Уже выхожу. 10:43
Нолик усмехнулся, когда в ответ пришло ещё более краткое: «Жду >.<». Видимо, Кориццев не может оставить последнее слово за собеседником. Хмыкнув, парень закрыл за собой дверь, положив ключи от квартиры в задний карман бриджей, и подумал, что было бы неплохо отключить свой телефон чуть позже, чтобы родственники не смогли побеспокоить его лишний раз. Да, именно так он и поступит. Покинув подъезд, парень прибавил шаг в уже знакомом направлении. Он и сам не знал, зачем спешит, возможно, ему хотелось поскорее скрыться из своего двора, чтобы случайно не напороться на кого-либо из семьи, однако это совершенно не объясняло, почему он начал улыбаться, когда наконец переодел путь и отловил взглядом своего друга, играющего в «ладушки» со своей сестрой, присев перед ней на одно колено. – Поразительно, – вместо приветствия выговаривает Нолик, растягивая губы в язвительной усмешке, – а в учебниках писали, что рабство отменили ещё в позапрошлом веке. Атя радостно вскрикивает и, бросая прежнее занятие, подбегает к подошедшему парню, тут же обхватывая в объятии его ноги. Тверцов удивлённо охает и даже вздрагивает от внезапного приступа признательности, после чего кидает растерянный взгляд на одноклассника, наблюдающего за ними. Тот мягко улыбается и поднимается с колен, а затем, встретившись взглядом с другом, кивает ему в знак приветствия и подходит ближе. – Его отменили в большинстве стран, но никак не в семейных отношениях, – запоздало отвечает ему Стэс, принимаясь оттягивать сестру. Та неохотно сдаётся, надувая губы, но уже вскоре начинает сиять и весело восклицает: – Теперь мы можем поиграть в прятки, да? Чур вы водите! – напоследок произносит Атя, после чего разворачивает парней в противоположную сторону и, судя по удаляющемуся топоту, куда-то убегает. – Какого чёрта? – первым реагирует Нолик, с непониманием оглядываясь на друга. Тот пожимает плечами и тихонько хихикает, поначалу не давая никакого ответа, однако, поймав на себе недовольный взгляд, успокаивается и всё же поясняет: – Ну... Я подумал, что будет неплохо, если мы сможем сгруппироваться и провести время вдвоём, – Нолик старательно игнорирует то, как горят его уши и щёки от произнесённой фразы, пока Стэс невозмутимо продолжает свою речь, – при этом не бросая Атю одну. Прятки – отличная возможность разделиться, но оставаться вместе. Вот я и предложил ей дождаться тебя, прежде чем мы начнём. Ты против? – Я не планировал принимать участие в этом цирке, но раз уж мы хотя бы в одной команде, так уж и быть, тебе свезло. И разве ты не должен был вести отсчёт, пока твоя сестра пряталась за той машиной? – Ты что, следил за ней? Мне стоит просветить тебя в правила игры? Это нечестно. – Не нуди, а? Какая разница? Кто вообще играет честно с пятилетним ребёнком? Ты ведь сам хотел избавиться от неё, вот и наслаждайся. Никто ведь не заставляет нас находить её сразу, верно? – Ужасно, – Стэс пытается казаться несогласным с его позицией, но затем всё же хихикает и прикрывает лицо рукой, чувствуя себя смущённым. – Ладно, в чем-то ты прав, но говорить такие вещи напрямую – жестоко. Мы вроде это уже обсуждали. – Именно поэтому для умственно отсталых добрячков ещё раз повторяю: я не собираюсь играть для кого-то в хорошего мальчика, и уж тем более лгать тебе, – Тверцов и сам не понял, как выпалил эти слова, поэтому, когда до него дошёл их смысл, он резко отвернулся и двинулся к детской площадке во внутреннем дворе, едва сдерживая порыв стукнуть себя чем-нибудь и потяжелее и искренне надеясь, чтобы Стэс не осознал всю важность его слов. Да, он ни раз заявлял о своём отношении к лицемерию, но он никогда не выделял старосту как кого-то особенного в своей жизни. Никогда до этого самого дня. Чёрт, он как будто в любви признался, почему так неловко? Кориццев даже вряд ли понял его. – Говоришь так, будто позволяешь себе лгать кому-то другому, – спокойно заявляет Стэс, когда догоняет товарища и начинает следовать вровень ему. Судя по его привычно бледному лицу, парень ничуть не был смущён словами собеседника, а значит действительно не распознал в них то, что вложил говорящий. Либо же хорошо притворился. И этот факт раздражал Тверцова ещё больше, чем собственная глупость. Вот и как прикажете его понимать? – Забей, – кратко отзывается парень, чувствуя вместе с облегчением какую-то досаду из-за возникшего недопонимания. Они некоторое время молча исследуют площадку, притворяясь будто ищут младшую сестру одного из них, прежде чем Стэс наконец решается прервать тишину: – Я оценил твоё признание, – он улыбается, после чего наклоняется, скрывая своё лицо за отросшей чёлкой, но Нолик всё равно замечает лёгкий румянец на его щеках. – Правда. Мне приятно знать, что я не просто навязчивый идиот для тебя. – Ага, – неловко отзывается парень, отводя взгляд и случайно замечая прячущуюся от них Атю. Та ловит его и пытается укрыться с другой стороны припаркованного автомобиля, хотя и очевидно уже ожидает прихода старших. – Чёрт, я её спалил. – М? – Стэс перевёл на него внимание, судя по всему прослушав, что говорил его друг. Нолик вздохнул и молча последовал к запримеченному месту, однако вместо ожидаемых обиженных возмущений со стороны девочки столкнулся с её попыткой напугать его. И, честно говоря, удачной попыткой. Тверцов отшатывается, когда младшая выпрыгивает в его сторону из-за своего убежища, и едва не хватается за сердце, тут же ускоряющем ритм. – Твою ж мышь! Ты чертовка! – гневно восклицает он, тыча пальцем в хохочущую Атю, и затем оборачивается к подоспевшему брату. – От тебя ведь поднабралась, наверняка! – Я здесь не при чём, честно, – поднимая руки в капитулирующем жесте, Стэс отступает на шаг назад, явно увеличивая шанс уклониться от возможного удара. Но Нолик ведь не один из своих одноклассников, он не станет применять силу. Да и как использовать то, чем не владеешь? Парень нахмурился от собственной самокритичной шутки и, переглянувшись с сестрой друга, вздохнул. – Настала наша очередь, не так ли? – спрашивает он, хотя и сам прекрасно знает ответ, на что получает громкое «да», после которого девочка отворачивается от ребят и начинает вслух считать. Нолик запоздало понимает, что у них даже нет времени на раздумье, как вдруг его хватают за руку и тянут за собой, срываясь на бег. Лишь оказавшись внутри какой-то крашенной металлической трубы, названной горкой, Тверцов начинает ощущать себя глупо. С каких пор он занимается подобными вещами, да ещё и со старостой класса, похихикивающим, видимо, от собственной гениальной идеи? И с чего он взял, что здесь их не найдут в ближайшие тридцать секунд? Нолик даже мысленно ведёт счёт, однако спустя прошедших две минуты, досадно признаёт, что Кориццев явно знает свою сестру лучше, и та действительно не планирует в ближайшее время находить их. Как и тема для разговора. Сидеть напротив друг друга в молчании было чересчур для Тверцова, однако лучше бы он промолчал, чем позволил своему языку действовать самостоятельно. – Так и что? Планируешь ей признаться? – Стэс удивлённо приподнимает брови, смотря на заговорившего друга, не сразу понимая, о чём тот. – Я про Ириту, – уточняет Нолик, видя в лице собеседника немой вопрос. Тот поджимает губы и опускает взгляд, заметно занервничав из-за поднятой темы. – Нет, – тихо произносит Кориццев, – Это слишком. Знаешь, наблюдать со стороны не так уж и плохо. – Ты просто трусишь. И таким способом пытаешься себя оправдать. – И это тоже. – Даже спорить не будешь? – А что спорить, если правда? Мне страшно. Она ведь... – Стэс зажмуривает глаза и болезненно вздыхает, чувствуя, что не в силах говорить на эту тему без тоски в голосе. – Давай не будем об этом. Оба парня замолкают, и между ними долгие минуты копится напряжение. Нолик чувствовал в происходящем свою вину, именно поэтому всячески старался выдумать новую тему для разговора, как минимум для того, чтобы его друг совсем не утоп в своих мрачных мыслях о девушке, в которую был безответно влюблён. – Если бы тебе дали возможность перестать испытывать к Ирите чувства, ты бы ей воспользовался? – наконец выпаливает он, тут же подмечая, как дёргается от его слов приятель. Тот какое-то время как и прежде молча буравит поверхность под собой, теребя пальцами один из рукавов куртки, а затем усмехается, поднимая глаза на одноклассника. – Нет, – уверенно отвечает он, совершенно не сомневаясь в своих словах. Нолик удивлённо вскидывает брови – он ожидал чего угодно, но не решительного отрицания – и поэтому не может сдержать вопроса: – Почему? Стэс мягко ему улыбнулся, а затем негромко заговорил: – Несмотря на всю ту тоску, которую я чувствую при осознании, что мне никогда не быть с ней, я бы не хотел терять этого интереса, не хотел бы, чтобы всё бесследно исчезло. Эта боль от вечной безответности стоит того, чтобы при виде неё моё сердце начинало трепетать, а мысли кружиться вокруг одного человека. Если ты в действительности никогда никого не любил, возможно, тебе и сложно меня понять, но... Я не тот, кто отрекается от любви, когда его отвергают. Я хочу любить кого-то, потому что... Любовь заставляет испытывать все эти эмоции, – он неоднозначно взмахивает рукой, обводя взглядом изогнутую поверхность над головой. – Я чувствую себя таким счастливым и живым, когда тело отзывается на её прикосновения, мне нравится улыбаться от мысли, что мы когда-нибудь могли бы встречаться, и я действительно улыбаюсь всякий раз, когда мы рядом. Разве можно добровольно отказаться от всего этого? Это как навеки закрыться от солнечного тепла. Я имею в виду, любовь ведь действительно греет. И больно, по факту, не из-за любви. Больно, когда её не разделяют двое. В самом деле, я могу приводить множество аргументов в пользу своих чувств, но, кажется, тебя всегда тянет блевать, стоит мне только заикнуться более подробно о том, что ощущаю. Напоследок скажу лишь одно: это чувство, возникающее при виде конкретного человека, засевшего где-то в сердце, те эмоции, которые он заставляет тебя испытывать – всё это невероятно. Искренняя любовь вдохновляет. Не зря ведь ей посвящено столько произведений? Нолик с шоком смотрит на затихшего друга и сам молчит, с трудом осмысливая всё то, что тот сказал ему. В голове никак не укладывалось, как человек, который заведомо знает, насколько его чувства обречены, может так положительно о них отзываться. Выглядит, как добровольное согласие на муки. Несмотря на свои выводы, в ответ парень выдал лишь краткое: – Я не люблю читать, – и резко поднял глаза на приятеля, услышав его звонкий смех. Стэс прикрывал лицо двумя ладонями, то ли стесняясь своей улыбки, то ли стараясь заглушить звуки, чтобы не выдать сестре их местоположение, и действительно смеялся. Его плечи подрагивали, а в уголках глаз застыли слезинки. Нолик посчитал это весьма завораживающим. Всё же староста был по-своему красивым. Его внешность, конечно, не входила в стандарт эталонной, но что-то в парне определённо притягивало взгляд, несмотря на то, что в целом он был обыкновенным. Нет, правда, если оставить мысль об очевидной индивидуальности каждого человека, то Кориццев не отличался чем-то сверхъестественным. У него не было невероятно красивых глаз, к которым можно было бы подобрать красочный эпитет или метафору, не было какой-то особенной слаженности в чертах, даже цвет волос был такой же, как и у тысячи людей вокруг. Разве что веснушки, рассыпанные по лицу в районе носа и щёк, выделяли парня на фоне остальных, но и те были не настолько яркие, чтобы сразу бросаться в глаза. Сколько времени понадобилось Нолику, чтобы их заметить? Честно говоря, подросток и сам не помнил, когда стал обращать внимание на столь мелкие детали в однокласснике. Как тот морщится, когда злится; как задирает голову вверх и досадно вздыхает, когда кто-то из учителей вновь без спроса нагружает его работой; как едва слышно чихает минимум дважды, а затем одновременно извиняется и говорит «спасибо» в ответ на чьё-то дружеское «будь здоров»; как обиженно надувает губы, когда к предыдущей фразе добавляется шуточная «расти большой»; как на его лице появляется лёгкая улыбка, когда на листке с самостоятельной работой красной пастой выведена учительским почерком оценка «5»; как разочарованно смыкает губы, когда видит вместо той «4»; как стыдливо опускает глаза, когда не знает, что ответить собеседнику и как затем натянуто улыбается, дабы показать, что внимательно того слушает, пусть и молчит. И может быть, его глаза тоже не столь обычные, раз смотреть в них каждый раз так неловко, и цвет волос на пару оттенков светлее или темнее, чем у каждого из окружающих, и черты лица идеально сочетаются друг с другом, пусть и не всегда являются пропорциональными. Тверцов был готов и дальше продолжать этот список в своей голове, если бы из размышлений его не вывел радостный девичий возглас, уведомляющий парней о том, что их наконец-то смогли отыскать. Отчего-то парень почувствовал неприятный осадок на душе от того, что им придётся покинуть столь уединённое место. – Долго же ты, – вместо этого язвительно произносит он, когда выбирается из узкой трубы и немного разминает затёкшие спину и ноги. Староста, следующий за ним, проделывает то же самое, но отмалчивается с улыбкой на лице. – Я же не виновата, что вы настолько малюсенькие, чтобы спрятаться в местах, предназначенных для детей. Вы, между прочим, уже взрослые! – О-оо, так может такие взрослые мы пойдем заниматься своими взрослыми делами вместо того, чтобы играть с тобой тут в глупые детские игры? – продолжает пререкаться Нолик, стараясь говорить так, чтобы его несерьёзный тон точно был понятен даже ребёнку. С другой стороны, обидеть её после таких резких слов в их адрес вряд ли расценивалось бы преступлением. – Это какими? Спать, что ли? – нахмуривается девочка, вытягивая губы так, как всегда это делал брат, когда был чем-то недоволен, и упирая руки в бока. Тверцов фыркает, скрывая улыбку. Такая общая черта между братом и сестрой кажется ему довольно милой. То есть забавной. – Даже если и спать, – вновь подаёт голос подросток, понимая, что его одноклассник, судя по всему, не желает вмешиваться в диалог, участвуя лишь наблюдателем небольшой потасовки. – Всяко лучше, чем с тобой возиться. Я, между прочим, обещал твоему брату научить его кататься на роликах, а ты все планы сбила. – На роликах? Я тоже хочу! – воодушевленно воскликнула девочка, и чем эмоциональней она говорила, тем больше картавила, что не могло не умилять парня, не привыкшего к общению с детьми. – Стэс, научишь меня потом? – Да мне бы самому на них устоять, – с нервным смешком выдавил тот, кинув на друга малость осуждающий взгляд за то, что он поднял эту тему ещё и при ребёнке. – А что ты ему взамен? – внезапно интересуется младшая, переводя любопытный взгляд с одного юноши на другого. – Не то чтобы у нас была какая-то договорённость, – задумчиво отзывается староста, после чего обращается к другу: – Нолик, ты разве хочешь что-то в качестве платы? – А разве ты не должен был сейчас предложить ему подняться в твою комнату, чтобы проделывать там всякие странные штуки? – вновь вмешивается Атасия, за что получает недоумевающий и испуганный взгляды от старших ребят. – Какие штуки? – не понимая, о чём ведёт речь младшая сестра приятеля, Нолик бросает вопросительный взгляд на отчего-то занервничающего одноклассника в поисках объяснения. – А-аа, ну... – Стэс растерянно смотрит по сторонам, будто пытаясь найти ответ в окружающих его высотках с одной стороны и турниках – с другой, вызывая лишь ещё больше вопросов у друга. – Атя имела в виду, что... я мог бы помочь тебе с уроками, может быть? Хотя я действительно мог бы, но, боюсь, тебе это не нужно. – Врёшь и не краснеешь, староста, – с усмешкой выговаривает Нолик, после чего прикладывает указательный и средний пальцы к нижней губе и, легонько постукивая по ним, дополняет себя: – Хотя о чём это я? На твоей бледной коже не осталось и сантиметра без румянца. Но так уж и быть сделаю вид, что поверил. – Ладно, ты меня раскусил, – быстро сдаётся Стэс, и сам понимая, что в этом раз его ложь была слишком очевидна. – Но, может, действительно поднимешься? У нас вроде ещё остались конфеты. К чаю. – Ну уж нет, конфеты подождут, – спешно отказывается от предложения парень, вызывая у приятеля удивление, смешанное с огорчением. Нолик подмечает эти перемены на его лице, поэтому торопливо договаривает свою мысль: – Но это не значит, что я ухожу. Просто теперь моя очередь тебя мучить, – его губы расплываются в ухмылке от вида вмиг смутившегося старосты. Кажется, тот не был рад изменившимся планам. – Мы идём кататься на роликах. Правда, придётся брать на прокат. Я конечно мог бы одолжить тебе свои, у меня как раз осталась старая пара, но, если проберусь домой, обратно возможно уже не попаду, так что имеем то, что имеем. – Ох, – с волнением и ярко выраженной на лице виной выдыхает Кориццев, зацепившись за последнюю фразу, произнесённую другом. – Подожди, что случилось? Тебя не выпускают на улицу? Это из-за меня? Я мог бы придти, чтобы извиниться за ту... шутку, – торопливо выпаливает парень, неловко скрестив руки на запястьях. – Потом извинишься, – безразлично перебивает его Нолик, после чего хватает за руку и тянет за собой в нужном направлении. Тот не стал сопротивляться, но на миг всё же остановился, чтобы убедиться, что сестра идёт за ними. – И нет, это не из-за тебя. Собрание, все дела, помнишь? У меня не самые лучшие оценки в классе. – О, вот как, – куда спокойнее реагирует Стэс, наконец расслабляясь, после чего задумчиво хмыкает. – Я удивлён. Нолик недоуменно смотрит на друга, не понимая, какая именно часть из его рассказа могла того удивить. – Чему же? – Ну... Ты так безразличен к учёбе и спокоен по поводу оценок, я думал, что твои родители никак не участвуют в этой сфере твоей жизни. То есть... Если им не всё равно, как тебе может быть всё равно? – Легко? – Нолик одарил старосту возмутительным взглядом – слишком уж раздражающим было его предположение о безграничной роли родителей. – Почему меня должно волновать их мнение? И вообще, прекрати заговаривать зубы, пошли быстрее, – он с силой дёрнул друга за собой, из-за чего тот болезненно охнул, но придержал возмущения при себе. Тверцов усмехнулся, всё равно подметив, как тот на мгновение нахмурился. – Мы правда пойдём в это ужасно травмоопасное место? – спустя прошедшие пять минут ходьбы с недоверием уточнил Стэс, переведя взгляд сначала на друга, а затем опустив его на их сцепленные руки. Нолик, осознав, что до сих пор держит парня, резко ослабил хватку, стараясь выглядеть максимально естественно. Кориццев, кажется, предпочёл проигнорировать этот жест. – Ещё и с Атей? Мы ведь толком и в прятки не сыграли. Ты хочешь нашей смерти? Нолик раздражённо вздохнул, закатив глаза на реплику одноклассника. Ну что за человек? Он смерил его презрительным взглядом и недовольно откликнулся: – Не будь такой занозой, ничего с твоей сестрой не случится. Стэс недоверчиво скривился, а затем перевел внимание с друга на сестру и обратно. – Посмотри на её лицо, оно полно решимости сотворить хаос. – Я вообще-то всё слышу! – наконец вмешивается в их диалог девочка, резко выпрыгивая перед старшими, заставляя тех остановиться. – Братик, может быть хватит переговариваться с ним? Ты со мной вообще-то должен гулять, – обиженно заявляет та. – Но я ведь гуляю с тобой. – Но мне ску-у-учно, – растягивая гласные, кривляется младшая, вызывая у брата усталый вздох. Нолик выслушивал их родственные препинания на протяжении следующих пятнадцати минут дороги, пока ему это в конец не надоело, и он не рявкнул им обоим заткнуться. – Имей совесть, мелкая, – добавляет парень, обращаясь уже лично к испуганно затихшей Ате, – с тобой никто не обязан сидеть в свой единственный выходной. Ты вроде уже достаточно взрослая, чтобы играть в игрушки самостоятельно. – Не злись на неё, это я виноват, – тут же заступается за неё Кориццев, пока сестра обиженно хмурится и хватается за его руку в поиске молчаливой поддержки. – Ты в курсе, что твоё терпение создаст из неё монстра? – стоит на своём Нолик. – Да-да, я знаю, что я ужасный брат, мне уже говорили, но не надо повышать на неё голос, усвоили? – Кто говорил? Ирита? – игнорируя просьбу, с презрением выплёвывает Тверцов, непроизвольно закатывая глаза от одного лишь упоминания об однокласснице. – Да что она понимает? Насколько я знаю, она единственная в семье. – Защищаешь меня от её слов, при том, что сам говоришь то же самое? Надо же, как мило, – усмехается Стэс, даже не стараясь стереть довольную улыбку с лица. Нолик не понимает, злит она его или всё же радует. Посчитав первый вариант более логичным, он раздосадованно ответил: – Иди к чёрту, Кориццев. Посмотрю, как ты будешь улыбаться, когда твои ноги разъедутся в противоположные стороны. – Ох, – Стэс сначала огорчённо вздохнул, вспомнив о надвигающейся участи, а затем начал истерично хихикать от какой-то своей мысли, не пожелав ей после делиться, сколько бы Нолик его не выпрашивал. В конечном итоге парни сошлись на том, что у одного из них просто-навсего дурацкий юмор, и продолжили путь до площадки. Тверцов посещал это место ещё до того, как у него появились собственные ролики, поэтому надеялся, что с тех пор мало что изменилось. Стэс, к его удивлению, особо не сопротивлялся, кажется, лишь на словах пасуя перед чем-то неизведанным, а на деле же желая попробовать. Нолик ухмыльнулся. Всё же что-то было в этой тайной личности старосты, в любую чёртову секунду готовой к риску. Правда, стоило им найти подходящего размера снаряжение, как Кориццев прижался к ближайшей поверхности, наотрез отказываясь подниматься на неустойчивые ноги. Атасия в свою очередь лишь победно улыбнулась и, несмотря на множество падений и свой неуверенный ход, умчалась подальше от старших, по-прежнему оставаясь на виду. Тверцов заметил, как его одноклассник с места неотрывно наблюдал за сестрой и каждый раз дёргался, когда та не удерживала равновесия. Нолик не видел ничего страшного в падениях, как никак Атя всё ещё ребёнок, а все дети постоянно падают, да и более того набить себе парочку десятков синяков, катаясь в первый раз, вполне ожидаемо. Но видимо не для старосты, что резко подскочил со своего места и хотел было рвануть на помощь сестре, однако в результате не продвинулся и на пару метров вперёд, вместо этого ухватившись за друга и врезавшись ему лицом в грудь. – Чёрт возьми, Стэс! – возмущённо среагировал Тверцов, отъехав на пару метров назад, таким образом пытаясь не утерять равновесия, которое нарушил его приятель своим столкновением. – Что ты творишь? Тот не ответил, лишь оторвал лицо от дружеского плеча и отыскал взглядом сестру, что уже поднялась с асфальта и неуверенно покатилась вперёд. – Ох, я кажется зря заволновался. И откуда она так умеет? – неловко произносит парень, продолжая цепляться пальцами за одежду одноклассника. На данный момент, тот казался вполне достойной опорой, на которую можно положиться – именно такой итог подвёл Стэс и покрепче ухватился руками за спину друга. Со стороны такой жест внешне был похож на объятия, и Нолику это крайне не нравилось. В конце концов, люди вокруг, мало ли что вбредёт в их головы? – Оттуда, что она не сидит на своей заднице вместо того, чтобы учиться? – с издёвкой произносит парень, стараясь оттянуть от себя товарища, но безуспешно. – Эй, прекрати, – очередная попытка завершается провалом, и он, неохотно сдавшись, недовольно фыркает, после чего тревожно осматривается по сторонам, надеясь, что они вдвоём не привлекли нежелательного внимания. К его удивлению, в действительности никому не было до них дела. Все вокруг так же катались в своё удовольствие, даже не пытаясь выискивать среди окружающих «неправильных» друзей. Выходит, сомнительным объятием это выглядело лишь в голове Тверцова. Чёрт, он придаёт их касаниям слишком большое значение, ещё и каверкает то из-за своих глупых предостережений. А всё Симка со своими дурацкими догадками. И чёртов Кориццев со своими неадекватными шутками. И одноклассники, которые постоянно пытаются поддеть его из-за якобы не той ориентации. И Авропов, вечно шучащий об этом. И Енютцев в придачу со своими идиотскими из раза в раз брошенными оскорблениями. А Нолик ко всему прочему ещё и сам огоньку добавил, заставив того в конец убедиться в своих предположениях. Как так вообще вышло? С чего люди это взяли? Почему за ним закрепилась эта отстойная кличка ещё аж с седьмого класса? Неужели только из-за цвета волос и предубеждений Ропера, что первым тогда выкрикнул при виде одноклассника обидное «пидор, что ли?» прямо перед линейкой на первое сентября? Дурак необразованный, и почему все на это тут же повелись? У Енютцева даже авторитета особого нет, и девчонки его не любят. Точно не любят ведь, кому такой сдался? А зачем Нолику так радоваться этому факту? Не нотками ли самоутверждения на чужих недостатках повеяло? Чёрт, глупости-то какие. – Что прекратить? – отзывается Стэс, вырывая друга из затяжных дум. – Я ничего не делаю. Нолик наконец возвращается в настоящее и переводит внимание на тепло, окутывающее его со всех сторон, где его касался староста. Дыхание учащается, и Тверцов неосознанно сглатывает. – Вот именно. Мы пришли сюда обжиматься на виду у всех или кататься? Выпрямись. Стэс немного отстраняется, но, как затем понимает Нолик, лишь для того, чтобы продемонстрировать собственное выражение лица, кричащее о пощаде. – Только не отпускай, – умоляюще произносит тот, с опаской рассматривая асфальт под ногами, который так и норовит притянуть неустойчивого Кориццева и расшибить тому лоб. – Не бойся, не отпущу, – уверяет его напоследок Тверцов перед тем, как начать двигаться спиной вперёд, ведя за собой и друга. Чем дольше они проводили время на площадке, тем больше Нолик убеждался в том, что Стэс быстро учится и ловит многие вещи чуть ли не слёту, однако страх оступиться и совершить ошибку крадёт его решимость, подсознательно склоняя к неудаче. Это малость расстраивало, ведь не будь этой неуверенности, староста наверняка добился бы больших высот. Хотя казалось бы, куда ещё выше? Кроме того, Нолик понял ещё одну вещь, а именно, что с ним самим определённо что-то не так. С чего был сделан такой вывод? Да с того, что после нескольких эпичных падений на него Стэса всю деятельность пришлось приостановить и перенести на другой раз из-за чертовски неуместного смущения, достигшего уровня небес по меркам Тверцова. И почему только его волнует их близость? Кажется, он не желает знать ответа на этот вопрос.***
Привет, не занята? Как твоё самочувствие? 12:42 Прочитав полученное сообщение, Симка задумчиво нахмурилась. Ей пришлось отвлечься на вибрацию телефона, чтобы не волноваться о новом странном послании, однако вместо неизвестного, строчащего ей их каждый день, тем, кто её побеспокоил, оказался Лисецкий. Не то чтобы девушка не была рада его вниманию, всё же немногие люди интересовались её состоянием, но... Как давно они находятся в подобных отношениях?Привет. Всё отлично. Насколько это возможно. 12:43
Кратко отправляет ему в ответ Тверцова и убирает мобильник в сторону, отчего-то уверенная, что на этом их диалог будет закончен. Однако она ошибается, ведь спустя минуту от Файера приходит ещё одно. Вот как... Девочки рассказали мне «по секрету», что ты виделась вчера с Лукой. Как всё прошло? Не сильно утомилась? Что поклонник?.. Извини за много вопросов, просто за эти дни мы как-то с тобой не общались толком. Да и не виделись уже прилично. Это если что не намёк на встречу. 12:44«По секрету»? Отлично. Эта фраза прямо-таки располагает к разговору. 12:45
Хей, я не слежу за чужими языками, в чём моя вина? 12:45Оказался не в том месте, не в то время. 12:45
Ладно, я ебанная мразь и сама уёбищность, но всё-таки, как прошла встреча? Если он сказал тебе что-то неприятное и гадкое, то постарайся не обращать на это внимания, правда. Он так даже сам не считает. Говорю на правах его давнего приятеля. Просто он немного долбан. Ну или много... 12:46Не унижай себя. Мне неприятно читать такое. И прекрати защищать Луку, я уже поняла, что для тебя он «неплохой парень». Его отношение ко мне это в любом случае не меняет. И моё к нему. Некоторым людям не дано ладить, вот и всё. И это не значит, что кто-то из них плохой. Ты так не считаешь? 12:47
Как пожелаешь. Больше ни слова о [имя того, кого нельзя называть]. А если серьезно, то я согласен с тобой. Нереально найти взаимопонимание с каждым человеком. Поэтому с моей стороны было бы нечестно уговаривать тебя дать ему шанс. Он в любом случае и его проебёт, хах. 12:47Ты расстроен, не так ли? Из-за того, что не вышло усидеть на двух стульях? 12:48
Я бы не пытался, если близкие мне люди не возвели баррикады, встав по разные их стороны. Почему я должен выбирать кого-то одного? 12:48Заметь, я об этом не просила. 12:48
Не обязательно просить, чтобы принудить к чему-либо. 12:48Это твои сложности. 12:48
... 12:48Что? Скажешь, я не права? 12:49
Нет, ты права. Просто... Кое-кто также поделился мне сообщением Нолика о...вашей ссоре? Он вроде сильно зол на тебя. Что случилось? 12:49Вообще-то это я зла на него. Нельзя вести себя так. Я всё понимаю, подростковый максимализм, бунтарский характер, гормоны, очередное сомнительное течение неформалов, не в обиду вашей компании радужных волос. Я смирилась уже с его самовыражением, бессонными ночами и помешанности на играх, и даже с тем, что он, чёрт возьми, сбежал сегодня из дома (!), несмотря на запрет, но это... через край. 12:50
«Это»? 12:50Даже говорить об этом не хочу. Ты кстати в курсе об отношениях одной из своей подруги? Раз уж у вас все друг другу всё докладывают. 12:51
Ты о Шпулином расставании?.. 12:51Именно. 12:51
Почему мне кажется, что ты агрессивно настроена? Расставания всегда вызывают бурю эмоций, но злость? 12:51Те отношения, в которых она состояла. Это ненормально. 12:52
О... 12:52 Ты хочешь об этом поговорить? Боюсь, что не смогу разделить твоего негодования по этому поводу. Однако я кажется понял, из-за чего ты могла так поцапаться с братом. Неужели из-за его... Как бы помягче выразиться? Предпочтений? 12:52? У него нет никаких предпочтений. Просто он не понимает, что есть грань, которую лучше не переходить, чтобы потом не жалеть. 12:53
Ты уверена, что можешь выбирать за него? 12:53Закрыли тему. Я уже взрослая девочка для того, чтобы иметь собственное мнение. 12:53
Как скажешь. 12:53 И всё же... Что с сообщениями? 12:53Как и всегда. «Доброе утро; Спокойной ночи; Видел тебя сегодня; Не общайся больше с тем парнем, он тебе не подходит». Ну и ещё кое-что... 12:54
Я нашла ту вещь, что он мне "подарил". 12:54
Блять? 12:54 И ты молчала?! 12:54Ты начинаешь злоупотреблять своим положением. Слишком много брани в сообщениях. Ты ведь культурный мальчик, способен сдерживать себя. 12:55
Своим положением? А какое у меня положение?) 12:55О нет, опять эти скобки. 12:55
И если ты вдруг не заметил, ты единственный, с кем я общаюсь. 12:55
Что за вещь ты нашла? 12:56Хм. Просто побрякушка? Кажется, это браслет. И записка с просьбой носить его на учёбу. 12:56
Что ж... Это жутко. Но было бы здорово, если бы он надел такой же. Мы бы сразу его вычислили. 12:56Какой ты умный. Проверил бы запястье каждого человека? 12:56
Мне кажется, он бы его не прятал. Быть может, я ошибаюсь. Это было бы отличным способом представить себя тебе. И признаться в чувствах в реальной жизни. Хотя на хуй бы такие чувства... 12:57 К чёрту* извини. 12:57Не знала, что ты такой романтик. Что за чушь? 12:57
Не люблю быть влюблённым, но взаимная любовь это здорово. Моя матушка и отчим тому отличный пример. 12:57 Может, встретимся? Где-нибудь, где нас не заметят, хах. 12:57Звучит весьма сомнительно. Жить надоело? 12:58
Я видел сегодня Луку. И он вполне живой. Быть может, всё это были пустые угрозы, как знать? В конце концов, что он может мне сделать? Я могу за себя постоять. 12:58Не смеши меня. Я помню, как обрабатывала все твои ссадины, не похоже было, что ты вообще сопротивлялся, судя по абсолютно нетронутым кулакам. Хотя и заявлял обратное. 12:59
Не то чтобы в этом была нужда... 12:59Хочешь сказать, в получении травм и была цель? Ха. 12:59
Ну...я идиот, знаешь. 12:59О мой Бог... Ты и вправду идиот. 12:59
Именно поэтому: что насчёт встречи?) 12:59Иди к чёрту, я не хочу, чтобы ты умер. 13:00
А я хочу с тобой увидеться. 13:00Ради всего святого, заткнись. 13:02
Я буду ждать тебя возле вашего подъезда. Даю фору подготовиться, а то мало ли, вдруг нужен час, чтобы приодеться. 13:02И в чей огород сейчас был запущен камень? 13:02
С чего ты взяла, что я имел в виду конкретного человека? 13:02Это очевидно?.. 13:03
Ты права, зато я уже вышел. ;) 13:03Чёрт возьми, ещё один смайлик, и я тебя чсну. 13:03
( 13:03 Отправка сообщений ограничена.***
Файер сидел на детской каруселе, слабо раскачиваясь из стороны в сторону, то и дело морщась от издаваемого ею противного скрипа. Он прождал девушку уже около получаса и, честно говоря, был крайне удивлён. Разве Тверцова одна из тех, кому на сборы требуется три часа времени? Почему тогда у него сложилось иное впечатление? Поспешил с выводами? Всё же знакомы они не так долго, как хотелось бы. Тягостно вздохнув и ещё раз от скуки взглянув на время на дисплее телефона, Лисецкий поднял глаза к небу и задумчиво хмыкнул. Лишь пара перистых облаков скрывало его часть от людских глаз, время от времени набегая на солнце и крадя себе все его лучи. Красиво да и только. И почему Вектор считает иначе? Лишний раз заглянешь к нему в телефон или на страницу, незамедлительно захлебнёшься в синеве. Не то чтобы это было плохо, Файер просто не понимал. Хотел, но не понимал, как можно быть чем-то столь одержимым, чтобы хватало лишь бросить на это взгляд, как воздух уже наполняет лёгкие. Интересно, есть ли у Симки нечто подобное? – Давно ждёшь? – появляясь из-за спины и вставая над парнем, непринуждённо выговаривает Симка. Улыбку едва удаётся скрыть, однако в глазах по-прежнему пляшут, ликуя от победы, чертята. Юноша вздрагивает и подскакивает с места, оборачиваясь к ней лицом. Тверцова слегка покачивается на закружившейся по инерции карусели, но, ухватившись за поручень, удерживает равновесие и бросает на Лисецкого хмурый взгляд, мол, думать нужно прежде чем так неожиданно убегать. – Не совсем, но, честно сказать, не предполагал, что уйдёт столько времени. – Вот как, – девушка всё же позволила себе усмехнуться и затем с хитрым прищуром взглянула ему в глаза. – Я начала собираться, когда увидела тебя в окне, тоскливо изучающем этажи домов напротив. Весело было, наверное? – Какой была сучкой, такой и осталась, – цокнув языком от негодования, прошипел Файер, вновь уделяя внимание жилым высоткам, – ну вот зачем? – А нечего предъявлять милым дамам за их долгие сборы, – нравоучительно ответила девушка и на какое-то время затихла. Файер, заметив, что та желает сказать что-то ещё, вежливо принялся ожидать, храня молчание. Наконец мыслительный процесс был завершён, и Симка, прерывая тишину, неуверенно подала голос: – Но если честно, я всё ещё сомневалась, стоит ли соглашаться на такой риск и ради чего. – И что же тебя заставило сместить чашу весов из положения сомнения в сторону согласия? – немедля отозвался Лисецкий, бросив на собеседницу заинтересованный взгляд. Они по-прежнему находились внутри двора на детской площадке, и это малость смущало юношу. Кто вообще встречается с девушкой в таком месте? Всё же стоило подождать её у подъезда, пусть и выслушав за это время от любопытных внезнающих бабулек интересные теории о себе и своей личной жизни. – Ничего, я всё ещё думаю, что это дурацкая идея. Но... – она тяжело вздохнула, – я так устала за последнее время, сама себя не признаю. Руки не поднимаются взяться за собственные конспекты. Наверное, всё из-за стресса. Все эти сообщения и встречи, столько нового и противоречивого. И с Ноликом совсем не понимаю, что делать. Вот зачем было сбегать, знает ведь, что это только усугубит ситуацию, – Симка обхватывает себя руками в тщетной попытке самоподдержки, и парень, проиграв в борьбе со своей сдержанной рациональностью, успокаивающе кладёт ей на плечо ладонь, стараясь не думать ни о последствиях, ни о том, что его руки уже давно ледяные, и, возможно, девушке будет неприятно это прикосновение. – Хей, не утруждай себя чужими поступками, – ласково произносит Файер, сочувственно оглядев собеседницу. Та и вправду выглядела довольно измотанной. – Думаю, глупо было ожидать, что он этого не сделает. Раз уж ему принципиально нужно нарушить поставленный запрет. Даже как-то странно осознавать, что Нолик, которого я знаю как своего друга, и твой брат – это один и тот же человек. – Друг, – неосознанно повторяет за ним девушка, впадая в размышления о чём-то своём. Переведя взгляд на покоющуяся на её плече руку юноши, Тверцова немного отодвинулась, ненавязчиво избавляясь от контакта, а затем и вовсе начала ходить туда-обратно, чтобы как-то отвлечься от переживаний. Лисецкий же мысленно себе пометил лишний раз не прикасаться к ней даже ради поддержки. – Может быть, ты с ним тогда поговоришь? Образумишь как-нибудь? У тебя ведь действительно большое влияние. Файер недоуменно уставился на остановившуюся в метре от него Симку и пару раз моргнул, будто проверяя, не чудится ли ему та. – Хей, полегче. Я в переговорщики между вами не нанимался. И что вообще мне ему сказать? «Будь паинькой»? Довольно подозрительно с моей стороны. – Что подозрительного? – Симка ненароком вспоминает, как сама журила парня за его поведение, и запоздало осознаёт глупость собственного вопроса. – Хотя и вправду, чего это я. Она хмыкает, отводя взор на дом, в котором живёт, и, отыскав взглядом окно своей квартиры, мысленно прикидывает, каким же образом её поклонник мог оказаться внутри, да и в целом узнавать, чем занимается девушка в любое время суток. Этаж далеко не первый, неужели на камерах за ней следит, с помощью дронов или ещё чего? От посетившей голову идеи Тверцову передёрнуло, и она рефлекторно огляделась по сторонам. Вокруг бегали лишь дети, да стояли пара родителей, следящих за ними. Даже странно, что те ни разу не прикрикнули уйти студентам с площадки: уж ни Симка, ни Файер на дошкольников явно не тянули. – Вот именно, будет странно, если я начну читать ему нравоучения после стольких лет игнорирования, – продолжает Лисецкий. – Скажу даже больше, я бы в лёгкую одолжил ему сигарету, если бы он попросил попробовать, так что воспитатель из меня так себе. Девушка вопросительно смотрит на него первые десять секунд, а затем заметно хмурится и, не скрывая укоризненного тона, отвечает: – Чёрт возьми, никогда не смей этого делать. Никаких сигарет, ясно? Пусть только попробует попросить, я ему тут же устрою! – Вряд ли теперь он станет, когда знает, что мы сблизились, и я могу его спалить, – задумчиво хмыкает Файер. – Я бы, конечно, не стал, но ведь могу. – Что значит «не стал»? – Симка явно не оценивает такой преданности дружбе, из-за чего юноша едва сдерживает при себе комментарий, что даже под её озлобленным взглядом не стал бы выдавать проступки младшего. Во дворе старшие ребята всегда учили не рассказывать чужих секретов, и уж этот урок ещё будучи мальчишкой Лисецкий усвоил на всю жизнь. – Не скрывай от меня такие важные вещи. – Послушай, Симка, – спокойным тоном прерывает её парень, не желая ни спорить, ни соглашаться на предательство, пусть и пустяковое, – я не единственный курящий на этом свете человек, сама посуди: если он захочет попробовать, он найдёт способ. Я более чем на сто процентов уверен, что в его классе есть те, кто уже втянулся. – Им всего пятнадцать лет, какое «втянулся»?! – Святая наивность, – он открыто усмехается, скрещивая руки на груди, – я начал курить в тринадцать, серьёзно думаешь, что кого-то останавливает возраст? – Это ужасно, Файер, – девушка окидывает его то ли презрительным, то ли сожалеющим взглядом и серьёзно продолжает: – Надеюсь, ты этим не гордишься. Я это уже говорила, но всё равно: бросай, пока не поздно. – Конечно-конечно, уже бегу выкидывать десятую пачку в урну. Ах, какая досада, она пустая, – юноша издаёт наигранно тоскливый вздох и театрально прикладывает руку к сердцу, всем своим видом выражая печаль. Симка лишь осуждающе цокает языком. Где-то в стороне раздаются детские визги и грозные родительские предупреждения. Файер в который раз задумывается о том, чтобы увести отсюда девушку, а заодно мельком вспоминает, что сам за подобные крики будучи ребёнком давно бы уже получил от отца. Кажется, в детстве ему не особо позволялось говорить. Да и в целом появляться у него на глазах. – Не смешно. – Ладно, извини, – искренне отзывается юноша, однако продолжает стоять на своём: – Я знаю, что это хуёво, но давай без нотаций. Я ведь уже взрослый мальчик, чтобы иметь собственное мнение, не так ли? Тверцова фыркает и, понимая, что это её собственная фраза, и оттого чувствуя себя пойманной в свою же ловушку, недовольно отвечает: – Ведёшь себя, как ребёнок. Файер позволяет себе улыбнуться, однако затем следует тишина. Не то чтобы она казалась неловкой или напряжённой, но отчего-то молчать в такой обстановке было неприятно. Парень вздыхает и принимается спешно придумывать новую реплику. Когда же та приходит на ум, радостно выдаёт: – Как насчёт перекусить? Симка с ответом не медлит: – Я не голодна. – Хмпф... – Лисецкий склоняет голову и с прищуром смотрит на девушку. – Всё ещё на диете? Ты ведь в курсе, что ты худая? – Давай только без лести. – И в мыслях не было. Я говорю правду, – Файер замечает, что его слова не производят никакого эффекта, и старается не выдать собственного огорчения. Нет, всё же стоит как-нибудь донести до Луки, что за следующее оскорбление в сторону Тверцовой он может и схлопотать. Что это за чувства такие, если их недостаточно, чтобы не позволять себе причинить боль любимому человеку? Он молчит ещё несколько секунд, прежде чем вновь подать голос: – Между прочим, нужно прислушиваться к мнению старших. – Выслушай каждого и сделай по-своему, – быстро находит, что сказать, Симка. – Разве не так? Лисецкий, не предугадав такой смелой реакции, малость тормозит с ответом. Мимо проносится несколько ребят, и юноша хмурит брови от внутреннего негодования, после чего начинает двигаться прочь с площадки, жестом призывая идти за собой. Он никогда не испытывал к детям неприязни, однако время от времени чувствовал странную горечь за то, чего у него никогда не было, а вместе с тем и обиду на все эти беззаботные улыбки. В его детские годы причин для радости было не так много. Обычно он мог позволить себе такую роскошь лишь с подругой, однако их встречи длились недолго, а вскоре и вовсе прекратились, стоило девчонке переехать в неизвестном направлении и навсегда остаться лишь приятным воспоминанием. Интересно, как она сейчас? Скучает ли? Забыла ли? Хотя не всё ли равно? Им сейчас и поговорить-то, наверное, было бы не о чем. Лисецкий переводит взгляд на догнавшую его Симку и издаёт краткий смешок. Всё же судьба жестоко подшутила над ним, сведя с девушкой, чьи черты так сильно напоминали о подзабытом прошлом. Ведь всё, что Файер помнил о своей подруге – это огненно-рыжие до плеч волосы и мягкая подбадривающая улыбка. А ещё имя, отзывающееся тоскливым теплом на сердце. Правда, чем дольше он всматривался в девушку перед собой, тем больше понимал, насколько разные образы из прошлого и настоящего. Впрочем, какой смысл сравнивать двух абсолютно разных людей? Разве что, только чтобы оправдать собственный прикованный к девушке взгляд, мол, это не ему нравится рассматривать черты её лица и восхищаться растрёпанными ветром локонами, а она смутно напоминает ему кого-то из детства. – Так, – запоздало произносит юноша, наконец прекращая пялиться, вместо этого в который раз подмечая грязь на своих кроссовках. Чёрт возьми, если он не отдраит их сегодня же – убьётся об стену. – Но с тобой это вроде не работает. И зачем раздувать из простого факта такой спор? Не хочешь есть – ладно, я тоже в принципе не особо хотел. Просто, боюсь, Вектор утопит меня в своих нотациях после. – А своей головой думать не учили? – снова в грубоватой форме реагирует Симка, из-за чего кажется, будто та весьма агрессивно настроена. Файер старается не обращать внимания на это напряжение и будничным тоном продолжает: – Если честно, нет. Меня учили либо молчать, либо кивать, когда того требует ситуация. Так что, извини, но думать и жить самостоятельно меня действительно не готовили. Как и многих других. – Не вредничай, – фыркает Тверцова, но затем её голос всё же смягчается, что несомненно радует собеседника. – Лучше расскажи, чем завершилась твоя неделя. Есть, чем ужаснуть не видевшую жизни меня? Файер силой воли сдерживает в горле болезненный вздох и бесшумно сглатывает. Отвернувшись, принимается с притворным интересом наблюдать за окружающим пейзажем, что в самом деле сливался в одно огромное тёмное пятно, несмотря на сверкающие на солнце поверхности и яркую окраску осенней листвы. В самом деле было кое-что мрачное, что не давало сердцу покоя, но стоит ли удручать этим знакомую? Ей и без того нелегко. Однако, она сама поинтересовалась и, очевидно, хотела бы услышать правду. Да и в целом в отношениях нет места лжи, но... Лисецкий не умеет не лгать. – Не то чтобы, – в конечном результате выдаёт он, мысленно отдавая себе пощёчину. – Катались вот недавно с ребятами. М... Вектор в гости вчера заходил, поболтали. Ничего важного в целом, – на выдохе завершает парень и негромко кашляет, стараясь не выхаркать вместе с воздухом собственные лёгкие. В один миг становится неловко от осознания, что, кроме проблем, нечего было обсудить. Или всё дело в том, что любая тема в этом мире являлась проблемной для них двоих? Еда? Проблема. Родственники? Тоже. Друзья? Да черта с два он заденет ещё хоть раз эту тему. Погода? Спаси и сохрани, этого ещё не хватало. О чём, мать вашу, разговаривают люди? – Что ж... – останавливаясь, прерывает тишину Симка, заправляя передние пряди за уши. – Это всё? Могу подняться обратно к себе на этаж? Файер обращает на неё свой взгляд, полный неприкрытого шока, и едва подбирает слова для ответа. – Что? Нет? – голос звучит чрезмерно неуверенно, однако парню никак не удаётся вернуть ему ровный тон. – Мы ведь даже не провели и пятнадцати минут вместе. – А толку? – усмехается девушка. – Принципиально хочешь вывести его из себя? – уточнять кого «его» не было смысла, всё было понятно и без слов. – Нет. Я просто хочу прогуляться с тобой. – Зачем? – вопрос заводит в тупик, ставя юношу в неловкое положение. А ведь действительно, зачем? Зачем он ищет с ней встречи и желает знать, в порядке ли она? Зачем пишет ей каждый раз, интересуется делами и самочувствием? Почему чувствует разочарование, когда получает отказ или подобные «могу подняться обратно к себе на этаж?» спустя пару минут диалога? Наверное, потому что он... потому что они... – Затем, что мы друзья? – повторяет вслух свои мысли Файер, видя, как на лице его собеседницы застывает недоумение. Она неотрывно смотрит ему в глаза, будто пытаясь различить в них ложь, а затем прерывает зрительный контакт, опуская взор в землю. Тверцова и сама ни раз размышляла, кем они являются друг другу, но... Друзья? – Правда так считаешь? – Я скорее влюблюсь в тебя, чем изменю своё мнение, – бездумно выпаливает тот первую пришедшую на ум нереалистичную мысль. – Поосторожнее с заявлениями, молодой человек. Я Вам взаимностью не отвечу, – в голосе слышится смешок, но вместе с тем явные нотки предостережения. Симка шутит, но не смеётся. На лице нет и тени улыбки. – Жестоко. Однажды меня уже отшили, знаешь? – Никто и не обязан давать согласие на отношения, которых не желает, – Тверцова фыркает и вдобавок говорит слишком серьёзно, из-за чего Файер будто физически ощущает давление с её стороны. Он ведь просто отшучивается, зачем же так строго? – Так что постарайся не испортить нашу «дружбу» своими чувствами. К слову, с той девушкой... Чем всё закончилось? – Ничем, – хмыкает парень, с удивлением подмечая, что в сердце больше не свербит от одного лишь упоминания о том злосчастном дне. Конечно, неприятно вспоминать свой феерический провал, однако болезненным этот процесс тоже не назвать. – Мы с ней не общались. Она просто оставила меня со своими чувствами и ушла. Я благодарен ей хотя бы за то, что она не стала выносить это признание на публику. – Ни один адекватный человек не стал бы этого делать. – Ну... Когда ты объект насмешек, такой соблазн всё же имеется. К тому же она была несколько вредной особой, – Файер кривится и с ужасом подытоживает, как вообще мог грезить о таком человеке. Она была не плоха, но... Маловероятно, что они когда-нибудь нашли бы общий язык. С другой стороны, кто в принципе согласится искать с ним его? Вылечи голову, парень, а потом уже лезь во что-то столь сложное, как отношения. – Что значит объект насмешек? – прерывает его размышления Симка, до последнего не веря в свои догадки по поводу услышанного. В конце концов, это же Файер – его могут не любить, но насмехаться? Ни за что. – У меня была не лучшая репутация в классе, – сконфуженно выдает юноша, неохотно погружаясь в школьные будни, к счастью, оставшиеся в прошлом. – Кто меня не презирал, тот просто игнорировал, кто не игнорировал, тот измывался и поддакивал. Школа оставила не лучший отпечаток в моей памяти. Даже не так: школа была наихудшим периодом моей и без того уёбищной жизни. Половина одноклассников была отбитыми ублюдками, а учителя вечно давили на меня по поводу и без. Они знали, из какой я семьи и что постоять за меня будет некому. – Чёрт, – Тверцова жалеет, что подняла эту тему и старательно отгоняет воспоминания о своих школьных годах. В них не было ничего трагичного, но и приятными те дни не назвать. – Неудивительно, что в таком обществе ты не нашёл поддержки. Но подожди... Как же Вектор? Разве вы знакомы не со школы? – Долгая история. Наша дружба началась лишь в конце четвёртого класса. Однако его общение со мной не делало меня лучше в глазах окружающих. Но я благодарен ему за то, что он впустил меня в свой тёплый уютный мирок и разрешил остаться в нём до сих пор. Даже жаль, что вы не ладите. – Я ни с кем не лажу. Только лажаю, – едва слышно подытоживает девушка, хмуря брови и опуская взгляд себе под ноги. Файер подмечает, как мрачнеет её лицо, и спешно реагирует: – Ни с кем? Как-то оскорбительно. Симка переводит на парня взгляд, на что тот в ответ искренне улыбается, давая понять, что сказанные им слова являлись намёком на самого же себя. Фыркнув, девушка цокнула языком и перешла на шаг. Раз уж они собрались погулять, то нужно взять максимум с этой прогулки. Ходить явно куда полезнее, чем стоять истуканом. Поначалу между ними царит молчание, которое никто не решается прервать, раздумывая о своём, однако затем разговор заходит о чём-то повседневном, время от времени возвращая студентов в прошлое или напротив заставляя мыслить о будущем. Типичная беседа обо всём и ни о чем, и, кажется, она устраивала каждого из собеседников. Симка наконец ощущает, как с её плеч спадает напряжение и думает, что, возможно, рассказывать о собственных сложностях и неудачах – не так уж и плохо, в то время как Файер в какой-то момент их беседы осознаёт, что искренне улыбается и продолжает время от времени кидать на девушку заворожённые взгляды. Это было... уютно. Будто весеннее тепло посреди осеннего прохладного дня. Это было... знакомо. Будто юноша вновь вернулся в школьные годы, полные наивной подростковой влюбленности. Чёрт... Лисецкий отводит взор на дорогу под ногами, чувствуя как алеют его щёки. Быть может, он что-то путает? Быть может, всё только кажется? Он ведь пообещал себе, что больше не вляпается в... это. И Вектору каждый раз твердил, что Симка ему ни капельки не нравится. И ей самой упорно доказывал, что они друзья. Но тогда что же? Файер возвращает взгляд на идущую рядом Тверцову, которая уже пару минут молча наслаждалась прогулкой, и вновь поднимает его на верхушки домов, тяжело вздыхая. Если он и действительно это чувствует, то это определенно не взаимно. Одно радует: это явно не любовь, верно? Просто небольшая симпатия, вызванная внезапным вниманием со стороны девушки, которых юноша обычно сторонится. Так ведь? Ему нужно время, чтобы это обдумать. Проходит, кажется, час или два с того момента, как они покинули территорию двора и принялись бесцельно плутать по городским переулкам, время от времени посещая площади с различными памятниками культуры. За это время Файер подметил для себя девушкин интерес к художественным произведением, скульптурам и в особенности к истории создания каждых из них, чему был малость удивлён. Нечасто встретишь человека, которого действительно заботит, что побудило автора на создание своего творения. А Тверцова с неподдельным восхищением доносила информацию, которой владела сама, до юноши и с тем же искренним вниманием слушала его рассказы. Лисецкий знал не так много, так как никогда всерьёз не вникал в эту сферу духовной жизни. В целом проводить время, чахнув в музее, глядев на экспонаты или тосковав в картинных галереях – не являлось его хобби. Зачем куда-то ходить, когда при необходимости можно быстро найти и рассмотреть в Интернете? Возможно, выскажи он вслух своё мнение, девушка бы съела его живьём за скупость ума и несклонность к искусству. Поэтому он, впрочем, и молчал на этот счёт, мысленно прикидывая, какие места столь ярая фанатка культурного наследия могла уже посетить, а какими её ещё можно было удивить. Файер знал все заброшки ближайших районов, а также места, где можно покататься как с риском, так и без, но вот куда сводить девушку? Разве что, поглядеть на фонтанчики да послушать уличных музыкантов, коих в самом деле в их городке было немного. Куда уж ему до утончённой натуры Симки? Бездомный лис и госпожа Тверцова. Прям сказка. С несчастливым концом и летальным исходом зверушки. Однако, несмотря на это, ребята не испытывали дискомфорта от поднимаемых каждым тем и не зачинали споров из-за несколько разных взглядов на жизнь, и это... Притягивало. Даже подкупало. Симка никогда не чувствовала себя настолько раскованно, чтобы смочь поделиться какими-то своими увлечениями, помимо учёбы, и высказать мысли о чем-либо то ни было, а Файер в целом никогда не пытался впадать в дискуссии о поп-культуре и современных тенденциях в социуме. С последним, кстати, беседа складывалась туговато, ведь более раскрытое к новому мировоззрение юноши шло вразрез несколько традиционному мышлению девушки. Но всё было... Неплохо. По-прежнему комфортно, словно общаешься со своим человеком. Тверцова бы над этим посмеялась, ведь: какие к чёрту родственные души? – пора бы уже перестать верить в детские истории о судьбоносной встрече, а Файер... Файер не считал себя ни святой наивностью, ни чёрствым скептиком. Почему-то иногда ему хотелось верить в чудо и доверять течению жизни, а не в поте лица бороться за своё будущее, даже не надеясь когда-нибудь увидеть просвет в личном мраке, в коем был заточён навеки собственным бессилием и недостатком воли. Хотелось верить в эту чёртову связь душ, переложив ответственность за неудачные отношения на проказницу судьбу. Хотелось, чтобы вся твоя жизнь была уже кем-то прописана и все неудачи на пути были лишь временной чёрной полосой, которой любезный творец решил разбавить яркие краски. Так сказать, добавить немного тени на слишком насыщенный рисунок. А затем и линии света, чтобы вышло объёмнее. Вот только никто не решает за тебя, как сложится твоя жизнь и к чему приведёт даже незначительный необдуманный поступок. Родился – выживай, не желаешь бороться – твоё право, только не стоит затем винить других людей и сердиться на неугодившее божество. Но так, пожалуй, проще. Сбрось с себя груз ответственности и заметишь, как станет легче совершать и переживать ошибки. Это ведь не твоя вина, что жизнь пошла под откос, так пусть и разруливает всю эту кашу кто-нибудь другой. А мне и так неплохо живётся. В вечном ожидании спасения и надежде на помощь. Однако... «На Бога уповай, но и сам не плошай», не так ли? Лисецкий со смешком фыркнул от своей неозвученной мысли и затем ответил девушке на её пламенную речь про нерадивого братца. Время от времени она всегда возвращалась к этой теме и осуждала младшего за все проступки, какие вспоминала, а после жалела об утерянной связи и начинала хвалить того за умение ладить с людьми и другие качества, коими сама не владела в совершенстве, а то и вовсе не обладала. Файер находил это забавным. Сам он редко имел на чей-то счёт столь противоречивое мнение. Разве что отец раз за разом ставил его на развилке путей: направо пойдёшь – счастье обретёшь, от оков отцовских освободишься, тревоги с сердца уйдут; налево свернёшь – утонешь в болоте вины, отчаяния и тирании. И казалось бы, что тут выбирать, когда всё очевидно? В целом, по жизни налево лучше не ходить, а тут и вовсе перспектив никаких, ан нет. Слишком уж заманчив силуэт на горизонте из неполученной ранее родительской любви. – Подожди секунду, – отрывает его от дум Тверцова, слегка хватаясь за руку парня, чтобы тот остановился вместе с ней. Телефон девушки начинает разрываться от повторяющихся вибраций, и Файеру совершенно не нравится, куда это клонит. Симка же тревожно замирает, вчитываясь в слова на экране, а затем оглядывается по сторонам. Юноша непонимающе повторяет то же действие, однако ничего не заметя, уделяет внимание взволнованному лицу знакомой. Та вскоре тоже начинает смотреть на него в ответ и едва шевелит губами, не в силах выдавить из себя и звука. До Лисецкого медленно доходит. Он в миг преодолевает расстояние между ними и осторожно вынимает телефон из дрожащих рук, тут же напрягаясь от вида открытой вкладки с сообщениями. Читать те было неприятно, особенно когда вместо ничего не значащих пожеланий и вопросов посыпались угрозы. В большинстве своём они были в адрес Лисецкого, поэтому тот мог чуть более спокойно выдохнуть. Во всяком случае, Симке ничего не угрожает, а он как-нибудь разберётся с этим конченным недоумком. Хотелось бы Файеру высказать ему всё в лицо, чтобы наконец отстал от бедной студентки, да вот только играть в сыщика, как и в супергероя, не носящего плащ, бессмысленно. Тверцова, видимо придя в сознание, отмерла и вернула мобильник себе, покрепче прижав тот к груди. В глазах по-прежнему таился страх, но теперь в них читалось больше осознания, нежели прежде, а также... отторжения. Словно подтверждая догадки юноши, Симка делает несколько шагов назад, отдаляясь, и затем делает вдох, готовясь что-то произнести, однако Файер её опережает: – Не смей. Я знаю, что ты опять собираешься сказать, и нет, чёрт возьми, мы не будем прятаться в норки от каждого его слова. Я уже говорил: я способен постоять за себя. Тем более, всё ещё сомневаюсь, что он действительно может как-либо навредить. Рассылать тупые SMS-ки каждый отбитый пятиклассник может, знаешь ли. – Файер, – девушке вновь не удаётся высказать свою мысль из-за перебившего её юноши: – Да что Файер? Мы сто раз это обсуждали и всё равно топчемся на одном месте, подбирая с земли остатки собственного достоинства, а затем вновь выкидывая их дрожащей рукой на свалку несбывшихся надежд. Дай сюда, – он вырывает чужой смартфон из рук и раздражённо фыркает от очередного нового сообщения. «Отъебись от неё, по-хорошему говорю» – гласит то, и Файер мысленно желает того же отправителю. – Что ты делаешь? – Симка постаралась отобрать телефон, однако тщетно – юноша был и выше её, и габаритнее, пусть и не имел особых размеров. Возможно, девушка даже вслух согласилась бы с Альтом по поводу его излишней худобы, если бы сейчас было подходящее для этого время. – Не надо. Лисецкий игнорирует все попытки Тверцовой вернуть своё себе и спешно печатает короткое сообщение с нелестным «пошёл на хуй, не пиши сюда больше» содержанием, а затем рассылает его по всем пяти номерам и блокирует их. Симка категорически не хотела прибегать к этому способу, боясь, что не сможет больше получать какую-либо важную информацию о намерениях поклонника и одновременно с тем предполагая, что тот в любом случае сможет отыскать ещё номера, чтобы достучаться до неё. Что ж, пусть делает, что вздумается, но продолжать и дальше запугивать девушку у него не выйдет. – Что ты натворил? Файер, я серьёзно, – грозный тон малость возвращает увлёкшего юношу на землю, и тот спокойно отвечает: – Не беспокойся, всего лишь высказал пару ласковых, – удалив отправленные сообщения, он вернул смартфон своей обладательнице и постарался успокоить пылающий внутри гнев. Злость прямо-таки бурлила в крови, но парень до последнего не хотел срываться при девушке. – Не говори мне, что послал его, – проверяя историю переписки и не находя ответов Файера, Симка хмурится и поднимает недовольный взгляд на собеседника. – Твоя излишняя импульсивность нас погубит! Нельзя просто брать и писать чокнутым маньякам, чтобы они отстали! Дурак! Что теперь будет? – Что будет, то и будет. Если он считает, что у меня железные нервы и что он без конца может отсеивать всех твоих знакомых, то пусть идёт туда, куда был послан. Считай меня идиотом, но я тебя не оставлю. – Почему? Неужели всё дело в том, что мы друзья? Мы знакомы от силы две недели, какого черта ты идёшь ради меня на такие жертвы? Файер смотрит на неё долгие секунды или даже минуты. Сердце бешено колотится, напоминая о недавнем умозаключении, и юноша сжимает челюсть, стараясь скрыть смущение под злостью. Чёрт, чёрт, чёрт. Сам ведь сказал, что они друзья, а теперь от той же фразы колет от обиды. И вправду, когда он успел? Две недели, две чёртовых недели. Кажется, будто прошла целая вечность, как они знают друг друга. Быть может, Файер чрезмерно легкомыслен и ветренен? Но он никогда более не чувствовал подобного после того самого единого отказа. Как же так вышло? И что теперь сказать Симке? Он прикрывает глаза, ведя устный счёт до десяти, а затем выдыхает и открывает веки, упираясь взглядом в карюю радужку напротив. – Потому что я самоубийца, разве нет? Не находишь это логичным? – Ты... – девушка явно не сразу находится со словами, однако недолгое время спустя, выдыхает: – сумасшедший. Я пожалуюсь Вектору на твоё безрассудство. – О, это ещё не безрассудно. Вот это, – Файер ухмыляется своей задумке, а затем вытягивает руки, одновременно складывая пальцами жест «fuck», после чего начинает кружить вокруг себя и максимально громко, насколько может позволить голос, кричать: – Я знаю, что ты наблюдаешь, так вот: выкуси! Я станцую на твоей могиле, слышишь? И так уж быть скинусь на блядский венок, но с условием, если ты уже наконец перестанешь вести себя, как больной, заэкранный ты ублюдок! – Перестань, что ты делаешь?! – Симка, наконец отойдя от шока, резво бросается к нему и силой опускает руки, что и без того повинуются её указу. На лице девушки вновь отображается тревога и, вероятно, смущение из-за брошенных на них взглядов окружающих, в то время как у юноши на губах расцветает усмешка. О да, он впервые доволен собой. – Безрассудство, – невозмутимо выдаёт он, стараясь не замечать, как учащается пульс от собственной выходки. – Теперь я спокоен, а эта сука стопроцентно давится собственным задетым эго. Разве не чудесно? Симка секунд десять смотрит на него с предельным вниманием, задавая безмолвный вопрос «всё ли в порядке с твоей головой?», явно не оценивая юмора, а после отводит взволнованный взгляд в сторону. Некоторые прохожие до сих пор осыпали парочку негодующими и осуждающими комментариями, однако никого сомнительного девушка не обнаружила. Лишь тень, мелькнувшая за поворотом, заставила сердце ёкнуть, но тёплая рука, внезапно оказавшаяся на её спине, позволила отвлечься от поднявшегося волнения. Тверцова выдохнула оставшееся напряжение и покачала головой, вновь отдаляясь от юноши. Подняв на того глаза, она едва слышно проговорила: – Пожалуйста, будь в порядке. Файер, замявшись от столь неординарной искренней просьбы, прочистил от неловкости горло и затем, расстянув уголки губ в мягкой улыбке, ответил: – Всенепременно. Пошли? – он протянул ей свою раскрытую ладонь в молчаливом предложении взяться за руки и старательно скрыл дрожь в теле, когда Симка неуверенно вложила в неё свою. Лисецкий не хотел думать, к чему приведёт сегодняшний день и чем ему аукнется собственное поведение, он просто рад был насладиться временем, проведённым с девушкой, за которую готов был ни один раз сразиться. Выжить, к слову, тоже входило в планы.