***
Подростки неторопливо двигались вдоль однополосной дороги, периодически кидая взгляд вслед проезжающему автомобилю. Поскольку Нолик вкус друга на фильмы не оценил, ребята довольно долго спорили насчёт просмотренной романтической истории, вот только когда у каждого иссякли аргументы в свою пользу, неловко замолчали. Свернув на тропу ко двору жилого многоквартирного дома, Стэс всё же первым неуверенно подал голос: – Слушай, а чем ты обычно занимаешься? Я имею в виду, в свободное время, – он перевёл внимание с дороги под ногами на рядом идущего приятеля и легонько улыбнулся, стараясь снизить напряжение. – Как-то ты внезапно решил этим поинтересоваться, – хмыкает в ответ Нолик, одновременно с тем раздумывая, стоит ли делиться со старостой такой информацией. – Ну, чаще всего, в игры рублюсь. – А в какие именно? – изображая неподдельный интерес, спрашивает Стэс, не дожидаясь, пока его собеседник скажет что-то ещё. – В основном, в шутеры. Не думаю, что имеет смысл перечислять сами названия. Ты ведь вряд ли во что-нибудь играл? – Ну почему? Играл. В пасьянс, например... Тот, который с пауком, – робко завершает свою мысль парень, отводя глаза в сторону. Его игровая история действительно на редкость скудна. – И в сапёра ещё немного. – М-да. То есть такие название, как «Call of Duty» и «Half-Life» тебе вообще ни о чём не говорят? – с усмешкой произносит Нолик, про себя удивляясь словам приятеля. – Могу предположить, что это что-то про стрелялки, – с задумчивым видом выдаёт староста, после чего, поймав на себе неодобрительный взгляд одноклассника, вновь смущённо отворачивается. – Стопроцентное попадание, лучшего описания я и не слышал! – язвительно восклицает Нолик, а затем неверяще добавляет: – Неужели даже про «S.T.A.L.K.E.R.» и «Counter-Strike» не слышал? – Слышал. По-моему, по ним все с ума сходили одно время, нет? – нерешительно уточняет Стэс, осознавая, что совершенно не разбирается в интересах нового друга. – Я поражаюсь твоей осведомлённостью... – с сарказмом протягивает голубоглазый, после чего, немного подумав, решает сменить тему: – А ты тогда чем увлекаешься? – Я? Ну... – он издаёт нервный смешок, кажется, чувствуя себя лишь ещё более сконфуженно, чем секундой ранее за обсуждением игр. – Не знаю, у меня нет хобби. – Серьёзно? – с недоумением выпаливает Нолик, резко переводя взгляд на приятеля, что по-прежнему прятал своё лицо, смотря себе под ноги. – Чем ты занимаешься целыми днями? Только не говори мне, что учишься! – Да нет, – чуть оживляясь, он всё же поднимает голову, но, замечая на себе вопросительный взгляд, спешит себя дополнить: – После школы я обычно просто что-нибудь смотрю. Иногда ещё рисую, но это так, если вдруг сестра попросит. И всё, в принципе, – подводит итог староста, переводя внимание на крыши многоэтажек, виднеющихся на горизонте. Нолик некоторое время молчит, обдумывая услышанное, а затем задаёт один из возникших у себя в голове вопросов: – Но ты ведь, выходит, до этого рисованием увлекался, раз сейчас уже умеешь? Или для сестры можно и кляксу поставить – она обрадуется? – Не знаю, может, и обрадуется. Но я же в художку ходил, так что чему-то всё же научился, – как само собой разумеющееся выдаёт Стэс, после чего вновь улыбается и смотрит на друга. – В смысле? У тебя же в прошлом году вроде в музыкалке выпускной был? – изумлённо спрашивает Нолик, пересекаясь с одноклассником взглядом. – Ну да. И в музыкалке тоже. Я совмещал. Расписание удачное было: три дня в неделю в художке, другие три – в музыкалке. Со школой вообще никаких проблем, всегда после уроков, – задумчиво произносит парень, вспоминая события последних восьми лет. – Хотя если бы меня на год позже отдали, было бы весьма проблематично сейчас совмещать консультации с занятиями. Да и три выпускных это как-то через край. – То есть до этого ты жить как-то успевал? – Нолик приподнимает одну бровь и чуть слышно усмехается. – И, кстати, а на что ходил хоть? Я у тебя в комнате никаких инструментов не заметил. – На фортепиано. Ну, у нас ещё был хор, музыкальная литература и... В общем, всё по классике. А «инструмент» Ате в комнату переставили. Я всё равно не играю больше, а ей вроде интересно. – То есть ты забросил всё, чем занимался половину своей жизни? И теперь просто залипаешь на сериалы? Серьёзно? – Это всё, на что меня хватает, – с грустной улыбкой заключает Стэс, после чего, осмотревшись по сторонам, резко сменяет тему: – О, в этом доме, кстати, Дэм живёт, – он указал рукой на девятиэтажку, напротив которой вскоре остановился. Нолик проследил за его движением взглядом и недовольно цокнул. – Было б что хорошее, – парень презрительно фыркнул и закатил глаза. Староста в ответ что-то задумчиво промычал и немного прищурился. – Не понимаю я, чего вы так взъелись друг на друга? – То есть ты не видишь, да, что они мудаки? – Ну не знаю, – парень слегка нахмурился и опустил взгляд на клумбу с цветущими астрами, что росли в нескольких метрах от него. – Тебя, вот, тоже не очень хорошим человеком весь класс считает, но ты ведь не один лишь большой минус, каким всем кажешься. В тебе есть и плюсы. – Неужели? И какие же? – чуть озлобленно уточняет Нолик, воспринимая такие слова друга как очередное доказательство его лицемерия. А ведь он, между прочим, всячески себя переубеждал, что Стэс не такой, что ни капли не притворяется. – Ну... Я тебя ещё плохо знаю, так что вряд ли могу точно ответить на этот вопрос. Но, во всяком случае, мне нравится с тобой общаться. Ты интересный. – Возможно, тебе просто симпатизируют мудаки, – сердито отвечает парень, отводя взгляд в сторону и останавливая его на соседнем доме. – А, ну да, ты же отличник, чему я удивляюсь. – Хей, это не так работает, – возмущённо реагирует староста, вставая напротив него и чуть обиженно хмурясь. – А как? – Нолик возвращает взгляд на лицо приятеля, но тут же опускает его на свои ботинки, отчего-то смущаясь видеть парня так близко. – Ты не мудак, ты просто... – он отчего-то замолкает, посмотрев куда-то за спину своего собеседника, после чего необдуманно выпаливает: – Собака. – Ну пипец, спасибо, – саркастично благодарит его Нолик, оскорблённо скрещивая руки на груди. – Да нет же, Нолик, вон, собака! – поворачивая его за плечи в нужную сторону, восклицает парень, сам оказываясь за его спиной. – Ну и чему ты удивляешься, мы же в обители зла. Сам сказал, Дэм здесь живёт, – он скосил взгляд на спрятавшегося позади приятеля и усмехнулся. – Или ты собак боишься? – Не боюсь. Но предпочитаю не пересекаться с бездомными. Пошли отсюда, пока она нас не заметила, – схватив одноклассника за руку, Стэс потянул его за собой, не сводя глаз с бродяги, расположившейся в тридцати-сорока метрах от них. – Стой! Она нас заметила, – переходя на шёпот, напряжённо добавляет староста, усиливая хватку и замирая на месте. Нолик лишь фыркнул, после чего дёрнул рукой, за которую держался приятель, и спрятал её в кармане кожаной куртки, после чего отошёл на пару шагов. – Ты, как девчонка, честное слово, – возмутился голубоглазый, презрительно оглядев удивлённого его поведением Стэса. Тот в ответ лишь расстроенно поджал губы и, сцепив пальцы в замке, опустил голову вниз, вызывая тем самым у своего приятеля довольно двоякие чувства. С одной стороны, он не ощущал себя виноватым, а с другой – от вида поникшего старосты делалось неспокойно на душе и появлялось желание непременно отомстить его обидчику. Вот только этим самым обидчиком являлся всегда лишь он сам, и от осознания этого факта становилось как-то паршиво. – Блять, Нолик! – внезапно испуганно вскрикивает парень, вновь хватаясь за плечо приятеля и начиная за него дёргать. Голубоглазый не успевает даже пошутить над неприличными словами в его лексиконе, так непривычно режущими слух, как Стэс уже срывается с места и начинает тянуть за собой заступорившегося друга. И лишь теперь, услышав лай, Нолик заметил, что небольшая стая из трёх крупных по размеру псов бегом направлялась в их сторону. Только вот куда рванул его одноклассник, парень пока не понял и просто следовал за ним к девятиэтажке, которую они совсем недавно обсуждали. Но зачем? Спрятаться внутри у них всё равно не выйдет – домофон не пропустит, – так на кой чёрт испытывать судьбу? Однако к удивлению Нолика, когда они вдвоём оказались возле двери, Стэс торопливо ввёл какие-то цифры, очевидно обозначающие номер квартиры, и позвонил по домофону её хозяину, после чего, нервно дождавшись возможности говорить, пылко произнёс: – Это Стэс, открой дверь, пожалуйста! Срочно! Прям очень-очень срочно! Ответа не следует, однако раздаётся характерный писк, разрешающий войти внутрь, и парень резко распахивает тяжёлую металлическую дверь, после чего, затолкнув приятеля в подъезд и едва успев не попасться настигшей их первой собаке, закрывает её и обессиленно падает на колени, упираясь ладонями в холодный запачканный пол. Нолик лишь приваливается спиной к стене, пытаясь осознать произошедшее. Снаружи по-прежнему слышался лай собак, но мысль о том, что им сюда не проникнуть, успокаивала обоих ребят. – Пиздец, – шумно выдыхает Стэс, кажется, до сих пор не в силах подняться из-за пережитого организмом стресса. – Ты уже три раза при мне сматерился, – всё же комментирует услышанное Нолик, протягивая ему руку и усмехаясь. – Всё ещё будешь это отрицать? – Тебе показалось, – на автомате выпаливает парень, после чего принимает помощь и поднимается на ноги, вытирает ладони друг об друга и затем отряхивает колени. Теперь тишину в помещении прерывают лишь его шумные вдохи и выдохи, однако когда те стихают, сверху раздаётся знакомый каждому из ребят голос: – Эй, голубки, блять, это чего сейчас было?! – наполовину свисая с перил и глядя прямо на одноклассников, столь внезапно ввалившихся к нему в шестом часу вечера, погромче спрашивает Дэм, после чего усмехается и неспешно спускается вниз. – И..? – Там... собаки, – немногословно отзывается Стэс, но, не получая никакой реакции, неуверенно добавляет: – В общем, мы гуляли, а тут собаки, и так получилось, что мы были рядом с твоим домом, ну и вот... – Да, так стало гораздо понятнее, – с сарказмом протягивает Дэм, после чего переводит взгляд на Нолика и, недовольно цокая, возвращает его обратно. – Ебанутые, блять. С каких пор ты у нас вообще гуляешь, Стэс? Ещё и так поздно. – А ты нас ещё поучи. Самый умный, что ли? – неожиданно вмешивается Нолик, вновь обращая на себя внимание. – Раз такой крутой, может, пойдёшь и уведёшь их? – Слышь, за базаром, блять, следи, а то сейчас вышвырну тебя нахуй отсюда, будешь в больничке свой характер показывать. – Ребят, ну давайте без этого, – жалобно просит староста, не испытывая сейчас ни капли желания разнимать двух своих одноклассников. – Да блять, – выдыхает Дэм, послушно пытаясь успокоиться. Всё же слова старосты 9 «Б» класса для всех его учеников, кроме одного упрямца, являлись законом. – Стэс, ну вот нахуй ты с ним связался? Все нервы ведь вытрепет. – Тебя он не спросил, – по-прежнему агрессивно продолжает Нолик, не собираясь завершать начавшуюся перепалку. – Захотел – связался. Если тебе мозгов только материться хватает, то кому-то ещё и на нормальное общение с людьми. – Угомони своего пидора, блять, заебал пищать! – игнорируя выпад одного своего ненавистного одноклассника, обращается ко второму Дэм. – Сам ты пидор! Тебе даже друг об этом говорит, – понимая, что задел собеседника, Нолик победно складывает руки на груди и наблюдает за тем, как напрягается тело его оппонента. Тот переводит на него озлобленный взгляд и, что-то прорычав, резко делает шаг навстречу, после чего хватает его за ворот и припечатывает к стенке одним рывком. – Ты, блять, ещё попизди тут, – шипит он прямо в лицо, ещё сильнее сдавливая рукой кожаную куртку и совершенно не обращая внимания на трепыхания жертвы. – Мы с тобой ещё на эту тему поговорим, не переживай. – Дэм наконец расслабляет хватку под недолгие уговоры старосты и затем спешно двигается к лестнице, вскоре начиная бегом подниматься по ней вверх. Стэс, придя в себя, недолго думая, хватает за руку приятеля и тянет его за собой вслед за вторым одноклассником. Если повезёт – можно будет переждать «собачью осаду» в тепле. Однако надежды парня начали стремительно рушиться, когда им пришлось пешком забраться на пятый этаж, а Дэм, как назло, всё так же продолжал подниматься. Нолик уже еле передвигал ноги, да и сам Стэс, по правде говоря, начинал уставать, именно поэтому он решил всё же кое о чём поинтересоваться: – Прости, что беспокою, но на каком этаже ты живёшь? – На восьмом, – невозмутимо отвечает парень, находясь уже на целый лестничный пролёт выше, однако позже с его стороны раздаётся смешок: тот факт, что одноклассники выдохлись на половине пути отчасти даже веселил. – Зачем нам вообще идти за ним, Стэс? – озвучивает своё непонимание Нолик, придерживаясь одной рукой за перила, а другой отчаянно хватаясь за руку приятеля. – Я больше не вынесу... Что это за девять кругов ада? – Не нуди, мы уже на целом шестом, – пропыхтел ему в ответ староста, мысленно соглашаясь с такой точной формулировкой. «Тут же вроде должен быть лифт, так зачем подниматься пешком? Неужели Дэм, чёртов ты спортсмен, таким образом поддерживаешь свою форму? Мог бы предупредить!» – про себя негодует парень, едва успевая не терять одноклассника из виду, старательно таща на себе другого. Наконец, оказавшись на месте, Стэс поднял руку в победном жесте, в то время как Нолик лишь измученно повис на приятеле. Дэм, что до этого терпеливо ожидал ребят на площадке у квартиры, закатив от такого жалкого зрелища глаза, открыл дверь, а затем отошёл немного в сторону, пропуская одноклассников внутрь. Стэс благодарно ему улыбнулся, но не успел сказать и слова, как одноклассник подтолкнул столпившихся на пороге ребят и, разувшись, двинулся вглубь квартиры, больше не обращая на своих гостей никакого внимания. Удивлённо переглянувшись с Ноликом, староста неуверенно пошёл вслед за ним, остановившись лишь перед дверью в его комнату. Немного помявшись, он негромко постучался, после чего приоткрыл дверь и заглянул внутрь, а затем быстро осмотрелся и остановил взгляд на хозяине, что, как ни в чём не бывало, продолжил играть в какую-то компьютерную игру. – Эм... Дэм? – застенчиво обратился к нему парень, отчего-то не решаясь переступать порог. – Чего ещё? – недовольно отозвался тот, не желая отрываться от экрана ноутбука и ещё одного монитора, на который, впрочем, отвлекался довольно редко. Клацанье по клавиатуре, так знакомое Нолику, не могло не привлечь его внимание, поэтому, пересилив свою неприязнь к однокласснику, он протиснулся между дверью и старостой, и восхищённо охнул. О такой комнате голубоглазый мог лишь мечтать. Слабое освещение придавало небольшому помещению атмосферу, которая, по мнению Нолика, идеально подходила для прохождения игр самых разных жанров; что уж говорить о наличии явно дорогущего игрового компьютера и второго монитора, а также стоящей неподалёку приставке и телевизоре размером в четверть стены. Единственное, что немного смущало голубоглазого, это недостаток свободного пространства и чрезмерно большое количество предметов по всей комнате. Все стены были завешаны плакатами и полками, на каждой из которых находилось нечто вроде ночника; на отдельных из них размещались коллекции дисков некогда самых известных игр, фильмов и музыки, расположенных в определённом порядке; ещё одна из полок была полностью заставлена фигурками персонажей, основу которых составляли герои видео-игр. Нолик заворожённо разглядывал каждый угол каморки своего школьного врага; всё, что мог увидеть в таком весьма неудобном положении и чуть ли не кромешной темноте. – Я правильно понял, что мы можем остаться у тебя на какое-то время? – уточняет Стэс, предполагая, что сейчас весьма небезопасно покидать квартиру одноклассника, так удачно находившуюся поблизости с их Ноликом местом прогулки. – Да ты хоть поселись здесь, Стэсик, но вот этого уёбка крашенного здесь быть не должно уже через пять минут, – не раздумывая, отвечает Дэм, продолжая агрессивно жать на нужные клавиши. – Да блять! Пошёл на хуй! – он подскочил с места, но тут же резко сел обратно, возвращаясь к игре. – Ну, Дэ~эм, – умоляюще протягивает староста, всё же проходя вглубь комнаты вместе с приятелем. – Не выставлять же его за дверь. Наверняка они ещё не ушли и только и ждут, пока мы объявимся. – А мне-то что? В этом доме таким, как этот, не место. Не хочешь бросать его одного – не держу, можешь валить вместе с ним. – Да ладно тебе, чего ты так взъелся на него? Мы тихо будем. Ты нас даже не заметишь. – Да блять, делайте, что хотите, только съебите из моей комнаты! – выпаливает парень, чуть ли не вдавливая пальцами клавиши клавиатуры. – И ещё, держи этого полудурка при себе. Хоть раз увижу – полетит вниз по лестнице в объятия ваших страшенных псов, и я не шучу. – Спасибо большое! Мы тебе очень благодарны, – радостно восклицает Стэс, игнорируя угрозу одноклассника и одновременно прикрывая ладошкой рот Нолику, который намеривался выразить своё возмущение по поводу такого обращения к своей персоне. Подтолкнув приятеля к выходу, он взглянул на Дэма, что никак не отреагировал на его реплику, после чего улыбнулся и последовал за голубоглазым. – Я ведь говорил, что он неплохой человек. Как и ты. Агрессивный немного, но... В этом вы даже схожи, – парень усмехается, ловя на себе недовольный взгляд, после чего продолжает: – Думаю, вам просто нужно попробовать понять друг друга. – Иди в пень, – кратко отзывается Нолик, со злостью выдвигая стул и в следующую секунду падая на него. Стэс лишь сдержанно улыбается, отчего-то находя поведение одноклассника забавным, и садится рядом с ним на соседнее место.***
Файер привычно стоял в ванной перед зеркалом, опираясь руками на раковину и разглядывая своё отражение. Он был по пояс раздет и водил глазами по своему телу, часто кривляясь, подмечая очередной недостаток в своей внешности. Раньше юноша и не замечал, насколько на самом деле похож на отца: такой же нос, такой же изгиб губ, разрез глаз, даже взгляд полон того же презрения, каким его из раза в раз одаривал любимый папаша. Теперь слова всех их дальних родственников про то, что юноша будто его копия в молодости, не казались такими лживыми, как прежде. Вот только... До чего же отвратительны эти черты лица. Файер приподнимает правую руку, в которой крепко сжимает лезвие, и подносит её к щеке, после чего аккуратно проводит по коже, оставляя на ней тонкий след, что позже покрывается каплями крови. Чем ты лучше него? Ты ведь такой же неудачник. Рука опускается ниже, и второй неглубокий порез проходит уже через ключицу. Чем ты лучше него? Так же заставляешь матушку постоянно волноваться, радуя её лишь раз в полгода удачно сданной сессией. Лезвие медленно вырисовывает на выступающих рёбрах кривоватые линии, пересекая их, продливая всё ниже, впиваясь всё глубже. Чем ты лучше него? Так же не самостоятелен и далёк от реальности. Только и умеешь, что резаться да плакать. Как же это по-взрослому. А главное, по-мужски. Взгляд снова оказывается прикован к лицу. Красные капли стекают по щеке, очерчивают рельеф губ, собираются на подбородке и затем стремительно летят вниз, вскоре окрашивая стенки раковины. Способен ли ты на подобный поступок? Уверен ли, что не станешь повторять его судьбу? Точно ли не сделаешь того же, за что его презирал? Холодный металл одним резким движением проносится перед лицом. Юноша зажмуривается и шипит, чувствуя как новая рана начинает кровоточить. Выступившие в уголках глаз слёзы, скатываясь, смешиваются с красной жидкостью, и Файер усиленно подавляет желание всхлипнуть. Чем он сейчас думает? Как ему потом объяснять это своей матушке и друзьям? Зачем он это делает? Он ведь обещал... обещал, что бросит. Файер неуверенно приоткрывает левый глаз, после чего несколько раз им моргает, чтобы смахнуть слёзы, и фокусирует внимание на правой части лица. Рассеченная бровь и верхнее веко теперь меньше походили на отцовские, вот только всё остальное оставалось прежним. И почему нельзя стереть себе лицо? Переделать характер, повадки, привычки? Слегка приукрасить свою омерзительную физическую оболочку? Приподнять уголки глаз, что от рождения опущены вниз, как и уголки губ, будто таким образом намекая, что радоваться их обладателю в жизни особо не придётся; подравнять немного левую бровь, что отчего-то косит немного вверх; сделать волосы по природе яркими или хотя бы светлыми, чтобы лишить себя очередной схожести с родным отцом, а ключицы чуть менее выпирающими, чтобы не пугать окружающих своей нездоровой худобой. В которой, по правде говоря, виноват всё тот же человек, что некогда тратил последние семейные деньги себе на выпивку и сигареты. Взгляд снова становится мутным от слёз. Файер опускает голову, тут же замечая красные разводы на раковине, после чего вновь поднимает её и издаёт нервный смешок. Подведя лезвие к внутренней стороне левого плеча, юноша на несколько секунд задерживает его в воздухе, после чего, часто задышав, всё же проводит им по чувствительной коже. Один раз. Второй. Пятый. Седьмой. Файер уже теряет счёт, совершенно не контролируя свои действия, после чего приглушённо шипит и зажмуривает от боли глаза, одновременно роняя лезвие и резко прикладывая руку к кровоточащему месту. Насколько ничтожно он сейчас выглядит? Сейчас, корчась от боли, еле держась на ногах, дрожа и всхлипывая перед собственным отражением? Почему же не становится легче? Почему же мысли всё так же вьются в голове тревожным ураганом, а появившийся ещё полчаса назад тремор всё никак не угасает? Почему по-прежнему хочется схватиться за лезвие, хоть и только выпустил его из рук? «Ты такой же, как он, – напоминает внутренний голос, от которого так и хочется закрыть уши, лишь бы не слышать его, не слышать жестокую правду. – Хочешь уйти от реальности, забыться в собственных иллюзиях... Ты такой же, как он: только и портишь жизнь окружающим! Заставляешь близких страдать! И всё почему? Потому что переживаешь за матушку? Лучшего друга? За их чувства? Ложь! Всё потому что ты трус. Потому что на самом деле боишься сделать шаг навстречу смерти. Потому что такой неудачник, как ты, на это не способен. Ты вообще ни на что не способен...» – голос затихает, сменяясь давящим шумом, среди которого отчётливо слышится сердцебиение собственного сердца. Оно долбит по вискам, вынуждает закрыть ладонями уши, а затем бьёт ещё сильнее, ожидая когда издатся болезненный стон, и тело безжизненно упадёт на холодный кафельный пол, и тогда оно наконец-то замолкнет. Остановится, прекращая все страдания, и лишь тихий шёпот ласково поманит к себе из темноты, утянет за собой в безграничную пустоту. Юноша с закрытыми глазами вновь нащупывает лезвие и спешно проводит им чуть выше израненного плеча, в этот раз стараясь контролировать глубину порезов. Нужно было унять нарастающую панику, пока ещё не слишком поздно, и другого способа он, увы, не знает. Рука начинает ныть от пульсирующей боли, что вновь и вновь напоминает о себе с каждым новым порезом. Но мысли о прошлом не дают успокоиться. Перед глазами в кромешной темноте вырисовается знакомый силуэт, в ушах разливается злорадный смех, вновь появляется та ухмылка. Если бы не он... Если бы его никогда не было... Если бы тогда он не появился на свет... Всё было бы иначе. Никто бы не сыграл свадьбу, не снял одну на двоих, а затем и троих, двухкомнатную квартиру, не терпел бы побои, не изменял бы с другими, не кричал бы по ночам от бессилия, не отказывал бы себе в элементарных потребностях, не смотрел бы на окружающих с завистью, не задерживался бы до десяти вечера на работе, не боялся бы вернуться домой. Всего этого просто могло не быть, не осмелившись бы его матушка двадцать лет тому назад родить ребёнка от насильника, что некогда выступал в роли её любимого человека. Но что бы тогда было? Шум понемногу стихает, и юноша нерешительно разлепляет веки, что тут же широко распахиваются, когда взгляд цепляется за кровавые следы повсюду. – Блять, – слетает с губ парня, что продолжает делать частые поверхностные вдохи и с ужасом осматривать собственную конечность. Отложив лезвие в сторону, Файер прокручивает вентиль крана, отвечающий за холодную воду, на полную, после чего, неудобно изгибаясь, подставляет под напор левую руку. Кожа болезненно щиплет, и лишь спустя минуту до его сознания доходит, что просто смывать свою кровь в канализацию – наиглупейшая идея. Это ведь не просто царапины, чёрт возьми! Он торопливо выключает воду, после чего стягивает висящее рядом полотенце с крючка и прижимает его к наиболее кровоточащему порезу. К счастью для парня, такой был всего один, так что потерять сознание ему вряд ли удастся, даже если промедлить ещё пару минут. Оказавшись в своей комнате, юноша приземлился возле тумбочки и, прижав левую руку к телу, правой открыл нижний ящик, где помимо лезвий располагались бинты и, в целом, аптечка, полная различных медикаментов. Дрожь из-за внезапно настигшей паники лишь возросла, и Файер, проматеревшись, опёрся одной ладонью на пол и постарался успокоить дыхание. Он и сам не понимал, что его сейчас настолько пугало: попасться в таком состоянии на глаза родителей, что уже скоро должны вернуться или потерять сознание и наконец осуществить свою давнюю мечту. Вот только в действительности ли смерть была столь желанной, раз от одной только мысли о ней становилось страшно? Файер сделал глубокий вдох и, задержав дыхание, прислушался к учащённому сердцебиению. Продержавшись так минуту, он резко выдохнул и отдышался, постепенно приходя в чувства. Ему определённо стоит как можно быстрее остановить кровь, а затем вернуться в ванную, чтобы убрать следы своего получасового самобичевания. Вот только успеет ли он за это время вымыть запачканный пол, ополоснуть раковину и постирать и высушить полотенце, которое теперь даже не факт, что реально вернуть в первоначальное состояние? «Сколько же мозгоёбки из-за своих эмоций... – про себя отмечает Файер, досадно вздыхая и потуже завязывая конец бинта в прямой узел. – Интересно, а как там Симка? Сегодня утром она выглядела спокойной, но... Можно ли этому образу верить? Наверное, стоит ей написать... Блять, да когда я это всё успею?! – резво подскакивая с пола, юноша, покачнувшись, рефлекторно хватается рукой за стол, после чего, усмехаясь, про себя добавляет: – Дед, блять». Дождавшись, когда темнота в глазах пройдёт, юноша двинулся обратно в ванную и, зайдя внутрь, покачал головой. «Нет, ну это ещё уметь надо – так эпично разукрашивать своей кровью окружающие поверхности», – завершает свой мысленный монолог Файер, переходя уже ко второй уборке за день.***
Проспав с четырёх до семи вечера, Симка теперь сонно сидела за своим рабочим столом, подобрав по себя ноги, и смотрела в экран ноутбука. Телефон ей так и не вернули, вот только про лишение ещё и личного компьютера даже не подумали. Хотя, может, лишь оттого, что тот в первую очередь использовался девушкой для учёбы? Впрочем, что ей может помешать зайти с него и в социальные сети и так же поделиться с несуществующими друзьями, парнями и подругами недавней ссорой с мамой? Ничего. Вот только ключевое слово здесь: «несуществующими». Она, по факту, ни с кем не общается, кроме Файера, да и с ним, честно говоря, уже не было никакого желания поддерживать связь. Девушка впервые поссорилась с родителями, а всё из-за чего? Из-за появившегося в её жизни красноволосого парня, что решил засунуть свой нос, куда его ни разу не просили. Хотя вчера девушка сама умоляла юношу остаться с ней на ночь... Однако утром он остался по своей собственной инициативе, несмотря на то, что должен был уйти, а не до последнего противиться довольно явным Симкиным намёкам. Всё же это его вина. Девушка досадно вздыхает, прикрывая веки и откидываясь на спинку стула. Нет. Не его. Но ведь в действительности куда проще оправдать своё поведение внешними факторами, чем признавать свою ошибку, верно? К тому же, вина также числится и на Файере: он изначально первым изъявил к ней интерес, тем самым заставив её чёртового поклонника начать действовать более серьёзно. И что, интересно, значит его угроза про крайние меры? На кого они будут направлены? На неё? Или на Файера? На обоих? Или всё снова начнётся с брата? Нет, нельзя его в это впутывать. Значительно проще и куда безопаснее ограничить своё общение с красноволосым юношей. В конце концов, они с ним не друзья, чтобы волноваться по этому поводу. Однако отчего-то эта мысль ничуть не успокаивала. Всё же с ним было приятно проводить время. С ним было уютно. Легко. Даже, кажется, весело. Файер пока единственный, кто понимает её. Единственный, кто не ищет выгоды, сближаясь с ней. Единственный, кто не требует от неё идеальных результатов. Единственный, кто позволяет ей открыться и побыть немного собой. Единственный, кого не волнует ни её внешность, ни успехи в учёбе. Единственный, кто каждый раз хвалит её за выпечку и умение отлично готовить. Единственный, кто не принимает, как должное, её хорошее отношение к себе. Единственный, с кем Симка не хотела бы расставаться. Неужели она так быстро к нему привязалась? Неужели ей хватило заботы и уважительного отношения к себе, чтобы так прикипеть к человеку? Как всё-таки мало, оказалось, ей нужно для счастья, и как всё-таки трудно было сейчас заставить себя от него отказаться. Сама не до конца понимая зачем, Симка навела курсор на незакрытую вкладку «ВКонтакте» и дождалась загрузки страницы. Одно новое сообщение, и девушка уже неосознанно улыбается, догадываясь, кто мог ей написать в вечер воскресенья, однако тут же себя одёргивает, возвращая лицу прежнюю безразличную тоску. У тебя всё хорошо? 18:38 Ответь, как прочтёшь, пожалуйста. 18:39 Я волнуюсь. 18:41 Симка печально вздохнула. «Всё просто отвратительно. Но ты, пацан, об этом уже никогда не узнаешь».У меня всё отлично. Больше не пиши. 19:54
Ответ пришёл чуть ли не сразу, чему девушка даже немного удивилась. Неужели он действительно настолько сильно переживает, раз следит за каждым её сообщением? Что-то случилось? Мне придти? 19:54Нет. Я же сказала: всё отлично. И не нужно мне писать. Я сама справлюсь со своими проблемами. 19:55
Она на миг задумалась, стоит ли отправлять следующее сообщение, но всё же неуверенно клацнула по клавиатуре.Ты действительно всё только портишь. 19:55
Симка стыдливо поджала губы, увидев, как сообщение мгновенно отметилось прочитанным. Парню, должно быть, чертовски неприятно это читать, учитывая его повышенное чувство вины. Именно поэтому девушка удивилась, когда увидела надпись «печатает», и, пока тот не успел ничего отправить, добавила пользователя в свой чёрный список. Больше он ей ничего не скажет. Совершенно ничего. Симка ощутила, как к горлу подступает ком, но так и не смогла отвести взгляд от экрана, где всё ещё висела их с Файером переписка. Отчего-то стало безумно больно. Будто девушка потеряла что-то очень важное ей, что-то до безумия нужное. Обхватив руками согнутые в коленях ноги, девушка уткнулась в них лицом, время от времени вздрагивая и издавая сдержанные всхлипы. За всё хорошее нужно платить, так ведь?