Сделай шаг

Алёна Утренний секс – это насилие. Нет, его реально нужно приравнять к изнасилованию. Когда ещё не успела подмыться и почистить зубки, а в тебя уже тычется его громадный член. И Димка, навалившись на меня, думает, что доставляет мне удовольствие. В реале он просто мешает мне спать. Вот как объяснить парням, что утром мне не хочется трахаться, а хочется спать. Да хотя бы в душ меня отправил. - Дим, ну дай мне поспать, - пытаюсь я договориться с ним по-хорошему, но видимо по-хорошему не получится. А говорить ему «нет», как оказалось, я не умею. Иногда это так сложно, что проще дать. Лежу на боку и пытаюсь спать, обнимаю подушку, а он задрал мою ночнушку и прижимается своим могучим членом к моей заспанной писюшке. Оно конечно возбуждает, но я же ещё не до конца проснулась, не потянулась, не навалялась в кровати и не почистила зубки. А уже вынуждена «получать удовольствие», а скорее делать вид, что получаю. - Ты же говорила, что ты жаворонок. Почему с утра дрыхнешь. - Восемь утра, летние каникулы, все порядочные жаворонки ещё спят, – сладко зеваю я, но поспать мне уже не даёт его член мягко проникающий в мою писюшку. Отличное пробуждение. Я где-то читала, что у парней член встаёт как раз утром и поэтому им так секса хочется. Но у нас-то у девочек ничего там не встаёт, неужели он нигде не читал. Нам бы поспать подольше. Ну почему всё так несправедливо. Почему у нас биоритмы не совпадают. По большей части я терплю, чем получаю удовольствие. Правда и сон уже окончательно пропал. Наконец, я понимаю, что мне не удастся поспать и переворачиваюсь на спинку, снимаю с себя его футболку (она вместо ночнушки), даю ему беспрепятственно лапать свою грудь и обнимаю коленками его бёдра. А он уже набрал скорость и таранит меня на полный штык. Я не знаю, какая такая там у меня глубина, но мне кажется, Димка достаёт своим «поршнем» немного глубже, чем надо. Главное что он задевает там одну точку, я раньше и не знала, что там у меня что-то подобное есть, так глубоко пальцами не достаешь. «Да, я себя трогала, и что тут такого, мне же надо было узнать, чем наградила меня природа. Не хранит это до тех пор, пока в семнадцать лет меня не распечатают». Головкой своего члена он нащупал там какую-то точку, гиперчувствительную. Простое прикосновение к ней, наверное, может показаться болезненным, но прикосновение нежной головки члена, притирка – такой кайф. Только благодаря ей, этой точке, я готова простить Диме не самое стандартное пробуждение. Но он и сам как будто почувствовал, что задел меня «за живое» и теперь изо всех сил стремится стимулировать именно эту точку. - Не останавливайся, прошу, - шепчу я, впиваюсь пальцами в его могучие трицепсы и начинаю неистово стонать. Он хрипит, он рычит как дикий зверь, который поймал и терзает грациозную антилопу, и продолжат в меня засаживать. А я уже стонать не могу, из моего горла вырывается лишь какой-то неясный хрип, глаза слезятся ото сна, а внутри всё горит. Меня трясёт, я не могу себя контролировать, и он это чувствует. Он выжал из меня все соки и продолжает изо всех сил меня трахать. Прижимает мои стопы к своему лицу и целует мои пальчики. Я растопыриваю их, чтобы он мог и межу ними поцеловать, а сама пытаюсь двигать бёдрами с ним в такт, хоть и лежу на спине. И тут я кончаю, это так неожиданно. Я впервые в жизни кончила, точнее я впервые кончила во время секса. Сама себя я до оргазма уже доводила, но это совершенно не то, чувства не те, наслаждение не такое, и кайф не тот. Ну и срубает после этого не так. После оргазма я расслабляюсь, мне хорошо, мне ничего больше не надо, но то ещё не кончил и он продолжает меня таранить, а мне уже не так кайфово. Быстрее бы он кончил, и чтобы ему помочь я начинаю навстречу ему двигаться бёдрами. Буквально через минуту он резко вынимает из меня свой член и тычет мне им прямо в лицо, забрызгивая спермой мой плоский животик, мою грудь и мои губы. И я буквально вынуждена взять его в рот, чтобы вся не оказаться в его липкой сперме. Кроме того мне самой любопытно узнать какая она на вкус. Конечно, я немного брезгую, но я же его люблю, а значит, мне прост не может не понравится её вкус. Тем более он не такой-то противный, как мне поначалу казалось. Когда он полностью разряжается в меня, я с гордость открываю ротик и показываю капли его спермы у себя на языке. А он шлёпает меня ладошкой по щеке и улыбается. - Ты хоть внутрь не попал? – На полном серьёзе спрашиваю я. - В рот? – улыбается он. А Димке всё шуточки. - Нет, не в рот, а в письку, - говорю. – Ты вынул, когда уже кончал, я видела. – Это серьёзная претензия, так можно и поссориться. - Я всегда вынимаю вовремя. - Вынимай чуть пораньше, я не хочу беременеть. - А что ты имеешь против беременности? – Лезет он ко мне целоваться, только не в губы, не хочет он пробовать на вкус собственную сперму. - Да ничего я не имею против, просто не сейчас же. Мы знакомы два дня, рановато нам делать ребёнка. Так что давай или пользуйся презервативами, или вынимай вовремя. Вовремя это до того как начинаешь кончать. - Не парься, детка, я всё контролирую. - Я пытаюсь тебе верить, - недовольная я выпутываюсь из его объятий и направляюсь в душ, мне же мой ротик помыть нужно, зубки почистить и вообще подмыться. Я всегда это делаю с утра. А зубная щётка у меня с собой в сумочке лежит. Чистить зубы после еды меня ещё реклама в детстве научила. Когда я выхожу из душа, то чувствую запах готовящегося завтрака, судя по всему, это яичница. Обожаю по утрам запах глазуньи. Захожу на кухню и забираюсь на стульчик с ногами, обнимаю свои коленки, и наблюдаю за тем, как Димка готовит. Он без верха, в одних трусах и в переднике, на голое тело. У него подкачанный торс, сильные руки и отличная задница, так и хочется подойти к нему и отшлёпать. Но я не собираюсь мешать ему готовить. - М-м-м, что сегодня на завтрак? - Улыбаюсь и мурлычу я. - Яичница с беконом, - он ставит передо мной большую фарфоровую (почти прозрачную) тарелку и выкладывает на ней глазунью и шипящий, прожаренный в масле бекон. – И прожаренные до хрустящей корочки тосты с нутеллой. На другую тарелку он выкладывает два одинаковы кусочка прожаренного белого хлеба, намазанных шоколадной пастой. Рядом он ставит дымящийся напиток в глиняной кружке: - Твой горячий шоколад с зефиркой, - чайной ложечкой он кладёт в кружку две крошечные зефирки. - М-м-м, сколько сладенького, - от изобилия у меня разбегаются глазки. Первым делом я беру и кусаю тост. Так вкусно жареный хлебушек и нутелла. Потом беру вилку с ножиком (согласна, не самый удобный способ есть яичницу, но я же хочу сложить о себе приятное впечатление). Я отрезаю кусочек яичницы и вместе с ломтиком бекона кладу себе в ротик. - А ты? – Смотрю я на Димку. - А я не ем по утрам, - качает он головой. – Никогда. - Поэтому ты меня откармливаешь. Для чего? – кладу себе в ротик ещё ломтик бекона. А он подходит ко мне со спины, обнимает меня и гладит по животику. - Ну-у-у, тебе же ещё рожать, поэтому тебе надо хорошенько кушать, - улыбается он. Я выкручиваюсь из его объятий и сквозь зубы цежу: - Неудачная шутка, - отрезаю ещё кусочек яичницы и продолжаю: - И если ты ещё раз в меня кончишь, мы поссоримся. - И что тогда? - Я обижусь. - Уйдёшь от меня и будешь ребёнка растить одна. После такой шутки я не выдерживаю, бросаю вилку и нож прямо на стол, поднимаюсь, вытираю салфеткой губы и демонстративно выхожу из кухни. - Эй, а доедать ты будешь? – встревоженный голос Димки за спиной. - Я не голодна. Возвращаюсь в комнату, ищу свои вещи и начинаю одеваться. Зубки чистить некогда, поэтому я жую одну подушечку орбит, не хочу, чтобы от меня пахло яичницей. Димка заходит в комнату и молча садится в кресло напротив, наблюдает за тем, как я надеваю колготки. - Алён, - говорит он, но я не реагирую. – Алёнка. - Что? - Я поднимаю на него глаза. - Я просто сказать хотел, что-о-о-о люблю тебя и хочу от тебя детей. - Мы знакомы всего два дня, - смотрю я на часики. – Даже меньше. Всё может поменяться. - Может, - кивает он. – Только не для меня. Я прекращаю одеваться, сажусь на диван и смотрю на него. Жду, что он ещё мне скажет. - Я хочу, чтобы у моих детей были твои глаза, твои волосы, твоя улыбка. - Мои ноги, - подхватываю я. - Твои ножки, - смеется он и грозит мне пальчиком. – Знаешь о главных своих достоинствах. - Конечно, - ухмыляюсь я. - Я просто хочу сказать, что если ты залетишь, я буду рад этому ребёнку, я буду ждать его вместе с тобой, понимаешь? - Да, да, я всё понимаю, - киваю я. – Но просто это всё так быстро. Я не успела сдать экзамены, как появился ты. Я не побыла ещё студенткой, это же первые мои студенческие летние каникулы. - И чем бы ты хотела на них заниматься, если не со мной. - Если не с тобой – то ничем, - улыбаюсь я. – Мне с тобой хорошо, просто пойми меня, всё так стремительно, всё слишком быстро. - Я люблю тебя, Алёнка. - И я тебя люблю Димочка. Он поднимается со своего кресла и заключает меня в свои объятия, самые крепкие объятия на Свете, я в них даже дышать не могу нормально. Наконец, он выпускает меня, и я продолжаю: - Мне уже домой пора, - говорю. – Я пойду. - Тебя подкинуть? - Не-е-ет, нет, не надо. - Такси вызовешь? – улыбается он. – Хачапур. - Не-е-ет, - смеюсь я, когда вспоминаю «чёрные глаза». – Пешком хочу прогуляться. - Ты же далеко живёшь. - Проедусь на транспорте, я давно уже на нём не ездила. Не надо меня провожать, мне надо побыть одной, обдумать случившееся. - Тогда до вечера, - он так и выходит меня провожать в одном переднике. - Ой, чуть не забыл, - берёт он пакет, который стоят тут же при входе и протягивает мне. – Это тебе. - Что там? Сюрприз? – улыбаюсь я. - Да нет, - пожимает он плечами. – Можешь тут посмотреть. - Я посмотрю уже дома, - целую его в щёчку. – Пока. - Пока любимая, - он закрывает за мной дверь, а я спускаюсь на лифте и выхожу на улицу, прохожу мимо его БМВ и снова смотрю на его окно. Он там стоит и провожает меня. Машу ему рукой и отправляюсь пешком на маршрутку. Утренняя свежесть и яркое солнышко, что ещё нужно чтобы подумать над своей жизнью.