Сделай шаг

Всего через мгновение замечаю довольную улыбочку, которая всё никак не хочет сходить с моих уст. Я завидую сама себе и в то же время расстраиваюсь, что всё в моей жизни случается так быстро. Я ведь ещё слишком юна, я не нагулялась. Хотя, по правде сказать, мне и не хочется. Просто я где-то прочитала, что нужно сначала нагуляться и решила, будто это такое правило для всех. А может меня оно и не касается. Хотя кто его знает, как я буду думать в 25 или в 30, как я буду смотреть на мир в 40. Это в 17 мир кажется бескрайним, но что будет потом, что будет после? А с другой стороны, какая разница. Доживём – увидим. Можно у мамы спросить, когда она нагулялась. Но судя по тому, когда она мою старшую сестру родила – у неё тоже случилось всё слишком быстро. А ведь в этой жизни столько соблазнов и наслаждений и для женатиков они под запретом, тем более, если есть дети. Или нет? Что я могу знать о замужней жизни, я ведь ещё никогда не была замужем. В таких мыслях я дохожу до маршрутки. Она полупустая и поэтому я сажусь возле водителя. Он смерят меня таким взглядом, как будто это не маршрутка, а такси Хачапур. Я опять улыбаюсь. Каждый раз я вспоминаю про это такси с улыбкой, и потому, когда поднимается вопрос о выборе такси – то Хачапур безальтернативно. Мне кажется эти «Чёрные глаза» я скоро себе на мобилку поставлю и буду постоянно слушать. Поднимаю взгляд и любуюсь просыпающимся городом, но всё вокруг мне кажется уже не тем что раньше. Неужели это и есть взгляд взрослого человека. Взгляд не девственницы, взгляд не девочки, а женщины. Я только что осознала, что детство прошло. Думала это случиться раньше, но это случилось в семнадцать. Я выхожу на остановке, от которой до моего дома ещё пройтись, хочу прогуляться. Мне для того, чтобы думать иногда ходить надо, на каблуках неудобно, но я уже привыкла. Всю жизнь, сколько себя помню, я на каблуках, на платформах или в кроссовках. В общем, каблуки для меня не проблема. Кроме того здесь идти минут пятнадцать не больше. Так что потреплю. Аккуратно зеваю, так чтобы тушь не потекла. От свежего воздуха мне всегда зевать хочется. Иду по своему кварталу, мне он кажется таким привычным, таким уютным и милым. Возле самого моего дома я ощущаю резкий запах краски. Неужели скамейки покрасили? Признаюсь, мне нравится запах бензина, краски, лака для ногтей. Наверное, я скрытая токсикоманка. А ещё мне нравился в детстве вкус мела. Захожу в подъезд и поднимаюсь на этаж. Открываю дверь квартиры и сразу снимаю туфельки. Я дома, а значит можно отдохнуть от вездесущих шпилек. Кладу Димкин подарок в шкаф, потом гляну что там. Сейчас я так устала. Я же поздно легла, рано встала, не выспалась. И тут мне на телефон приходит сообщение. «А вдруг это Димка». Хватаю смартфон, но разочарованно бросаю его на кровать, но тут он звонит. - Ну, кто ещё в такую рань, - недовольная я беру трубку. - Привет, - слышу на той стороне голос Костика. - Ну привет, - строго отвечаю ему. Мы с ним друг другу никто, чтобы я ему какие-то авансы раздавала. - Ты где была? - Тебя это не должно волновать, - буду с ним строгой, иначе он никогда не поймёт, что у нас с ним больше никогда ничего не будет. - Посмотри в окно. - Что? - Выгляни в окно. - Сейчас? – «Бли-и-ин, не дай Божи этот идиот припёрся». – Ну смотрю, что там? Я подходу к кону и не успеваю задать вопрос. Прямо перед моим парадным огромными белыми буквами написано: «Алёна, я тебя люблю». Так вот что это пахло краской. И как это я не заметила когда шла. И тут звонок в дверь. Я убираю от уха телефон и подхожу к двери: - Кто там? – испугано спрашиваю я и в глазок смотрю. Но там темнота, ничего не видно. – Костя это ты? А в ответ тишина, смотрю на телефон – он уже положил трубку. «Открывать или не открывать?», думаю я. - Если это ты, Костя, то не шути так, я одна дома и мне страшно. - Да я это, я! - А почему в глазок ничего не видно? - Открой и сама всё поймёшь. Я отрыва дверь и чувств сильный запах роз. Громадный букет, наверное, штук тридцать. Тридцать одна, он бы не стал мне дарить нечётное. - Можно войти? – Спрашивает он и входит вместе с букетом. Притягивает мне его. - Это мне? – зачем-то спрашиваю я, хотя и без того всё понятно. – Я не могу это принять. - Почему? – Испугано смотрит он на меня. - Потому что мы с тобой не вместе, мы не пара, а такие подарки дарятся обычно любимым. - Но я тебя люблю. - А я тебя нет, - после моих слов в квартире повисает неловкая тишина. - Понятно, - тяжко вздыхает он. – Ну что ж тогда я выброшу этот букет на помойку. - Постой, - говорю. – Не надо, цветы не виноваты. Тем более, я люблю розы с длинным зелёными черенками и ароматными бардовыми бутонами. Им даже шипы не помеха. - И я не виноват, что люблю тебя, выйдем, прогуляемся, - предлагает Костя, пока я обрезаю черенки и подбираю для них вазу. Да тут не ваза нужна, а целое ведро. - Так что… - продолжает канючить он. – Я тебе букет подарил, а ты со мной даже за ручку не пройдёшься. - За ручку нет, просто так прогуляемся, - смотрю на букет и улыбаюсь. Как же я люблю цветы, жаль, что Димка мне их не дарит. Но что-то он мне подарил и мне не терпится прямо сейчас открыть подарок и посмотреть, что там. Но не при Косте же. - Дашь мне пару минут приготовиться, - говорю ему, а сам залетаю в ванну, чищу зубки и немного подвожу ресницы. Мне даже чтобы с Костей погулять, нужно подкраситься. Выхожу из ванной. - Ну как тебе, - зачем-то спрашиваю я его, и сразу понимаю свою ошибку. Не нужно ничего у него спрашивать, не нужно давать ему надежду даже на дружбу, тем более на отношения. Нужно быть с ним предельно холодной, так значительно повышается шанс того, что он, наконец, меня разлюбит и найдёт себе другую. Чем бесполезно тратить на меня время, лучше бы сделал счастливой какую-то одинокую девочку. Может она где-то сидит и ждёт своего принца, скучает в одиночестве. - Супер, Алечка, ты всегда великолепна. «М-м-м, ненавижу когда он так меня называет». Но вспомнив, что меня так иногда называл и Димка, смягчаюсь. - Ну пошли, пройдёмся, - надеваю сникерсы, кроссовки на платформе, в них ходить проще чем на шпильках. - Идём, - протягивает он мне руку. Несколько секунд смотрю на неё и соглашаюсь: - Ну ладно, только не долго, а то у меня ещё куча дел, - беру его за руку. - Какие у тебя дела, ты же сутками дома сидишь и ничего не делаешь. - Домашние, - мы выходим из квартиры, и я закрываю дверь на замок. - А матушка где? - Во Владике. У сестры в гостях? - Так может, мы у тебя посидим, - начинает напрашиваться он. - Нет, у меня не прибрано, - ну не буду же я ему объяснять, что у меня нельзя теперь сидеть, потому что у меня есть парень. И вообще – мы не друзья с ним, чтобы чаи гонять. Всё, не хочу об этом даже думать. - Да мне всё равно, прибрано у тебя или не прибрано. Мне ты важна, как ты не понимаешь. - Нет, - строго отвечаю я. – Мне не всё равно. Мы выходит на улицу и воздух мне уже не кажется таким свежим как сегодня утром. - Так о чём ты говорить хотел? - Изо всех сил пытаюсь забрать у него свою руку. Говорю сама себе: «Алён, ну ты же Димкина девушка, что ты творишь». Но он как будто не понимает, что я не хочу ходить с ним за ручку, и заводит старую шарманку. - Мы сегодня с ребятами тусили и я всю ночь о тебе думал. Думал о нас с тобой, и о том чего по твоей вине может никогда не случиться. - Чего, например, - я бы улыбнулась, но мне не хочется улыбаться. А он такой поворачивается ко мне и буквально на ухо говорит: - Ведь я же люблю тебя, как ты не видишь, я же жить без тебя не могу. Знаешь, если ты мне сейчас кажешь «нет», я что-нибудь с собой сделаю. Я поднимусь на самый высокий этаж небоскрёба и спрыгну. Нет я выйду на мост и прыгну в воду, чтобы моего тела никогда не нашли, и чтобы ты до конца своих дней мучилась, не зная жив я или мёртв. - Господи, что ты городишь! Всё прогулка окончена, я домой, - пытаюсь забрать у него свою руку. - Тогда я прямо сейчас на мост. Алён, Алёночка, любимая мне без тебя не жить. - Ну, так не живи тогда, зачем ты мне сердце рвёшь. - Не будь такой жестокой. - Ты что бухой? - Да, я выпил, а ты бы не пила, если бы у тебя вместо сердца был громадный провал. На том месте, где должна быть любовь, наша с тобой любовь, во мне дыра размером с Чикаго. - Почему Чикаго? - Улыбаюсь я, но быстро стираю эту дурацкую улыбочку со своего лица. А то решит ещё, что мне с ним смешно и весело и дальше будет каламбурить, клоун. - Я думал, я долго думал, что не могу без тебя… - Опять ты начинаешь. Опят ты за старое. Нет никаких нас, и никогда не было. Наши отношения, это были лишь лёгкий флирт. - Рассерженно опускаю руки, - и не моя вина, что ты воспринял их так серьёзно. - Ты виновата лишь в том, что ты такая красивая, - он нежно проводит рукой по моей щеке. - Не трогай меня! – свирепею я, а на нас уже люди оборачиваются. - Костя, милый, ну пожалуйста, оставь ты меня в покое, ну что мне сделать, чтобы ты меня оставил? - Стать моей. - Я никогда твоей не стану. А знаешь что, гори оно всё пропадом. У меня есть другой, я встречаюсь с другим, как тебе такое? - Ты врёшь. Я знаю, ты говоришь это, чтобы сделать мне больно. Ты просто боишься настоящих чувств и настоящих отношений. - Как же ты меня задрал! - Ты меня тоже, только я не могу выбросить тебя из своего сердца. Я бы с радостью вырвал его, ножом из груди вырезал. Чтобы оно каждую ночь не болело. Каждая секунду без тебя это как пуля в голову. Только она не убивает, а делает всё больнее. - Слушай, ну есть же другие девочки, есть и красивее меня. Ты симпатичный, ты можешь ещё кого-то встретить. - Если не с тобой, то ни с кем? Я умираю каждый вечер в мыслях о тебе и рождаюсь каждое утро, чтобы целый день ходить с умирающим сердцем в груди, чтобы терпеть эту боль. Я не могу без тебя, Алёнка как же ты не видишь, - и он хватает меня за плечи и насильно целует в губы. А я вырываюсь, как сумасшедшая и совершено инстинктивно начина плеваться. - Ф-у-у, зачем ты это сделал. Ты не имеешь прав делать такое без моего разрешения. - Я тебя люблю, а значит, я имею на это право. - Чтобы ты знал, - разгорается во мне ярость, приду домой и обязательно прополощу рот. – Сегодня я сосала у своего парня, и он мне кончил в рот, я пробовал его сперму. А ещё, а ещё я целовалась с другой девочкой, и она лизала мне. Как тебе такое. - А-ха-ха-ха, ты выдумываешь, ты всё врёшь, это всё неправда. Ты говоришь так, чтобы сделать мне больно. Вот только я влюбляюсь в тебя с каждой секундой всё сильнее. - Всё, пока, - не выдерживаю я, забираю у него свою руку и рассерженная иду домой. – Идиот, придурок, ненавижу его, - шепчу я себе под нос. А он так и стоит на том же месте, где я его оставила и печально смотрит мне в след. «Рыцарь дебильного образа», как же он меня бесит, как же я сильно его ненавижу. Да мне с Дианой целоваться понравилось в тысячу раз больше чем с ним. Да лучше бы я ей отлизала. Лучше бы стала лесбиянкой, чем осталась с этим придурком. Лучше быть бесплодной, чем родить от него таких же как он дебильных детей. Захожу в лифт, а меня трясёт от ненависти. Врываюсь домой и сразу смотрю в окно, а он всё так же стоит посреди улицы и на меня смотрит. Ненавижу, как же сильно я его презираю. Хватаю подаренный им букет и бросаю на пол, но вместе с тем колюсь об острые иголки роз до крови. Сажусь на пол у стенки и плачу. Мне так его жалко этот дурацкий букет и свой поколотый пальчик. Почему, ну почему он такой придурок. Господи, сделай так, чтобы он меня возненавидел, пусть лучше морду мне набьёт, чем так бередить моё сердце. Сижу и думаю только о том, чтобы этот дурак ничего с собой не сделал. Снова смотрю в окно. Он всё ещё там, этот придурок всё ещё там. Становлюсь перед зеркалом и начинаю вытирать потёкшую тушь, но краем глаза замечаю цветы на полу. - Розы не виноваты, - произношу я вслух и вновь срываюсь на слёзы. – За что, ну за что мне это всё. Снова набираю в вазу воды и ставлю туда букет, поправляю их. Мне так их жалко эти цветы и так жалко этого придурка. Его бы женить на ком-нибудь. Пусть он другой цветы носит. Пусть кому-то в любви признаётся, только не мне. И мысль одна в голове: «Лишь бы он с собой ничего не сделал. А то я действительно буду чувствовать свою вину за это».