***
— Ты прекрасно выглядела на сцене, — Селеста подходит к Мэй, стоящей на крыше здания клуба. — Этого недостаточно, потому что я отдала половину Большому Бо, — недовольно вздыхает с тоской смотря на ночной город. Селеста задумчиво поджимает губы, а затем садится подле девушки, свесив ноги с крыши: — Да, этого недостаточно… Мэй переводит взгляд на собеседницу: — И как ты с этим справляешься? — Подрабатываю. — Оу… — Джордан корчится, на что Селеста тут же смеется: — Не так, как ты подумала. Я даю уроки стрип-пластики богатеньким женушкам, которые хотят удержать своих молодых любовников или старых мешков с деньгами. — И много получаешь? — Недостаточно. Денег никогда бывает достаточно, эти мрази имеют свойство тратиться на всякую хрень. Ну, или твои запросы повышаются, — достает из куртки пачку сигарет и закуривает, чему Мэй недовольно морщится. — Почему Джун не приходит за тобой? Я думала, вы неразлучны. — Я думаю, у нее появился парень, — пожимает плечами брюнетка и откидывает свои волосы назад, которыми ветер настойчиво пытался пощекотать ее лицо. — Понятно, — задумчиво смотрит в даль старых улиц города. — Почему ты постоянно спрашиваешь о ней? — Мэй бросает пытливый взгляд на девушку. — Она тебе нравится? Но я же не хуже нее… — поджимает губы. — Я все не могу забыть ту игру… — Это была всего лишь игра, — спокойно отвечает Селеста, выдыхая облачко табачного дыма, которое сопровождает взглядом. — Поцелуй меня, — тихо выпаливает Мэй, опуская глаза на губы девушки, — я хочу, чтобы ты снова поцеловала меня. — Зачем? — Селеста переводит взгляд своих равнодушных карих на брюнетку. — Мне нравятся твои губы и то, что они сделали однажды с моим сознанием. — Ты же понимаешь, что я асексуальна? Я ничего не чувствую, ты это понимаешь? — Мне плевать, просто сделай это еще раз. — Как хочешь, — Селеста обхватывает подбородок брюнетки и накрывает ее губы своими, перемещаясь и захватывая нижнюю. Проводит языком, а руки Мэй впиваются в воротник курки девушки и сжимают его пальцами. — Надеюсь, теперь ты довольна, — отстраняется Селеста и снова уставляется на ночной город так, будто ничего такого не произошло, от этого где-то в груди Мэй запекло от обиды, но брюнетка откинула мысли прочь, продолжая выговаривать то, что чувствует, потому что поговорить ей, собственно, было не с кем, а Джун вечно пропадает черт знает где. — Когда ты целуешь меня, я чувствую себя самой желанной на всем белом свете. Во мне будто просыпается та самая сила, способная осушить океаны и низвергнуть горы. Кто ты такая? — Меня зовут Селеста, — спокойно отвечает девушка, делая затяжку сигаретного дыма. — Вы такие странные, вечно ищите любовь там, где ее нет. Вечно хотите любовь, но приравниваете ее к сексу. — Я не хочу от тебя любви, — хмурится Мэй, — я хочу, чтобы ты целовала меня. — Я отвезу тебя домой, — выкидывает бычок с крыши и поднимается, а затем тихо выпаливает себе под нос. — И никто никогда не спрашивает, чего хочу я.***
— Папочка принес домой деньги, — Мэй устало падает на свою кровать прямо в верхней одежде, Клэйтон же сонно отрывает голову от подушки: — Сегодня ты позже, чем обычно. — Да, я задержалась с Селестой, — вздыхает, прикрывая глаза. — Понятно, — Джун переворачивается на другой бок, решив сразу же заснуть, но изречения Мэй принуждают девушку прогнать через себя миллионы мыслей: — Вы же целовались тогда, верно? — Клэйтон не отвечает, однако, Джордан продолжает. — Я не знаю, как она делает это, может быть, мажет свои губы помадой, в составе которой есть наркотик, но это ненормально, чтобы я хотела этого снова и снова. Мне не нравятся девушки, то есть, я бы не хотела переспать с ней… наверное, может быть, если ради эксперимента… Но черт… И самое хреновое — ей все равно на меня, в плане чего-то романтического, меня это задевает, знаешь ли, за мной парни толпами ходят. Держу пари, у нее было много парней и девушек, такие, как она, постоянно в отношениях, постоянно в центре внимания, неудивительно, что она так хорошо целуется… В тот момент мне захотелось встать и уйти, но я продолжала лежать и делать вид, что сплю. Я не желала знать и слышать о Селесте, само ее имя подвергало что-то в моей груди встряске, оно выводило меня из состояния покоя, меня будоражило, кидало в воспоминания ощущений ее тепла и духов. И снова словно призраком я почувствовала аромат ее парфюма, услышала ее голос и увидела перед глазами ее отработанную улыбку, которая больше походила на вежливую, чем на радостную. А Мэй все говорила и говорила, но я уже не слушала ее. В моей голове играла музыка, а нарезка из кадров воспоминаний с Селестой пролистывалась перед глазами слайдами. И в тот момент, увидев ее среди толпы как на фотографии, я поняла, насколько она одинока. Она стояла в кругу друзей, знакомых, она была в центре внимания, но глаза ее безжизненно смотрели в пустые точки материального пространства, а губы лживо расплывались в улыбке каждый раз, когда кто-то шутил. И тут я поняла, что ни разу не слышала, как она смеялась, должно быть, никто еще не слышал этого, она сама, наверно, не знает, как именно смеется. Может быть, у нее звонкий и мелодичный смех, а может низкий, может злой. Или он настолько тихий, что она, когда остается одна дома, смотрит развлекательное шоу и смеется, так тихонько, что даже стены ее квартиры ни разу не слышали ее смеха. Это загадка. В этих мыслях я испытала какое-то странное чувство теплой печали в груди. Мне захотелось узнать ее настоящую, увидеть настоящую улыбку и услышать смех или стать свидетелем ее не сыгранных эмоций. С такими размышлениями я заснула, и Селеста снова приснилась мне, только я тогда уже не бежала от этого сна, а с интересом досматривала его до самого звонка будильника, призывающего меня вставать на учебу.***
— Сегодня ты снова работаешь? — Джун неспешно идет вместе с Мэй в сторону академии. Мимо торопятся прохожие, придерживая сумки и устремив свои взгляды только перед собой, навстречу ветру и работе. — Нет, когда ты уже выучишь мое расписание? — закатывает глаза Мэй, а затем зевает, прикрывая рот ладонью. — Я не выспалась. — Ну еще бы, ты приперлась поздно, а потом полночи выговаривала мне, какая Селеста странная. Ты сама-то странная, противоречишь себе, — поправляет лямку своего рюкзака, кидая косой взгляд на подругу. — Тебе, вроде как, парни нравятся, а тут… — Она мне не нравится, — перебивает ее Мэй, — просто… я сама не могу понять… — Ничего нового, ты долгое время не могла понять, как пользоваться плитой, а тут целый человек, инструкция здесь не прилагается, — поддевает ее Клэйтон. — Ты невыносима, — фыркает Джордан и входит вместе с подругой в стены академии. — У нас же сегодня весь день занятия с мисс Шот? — Да. — Эх, опять она будет на меня огрызаться, — ворчливо выпаливает Мэй. — Она не огрызается, ты сама вечно отвлекаешься на пустяки, — тут же отвечает Джун, посчитав своим долгом заступиться за преподавателя. — Ты занудствуешь. — Нисколько. Девушки входят в аудиторию, где тут же встречаются с Селестой, над одеянием которой Андреа кропотливо работала. Джун непонимающе застыла, а Мэй удивленно вскинула брови, но не подала вид и прошла в кладовую к мольбертам, чтобы подготовить себе место. Клэйтон же последовала за ней под пристальным взглядом Селесты. — Что она здесь делает? — яростным шепотом накидывается на подругу Джун, нервно заправляя свои светлые пряди за ухо. — Я понятия не имею, — таким же агрессивным шепотом отвечает Мэй и выглядывает за угол, где мисс Шот булавками создавала красивыве изгибы простыни в греческом стиле на теле Селесты. — А ей нравятся постарше? — Что? — Джун резко затягивает подругу обратно. — Что там происходит? — Да я просто подумала, что, если мисс Шот и Селеста… — неловко улыбается. — Типа… Селесте нравятся девушки, а про мисс Шот ходят слухи… — Я уверена, что это просто тупые слухи, — перебивает ее Клэйтон. — Так вот… что, блять, она здесь забыла? — Натурщицы неплохо получают за выход, — пожимает плечами Мэй. — Триста баксов вроде, это столько же, сколько у меня выходит за ночь. — И ты хочешь сказать, она пришла сюда подработать?! Да ты сама ей подала эту чертову идею, когда мы познакомились с ней! — шипит Джун. — А чего ты так взбесилась? — хмурится Мэй. — Подумаешь, Селеста будет натурщицей, пока мы пишем новую работу, что в этом такого? — Ничего, — сухо бубнит Джун и подходит к мольбертам. — Просто не люблю совмещать учебу и знакомых. — Ну да, ну да, пошел я нахер, — не сдерживается Мэй, за что получает скептичный взгляд от подруги: — Ты меня преследуешь с детства, тут уже нет выбора, — берет свой подписанный мольберт и тащит в зал, ставя его слева от натурщицы. Селеста переводит взгляд на Джун, но та сдержанно не смотрит в ее сторону, только спокойно обустраивает свое рабочее место. Мне казалось, если я взгляну на нее, то проиграю в игре, о которой мы обе предполагали, но не знали. Я хотела показать ей, насколько мне все равно на ее присутствие, что на меня нисколько не повлияла та близость в ходе игры. Я лгала ей, лгала себе, лгала всем своим видом, ведь мне безумно хотелось посмотреть в ее глаза и увидеть, что ей все не так безразлично, как она того хочет, что я заставлю ее улыбнуться по-настоящему. Но я не давала ей возможности встретиться со мной взглядом вплоть до того, пока не села за мольберт и не начала ее рисовать. Карандаш в моей руке задрожал, и мне тогда показалось, что это было именно то, чего Селеста хотела, но она не видела этого из-за мольберта. Сделав пару вдохов, я стала спокойно наносить эскиз, а она смотрела на меня. Я чувствовала ее взгляд. Само ее тело не шевелилось, руки покорно держали чашу весов, а вот взгляд прожигал во мне дыру. И в какой-то момент я не выдержала. Я посмотрела в ее глаза и проиграла, а она тогда вдруг улыбнулась. Всего на миг, но ее губы растянулись в улыбке, какой-то теплой, не наигранной, и я сама тогда уже не заметила, как улыбаюсь, вырисовывая карандашом линии ее рук. Андреа внимательно оглядывала присутствующих. Проходила мимо рисующих, но взгляд ее постоянно возвращался к натурщице, смотрящей на Джун, которая в свою очередь глядела только на руки девушки и на свой эскиз. Шот отходит к своему рабочему столу и достает термос из сумки, чтобы налить себе чай и перекусить кексами. И вот она уже наполнила кружку, как вдруг ее вниманию представились встретившиеся взгляды и улыбки, Андреа неосознанно громко ставит термос на стол, от чего вся аудитория вздрагивает и оборачивается. Не повела и ухом только Селеста, она по-прежнему с теплым вызовом смотрела на Клэйтон, и Шот ничего не оставалось кроме как выпить чай и заесть кексами.***
— Вы, наверно, были удивлены, но сегодня у меня выходной, и я решила занять его чем-нибудь полезным, — говорит Селеста, двигаясь в сторону парковки вместе с Мэй и Джун. — И сегодня утром я вспомнила про слова Мэй в день нашего знакомства. Не хотите повеселиться немного? — открывает машину, обращаясь больше к Клэйтон, но отвечает Мэй: — У меня сегодня назначено свидание, так что я пас. — Ну же, Джун, хоть ты не бросай меня, — Селеста приподнимает бровь в ухмылке, на что блондинка поджимает губы нервно поправляя рюкзак: — Я не против. — Вы тогда езжайте, а я на свидание с Джастином, — Мэй несколько недовольно говорит это, но Селеста этого не замечает и садится за руль, приглашая Джун в машину. — Да, давай, — ради приличия Селеста взмахивает рукой на прощание, а после обращается к Клэйтон. — Чем хочешь заняться? — А ты чем? — Джун только пожимает плечами. — Я хочу провести вечер с тобой, — Селеста тут же улыбается, чтобы подобные слова не звучали, как приглашение на свидание. — Выпьем вина, обсудим маленькие члены и какой мир дерьмо. Мне просто хочется пообщаться с кем-то, кто мысленно не трахает меня. Наверно, это и был ее шарм. Иначе бы как я согласилась сесть к ней в машину? У меня резко перестал работать мозг, задница захотела приключений, она будто знала, что именно с Селестой их найти довольно-таки легко. Мне было настолько интересно узнать, кто такая Селеста, что я помчалась с ней. И меня не волновало, что я знаю только ее имя и то, что она чертовски красива. Больше ничего, но этого было достаточно, чтобы согласиться. Именно после этого вечера все пошло через одно место. Селеста околдовала меня, и я соглашалась делать те вещи, но не будем забегать вперед… Я расскажу все по порядку. Началось все в тот вечер, тогда мы приехали к ней домой.***
В ее доме пахло ароматическими свечами. Царила идеальная чистота, казалось бы, она живет в однокомнатном музее. Как только мы зашли, она разулась прежде, чем ступить на мягкий махровый ковер кремового цвета. Она тут же попросила меня присеть, чтобы я не стояла, пока она переодевается в привычную для себя домашнюю одежду. Здесь все не так, как было во время вечеринки. Казалось, Селеста тогда просто откинула привычный вид своей квартиры для толпы. И потом она вышла из своей спальни в легком халате из черного шелка. Ее белые ноги ступали по мягкому ковру ко мне, а я не могла оторвать взгляд, пока она не обратилась ко мне. — Какое вино ты любишь? — карие глаза Селесты встречаются с голубыми Джун, та только выпаливает: — Сидр, я люблю сидр. — Что ж, у меня есть только белое сухое и красное полусладкое, так что, тебе придется пить вино, — улыбается уголком губ и отходит на кухню за бутылкой и бокалами. Она не заставляет себя долго ждать и уже садится рядом с Джун на диван, закидывая ногу на ногу и разливая вино по фужерам. — Чего ты хочешь? — В каком смысле? — хмурится Клэйтон, заправляя светлую прядь своих волос за ухо. — Все люди чего-то хотят, кто-то хочет власти, кто-то денег, кто-то красивую любовницу или любовника. А чего хочешь ты? — отпивает из бокала с интересом смотря на девушку, которая в свою очередь забирается на диван с ногами и принимает бокал от Селесты. — Я хочу узнать тебя. — Вот как… — Селеста удивленно приподнимает бровь, — зачем же? — Потому что мне интересно, это плохо? — отвечает вопросом на вопрос. — Меня зовут Селеста ФонРозен, — улыбается девушка, изучающе проскальзывая взглядом по Джун. — Тебе не понравится моя история. — А ты так хочешь, чтобы мне понравилось? — Джун ухмыляется, на что Селеста кидает взгляд и сглатывает: — Тогда спроси меня. — Где твои родители? — Меня родила проститутка, и она растила меня, каждый день обслуживая клиентов в своей спальне, пока я, будучи ребенком, играла в сломанные старые куклы. Уже в семь я знала, что такое секс, а когда мне исполнилось четырнадцать, некоторые ее клиенты стали обращать внимание и на меня, она злилась от этого, так как с годами молодость и красота пропадала, а я только с каждым днем, по ее словам, высасывала из нее эти же молодость и красоту. — Это ужасно, — морщится Джун, а затем обеспокоено смотрит на девушку. — И эти… клиенты… приставали к тебе? — Да, но Дженнифер спасала меня от этого, наверно потому, что не хотела, чтобы кто-то выбрал меня, а не ее, — отпивает вино и хмурится. — Секс стал для меня не более, чем способом снять напряжение. У меня было много партнеров, но как самого влечения я не испытывала. Все хотели любви, но в итоге только довольствовались постелью. Я асексуальна, Джун, — Селеста опускает взгляд на напиток в своем фужере. — Секс стал валютой в мире, где не хватает денег. — Ты… — морщится Клэйтон, пытаясь сформулировать неприятную мысль, но Селеста отвечает сразу: — Да, почти. Видишь ли, я скоро уйду из клуба, так как нашла себе работу, за которую платят больше. — Ты будешь спать с кем-то за деньги? — хмурится Джун, ощущая приступ кома в горле. — Я соблазняю мужей или жен богатеньких женщин, которые хотят поиметь с партнера деньги. Но я не сплю с ними, только лишь играюсь и подсыпаю им Скополамин, — Селеста усмехается, подпирая голову рукой и поворачиваясь к Джун. — И имею я с этого неплохие деньги, так что я скоро съеду с этой дыры в новую, уже свою, квартиру. — Почему ты так спокойно говоришь мне об этом? — Клэйтон непонимающе сводит брови, а Селеста вдруг улыбается: — Потому что я хочу тебе и Мэй предложить поработать со мной. — Извини, но нет, — тут же отвечает Джун. — Это отвратительно. — Напомни, сколько тебе нужно заплатить за учебу? — поднимает бровь Селеста. — Или сколько сейчас стоит одежда? Еда? Проезды по городу? Я знаю, что ты ходишь пешком, я вижу твою обувь, подошва которой уже трескается. — Я не стану… — Джун начинает злиться, но рука Селесты вдруг проскальзывает к ее щеке и опускается мягкими подушечками пальцев на кожу девушки. — Ты очень милая, когда злишься, — заправляет спавшую светлую прядь волос Клэйтон за ухо. — Поверь, тебе не придется спать с кем-либо. Я сама не хочу этого… — Что? — Джун сводит брови, а Селеста тут же ухмыляется: — Ты слишком чистая, чтобы чьи-то грязные руки касались тебя. — А твои руки чисты? — выпаливает Клэйтон, от чего Селеста вдруг хмурится и отстраняется: — А я ни на что и не рассчитываю. — Что ж, очень жаль, — фыркает Джун, а затем выпивает весь свой бокал. — Почему ты так говоришь? — Селеста удивленно переводит взгляд на девушку. — Потому что хочу вывести тебя из себя. — Это очень сложно сделать, — слабо улыбается ФонРозен. — Ну, я, все же, попробую, — Джун подливает себе еще вина, а затем выпаливает. — Так зачем ты приперлась сегодня в академию? — Я хотела увидеть тебя, к тому же, это было достаточно эффектное появление, разве не так? — Селеста игриво поднимает бровь и делает глоток вина. — Зачем? — Джун все еще непонимающе смотрит на девушку, которая в свою очередь ухмыляется: — Ты единственная, кто так разговаривает со мной. В том смысле, что ты не таешь и не теряешь свою харизму передо мной, мне это нравится. Это интересно, — яркие карие глаза Селесты, которые некогда были спокойными, ожили, словив фокус голубых глаз Клэйтон. — Так ты просто привыкла, что тебя постоянно восхваляют? — поднимает бровь Джун. — Нет, я имею в виду, что ты не лезешь к моему телу, чтобы самоудовлетвориться. — Меня это не интересует, — сглатывает Джун. — А что тебя интересует? — Селеста вызывающе поджимает губы и тут же облизывает их кончиком языка. — Искусство. — Что ж, это довольно неплохо, учитывая тот факт, что у искусства нет пола. Художники могут обожествлять разные вещи и разных людей, находить в них прекрасное, — допивает бокал и тут же пополняет его. Селеста вдруг задумчиво смотрит на свой фужер, а затем с ее уст срывается вопрос, который она не хотела задавать. — Можешь ли ты найти и во мне что-то прекрасное? — Что? — Джун только поднимает бровь. — Я прогнила, я знаю это, что прогнила, — опускает взгляд на пустую материальную точку где-то на ковре. — Я не знаю, можно ли во мне найти что-то прекрасное, кроме моего тела. Тогда ее глаза стали источать печаль. Я впервые увидела на ее лице эту тоску. Мое сердце сжалось, но я ничего не могла ответить ей. Поэтому я просто начала щекотать ее. Наверно, она не ожидала подобного, но ее неподдельный смех заполнил пустоту ее однокомнатного музея. — Пожалуйста, перестань, — сквозь смех начала молить Селеста, пытаясь не пролить вино. — Ты умеешь смеяться, — улыбается Джун, отстраняясь от девушки, а та в свою очередь улыбается в ответ, задерживая взгляд на губах Клэйтон: — Это все ты… — Что я? — Даешь мне какие-то ощущения, которых я не никогда не испытывала, — ФонРозен тут же усмехается. — Кстати, хотела спросить, у Мэй, действительно, появился парень? — Тебя интересует Мэй? — сводит брови Джун. — Нет, просто она так странно ведет себя в последнее время… — О чем ты? — Она поцеловала меня вчера ночью, — хмурится Селеста. — Говорила что-то о том, что ты не должна меня интересовать… И тут во мне проснулась ярость. Мне стало обидно от того, что моя подруга пытается отобрать у меня внимание Селесты. Хотя… с чего я вообще стала задумываться об этом? — Не знаю. — Кстати, у вас очень симпатичная преподавательница, — меняет тему Селеста. — Наверно, — сухо отвечает Джун. — У тебя так постоянно? Неужели у тебя не было отношений, только вот эти одноразовые ночи? — А к чему моногамия? — хмурится Селеста. — Зачем лгать, если люди идут на измены? — Не все. — Брось, я ни разу не встречала человека, который бы не изменил, — фыркает девушка. — Особенно мужчины. Напоминаю, это моя работа. — Не трогай Андре, пожалуйста… — вдруг выпаливает Джун. — О-у, так вы с ней… — Нет, просто… — Ладно, — усмехается Селеста. — Но у тебя хороший вкус. — Я же сказала… — Ладно-ладно. Давай еще по бокальчику.***
Джун пьяно выходит из такси и входит в многоэтажное здание. Она не отдает себе отчет, зачем здесь, но упорно поднимается на старом лифте и подходит к входной двери квартиры. Нажав за звонок, девушка не сразу отпускает его, а задерживает палец, после чего встречается с хмурым взглядом Шот. — Какого черта ты набралась? — Все мое представление о прекрасном разрушено, — пьяно падает в объятия девушки. — Я восхваляла бесстыжую. — Что ты несешь? — Андреа непонимающе сводит брови, заводя девушку внутрь. — Что случилось? Джун же только отстраняется, пошатываясь, оглядывает стоящую перед собой девушку и впивается в ее губы, тем самым приводя Шот в недоумение. — Ты… — Давай, я уложу тебя спать? — Андреа придерживает ее и уже направляет в комнату, но Клэйтон только пьяно обнимает ее, не давая возможности сдвинуться с места. — Джун… — Шот поджимает губы, — ты сейчас в сопли, это все неправильно… — Трезвая я никогда бы не осмелилась, — выпаливает девушка и снова целует ее. — Потому что побоялась бы, что ты мне всечешь. — Я не всеку тебе за это, а всеку за пьянку, — отстраняется, и, вроде бы, ругается, но тон у нее мягок и нежен. — Прости… — Давай, я уложу тебя. — Ты будешь спать со мной? — Да, я засну с тобой, только тазик тебе поставлю, — усмехается Андре, пытаясь скрыть свое смущение. — Хорошо… — Если бы я знала, чем обернется моя жизнь, я бы не поверила. Если бы мне кто-то сказал, что я напьюсь и поцелую своего преподавателя, я бы посчитала это тупой шуткой. Если бы мне сказали, что я буду делать, на что буду готова пойти, я бы подумала, что это бред сумасшедшего, но я сейчас сижу перед вами, а вы задаете мне вопросы. — Так кто же стал олицетворением вашей музы? Вы прошли через многое, за вами было длительное наблюдение полиции, вы сейчас общаетесь с этими женщинами? Насколько нам известно, вы в ссоре с Селестой, а Андреа уехала в другой штат. — Селеста, — усмехается. — Я подставила ее, она сейчас за решеткой из-за меня, о каких любовных письмах может идти речь? — Но у вас с ней такая история, потрясающая история, которую вы описали в своей книге. Неужели на этом все так и закончилось? — Неужели открытый финал так нужно закрыть? Где же тогда загадка? — Ладно-ладно, прошу вас расскажите, что было дальше. Все читатели хотят знать. — Что ж, — поправляет на себе халат из черного шелка, — дальше я влезла туда, куда не стоило… Но разве мы думаем о таких вещах, когда сердце перебивает разум? Конечно же, нет. И я тогда не думала, и вам известно, чем это обернулось для меня и для нее…