Сделай шаг

Меня выводят и возвращают в камеру. И та соседка, что присматривалась ко мне вдруг радостно подскакивает со своей шконки. - Ба-а-а, какие люди! – Вскидывает руки она. - Мы разве знакомы? – Прищуриваюсь я. - Я Ирка Колючка, а это Настюха Мышь. - Просто Анастасия, - спокойным голосом говорит другая женщина. - Так за что тебя? – Касается моего локтя Ирка-Колючка. - Ни за что, - отвечаю я. - Ещё одна безневинная, - смеётся с дальней шконки Настюха. - Это ты ментам можешь рассказывать, - говорит Иришка. – А мы-то знаем. Знаем кто ты, - она так смотрит мне в глаза, что мне становится жутко. - И кто я? – Зачем я лезу в разговор, мне бы лучше лечь на свою шконку и заткнуться. А то до добра это не доведёт. - Ты же Алёна? – вопросительно склоняет она голову. - Да Алёна она, Алёна, - отвечает за меня Настя. - Ну да, - я не вижу смысла отрицать очевидное. - Девочка, так ведь ты ж знаменитость, тебя уже полгорода знает. – Она поворачивается к Насте. – Дай сюда Айфон. - Да не трогай ты девчонку. - Дай айфон, я сказала! – Повышает голос Ирка. Настя поднимается со своей шконки, и ковыляет к нам, достаёт из нычки смартфон и протягивает Ирке. - А разве здесь можно с телефоном сидеть? – Удивлённо смотрю на них. - Девочка моя, - смотрит мне в глаза Ирка. – Мы что похожи на тех, кто делает только то, что можно. Странная ты. Она пару секунд включает ютуб, набирает там что-то, а после показывает мне видео моего задержания. Я там такая заспанная, испуганная и её голос за кадром: «Накрыли бордель. Задержаны проститутки», и моё лицо на весь кадр. - Это по центральным каналам крутят, а я-то думаю откуда я тебя знаю. - Это не правда, - говорю я. – Кто сейчас верит телевизору. - Хорошо, положим это неправда, а как тогда ты объяснишь это? – И она снова что-то набирает в смартфоне. А меня аж трясёт от увиденного. Весь город целый день слушает о том, что я проститутка. Теперь я понимаю, почему меня из института исключили, от греха подальше. Мать увидит, у неё инфаркт будет. - Вот, - протягивает мне Ирка смартфон, а там открыт сайт: Проститутки-ру. Я даже не знаю такого сайта, но по названию всё понимаю. И там, в топе висит моя фоточка. Я присматриваюсь и вижу, что имя написано «Алёна», а под именем мой телефон, настоящий. - Это не я, это кто-то за меня сделал. - И фото не твои, - она демонстративно при мне открывает аккаунт, а там десяток фоток, которые могли быть только у меня в смартфоне или у Димки, ну не Димка же их выложил. На парочке фото я голая лежу, не помню, когда они были сделаны. Особый стыд у меня вызывает фото, где я целуюсь с Дианой. Я же просила Димку его удалить. - Дай гляну, - хватаю телефон и бегло просматриваю аккаунт. – Это невозможно, как это может быть? Кто это сделал? Но в этот момент ко мне прислоняется Иришка и проводит пальчиком по моей ноге: - Слышь, крошка, - говорит она. – Сделаем друг другу приятно или ты только за деньги. Если что у меня есть. - Нет, - совершенно инстинктивно отталкиваю я её, но вовремя понимаю, что я одна, а их же двое и он и обе крупнее меня. И сразу меняю риторику. – Простите, я таким не занимаюсь, это какая-то ошибка. - Чем не занимаешься? Написано же: лесби, кунилингус. - Да-а-а, - голос Насти, - Иришка такое любит. - А почему бы и нет, - пожимает плечами Иришка. – Я как сажусь в тюрьму – меняю ориентацию. А выхожу и опять с мужиками сплю. - Нет, нет, нет, - пячусь я от неё, как будто боюсь, что она меня сейчас изнасилует. – Я люблю только мальчиков. - А как же это? – показывает она фото, где мы сосёмся с Дианой. Я ненавижу всё связанное с этим фото, особенно момент, когда оно было сделано. - Мой парень очень хотел, чтобы мы поцеловались, – сглатываю я. – А я хотела сделать ему приятно. - Как это знакомо,- голос Настюхи со своей шконки. – Я так впервые на преступление пошла. - Да ладно тебе, - берёт меня за руку Иришка. – Я же тебе ничего такого не предлагаю. Полижемся, поцелуемся, потрогаем друг друга. Я даже на куни не настаиваю. При слове куни мне реально становится плохо. «Нет, нет, нет, это не реально, не по настоящему, это не со мной. Это сон, дурацкий сон». Слава Богу за меня вступается Настя: - Ир, ну отвянь ты от девочки, ты не видишь что она не в настроении. - Да ладно, что и приколоться нельзя? – смущается Иришка. - Ну посмотри ты на неё, малышка явно впервые в тюрьме, и она кто угодно, только не проститутка. Разве только целка-проститука, - приглушённо ржёт она. - А-ха-ха, таких не бывает, но согласись прикольно было бы. Ты её платишь за секс, а она ещё и ломается, - Иришка отпускает мою руку. – Ладно, живи милюзга, если надумаешь, согрею тебя на своей шконке, - подмигивает мне она. А мне от её заигрываний страшно. - Нет, - говорю. - Не надумаю, я дорожу своей ориентацией и менять её не собираюсь. - Вот посидишь с моё, посмотрим, как ты запоёшь, - всё так же ухмыляется Иришка. И голос снова подаёт Настюха: - Что с твоё, что с твоё, да ты как впервые до тюрьмы дорвалось, то там со всеми подряд сосалась и лизалась, типа тебе этого на воле не доставало. - На воле у меня был мой масик, - перечит ей Иришка. - А в тюрьме кто, ковырялки? - И обе женщины смеются. Но я не понимаю пока этого тюремного юмора. Беру у девчонок смартфон и собираюсь Диме написать, но не знаю, что сказать и как оправдываться? Я не чувствую своей вины, я не знаю что я такого сделала, и всё равно должна оправдываться, думать как ему всё объяснить. Я уже и сама не верю в то, что меня похищали. Но что это было тогда? Как это всё объяснить? Смотрю на часы и принимаю таблетки. Ни одного раза не пропускаю, я очень боюсь заразиться вич. Утро начинается не с завтрака, тем более есть это невозможно. Меня воротит от каши, которую приносят, только чай я могу чуть-чуть похлебать, без риска, что меня стошнит. Спасибо девчонкам, продуктов подкинули, так я могу хоть пару бутриков себе сделать, да ещё и с сокамерницами поделиться. Правда, Ирки с её замашками я опасаюсь. И вроде с виду нормальная, но как начинает со мной заигрывать то у меня мурашки по коже и хочется выброситься из окна, через тонкую решётку. Лишь бы не стоять с ней рядом, а она ещё и прикол с меня тянет: «Чего ты боишься, я же не заразная». Ну и шутки в стиле: «Один раз не…» ну вы поняли, не люблю я материться, даже в своих мыслях. Так вот, утро начинается не с завтрака. А меня будят и говорят, что ко мне пришли на свиданку. О том кто пришёл не говорят, видно у них так не принято. Просто выводят из камеры и закрывают за мной дверь. Но уже возле железной решётки комнаты для свиданий я чувствую тонкий аромат его туалетной воды, и у меня крышу сносит: «Димочка мой, любимый, спасибо что пришёл, я знала, что ты меня не бросишь». Захожу в комнату, вижу его и не могу скрыть улыбку. А он сидит такой холодный, даже бровью не поведёт и не улыбнётся. - Я знала, знала, что ты придёшь за мной, - едва не плачу я и бросаюсь к нему обниматься. Только не целую. Что если у меня вич, а он, я слыхала, передаётся по-разному. Но Димка не испытывает особого энтузиазма от нашей с ним встречи. - Сядь, - сухо командует он. И я, как дрессированная собачка, сажусь пред ним на стул. Ещё и спинку ровно держу, как в детском садике учили. Смотрю на него влюблённым взглядом и не могу оторваться, какой же он у меня классный. Как же мне повезло, что мы с ним знакомы. Как же мне хорошо просто от того что он у меня есть. Милый мой, красавчик. Даже если он меня бросит, я никогда и ни за что не избавлюсь от его ребёнка. Хочу навсегда себе оставить частику нашей любви. - Ты знаешь, почему я здесь? – Смотри он на меня как «плохой следователь». - Да любимый. - Не подмазывайся, - нервно хрипит он. - Хорошо, любимый. - Ладно, – вздыхает он и чуть этого напускного пафоса с него слетает. – Я, как только услышал, взял билет и прилетел. Ты же понимаешь о чём я. - Угу, - киваю я. Димка достаёт из кармана смартфон и показывает мне видео с Ютуба. Там меня вытаскивают из борделя, и видок у меня там, мягко говоря, не первой свежести. - Меня похитили, это подстава, - оправдываюсь я. - Кто похитил? - Я не знаю. Они ворвались в квартиру. - Они? - Да, их было двое, а может больше, я не разглядела. Они брызнули мне чем-то в лицо, чтобы я ничего не видела, а после засунули в рот кляп, надели мне мешок на голову и чем-то укололи в руку. Дальше я помню урывками. - Да? – вопросительно косится Димка. – И ты хочешь, чтобы я в это поверил? - Да, - всхлипываю я, и на глазах появляются слёзы. Не могу сдержаться. – Ведь больше мне никто не верит, остался только ты. – Пытаюсь смахнуть я слёзы, но они всё текут и текут не останавливаясь. Димка вынимает из своей сумки салфетку и протягивает её мне, а я вытираю слезу и сморкаюсь. А после улыбаюсь, так смешно сморкнулась, как Пятачок в мультике. - Хорошо, - говорит Димка. – Положим, в это я верю. Дальше-то что было? - Я очнулась в притоне. На грязном матрасе, ко мне подошёл… - не могу говорить, комок подходит к горлу, и опять появляются эти слёзы. Димка терпеливо даёт мне ещё салфетку, а после ещё одну. – Я ему отказала. И он пошёл к другой девушке. Они занимались сексом втроём прямо при мне, я всё видела и меня стошнило. А ещё у меня из вены торчал шприц с чем-то сильнодействующим. Я вынуть его не смогла, было больно. - Тебя удерживали там против твоей воли и кололи чем-то? - Да, - говорю. – Мы не виделись с тобой несколько дней, ты помнишь это? – и я показываю ему свои обколотые руки. А у него прямо ужас застывает в глазах, и он нежно прикасается к моим венам. Вижу, как ему больно. Как он хочет обнять меня, прижать к себе и пожалеть, по глазам его вижу. Но он пока сомневается можно ли мне доверять. - Окей, давай дальше. А это что? – И он включаете на своём телефоне вкладку с «Проститутки.ру». - Блин, - говорю. – Не думала, что ты и это найдёшь. - Я бы сам не нашёл, да добрые люди помогли. Так что это. И почему здесь столько твоих фото. – Он листает мои фотки с сайта, а мне больно на это смотреть. - Я не знаю, не знаю, - опять всхлипываю я, позже мне сейчас опять понадобится салфетка. - Да хватит уже ныть, нюни она распустила! – Повышает он на меня голос. – Скажи, ты это сделала?! - Нет! – Ору я в ответ. - А кто тогда?! - Не знаю! – Кричу я. – Ты же видишь, кто-то как будто специально пытается нас рассорить. - Окей, окей, - вздыхает он. – А это тогда что? И он включает видео, где я лежу голая в карнавальной маске, а надо мной крутится голый лысоватый мужик. Несколько секунд я смотрю, а после начинаю рыдать в голос. - Я не знаю, что они со мной сделали, я без сознания была, - я уже ничего не вижу, слёзы заливают глаза и сопли пузырями. Я протираю глаза и смотрю на Димочку: - Прости-и-и-и, - шепчу я. – Что не присмотрела за собой. Меня изнасиловали. Я заявление подала, а ещё… а ещё… - всхлипываю я и не могу сказать. - Да скажи уже! – Срывается Димка. - У меня подозрение на вич, я на ретровирусных и регулярно проверяюсь, но всё возможно. - Понятно, - громко выдыхает он. Встаёт и начинает ходить по комнате туда-сюда, а я сижу на стуле и плачу. На сей раз он меня не останавливает, он даёт мне выплакаться. Когда я более-менее успокаиваюсь, он говорит. - Тебя сейчас отпустят, я внёс за тебя залог… - он опять вздыхает, не знает, что добавить. – Я закину тебя домой и… и… возможно мы никогда больше не увидимся. Повисает пауза. Пронзительная звенящая пауза. Как будто кто-то умер. Это я умерла. - Хорошо, - тихо произношу я и не плачу больше. - Иди за вещами, - вздыхает Димка. Я смотрю ему в глаза и вижу там невероятную тоску по тому, что могло быть между нами, но чего так и не случилось. Похоже, ему не меньше меня жаль наших отношений. И он готов мне всё просить и всё забыть, да вот только всего этого слишком много. Да и зачем ему жизнь ломать из-за какой-то простушки, ещё и вич инфицированной. Его же там в Лондоне настоящие принцессы ждут. Он сдержал обещание. Довёз меня до дома. Мы останавливаемся как раз на надписи: «Алёна, я тебя люблю». Правда там ещё одно слово появилось, другим подчерком и другой краской. Я даже догадываюсь какое – «Шлюха», но оно было кем-то предусмотрительно закрашено всё той же белой краской. - Ну всё, прощай, - говорит Димка выключая зажигание. - Спасибо, - шепчу ему я и нежно касаюсь его руки. - За что? «За то, что до дома подбросил, за то, что залог за меня внёс и ещё за многое». - За то, что ты был в моей жизни. А он смотрит на меня и сам не верит, что это финал: - И тебе спасибо, за этот лучший месяц, который больше не повториться ни с кем и никогда. Ты для меня навсегда останешься такой, какой была тогда. - А ты для меня, - нежно касаюсь рукой его щеки, провожу по ней, так хочется его поцеловать, но нельзя. Я так боюсь его заразить. - Алёна, - произносит он, но не решается продолжить. - Пока, - я выхожу из машины, и, скрывшись в подъезде, начинаю рыдать и всхлипывать. «Почему, ну почему это со мной случилось». Быстро добираюсь до квартиры, и лишь потянув за дверь, понимаю, что у меня нет ключей. Но тут не заперто. Квартира все эти дни стояла нараспашку. - Кто здесь!? – сквозь слёзы громко произношу я, а в ответ тишина. Я бегло осматриваю квартиру, но тут никого, и только тогда я запираюсь. До ужаса боюсь запреть, когда в квартире убийца. Но я же всё проверила: шкафы, ванную, туалет, под кровать заглянула, всё пусто. Как это так квартира стояла открытая несколько дней, и никто не зашёл, не поинтересовался, а если бы я умерла, а если бы со мной что случилось – страшно подумать. Мои ключи на полочке. Похитители их не взяли, они вообще ничего не взяли, кроме меня. Значит, я была главной целью. Подхожу к окошку и смотрю во двор, машины Огинского уже нет. Он уехал навсегда. От этих мыслей у меня в очередной раз наворачиваются слёзы и, чтобы как-то отвлечься, я поливаю вазоны. Как это он не пересохли за эти дни. Провожу пальцем по подоконнику, надо и пыль протереть. Нахожу свой телефон и ставлю его на зарядку, так как он давно уже сел. Когда телефон включается, меня буквально засыпает сообщениями, большая часть которых с незнакомых номеров. Я понимаю с каких, ведь мой телефон до сих пор висит на сайте знакомств, его оттуда никто не убирал. Ну что ж не буду брать звонки с незнакомого номера. Готовлю себе кофе и отправляюсь в душ. Так хочется отмыться после тюремной робы.