«Когда ты покидал меня, я могла найти целый мир в капле на ягодке рябины, которую ты сорвал мне на прощание…»
Идти оставалось двое суток и… Надежда остаться рядом с ним развеялась, как утренний туман над хвойным лесом. Мысль об этом закралась ещё давно, и не до конца осознавалась обладательницей. Но именно лишаясь, мы отчаянно хотим сохранить — так устроен человек. И если бы он сказал ей, куда именно они направляются, Кейко было бы гораздо проще. Вместо этого, Ренгоку-сан говорил расплывчато, а неизвестность отталкивала. Лес казался нескончаемой полосой препятствий, которую девушка пересекала с большим трудом. Не привычная к таким изматывающим переходам, она вынуждала Кёджиро делать передышки. Он совсем не акцентировал внимания на том, что торопится, хотя времени оставалось немного — кто знает, как скоро будет следующее задание? Прерывистое дыхание девушки окончательно вывело его из раздумий: — Остановимся на ночь тут! — Столп направился к разлапистой ели, ветви которой свисали над сугробами — Как раз укроемся, ночка будет вьюжная! Замёрзла? — он вдруг взял её за руки, заботливо согревая их — Это ничего, сейчас отогрею тебя! Кроме него у Кейко никого нет. Это слишком больно осознавать, когда всматриваешься в красно-оранжевую радужку глаз. Закоченевшие пальцы приятно расслабились от тепла его ладоней. Добрый взгляд Кёджиро словно бы говорил: «Беспокоиться не о чем, я рядом!». Но вот только надолго ли? Широкая улыбка почти по-детски растянулась на румяном лице. Длись эта минута вечно — Кейко была бы счастлива! — Метель будет… значит… — смущённо, мужчина отпустил её ладони и потянулся к ножнам за клинком — Видишь, как ветки согнулись — жди вьюги! Нам нужен огонь! Может, оттого, что разогнал по телу кровь, а может, по какой-то другой причине, щёки Ренгоку покраснели почти в тон кончикам его волос. Всё время, пока применял дыхание, чтобы растопить снег под еловыми ветвями, Кёджиро старался не смотреть в сторону Кейко, которая так пристально наблюдала за пламенем в его руках. Она продолжала наивно удивляться и, верно, гадать о том, где Столп взял этот меч. — Вот и всё! — он торжественно отступил назад, демонстрируя свою работу — Спать будем тут, только нужно потом чем-то укрыть тебя… — рассуждал он недолго, поскольку уже снимал с себя плащ — Забирайся внутрь! Получилось что-то, отдаленно напоминающее нору. Над головой склонились пахучие, еловые ветви, а полом послужил ковёр мокрой, ещё тёплой хвои. Пространство узенькое, но им нужно пробыть тут лишь ночь, а с рассветом уходить. Ренгоку продолжал некоторое время расхаживать снаружи, закрывая снежными комками дыры в этом убежище. Конечно, если бы они спали в метель на открытом пространстве — ничего хорошего бы из этого не вышло. Наконец, его голова показалась в проходе: — Бери, — он протянул плащ, потом забрался сам — Эта ткань никогда не промерзает, можно подстелить!***
Приметы, благодаря которым Кёджиро так свободно чувствовал себя в лесу, не подвели, и метель уже завалила снегом проход, так что едва оставалось отверстие для воздуха. Он сидел на краю своего плаща, остриём вонзив меч в землю и держа его за рукоять. Огоньки пламени облизывали сталь и настолько согревали пространство, что стены покрылись ледяной коркой, а запах хвои усиливался с каждым часом. Свернувшись на остальной части плаща, Кейко наблюдала за тем, как Кёджиро клонит в сон. В конце концов, он позволил себе закрыть глаза и всё равно продолжал держать концентрацию, достаточную для минимального использования дыхания пламени. Его сонное лицо расслабилось, под глазами стали заметны следы усталости. Девушка тоже хотела спать, но… Продолжала смотреть. Тяжёлое дыхание не сменялось сопением, и Столп без него был бы похож на статую, сжимающую в руках древний артефакт. — Спи, завтра последний день пути, — он чуть приоткрыл глаза, миролюбиво взглянул на спутницу — Тебе нужны для этого силы. Ему ведь тоже они нужны… Кейко сначала села, затем позволила себе подобраться чуть ближе. Её фигурка отбросила на стену размытую тень. Красный от жара пламени, меч освещал им пространство. Девушка было протянула ладонь к рукояти, но Ренгоку осёк её: — Прикоснешься — останутся сильные ожоги! Лучше, просто согрейся рядом! Он снова старался выглядеть бодрым и улыбаться, но под глазами чуть виднелись синеватые пятна усталости. Использование дыхания Пламени зимой достаточно изматывает, а тем более обогрев пространства. В иное время, Кёджиро преодолел бы расстояние до Дома Бабочки не более, чем за пару суток, но это растянулось почти на неделю. Хоть это и стоило того — одно беззащитное создание могло согреться от его усилий. Значит, всё не зря. Кейко потянулась к дорожной сумке. Он уже привык к этому — иногда, на привалах, он просил её что-то достать, а потому она уже наизусть знала всё содержимое. В её руках оказалась железная кружка. И вот, рядом с клинком Ничирин уже закипала растопленная вода. Прямо над их головами свисали еловые лапы, и девушка срывала и бросала в кипяток молодую хвою. Не глупо — зимой, такой чай помогает встать на ноги. Покипев пару минут, жидкость в кружке стала зеленовато-жёлтой, и закрытое пространство с новой силой наполнилось еловым ароматом. Вьюга завыла на улице ещё свирепее и свистела за тонкими стенами их убежища. Страшно представить, что было бы с Кейко, окажись она сейчас одна в глухом лесу. Хотя, он мог себе это представить. С того дня минуло не так много времени, и кажется, нужно поговорить о том, что будет дальше: — У тебя точно нет родственников? Несколько отрицательных движений головой, и Кейко пододвинула кружку чуть ближе к Столпу. Чай ещё кипел в ней, хвоя всплыла на поверхность. Невольно, Кёджиро вспомнил кисловатый привкус этого напитка, снова улыбнулся: — Тебе будет полезно выпить его, если хочешь поскорее вернуть голос! Она снова подтолкнула кружку к нему, и Столп понял: — Хочешь, чтобы я это выпил? — тело выдало пелену смущения — Тебе это нужнее, поверь! У меня достаточно сил! Завтра трудный день, так что… Она опять подтолкнула к нему напиток. Ну что ж тут… Чай прогревал уставшее от дыхания горло. В нём много чего полезного, в том числе, он даёт энергию. Сердце пропустило удар, когда он возвращал ей пустую чашку — забота… Впервые, за столько лет, не он заботился о ком-то, а этот кто-то заботился о нём. Кёджиро уже и не помнил, какого это. Да и никогда не ждал этого от людей. Но Кейко уже снова топила в кружке снег, чтобы очистить её. Стало как-то приятно: — Спасибо, Кейко… Позвучало это тише, чем обычно. Метель продолжала завывать, и этот звук иногда мог напомнить вой демона. В такие секунды девушка вздрагивала и испуганно начинала осматриваться. Тогда, Кёджиро начинал гладить её по волосам — низкий хвост, затянутый зелёной лентой, спутался и растрепался. Это было не важно. Иногда, он прислонял ладонь к её лбу — снова температура. Ночь опять проходила беспокойно.