Там не было никакой цветовой гаммы, стены и пол были белыми, поэтому она предположила, что комната, вероятно, не часто использовалась. Она закрыла дверь и перешла к следующей, открыв ее, чтобы показать спальню. Там стояла двуспальная кровать с эркером, прикроватным столиком и гардеробной. Стены были белыми, как и ковер. Она повернулась лицом к другой стене и открыла первую дверь, открыв еще одну спальню, которая была идентична первой, а когда она открыла вторую дверь справа, то обнаружила еще одну спальню, тоже идентичную. Она пожала плечами, а затем прошла обратно по коридору в гостиную и заметила еще один коридор на противоположной стороне комнаты. Она подошла к нему и начала с первой двери справа, вместо того чтобы идти до самого конца; у нее было такое чувство, что это будет комната Оливера. Она открыла дверь и увидела еще одну пустую комнату со светлым ламинированным полом, белыми стенами и эркерами. — А как насчет этой комнаты? — спросила она, и он пожал плечами. — А еще я не решил, что делать с этой комнатой. У тебя есть идеи? — Может быть, я что-нибудь придумаю, — ответила она. Она прошла в комнату слева и открыла ее, увидев еще одну спальню, которая была точно такой же, как и все остальные. Когда она открыла соседнюю дверь, там тоже оказалась спальня, но эта была совсем другой. В ней было несколько эркеров, двуспальная кровать и гардеробная, но она был оформлена в мягких пурпурных тонах и слоновой кости. Покрывало на кровати были цвета слоновой кости с фиолетовыми вставками, а на кровати были аккуратно разложены фиолетовые подушки. Вдоль стены стоял письменный стол с таким же стулом, придвинутым к нему, а в эркере лежали пурпурные подушки и подушки цвета слоновой кости, и, наконец, на полу рядом с кроватью стояла большая собачья кровать. — Это твоя комната, — сказал Оливер из-за ее спины. Она вздрогнула, и он усмехнулся. — Ты не должен был делать все это, — тихо сказала она, оборачиваясь и глядя на него. — Я знаю, именно поэтому её и украсили. Я этого не делал; если бы я сделал что-нибудь, это было бы ужасно. Я заплатил людям, чтобы они сделали это для меня, под моим присмотром, естественно, — он ухмыльнулся, и она усмехнулась ему. — Сомневаюсь, что все было бы так плохо. Я имею в виду, ты же видел магазин шуток. — Верно подмечено, — кивнул он с веселой улыбкой. — Ты ведь понимаешь, что Квоффл, скорее всего, будет просто спать в моей кровати, верно? — Да, но ты никогда не знаешь наверняка. И это еще не самое лучшее; у меня есть еще один, последний сюрприз для тебя, — сказал он, ухмыляясь. Он взял ее за руку, мягко вывел из комнаты и закрыл за ними дверь. Он нахмурился, когда она прошла мимо его комнаты в конце коридора и направилась прямо в последнюю комнату напротив своей спальни. — И ты не собираешься заглядывать туда? — Нет, — покачала она головой. — Почему? — Я знаю, что это твоя спальня, мы все имеем право на личную жизнь, поэтому я не собираюсь обыскивать твою комнату. — Ты не будешь жить в одной комнате со мной? Она пожала плечами. — У меня есть та прелестная новенькая комната, которую ты мне только что подарил? — сказала она, поймав его хмурый взгляд. — Но это не значит, что в будущем я этого не сделаю. — Просто еще нет? — Может. — Я могу жить с этим «может», — кивнул он сам себе. «Как будто у тебя был выбор», — фыркнула она про себя, прежде чем открыть дверь, и удивленный вздох сорвался с ее губ. Она вошла в комнату, и Оливер улыбнулся ее реакции. Она была в библиотеке. Там был мягкий бежевый ковер, верхняя половина стен была бежевой, а нижняя-кремовой. В центре комнаты стояли кремовый диван и два таких же кресла, а между ними — круглый кофейный столик. В центре левой стены располагался камин, а на полу перед ним лежал кремовый плюшевый ковер. Окна были высоко, а от них вниз, покрывая всю правую и задние стены были книжные шкафы. Треть книжных шкафов была заполнена книгами, и она увидела, что они были четко помечены разделами от квиддича до истории магии, магического права и маггловской литературы. Гермиона повернулась к Оливеру со слезящимися глазами. — Пожалуйста, скажи мне, что ты сделал это не только ради меня, — тихо сказала она. Он пожал плечами. — Мне нужно было место, чтобы поместил все мои книги по квиддичу, и мои родители всегда жалуются, что им нечего читать, когда они приезжают, — солгал он сквозь зубы, но ей не нужно было этого знать. На самом деле, он сделал именно это, он построил библиотеку исключительно для Гермионы. У него была пустая комната, и он хотел дать ей что-то, что принесет ей мир и спокойствие. Гермиона не зря была самой яркой ведьмой, и ей нужно было что-то и где-то питать свою жажду знаний и знаний. Библиотека была для нее идеальным местом. — Я рада это слышать, — честно сказала она, хотя и была уверена, что он говорит ей не совсем правду. Она подошла к нему и крепко обняла, а он улыбнулся и крепко обнял ее в ответ. Он мог бы привыкнуть к тому, что она все время обнимает его. Гермиона подняла на него глаза и, прежде чем он успел опомниться, приподнялась на цыпочки и прижалась губами к его губам. Теперь настала очередь Оливера удивляться, так как он всегда был инициатором нескольких поцелуев, которые они разделили, и когда Гермиона прижалась своими губами к его губам с большим давлением, он вышел из своего оцепенения и радостно ответил. Он поднял одну руку, чтобы обхватить ее лицо, а другую положил ей на бедро, в то время одна ее рука была прижата к его шее, а другая лежала на его груди между ними. Оливер, желая посмотреть, как далеко он может зайти, провел языком по ее нижней губе, и Гермиона приоткрыла свои губы для него. Он скользнул языком в ее рот, впервые исследуя незнакомую территорию, и она вздохнула и расслабилась рядом с ним. Гермиона не была такой уж неопытной, как люди думали; она просто не выкрикивала свои мысли и чувства так, чтобы их услышал весь мир; она была частным лицом. Она делилась поцелуями с Виктором на четвертом курсе, и со стороны Гермионы были некоторые прикосновения, которые привели Виктора к кульминации несколько раз, но этот жест никогда не был возвращен. Поцелуи Виктора были торопливыми и небрежными. Потом был мальчик-маггл, с которым она разделила несколько поцелуев летом, когда она была на шестом году обучения, и его поцелуи были лучше, но все равно оставляли желать лучшего. А еще был тот самый Рон, который засунул свой язык ей в глотку во время последней битвы, о которой она просто не хотела думать из страха, что ее вырвет. Но потом появился Оливер. Его поцелуи всегда были сдержанными и нежными, и от них она краснела и задыхалась. То, как он целовал ее сейчас, было опытным и нежным, и он делал это вяло, не торопясь исследовать ее, и она была более чем счастлива ответить ему взаимностью. Когда он поцеловал ее, она почувствовала, как ее магия покалывает, а сердце трепещет, когда оно бьется быстрее, она почувствовала головокружение и румянец покрыл ее щеки. Стон сорвался с ее губ и застрял у него во рту, а Оливер крепко прижал ее к себе и застонал в ответ. Она услышала лай и отстранилась от Оливера, но не раньше, чем втянула его губу в свой рот, и он застонал, когда она отпустила его. Они оба немного запыхались и молча смотрели друг другу в глаза. Пока Оливер удивлялся тому, что она станет его будущей женой, Гермиона смотрела на волшебника, стоящего перед ней, и ее грудь наполнялась любовью к нему. Она знала, что сильно покраснела; она чувствовала, как горит ее лицо. Оливер подумал, что румянец на щеках был восхитителен, и наклонился, чтобы поцеловать ее, но прежде чем его губы коснулись ее губ, они снова услышали лай. Они отстранились и посмотрели вниз на Квоффла, который пытался привлечь их внимание. Гермиона взяла его на руки и крепко прижала к себе. — Что я тебе говорила, Квоффл? Ты не можешь ревновать меня к Оливеру. Ты мой щенок номер один, и это никогда не изменится. Оливер — человек, а ты нет, — сказала она, потершись щекой о его мягкий мех, и он залаял в ответ, а затем лизнул ее в лицо. — Извини за это, — пробормотала Гермиона, и он усмехнулся ей; она была очаровательно мила, когда смущалась. Гермиона прошла мимо него обратно в гостиную и поставила Квоффла на пол. — Так, что же ты думаешь, Квоффл? Тебе нравится твой новый дом? — спросила она своего возбужденного щенка. Квоффл рявкнул в ответ. — Я буду считать, что это означает, что ему нравится, — усмехнулся Оливер. — Вопрос, — сказала она Оливеру. Он с любопытством покачал головой. — А почему все такое… белое? Он усмехнулся ей. — Я просто никогда не занимался украшением дома, — пожал он плечами. — Как давно ты здесь живешь? — Два года, но из-за войны, я остался в поместье со своими родителями, — Гермиона начала смеяться. — Тебе не стоит — признался он. — Но теперь, когда ты здесь, ты можешь все украсить, — Гермиона подняла бровь. — И я могу тебе помочь, — добавил он, и она ухмыльнулась ему. — Так вот, я сказал, что у меня еще один последний сюрприз для тебя, и это была библиотека, но я солгал, — сказал он. Он взял ее за руку и потащил к окну, где прижал другую руку прямо к третьей оконной панели, и она скользнула в сторону, пропуская их внутрь. Гермиона тихонько ахнула, когда дверь открылась на довольно большой балкон. Он выглядел так, словно был превращен в маленький садик с настоящей травой, а слева, ближе к углу, стояли стол и стулья. Квоффл последовал за ними, и Гермиона посмотрела вниз, чтобы увидеть, как ее щенок счастливо катается по траве, а Оливер потянул ее к перилам, открывая прекрасный вид на сельскую местность. — Я думала, что мы находимся в самом центре волшебного Лондона, — заговорила Гермиона, на мгновение оторвав взгляд от открывшегося вида и повернувшись к нему. — Так и есть; балкон зачарованно показывает сельскую сторону. Некоторые окна также показывают эту сторону. — Как высоко мы находимся? — Мы на последнем этаже, двадцатом. Эта квартира в три раза больше остальных под нами, так как это президентский люкс. — А балкон? Это безопасно? — с беспокойством спросила она, глядя вниз, на землю, и от этого у нее закружилась голова; она ненавидела высоту. — Да, он совершенно безопасен, так что тебе не о чем беспокоиться; вокруг него есть защитные барьеры, ты не можешь упасть через перила, и он зачарован, чтобы отталкивать ветер, снег и дождь. Там же есть и охранные чары, нас никто не увидит и не услышит. — Как чары Фиделиуса? — Да, похоже, но более мягкая форма магии; она охватывает только окна и балкон, но не все здание. Гермиона повернулась и прислонилась спиной к перилам, скрестив руки на груди. Оливер повторил ее действия, и они оба усмехнулись, видя, что Квоффл пытается почесать спину о землю. — Я думаю, что ему нравится, — весело сказал Оливер. — Ты уверен, что хозяин не будет возражать против его присутствия здесь? — Да, я уверен, что он не будет возражать, — ответил он, и уголки его губ дрогнули. — А ты откуда знаешь? — Есть причина, по которой у меня самая большая квартира в этом доме, — пожал он плечами. — Я полагаю, это потому, что ты Оливер Вуд, капитан «Паддлмира», начинающий вратарь и один из самых завидных холостяков волшебной Британии, — сказала она, закатывая глаза. Ему нравилось, что она не обращалась с ним как со звездой квиддича и знаменитостью; для нее он был просто Оливер, обычный человек. — Не совсем так, — ухмыльнулся он. — Нет! — ахнула она. — Ты, должно быть, шутишь! Ты владелец квартиры? — Не совсем. — Ты владеешь всем зданием? — пискнула она. — Я владею всем зданием, — подтвердил он, забавляясь ее реакцией. — Почему ты мне ничего не сказал? — она повысила голос и хлопнула его по руке. — Ой! — удивленно сказал он, моргая от того, что она только что ударила его, и что на самом деле, это было немного больно. — У тебя сильная рука, почему близнецы не сказали мне? — Как бы сильно я их ни любила, они могут быть засранцами, когда захотят, — ответила она. Его глаза расширились, когда он услышал, как она это говорит. Она вернулась в гостиную, и он последовал за ней, оставив дверь открытой для Квоффла, поскольку тот все еще был снаружи. Он уже собирался заговорить, когда Гермиона удивленно вскрикнула, когда в комнату без предупреждения ворвался домовой эльф. У нее были большие карие глаза, большие заостренные уши с клочьями меха на кончиках, она была одета в черную юбку, белую рубашку и удобные туфли. — Мастер Оливер, — сказала она с поклоном. — Я выполнила сегодняшние задачи по техническому обслуживанию. — Спасибо, Тилли, но я не заставлял тебя делать их сегодня, — тихо сказал он, присаживаясь перед ней на корточки, чтобы быть на ее уровне, и Гермиона открыла рот. — Эти задания должны были быть распределены на всю неделю, — сказал он, явно забавляясь. — Тилли любит работать, хозяин, — серьезно сказал маленький домовой эльф и покачал головой. — У тебя есть домовой эльф! — Гермиона заговорила, и в ее голосе тоже звучал ужас. Глядя на нее снизу вверх, видя ее широко раскрытые глаза и слыша ее недоверчивый тон, он вспомнил статью, которую видел о Гермионе, рассказы о ее личности от студентов Хогвартса. Один конкретный студент описал страсть Гермионы к домашним эльфам и равным правам. В этот момент он принял во внимание странное поведение близнецов; они только что бросили его с Гермионой, когда могли бы предостеречь его от этого. — Да, — медленно произнес он, видя, как ее волосы начинают искриться, и его глаза расширились. Он понял, что ему нужно как можно скорее разрядить обстановку, пока он не стал свидетелем знаменитого темперамента Гермионы Грейнджер. — Воробей, — тихо сказал он, надеясь, что её новое прозвище успокоит её. — Тилли платят, и она работает всего несколько дней подряд. Ее волосы перестали искриться. — И сколько? — Восемь галеонов в день, она работает четыре дня в неделю. — А какие у нее обязанности? — Она стирает белье и не занимается ремонтом здания. — И это все? — Она быстро убирает квартиру пару раз в неделю, и она не готовит, потому что она ужасный повар. Тилли щелкнула пальцами, и в ее руке появилась свернутая утренняя газета, которой она ударила Оливера по ноге. — Ой! — он заскулил. — Плохой хозяин оскорбляет чувства Тилли, — упрекнула она его. Оливер нахмурился и скрестил руки на груди, как ребенок. — Хозяин знает, что Тилли очень чувствительна к своей стряпне. Гермиона ухмыльнулась: ей понравилась Тилли; у нее был кто-то, кто помогал ей держать Оливера в узде. — Она мне нравится, — сказала Гермиона, и Тилли просияла. — Тилли, это Гермиона Грейнджер. Моя будущая жена, — представился Оливер, потирая ноющую ногу. — Для Тилли большая честь познакомиться с вами, госпожа, — сказала она, низко кланяясь — Ладно, не надо кланяться, — сказала Гермиона. — Мне очень приятно познакомиться с тобой, Тилли, и ты можешь не называть меня так. — Ты будешь любимицей Тилли, и Тилли будет относиться к тебе с уважением, — сказала Тилли, помахав ей газетой. — Спокойной ночи, — сказала она и исчезла из виду, прихватив с собой газету. Гермиона посмотрела на Оливера. — Почему ты не сказал мне, что у тебя есть домашний эльф? Он пожал плечами: — Это никогда не всплывало, и я думаю, что это не важным. Тилли была домашним эльфом моей прабабушки, она ухаживала за моей семьей в течение четырех поколений, она — моя семья. Моя мама решила отдать её мне, когда я переезжал. А если ты будешь буйствовать и что-нибудь сломаешь, с ней будут хорошо обращаться. У нее есть своя комната, она работает только столько часов, сколько хочет, ей платят, и она работает четыре дня в неделю. Я не знаю, что она делает с деньгами, но она, конечно, устраивает небольшой припадок, когда приходит день зарплаты. — Тогда ладно, — кивнула она, бросив взгляд на часы на стене и увидев, что уже почти девять вечера. — Почему ты не сказал мне, который час? Ты голоден? Он пожал плечами, хотя на самом деле умирал от голода. Он ничего не ел с самого обеда. — Ну что ж, тогда давай приступим к работе, — сказала она, направляясь на кухню, и он последовал за ней. — Ты умеешь готовить? — спросила она, вынимая волшебную палочку из заднего кармана и кладя свою расшитую бисером сумочку на кухонный стол. — Нет, я еще хуже, чем Тилли. Он сел за кухонный стол и с нежностью наблюдал, как она порхает по кухне, заглядывая во все шкафы и ящики и выясняя, где что хранится. — А как ты питался? Он пожал плечами: — Я просто ел тосты или что-нибудь простое на завтрак, благодаря согревающим чарам, или Инсендио, если я опаздывал, — она усмехнулась и закатила глаза, близнецы были такими же. — А пообедать можно в кафетерии на стадионе, но, честно говоря, это едва ли съедобно. За ужином я либо брал что-нибудь из кафе или пабов в Косом переулке, либо получал то, что мне присылала мама. — Получал? — Да, получал. Я сказал ей, что ты любишь готовить, так что теперь ей больше не нужно беспокоиться о моих привычках в еде. — Ты, по крайней мере, лучше близнецов; они подожгли диван в гостиной пару недель назад, я до сих пор не знаю как; они были на кухне и чистили картошку, — он засмеялся, и она засмеялась вместе с ним. Закончив осматривать кухню, она вернулась к шкафам над стойкой, где хранились все продукты, и открыла холодильник–морозилку, чтобы посмотреть, что ей предстоит сделать. — Ты наложил на еду охлаждающее и замораживающее заклинание, не так ли? — Да, это лучшее, что я мог сделать, чтобы еда не испортилась. Она кивнула, прежде чем отменить заклинания, и несколькими взмахами волшебной палочки и простым заклинанием, произнесенным шёпотом, заставила все маггловские приборы работать и быть готовыми к использованию. Затем она осмотрела холодильник, морозильник и шкафы и заметила, что полки были почти пусты. — Серьезно? Никакой еды? — он смущенно посмотрел на нее, и она вздохнула, покачала головой и усмехнулась. — Нам придется пройтись по магазинам, я отвезу тебя завтра после работы. Мы отправимся в мир магглов, и я куплю все, что мне нужно, чтобы приготовить, что-нибудь поесть, — сказала она, и он кивнул в знак согласия. Она нашла немного сыра, ветчины и хлеба, а затем закрыла все двери и поставила продукты на стол. Она вызвала масло, несколько ножей и тарелок и села за стол рядом с Оливером. — Ладно, сырный и ветчинные тосты, — сказала она ему, и он смущенно посмотрел на нее. — Просто сделай бутерброды с сыром и ветчиной, и я покажу тебе, что делать дальше. Они болтали, пока делали бутерброды, и когда они закончили, она встала из-за стола и подошла к тостеру. Она положила бутерброды в тостер, и когда они закончили, они вместе поели за столом. — Ну, уже поздно, наверное, мне лучше распаковать вещи, — сказала она, закончив мыть тарелки и стол, и Оливер кивнул. Она смущенно посмотрела на него и вздохнула. — Спокойной ночи, Оливер. — Спокойной ночи, — ответил он, глядя ей вслед. — Надо было поцеловать ее на ночь, — пробормотал он себе под нос и провел рукой по волосам.