***
Нолик вальяжно стоял в строю своих одноклассников и уставшим взглядом наблюдал за молодым преподавателем физкультуры, что чуть слышно, во всяком случае среди гула разговоров учеников, объяснял, что им предстоит выполнить на сегодняшнем занятии. Переведя внимание на стоящего справа от него старосту, Нолик уже в который раз в ответ был удостоен его добродушной улыбкой, однако если поначалу первого это чуть забавляло, то к четвёртому уроку уже начинало немного раздражать. Казалось, будто Стэс улыбается всегда и всем, причём по любому поводу. Искренне радуется? – улыбка! Смутился? – улыбка! Злится? – устрашающая, но всё ещё улыбка! Быть может, ему так и проще, ведь не нужно всякий раз раздумывать, как отреагировать на ту или иную ситуацию: улыбнулся – и все счастливы! Главное, что не проигнорировал, выслушал, а уж что действительно об этом всём подумал, никого не волнует. И может быть, остальных такой расклад и устраивает, но уж точно ни Нолика. Ну вот что значит сейчас эта его улыбочка? Что он этим хотел сказать? «Мне приятно, что ты обратил на меня внимание»? Или всё же «Прекрати пялиться, если не хочешь снова огребсти»? «Мне сейчас не до тебя, но из вежливости я сделаю вид, что мне не всё равно»? Что-то Нолику подсказывало, что наиболее близок к истине был именно третий вариант. Но опять-таки «кажется», что же на самом деле подразумевает Стэс, улыбаясь приятелю на каждый его мимолётный взгляд, не известно. – Налево! Шагом марш! – услышав от Лавруса Вурковича команду, произнесённую значительно громче всей его предшествующей речи, класс послушно начал маршировать, хотя точнее сказать плестись по спортзалу. Нолик так же двинулся вслед за тёмной макушкой своего приятеля. Отчего учитель решил поставить старосту вперёд, голубоглазый точно знать не мог, но, предполагал, что причина заключается в нечастом посещении Нолика его уроков: тот практически не появлялся ни на одном из них с самого первого сентября. Влетало ему за это, конечно, знатно и от классного руководителя, и от завуча, и от родителей, но недели две спустя все они как-то поуспокоились, видимо, решив перенести нравоучения на конец октября уже ближе к моменту аттестации за первую учебную четверть. Но как бы то ни было, сегодня, когда Нолик появился на занятии впервые за последние шесть-семь уроков, преподаватель лишь удивлённо приподнял брови, затем усмехнулся и спросил, почему тот не явился на недавно прошедшие соревнования по волейболу, мол, в прошлом году ты неплохо справлялся с мячом, и с подачей, и с приёмами и даже с пасами, которые всегда так тяжко идут у остальных, почему бы не придти хотя бы поболеть за свою команду? Нолик же на такой радушный приём решил красноречиво промолчать, не совсем понимая, как к нему относится новый преподаватель. Лаврус Вуркович работает в этой школе уже третий год, однако нынешний 9 «Б» под его контроль передали лишь в середине прошлого. Тогда Нолик был ещё более-менее ответственным учеником. Во всяком случае, уроки прогуливать себе не позволял. Почти. – Переходим на бег, – раздалась очередная команда учителя, и по свистку все ускорились. Нолик не любил бегать. Чертовски не любил. Потому что стоило ему преодолеть хотя бы пару-тройку кругов, как он уже оказывался в предсмертном состоянии. Так, во всяком случае, он себя ощущал, пытаясь хоть немного отдышаться, при этом устояв на своих двоих. Какие уж тут нормативы, где нужно отмарафонить километр меньше чем за пять-семь минут?.. Именно поэтому Нолик предпочёл сначала прогуливать те уроки, которые ему нелегко даются, а затем и в принципе не посещать такой тяжкий предмет, как физкультура. «Подумаешь, не всем же дано быть спортсменами!» – заявил как-то парень, когда в очередной раз с уверенностью задумал прогулять занятия у Лавруса, а затем уже опечаленно подытожил, что ему, впрочем, никем не дано быть. И сейчас, уже изрядно так измотавшись, еле перебирая ноги и жадно глотая прохладный воздух, Нолик осилил лишь шестой круг из нужных десяти и всё же решил сдаться, пока его сердце окончательно не достучалось до своей остановки. Перейдя на шаг, парень закашлился, чувствуя, как покалывает сердце в груди и неприятно жжёт в горле. – Что, выдохся уже, волейболист ты наш? – едва ощутимо хлопая его по спине, с ухмылкой произнёс Дэм, проносясь мимо. Его друзья, хоть и сами еле плелись позади, поддержали его усмешками, так же обгоняя Нолика, чтобы поспеть за товарищем. – Задрали, – недовольно пробурчал голубоглазый, провожая озлобленным взглядом несносных одноклассников. Вот уж кому по жизни повезло, так это Дэмису, чёрт бы его побрал. И личиком вышел, и с учёбой на «ты». До старосты ему, конечно, как до Луны пешком, но и жизнь этому парню явно куда проще даётся, чем тому же Стэсу. Что сказать, мудакам везёт. И почему же с ним все с таким удовольствием общаются? Грубый, агрессивный и упрямый до жути. Не дай Боже обидеть – все кости переломает, а затем ещё и матом их отполирует. Уж что-что, а на брань парень не скупается, иной раз так выразится, что даже у Нолика уши в трубочку заворачиваются, а он, между прочим, в компании своих старших друзей всякого за годы общения с ними наслышался: если кто из юношей, да и из девушек с управлением не справится, будучи на колёсах, то только успевай свой словарный запас пополнять. Хотя, что удивительно, сам Нолик, несмотря на его столь эмоциональное окружение, состоящее из таких вот «культурных» людей, нецензурными выражениями не злоупотреблял. То ли сестра на него так влияет, то ли ещё что; голубоглазый, если честно, об этом даже никогда не задумывался. Правда, в последнее время желание отправить троих своих неприятелей в дальнее путешествие иногда прямо-таки зашкаливало. «Ну не мудаки ли?» – раздумывал Нолик, наблюдая за тем, как троица обгоняет его во второй раз и вновь с теми же усмешками на губах. – Тверцо-о-ов, – протянул Лаврус Вуркович, привлекая к себе внимание неспешно идущего ученика, – бегать-то сегодня будем? – Я уже бегал, – вяло ответил голубоглазый, устало глядя на преподавателя с каплей надежды, что тот его всё же пожалеет и даст передохнуть. – Ну так давай ещё бегай, как норматив-то сдавать будешь? Я тебе тройку за сто метров вместо километра рисовать не буду, так что давай как-то нагоняй упущенное, в форму-то приходи. – Да какая там форма, Лаврус Вуркович? – вставляет свои пять копеек Дэм, заканчивая бежать уже десятый круг. Зал неожиданно заливается смехом некоторых его одноклассников. – Вы вообще видели его? Палка с ножками. – А ну цыц! Не тебе тут о спортивной форме разглагольствовать. Кто мне в прошлом году все нормативы кое-как на «четыре», а где и на «три» сдал в третьей четверти? – Ну вот чего Вы начинаете? – с долей смущения и обиды протянул Дэм, пряча ладони в карманах спортивных брюк. – Больно мне нужна эта ваша гимнастика. – Зря ты так, зря. Гибкость очень даже может тебе пригодиться в жизни. В личной, например, – учитель как-то загадочно улыбнулся, добавив последнюю фразу, однако до юноши смысл его слов дошёл не сразу. Дэм ещё с минуту стоял с нахмуренным лицом, пытаясь понять намёк, а затем, когда до его сознания таки дошла шутка преподавателя, он лишь про себя перебрал сотню-другую матов и поправил тонкие пряди светлых волос, выпущенные у лица. В то время, пока Дэм пытался разгадать тайну человечества, а именно тайну молодого физрука, Нолик облегчённо вздохнул, одарив учителя благодарным взглядом. Однако бежать тот его всё же заставил. – Ты как? – сочувственно поинтересовался Стэс, впервые обращаясь к голубоглазому за всё это время, начиная с той самой злосчастной перемены. – Сдох, – пропыхтел Нолик, уперевшись руками в колени. В горле ссаднило, а каждый вдох отдавался болью, то в лёгких, то в сердце, то в правом, мать его, боку чуть ниже рёбер – какой именно орган столь болезненно переносил нагрузку, Нолик понятия не имел, но проклинал его всеми словами, какие только мог вспомнить. Лёгкое головокружение и непрекращающийся кашель тоже отнюдь не радовали. Никогда. Никогда Нолик больше не будет бегать. Интересно, а если он в день сдачи норматива принесёт на урок ролики, результат зачтётся? Уж на колёсах он и километр, и даже два с небольшим трудом преодолеет за нужное время. Жаль только, что так нельзя. Нолик бы всем показал, как он умеет кататься. Дэм точно обзавидовался бы со своими дружками. Проведя разминку, половину из которой Нолик всё ещё пытался отдышаться, класс вновь построился в одну шеренгу и стал ожидать дальнейших указаний. – Ну что, у нас с вами ещё пятнадцать минут, поиграем? – скорее для проформы спросил мужчина, с улыбкой осматривая замученных ребят. – На первый-второй рассчитайсь! – А во что играть-то будем? – выкрикнул кто-то из ребят, когда рассчёт был окончен. – Давайте в баскетбол! – Да, давайте в баскетбол! – подхватили ещё несколько парней, в то время как со стороны большей части девочек послышались возмущения. – Ну, в баскетбол, так в баскетбол. Я ж разве против. – О Боже, – оставшись недовольным таким исходом, с досадой вполголоса произнёс Стэс, пока половина класса поддерживала идею радостными возгласами. Кажется, оставшиеся пятнадцать минут пройдут очень весело.***
– Файер, дуська, у тебя всё хорошо? – с беспокойством обратилась к нему одна из одногруппниц, выходя вместе со всеми из аудитории. Последняя пара на сегодня подошла к концу, и третьекурсники наконец могли выдохнуть с облегчением и, покинув порог учебного заведения, проводить свои законные выходные. – Давай без дусек, нормально всё, – смахнув рукой чёлку, так часто в последнее время раздражающе спадывающую на глаза, расстроенно буркнул в ответ парень и отвёл взгляд в сторону. «Ни черта не нормально». – А раз всё нормально, чего тогда ёбло корчишь такое, будто на лимонах уже неделю сидишь? – девушка по-дружески хлопнула того по спине и усмехнулась. Файер, прогнувшись под её рукой, лишь охнул, недовольно посмотрев на одногруппницу. – А вот в каком смысле «сидишь», в прямом или в переносном, тебе лучше знать, – дополнила она себя, расплывшись в хитрой ухмылке, после чего, слегка ударив его в плечо кулачком, перевела внимание на догоняющего их Вектора, что по какой-то причине был вынужден задержаться у преподавателя. – Ёб твою... Как же я обожаю эти твои переходы с «уси-пуси» на «дочь сапожника», – прохряхтел Файер, массируя пальцами место, куда пришёлся второй удар девушки. – Сверцова, отцепись от человека, он мне ещё здоровым нужен, – появляясь рядом, отшутился Вектор и, обхватив Файера за плечи, чуть прижал его к себе. – До понедельника, – попрощавшись с одногруппницей, он, не дожидаясь от неё ответной реакции, направился к лестнице на первый этаж, ведя ничуть не сопротивляющегося, что удивительно, друга за собой вплоть до самой раздевалки. – Там вроде тепло, – с сомнением произнёс юноша, держа в руках ветровку, которую всё никак не мог решиться надеть. – Ты весь день просидел в универе, откуда тебе знать, тепло на улице или нет? – наклонившись, чтобы потуже завязать шнурки на кроссовках, с некой претензией в голосе ответил Файер. – Мхм, бука! – резко отреагировал Вектор, обиженно надувая губы. – В окно смотреть не учили? Там солнышко светит! – Охуеть, а я не знал, – вновь встав в полный рост, парень нахмурился и, накинув на одно плечо рюкзак, озлобленно уставился на друга. Тот в ответ, чуть прищурившись, молча вглядывался в его лицо, пытаясь понять, почему приятель столь агрессивно настроен. – У тебя всё хорошо? – решил поинтересоваться он, подхватывая Файера под руку и выходя вместе с ним из раздевалки. Ветровка, из-за которой, казалось бы, и случилось небольшое разногласие, всё же осталась проигнорированной хозяином. – Да, всё отлично, – чуть спокойнее ответил юноша, неловко отвернувшись от тянущего его за собой друга. Из памяти всё никак не уходила прошедшая ночь. С приходом к нему домой Вектора, Файер всё же малость поистерил, кое-как успокоившись лишь спустя час беспрерывной беседы с явно до ужаса напуганным его поведением другом. А затем, когда они вдвоём уже сидели на кухне и пили чай с найденным на полках печеньем, изредка прерывая тишину разговорами, Файеру вновь стало безумно стыдно. Вот на кой чёрт он ему позвонил? Изрезал бы себя, как и всегда, и то меньше проблем было. – Вот как... – с недоверием оглядев друга, Вектор нервно облизнул обветренные губы и тоже отвернулся, переводя всё внимание на дорогу. – Может, сходим куда-нибудь? – обдумав всё произошедшее за последние дни, как можно более непринужденно предложил парень. – Я бы хотел побыть один, если ты не против, – через силу приподняв уголки губ, натянуто улыбнулся Файер. Посмотрев на Вектора, принявшего с подозрением рассматривать своего сомнительного собеседника, он понял, что оставлять его одного никто не собирался. Точно не после вчерашнего. – Я пойду с тобой, – серьёзно произнёс юноша, ещё сильнее сведя брови к переносице, но затем, смутившись своего столь сердитого тона, прочистил горло и, отведя глаза в сторону, чуть менее уверенно добавил: – Можно? Файер опустил голову и уставился на свои ноги, неспешно движущиеся по асфальту. Нет? Да? Не стоит? Есть ли у него право отказаться? И вообще, действительно ли он хочет побыть один? Неловкое молчание затянулось на две минуты. Ребята дошли до автобусной остановки и стали ожидать нужный им транспорт. Сказать по-прежнему было нечего. Никогда ещё за все годы их долгой дружбы не случалось подобной ситуации, и это лишь сильнее давило на Файера, всё ещё сомневающегося в правильности решения поделиться с Вектором своим секретом. Хотя какое там решение? Скорее необдуманный поступок. В тот день слова сами вырвались, и юноша ничего не мог уже с этим поделать. Эмоции переполняли его, а заглушить их было нечем. Впрочем, как и сейчас. И вчера. И два дня назад, когда он уверенно заявил, что расстаётся со своей дурной привычкой раз и навсегда. Хорошая ли это была идея? Стоит ли вот так бросать то, к чему привыкал столько лет? Каждый чёртов день, в любое время суток он осознанно калечил себя. Можно ли теперь избавиться от этого? Нужно ли? – Да... – вслух произносит Файер, сам ещё не до конца понимая, на какой именно вопрос даёт ответ. Вектор улыбнулся, восприняв это как разрешение придти к нему в гости и, схватив друга за руку, потянул его за собой в только что подъехавший автобус. – Пиздец духота, – озвучил свои мысли по поводу окружающей обстановки парень, оглядев заполненный битком салон. Свободных мест не хватало даже для поездки стоя, не говоря уже о пустующих сиденьях. Файер согласно кивнул на утверждение друга и неловко отвёл взгляд в окно, принявшись наблюдать за происходящим за пределами переполненного салона. Файер не любил толпы, не любил шум; не любил, когда большое количество людей – в основном старшего поколения – осуждающе рассматривали его внешний вид; не любил, когда к нему прижимались чужие люди. Он в целом был человеком не тактильным, оттого единственным, кому он позволял себя трогать даже без предупреждения, был Вектор. Ну, и родители: к объятиям матушки невозможно было не привыкнуть, а отчим всё равно редко пользовался таким проявлением чувств. Именно поэтому сейчас юноша чувствовал себя некомфортно. Хотя вряд ли хоть один человек среди присутствующих мог похвастаться обратным. И всё же... – Давай на следующей выйдем, – потише предложил Файер, поближе наклоняясь к Вектору и вцепляясь пальцами в его плечи. Тот, продолжая держаться одной рукой за поручень, а другой подстраховывать друга, которому не за что было ухватиться, удивлённо приподнял брови и посмотрел на Файера, измученно переводившего взгляд на каждого человека, оказывающегося рядом с ним. – Мы же только одну остановку проехали..? – с недоумением ответил юноша, не увидев пока никакой логики в его действиях. Файер тяжело вздохнул и нехотя произнёс: – Я этого больше не вынесу. Вектор задумчиво хмыкнул, после чего, осмотрев в который раз салон автобуса, покачал головой и, вновь повернув голову к другу, добавил: – Ладно, я тебя понял. Выйдя, как и договорились, на следующий остановке, парни молча двинулись по тротуару вслед за умчавшимся транспортом. Файер почувствовал себя куда лучше и мысленно поблагодарил друга за понимание. Окажись он здесь с кем-то из других ребят из их компании, вряд ли так просто удалось бы найти компромисс. Хотя о каком компромиссе идёт речь? Вектор просто беспрекословно выполнил его просьбу, а вот хотел ли он сам этого – неизвестно. Файер, поразмыслив над этим ещё, пришёл к выводу, что его лучшему другу явно нелегко приходится с ним, и это определённо не радовало. В груди что-то неприятно сжалось, и настроение юноши вновь приблизилось к привычной метке. – Давай тогда в KFC заглянем? – внезапно предложил Вектор, всё это время отчаянно искавший тему для беседы. Файер кратко кивнул, не совсем понимая, на что именно соглашается, и устало вздохнул. Сейчас он искренне не понимал, за какие такие заслуги судьба наградила его столь хорошим лучшим другом. Не утомляет ли Вектора их общение? Стоит ли ему тянуть на себе такого человека, как Файер? Человека, который самолично роет себе яму, даже не пытаясь найти иного пути. Он слишком безразличен по отношению к своей жизни, а Вектор... Он другой. Он не ищет себе повод для грусти, не позволяет эмоциям управлять собой, не оправдывает свои поступки отвратным прошлым и неудавшимся днём. Он просто берёт себя в руки и уверенно идёт вперёд, преодолевая любые трудности. И это определённо достойно восхищения. – О чём задумался? – спросил Вектор, заметив, что друг уже пару минут не слушает его. – Да так... Думаю о том, какой ты невъебичечки охуенный человек, – Файер искренне улыбнулся, замечая как беспокойство на лице юноши сменяется смущением. Вектор опустил глаза на свои ботинки и не смог сдержать улыбки. – Мило, – он вновь взглянул на друга, после чего резко остановился и, схватив того за руку, развернул и прижал к себе. Файер, не предусмотрев такой выходки с его стороны, даже вздрогнул, испугавшись столь внезапного объятья, и, задержав дыхание, принялся ожидать дальнейших действий друга, не решаясь ни оттолкнуть его, ни обнять в ответ. Отчего-то было неловко. Когда Вектор всё же отпрянул, Файер, судорожно набрав воздух в лёгкие, облегчённо выдохнул и последовал за ещё более счастливым, чем минутой ранее, товарищем. Кто же мог подумать, что юношу так растрогают его слова? – Эм... Вектор, – неуверенно произнёс Файер, сравнявшись с приятелем. Достав на ходу из рюкзака пачку сигарет, парень вытащил одну и, закурив, спросил: – А куда мы идём? – Вектор сначала в удивлении приподнял одну бровь, а после, покачав головой, усмехнулся. – Ты меня совершенно не слушал, да? – он на время замолк, наблюдая за тем, как друг набирает очередную порцию дыма в лёгкие, а затем медленно выдыхает. Снова нервничает. Но из-за чего? – Мы идём есть всякую вредную пищу, – бодро продолжил юноша. – Возражения не принимаются. К тому же один раз ты уже согласился. – Но я не голоден, – со вздохом закатив глаза, Файер чуть сердито взглянул на своего собеседника и вновь затянулся. – А ты кури больше, долбаёб, блять. Дай сюда, – выхватывая из его рук сигарету, недовольно проговорил Вектор. – Ты вообще собираешься бросать? – С чего вдруг? – пытаясь отнять её у друга, хмуро уточнил Файер. – Верни. – Хуй тебе. Ты ведь знаешь, к чему приводит курение? Хочешь напомню? Рак лёгких, рак пищевода, рак гортани, орофа... Орофангеальный... Да блять! Короче, стоять раком тебе до конца жизни своей! А ещё болезни сердца, аневризма, катаракта и, блять, даже инсульт! И ко всему этому приводит в 90% случаев именно курение! Снижение памяти, частые головные боли, постоянный кашель, тебе мало, блять?! – Еба-а, подготовился-то как, – с неподдельным удивлением протянул Файер, принципиально доставая и закуривая ещё одну сигарету. – Но ты ведь знаешь, что мне похуй, да? И сколько бы раз ты это всё не перечислял, я всё равно не брошу. Так что прекращай терроризировать свой Гугл запросами о вреде курения, ничего не изменится. Не ебут меня последствия, не-е-бут, – по слогам отчеканил он, делая ещё одну затяжку. – Ты просто уверен, что тебя это не коснётся, поэтому и похуй. А ты не особенный, понимаешь?! Ты, как и все, можешь сдохнуть в любую секунду! – Вектор лишь ещё сильнее вскипал, видя, как друг демонстративно игнорирует все его замечания. И ведь кому хуже делает? Себе! Себе нелюбимому. – Ну и зачем тогда переживать? – с безразличием ответил парень, всё же выбрасывая недокуренную сигарету в ближайшую урну. Вектор поник и, досадно вздохнув, тихо добавил: – Не кури хотя бы натощак, придурок. Ещё пять минут пути парни прошли в напряжённом молчании. Файер шёл, погруженный в свои мысли об очередной катострафической ошибке, испортившей всем настроение, а также о позабытом им когда-то лезвии в одном из карманов рюкзака. Можно ли..? Можно ли хотя бы один раз? Пока Файер нервно теребил рукава своей толстовки, представляя, как на запястьях появляются новые порезы, Вектор всё никак не мог себе простить собственную вспыльчивость. Да, его друг не прав. Да что уж там скрывать, он стопроцентный кретин! Но ведь юноша и сам повёл себя неверно. Ему незачем было так настойчиво доказывать свою правоту. Файер на дух не переносит давление, и Вектор, как никто другой, должен был понимать это. А с другой стороны, что ему ещё оставалось делать? Притворяться, что всё равно? Но будет ли от этого толк? Не станет ли только хуже? Да, он должен понимать человека, с которым знаком уже столько лет. Должен понимать Файера, но... Он не понимает. Он всё ещё не понимает. Ни его поступков, ни его мыслей, ни его чёртовой логики, ни его настроения, ни его желаний, ни-че-го! Как бы Вектор не старался, что-то всегда оставалось недосказанно его другом и недопонято им самим. И это чертовски раздражало. И расстраивало. Он ведь действительно хочет помочь, так почему..? Почему Файер боится принять его помощь? Добравшись наконец до нужного заведения, парни сделали заказ и сели за свободный столик, молча принимаясь за еду. Если всё пойдёт так и дальше, день явно завершится совсем не так, как планировалось. – Оп-оп, какие люди! – внезапно раздаётся откуда-то со стороны, и парни одновременно поднимают головы на знакомый голос. – Здоров, – весело продолжает подошедший Альт, обнимая поочередно каждого из них. Файер был явно не рад видеть своего вечно позитивного приятеля, а вот Вектор мысленно благодарил судьбу за его появление. Уж он-то точно сможет развеять сложившуюся неприятную атмосферу. Во всяком случае, юноша на это надеялся. – Чего грустные? Хуи невкусные? – Альт засмеялся со своей же шутки и, сев между ними, стал переводить взгляд с одного парня на другого, ожидая ответа. – Ну да, других же проблем у нас нет, – вытирая салфеткой пальцы от соуса, произнёс Вектор, после чего, бросив мимолётный взгляд на Файера, перевёл всё внимание на Альта и улыбнулся. Ему стоит дать время придти в себя. – Ну так, а я о чём? – юноша ещё раз осмотрел помещение, видимо ища тему для разговора, после чего, взяв стаканчик Вектора с недопитым им напитком, попробовал его и, удовлетворительно кивнув, вновь припал к стаканчику. – Я, кстати, катался недавно. Позавчера, если быть точнее. И как-то проглядел, видимо, знак ремонта дороги, и ка-а-ак ёбнулся! Ехал-то я на скорости, на приличной такой, и, короче, свернул, а там, хоба нахуй, проезда-то нет. Ну и я как-то с неожиданности тормознул и нехило так навернулся. Но это ещё не самое интересное! Лежу я, значит, смотрю в небо, пытаюсь вспомнить, как двигаться, и тут ко мне подбегает девчушка, лет восемнадцати точно. Спрашивает, мол, живой, не живой, нужна ли помощь, все дела. Я поднялся, мы с ней побазарили, а вот потом! Потом мы с ней прогулялись, сходили в кино, в кафешку, в общем, всё как полагается. Она рассказала о себе, о том, как её родители не понимают, а я, естественно, как хороший мальчик, выслушал её. И потом, внимание! Потом она пригласила меня к себе! Ну а я что? Я дурак, что ли, отказываться? Девчонка красивая, богатая. Ну, дальше, ясно дело, мы с ней перепихнулись, правда, на утро я сразу свалил, стащив себе на память пару каких-то дебильных вещиц и двести долларов. Целых двести долларов! Прикол, да? Я теперь ещё месяц, как минимум, могу жить, причём вполне припеваючи. – Ну и мудло же ты, – с усмешкой прокомментировал услышанную историю Файер, наконец заканчивая с трапезой. – Ещё какое, – согласился с ним Вектор, про себя довольно подмечая повысившееся настроение друга. – Разбил сердце бедной девушке. Не боишься, что она теперь на тебя заяву накатает? – обращаясь уже к самому рассказчику, с неподдельным интересом спросил юноша. – Да не ссы, она даже не заметит. Говорю же, богатенькая особа. А сердце... Мало у неё таких было? Да и к тому же, я с самого начала предполагал, что это на один раз. И она, наверняка, тоже. Всё же не того она полёта птица, что ищет любви. Да и я, как ты знаешь, пока к затяжным отношениям не готов. – Ладно-ладно, делай, как знаешь, – с осуждением произнёс Вектор, возвращая внимание на Файера, что всё это время внимательно слушал разговор своих друзей. От прежней обиды, кажется, и следа не осталось. – Ой-ой-ой, кончай уже мамочку включать. Файер, он тебя ещё не заебал своей заботой? – усмехнулся Альт, пододвигаясь к парню поближе. Тот, втягивая через трубочку шоколадный милкшейк, сдвинул брови к переносице, но после, оторвавшись от напитка, отвернулся, скрывая появившуюся на лице улыбку. Альт, воспользовавшись моментом, придвинулся ещё ближе и припал губами к освободившейся трубочке. – Пока ебёшь всех здесь только ты, – ответил юноша и повернул голову обратно. Альт, так же вернувшись в прежнее положение, вновь засмеялся, в то время как Файер шокированно переводил взгляд с трубочки на друга. – Да блять, сдохни, – он брезгливо скривился и, всунув стаканчик парню, что кажется и вовсе не знал о понятии «личное пространство», недовольно скрестил руки. С одной стороны, ему безумно хотелось стукнуть своего непутёвого дружка, а с другой – он и разозлиться-то на него не мог. – Вот не был бы ты таким человеком, которого всегда хочется одновременно и убить, и простить за все проёбы, въебал бы без раздумий, – проворчал Файер и, поднявшись с места, спрятал руки в карманах. – Да брось, ты же меня любишь, – подскочив вслед за ним, Альт широко улыбнулся и, сделав последний глоток, допил уже второй напиток. Файер покачал головой и, приложив ладонь ко лбу, вздохнул. – О! А давайте сегодня покатаемся? Пока погода нормальная? – предложил Альт уже на выходе из заведения. – Я не против, – незамедлительно согласился Вектор, после чего вместе с Альтом посмотрел на Файера, ожидая его ответа. Тот отрицательно махнул головой и не менее кратко дополнил себя: – Я пас. – Так, не надо тут ля-ля! – тут же отреагировал Альт, вставая перед другом. – Заебал хандрить! Возьми уже себя в руки и выруби этот уёбищный режим нытика. Отказы не принимаются, понял? – подойдя к Вектору, Альт обнял парня на прощание и вновь вернулся к Файеру. – Я тебя жду, – прижав и его к себе, добавил юноша, после чего, отпрянув, обиженно нахмурился. – Пока не обнимешь, не уйду. – Я тебя ненавижу, – закатывая глаза, пробурчал Файер, всё же отвечая другу объятием. – Да-да, я помню, – улыбнулся Альт и, помахав ребятам напоследок рукой, развернулся. – До вечера! – Чтоб ты ёбнулся по дороге, – вполголоса со злости пожелал тому Файер, начиная двигаться в противоположную сторону вместе с Вектором. – Я же говорил, что тепло на улице, – с улыбкой произнёс тот, подняв голову вверх и продолжив идти, не сводя голубых глаз с ясного лазурного неба. Файер молча усмехнулся беззаботности друга и ухватился за его запястье, чтобы он мог продолжить бездумно идти, совсем не глядя на дорогу. «Может, и я когда-нибудь полюблю это небо. Полюблю так же сильно, как его любишь ты. Может быть, тогда и я стану счастливым. Таким же счастливым, как ты.»