***
— Мисс ФонРозен, я понимаю, что не этой встречи вы ожидали, тем более, не здесь, но у меня есть к вам пара вопросов, — девушка садится напротив Селесты, облаченную в оранжевую форму заключенной. Та только равнодушно окидывает незнакомку взглядом: — Кто вы? — Я хочу спросить вас о Джун Клэйтон, она написала книгу, где говорится о вас. На данный момент эта книга принесла ей миллионы поклонников… На лице Селесты тут же появилась ухмылка: — Обо мне? — Да, она писала… — Я хочу прочитать эту книгу, — перебивает ее Селеста, вальяжно откидываясь на спинку стула. — Я хочу спросить вас… — Я хочу прочитать эту книгу, — снова перебивает и повторяет, перестукивая пальцами по подлокотнику стула. Взгляд холодных карих самодовольно изучает собеседницу. — Принеси мне ее, дай два дня на прочтение, а потом уже я подумаю, отвечать мне на твои вопросы или нет. — Я… — Мне не важна цель твоего визита, хотя я знаю, зачем ты здесь, — усмехается Селеста. — Я хочу эту книгу, на данный момент это все, что меня теперь интересует, — поднимается с места, кивая охраннику, чтобы тот увел ее. — Подождите! Я ехала сюда, чтобы встретиться с вами! — Что ж, как жаль, что мне все равно, — с этими словами Селеста удаляется прочь в сопровождени охраны.***
В ночном шуме города ФонРозен лежала в постели и прожигала глазами потолок. Где-то под окном дрались уличные коты, какая-то пьяная компания пела песню, проходя мимо дома, но Селеста не обращала на это никакого внимания, она продолжала смотреть в темноту и задаваться вопросами. Переворачивается на бок и прикрывает глаза, чтобы заснуть, но ей не спалось. Оскалившись, она подрывается с кровати и начинает одеваться, не находя другого выхода. Она должна уехать куда-подальше, сбежать к чертовой матери, ведь это разрушает ее, уничтожает, делает зависимой. Но Селеста садится в машину и едет в другую сторону, руки сами контролируют руль, а сама девушка будто бы отключается, полностью принимая поражение. Вот пожарная лестница, по которой она тихо, словно кошка ступает, осторожно заглядывая в каждое окно через тонкую ткань занавесок. Семейная пара лежит в кровати, почитывая книги, на втором этаже девушка мастурбирует в постели, на третьем спит старушка, на четвертом… Тонкие пальцы Андре изучали тело Клэйтон, та изгибалась, ловя губы девушки своими, едва сдерживая стоны. Селеста пропускает удар в грудную клетку, но взгляд ее злых глаз продолжает смотреть в щель между двумя шторами. Андреа сжимает ягодцы девушки и начинает медленно опускаться ниже, задерживаясь через каждые два сантиметра, чтобы лишний раз поцеловать женскую кожу. — Пожалуйста… — выпаливает Джун, подаваясь вперед бедрами, а Селеста сводит брови, с интересом разглядывая выражение лица Клэйтон. Язык Андре опускается на пульсирующий участок тела, от чего Джун облегченно запрокидывает голову, не сдерживаясь в громких стонах. Селеста прикусывает нижнюю губу прежде, чем достать телефон и сделать несколько кадров происходящего. Она понятия не имела, что здесь делает, но точно знала, что причина была в той, кто сейчас изворачивается в экстазе удовольствия не с ней. Как только Джун взорвась стоном, и дело перешло уже в ее руки, Селеста спустилась к машине и уехала обратно домой. И уже дома она пересматривала сделанные кадры, едва касаясь пальцами изображения Джун. Она так и заснула, лежа на кровати и держа в руке смартфон с увеличенной части фотографии на лицо девушки.***
Утром Селеста проснулась сама, отключила будильник, который должен был прозвенеть через тридцать минут, и пошла на кухню, чтобы быстро заварить себе кофе. А перед глазами картинки прошлой ночи, которые снова сжали ее черное сердце своими когтистыми пальцами и отпустили, давая возможность вздохнуть. Прижав ладонь к груди, Селеста сводит брови, но затем отходит к шкафу, чтобы собраться и поехать за Джун. Взгляд карих глаз сопровождает скатывающиеся дождевые капли по лобовому стеклу. Каждые несколько секунд Селеста смотрит на подъезд дома в надежде увидеть выходящую Джун, но та не спешила. И снова внимание привлекают капли дождя, соревнующиеся между собой, кто быстрее добежит до финиша. Они так желали оказаться там, а по итогу их размазывало по стеклу, но снова и снова капля за каплей бежали вниз. — Я схожу с ума… — тихо выпаливает Селеста, опуская взгляд на руль. — Точно рехнулась… И вот Джун выходит из подъезда, поправляет рюкзак и машинально оборачивается на окно четвертого этажа. Чему-то улыбается, а затем уже находит глазами автомобиль. — Привет, — Клэйтон воодушевленно садится на переднее пассажирское, кидая взгляд на себя в зеркале бокового вида. — Привет, — Селеста натянуто улыбается, оглядывая девушку, — я вижу, ночка была жаркой, — заставляет Джун тут же покраснеть. Сама же Селеста оскаливается в усмешке, ощущая чувство удовлетворения от замешательства Клэйтон. — Ты так стесняешься, это забавно, — заводит двигатель. — Я думаю, это личное, — недовольно сводит брови Джун, на что Селеста усмехается, выезжая на дорогу: — Ты слишком романтизируешь и драматизируешь, люди, достигшие полового созревания занимаются сексом, ничего нового или непристойного. — Ты так говоришь, будто, — Джун осекается, а Селеста вдруг заходится тихим злым смешком: — Ты лишилась девственности? Именно это я и говорю. Клэйтон сводит брови, пытаясь понять, как Селеста об этом догадалась, если даже Мэй была уверена в том, что отношения такого рода у девушки уже были. — Как? — Никак, ты сама сейчас призналась, — пожимает плечами Селеста, получая испепеляющий взгляд от Джун. — Не злись, в этом нет ничего такого, — тут же меняет тему. — Кстати, я так и не видела, как там получается картина, я хорошо выхожу? — Да, — сухо отвечает Клэйтон, отворачиваясь к окну. — Понятно, — Селеста спокойно смотрит на дорогу и только пальцы с силой стискивают руль автомобиля, выдавая хозяйку с поличным. — Прости, если я обидела чем-то тебя, — вдруг выпаливает девушка, останавливаясь в пробке, — у меня дурной характер… Джун сводит брови, несколько удивленно смотря на нее: — Ты чего? — Просто… — Селеста поджимает губы, переводя печальный взгляд своих карих глаз в голубые Клэйтон, — я не хочу обидеть тебя. — Ты меня не обижаешь, — хмурится Джун, в успокаивающем порыве накрывая руку девушки своей, — все хорошо… — Тогда почему я чувствую себя отвратно? — Селеста поджимает губы, тут же отстраняя руку от Клэйтон и прижимая ладонь к своей груди. — Почему здесь так больно и неспокойно? — ее голос на мгновение вздрогнул, тем самым приводя Джун в еще большее удивление, ведь подобное поведение со стороны Селесты никогда не наблюдалось. — Что это такое? Откуда это? — Ты никогда не испытывала волнения? — поднимает бровь Клэйтон. — Нет, — качает головой Селеста и трогается с места, продолжая движение. — Меня пугает это ощущение, оно будто ломает мои кости, и я не могу понять причины, вернее, предполагаю, но это очень странно для меня. — Что у тебя случилось? — Джун обеспокоенно смотрит на девушку, а та в свою очередь сводит брови: — Сама не понимаю, но мне нужно собраться, ведь у меня поступил заказ, который нужно будет исполнить послезавтра, а я тут разваливаюсь… — Заказ? — хмурится Клэйтон. — Да, — вздыхает Селеста, — и это довольно крупная рыба, я бы сказала, акула. Ладно, не забивай голову, тебе не нужны мои проблемы, — тут же натягивает улыбку, сворачивая направо. — Если хочешь, — начинает Джун, но делает паузу, будто раздумывая, поджимает губы и отводит взгляд на окно, — я составлю тебе сегодня компанию. — Зачем тебе это? — Селеста кидает взгляд на девушку, но вынуждена вернуться к дороге. — Не знаю, а причина обязательна? — пожимает плечамм Клэйтон, тут же поправляя на себе капюшон серой толстовки, надетой под кожаную черную куртку. — А как же Андреа? — обладательница алых волос переводит взгляд своих ярких карих на отвернувшуюся к окну Джун, которая в свою очередь, не поворачиваясь, отвечает: — У меня будет целые вечер и ночь, чтобы успеть соскучиться по ней, иногда это нужно.***
Мэй задумчиво наносила краски на холст. Раз в несколько минут ее взгляд падал на Джун, после чего следовали поджатые губы. Мэй Джордан выросла в небольшом городке Калифорнии под названием Арката. С самого детства девушка рисовала, наверно, именно это увлечение стало причиной ее знакомства с Джун Клэйтон, т.к. их родители решили отдать девочек на один и тот же художественный кружок. В последствии Мэй перевелась в детский сад к подруге и с тех пор они взрослели вместе и были неразлучны. Но девочки были совершенно разные. Если Мэй — душа компании, любящая вечеринки и приключения, то Джун — душа библиотек, любящая уединение. И второй постоянно приходилось вытаскивать подругу из передряг или забирать с вечеринок. Мэй никогда не оказывалась вне мужского внимания, однако, отношений с ней удостоился только один парень, с которым девушка была вынуждена расстаться, выбрав обучение в художественной академии Нью-Йорка вместе с подругой. Джордан всегда относилась к Джун как к сестре, она считала ее родным себе человеком. А сейчас ей казалось, что Клэйтон отдаляется от нее. Единственный человек, которому она доверяла в этом чужом и большом городе почти перестал проводить с ней время. А Селеста была слишком холодна к Мэй. Джордан ощущала себя брошенной, ей нужна была поддержка, нужно было поговорить с кем-то, но Джун это было не нужно, она увлечена кем-то другим, а Селесте было все равно, ее интересовала только Джун, которой это было не нужно. От этого Мэй было еще обиднее, она мысленно кричала: «Я здесь! Видишь?! Ей все равно, а я здесь, я хочу говорить с тобой, так почему ты меня отталкиваешь?! А ТЫ?! ГДЕ ТЫ ПРОПАДАЕШЬ?! Я НУЖДАЮСЬ В ТЕБЕ! МОЯ ЖИЗНЬ ИДЕТ ПОД ОТКОС, А ТЫ ДАЖЕ НЕ ЗАМЕЧАЕШЬ ЭТОГО! КТО ОН?! КТО ЗАНИМАЕТ ВСЕ ТВОЕ ВРЕМЯ?!» Андреа проходит к Мэй, сводит брови, останавливаясь позади девушки. Несколько секунд она наблюдает за работой, а затем кладет ладонь на плечо рисующей: — Мисс Джордан, останьтесь сегодня после занятий. — Что-то не так, мисс Шот? — Мэй обеспокоенно поворачивается на преподователя, тут же встречаясь с яркими голубыми глазами, спрятанными за аккуратными очками. — Поговорим после занятий, вы можете идти. — Но… сегодня же последний день работы с… — Не беспокойтесь по этому поводу, — Андреа несколько ободряюще сжимает плечо девушки и проходит дальше, тогда как Джун кидает вопросительный взгляд на преподавателя, а затем обеспокоенный на Мэй. И тогда я поняла, что упустила что-то важное в жизни Мэй. Я была настолько увлечена Андре, что не заметила, как у моей подруги что-то случилось. Мне стало не по себе, я испытала глубочайшее сожаление и чувство стыда перед Мэй. Мне захотелось уйти с занятий следом за ней, поэтому я отложила кисть и обратилась к Андре. — Мисс Шот, прошу прощения, я могу уйти вместе с ней? Андреа обернулась, на секунду задумалась, а затем кивнула: — Встретимся завтра после ваших занятий с мистером Дэксом, вы и мисс Джордан будете заниматься окончанием ваших работ.***
— Что случилось? — Джун шагает рядом с Мэй по тротуару. — Куда ты идешь? — В кафе, теперь я могу себе позволить пообедать в кафе, не продавая почку, — огрызается Джордан, недовольно кривя губы. — Слушай, прости, что я пропала, я думала, ты занята своей работой, к тому же, выполением домашних заданий, — пытается объясниться Клэйтон, но скептичный взгляд подруги заставляет ее заткнуться. — Не ври мне, у тебя появились отношения, о которых ты мне не говоришь, — фыркает Мэй. — Променяла подругу на какого-то хмыря. Почему ты мне не рассказываешь? В тот момент я идеально сложила в голове пазл из лжи, в которую она могла бы поверить. Нет, мне не хотелось врать ей, просто я очень боялась за мои отношения с Андре, поэтому не хотела говорить даже Мэй. — Понимаешь… — Джун виновато опускает голову, запуская руки в карманы своей кожанки, — я не хотела говорить тебе, потому что это… — Ну? Почему? — Джордан кидает недовольный взгляд на подругу и заходит в кафе, после чего садится за свободный столик. — Я встречаюсь с… — Клэйтон поджимает губы, пытаясь выбрать: правду или ложь. — Я тебя сейчас прибью, — оскаливается Мэй, угрожая меню. — С Селестой, — выпаливает девушка опуская глаза на стол. — Я не хотела тебе говорить, ведь она тебе, вроде как, нравится… — Успокойся, — гнев брюнетки тут же сменяется ухмылкой, — Селеста меня больше не интересует, это было временным помутнением рассудка. Не знаю, что вообще на меня нашло. — Так что у тебя происходит? — Джун обеспокоенно смотрит на подругу. — Я понимаю, что мы обе потеряли стипендию, и ты пошла работать не совсем туда, куда хотела… — Это мягко говоря, — саркастично округляет глаза Мэй. — Толком, ничего особенного, просто… — поджимает губы, — мне не хватает тебя, не забывай, пожалуйста, обо мне, — с тоской отводит взгляд на окно. — Мне было тяжело порвать с Ником, но я всегда думала, что ты будешь рядом, а тебя сейчас нет, от слова «совсем». — Прости, — Джун виновато берет руку подруги в свои ладони. — Давай, завтра мы проведем день за просмотром фильмов? — Ты опять будешь комментировать каждое действие, — усмехается Мэй, — как же я скучала по этому. — Прости, я ужасная подруга, — Клэйтон делает глаза котенка, от чего Джордан издает смешок: — Ну как я могу злиться на тебя, если ты, будто кот из «Шрека»? — Даже не знаю, — пожимает плечами Джун, — но это мой любимый прием. — Всегда работает. — Всегда.***
— Мисс Шот? — Мэй аккуратно стучится в аудиторию и заходит, тут же встречаясь с Андре, сидящей за своим рабочим столом. Преподаватель тут же кивает ей и ладонью приглашает присесть на стул напротив: — Присаживайтесь. Мисс Джордан, художник очень зависим от своего внутреннего состояния, это сказывается на его работах, на точности их исполнения и оттенках красок. Поэтому, я хочу, чтобы вы рассказали мне, что с вами происходит, потому что на данный момент я вижу, что вам не удастся сдать мой экзамен в конце этого курса, если вы будете рисовать экзаменационную работу так же, как рисовали сегодня. — Мисс Шот, простите, но я не думаю… — Я настаиваю, — перебивает ее Андреа. — Я хочу помочь, мне печально видеть, когда способная студентка начинает пропадать. Напомните мне, мисс Джордан, почему вас лишили стипендии? Мэй сводит брови и опускает взгляд: — Приехав сюда, я и Джун оказались в новой среде, я уговоривала ее ходить со мной на вечеринки, чтобы влиться, в результате чего наша учеба пошла под откос, и если Джун смогла как-то получить всего одну удовлеторительную оценку, то я получила ее по половине предметов. — Это все? — Андреа изучающе смотрит в глаза девушки, после чего хмыкает. — Этот разговор останется между нами. — Я пошла работать стриптизершей, чтобы оплатить обучение, мои родители ничего не знают, а моя лучшая подруга стала где-то пропадать. Мне не хватает ее поддержки, потому что мне кажется, что моя жизнь рушится. — Говоря о лучшей подруги, вы имеете в виду мисс Клэйтон? — Андреа прекрасно знала ответ, но задала вопрос, дабы сыграть роль. — Да, — кивает Мэй, — но я не думала, что она будет пропадать у Селесты. — Это вам мисс Клэйтон сказала? — Да, а Селеста подтвердила, — недовольно морщит лоб Джордан. — Но я не особо удивлена, после той вечеринки, Селеста и Джун сами стали не свои. — Что случилось на той вечеринке? — Андреа сводит брови, ощущая приступ волнения. — Они поцеловались. Селеста стала постоянно спрашивать меня о Джун, она даже пришла сюда быть натурщицей, чтобы быть ближе к ней, я уверена. — Вот как, — выпаливает Андреа. — Я не должна была этого говорить, — морщится Мэй. — Но меня, правда, все это беспокоит. Селеста всегда получает то, что хочет. У нее дар влюблять в себя людей. — У меня есть решение вашей проблемы с работой, — вдруг меняет тему Андреа, не желая больше слышать о натурщице. — Какое же? — глаза Мэй сразу загорелись. — Я дам рекомендации одной семье, они ищут няню и учителя рисования для своего одаренного сына. Им сложно понравиться, но я думаю, вы справитесь, они уже долгое время пытаются меня соблазнить этой должностью, но, вы же сами понимаете, у меня нет на это времени и сил, ведь мне достаточно того, что каждый день приходится справляться с топлами студентов. — Это было бы потрясающе! Я буду вам очень благодарна! — восклицает Мэй. — Но есть одно условие, — ухмыляется Андреа. — Какое? — Я люблю красное полусладкое хорошей выдержки.***
Джун и Селеста сидели молча за кухонным столом. Взглядами они тупили свои чашки с чаем, горячий пар которого стремился вверх. Пальцы нервно касались керамического сосуда, каждый раз обжигаясь, но девушки упорно искали возможность зацепиться за что-то. Взгляд ярких голубых глаз переводился на плавное движение рук Селесты, пальцы которой запускались в волосы цвета артериальной крови, чтобы поправить их. В свою очередь, выразительные карие изучали лицо сидящей перед ней, когда та смотрела в чашку. ФонРозен не хотела говорить, не испытавала потребность в словах, а Клэйтон, напротив, не могла найти в себе мысли или отвлеченные темы, которые бы ей хотелось озвучить. Однако, Джун нашла: — Почему ты не обедаешь или пьешь чай на кухне? — вспомнила о том, что Селеста сначала хотела принести чашки в гостиную. — У тебя хорошая семья, Джун. Добрые мама и папа, вы, наверно, часто собирались на кухне за ужином, беседовали о чем-то, а для меня кухня — место хранения продуктов. — Прости… — В этом нет ничего страшного, — только равнодушно поводит бровью. — Мне просто было не с кем сидеть вот так и распивать чай. Будучи ребенком, я просто брала себе еды и быстро уходила обратно в свою комнату, пока к моей… матери, — кривится на последнем слове, — не пришел очередной клиент. Мне было запрещено выходить, иначе я получала проводом по голой заднице. — А… в туалет? — Джун эмпатично смотрит на девушку, ощущая полную грудь сопережевания в ее сторону. — У меня была кастрюля, служившая мне туалетом, — Селеста спокойно отпивает чай. — Ты не представляешь, как я была рада, когда украла у нее деньги и свалила. Сняла вот эту квартирку, где мне никто не запретит выходить из комнаты, больше всего я была рада собственной ванной комнате, — улыбается. — Ведь до этой поры я никогда не принимала ванны, только лишь видела по старому маленькому телевизору, который стоял на драном стуле в моей комнате. В моем распоряжении было всего десять минут на душ, иногда пятнадцать, когда у матери было хорошее настроение. — Это… ужасно… — тихо выпаливает Джун, не находя больше слов для описаний чувств, возникающих при рассказе Селесты. — Для тебя, выросшей в другом мире, да, для меня же необычно то, как такое возможно, что тебя любили родители, — делает глоток горячего чая. — Мне это кажется сказкой. — Тем не менее, твоя мать ужаснейший человек, — тихо проговаривает Джун, — просто сука… — Не смей, — Селеста тут же сводит брови, от чего Клэйтон удивленно уставляется на нее: — Ты о чем? — Не смей оскорблять ее. Она моя мать, это я могу называть ее как угодно, я могу ненавидеть ее, потому что я могу. У меня есть повод так говорить о ней, ты же понятия не имеешь, почему она стала такой. Может, если бы у нее были такие же замечательные родители, как у тебя, она бы не стала работать проституткой, чтобы выжить, и эта работа не лишила бы ее всякой любви, которая может испытывать женщина, даже материнской любви. — Прости… — Джун виновато опускает взгляд на свою еще нетронутую чашку чая, — просто мне больно слышать об этом. Мне жаль, что тебе пришлось пройти через это. — Некоторых детей родители оставляют на улицах, — хмыкает равнодушно Селеста, — убивают еще младенцами, расчленяют и выкидывают в мусорные баки, будто отходы, или новорожденными подкидывают к дверям монастырей, — чему-то усмехается. — Представь, какая я бы была, если бы меня вырастила церковь. — Это сложно представить, — неловко улыбается Джун. — Я была однажды в церкви, еще подростком, — морщит нос Селеста. — Зашла, посмотрела и ушла, мне стало как-то смешно находиться там. Безумно смешно, не понимаю причины, почему я тогда вышла с диким хохотом, хотя испытывала глубочайшую печаль. — Я иногда ребенком ходила в церковь, — вспоминает Джун. — Мне становилось легче после ее посещения. Я ничего не говорила, только лишь слушала пения хора, а потом уходила, но внутри своей груди я чувствовала что-то теплое и облегченное. Потом повзрослела и перестала туда ходить. А в школу ты ходила? — меняет тему. — Я дочь проститутки, а не питекантропа, — фыркает Селеста. — Конечно, ходила. Я не была одной из лучших учениц, но я старалась. Учеба стала даваться легче, когда я сбежала от матери и переехала сюда. По ночам подрабатывала в одном из пригородных кафе, ведь это не происходит, как в фильмах или сериалах, когда школьники приходят на один урок, а потом тусят дни и ночи. К сожалению, жизнь далека от книг и кинематогрофа. Я увидела Селесту с другой стороны. Она мне больше не казалась хищником или львицей, это была уличная кошка, скитающаяся по улицам в поисках ласки и заботы. И мне захотелось дать ей ее. Поставить чашечку с молоком, пустить к себе на колени, погладить и приобнять, а потом поднять ее, чтобы посмотреть в эти яркие карие кошачьи глаза и соприкоснуться кончиком носа с ее кончиком носа. Наверно, именно тогда я впервые услышала ее. Она была реалистом, который еще теплил в душе надежду на несбыточные картины фильмов или сюжеты книг. Она сидела передо мной, попивала остывший чай, ее руки плавно обхватывали чашку, а взгляд печально смотрел на наступающую за окном ночь. Но я была рада, что решилась провести эту ночь с ней. Мне хотелось слушать ее рассказы, слышать ее голос и узнавать ее. Одно я тогда уже знала точно, Селеста была очень мягкой и ласковой, что скрывала за своим равнодушно-печальным взглядом или фальшивой улыбкой. И это истинная правда, я до сих пор считаю ее такой, просто к этому прибавились еще другие знания, какая она на самом деле.***
Селеста не спала.И причина была не в том, что она предоставила Джун спать в ее кровати, а сама она ушла на диван в гостиной. Просто для нее ночь служила собеседником, который никогда и ничего никому не расскажет. Она будет преданно молчать о ее секретах. Селеста поднялась с дивана и тихо прошла к двери своей спальни с мобильным в руках. Немного прислушавшись, она приоткрывает дверь и входит, разглядывая освещенное отраженным светом Луны лицо девушки. Заметив, как одеяло немного сползло к пояснице Джун, Селеста осторожно поправляет его, укрывая девушку. Останавливается, нависая кистью руки над лицом гостьи, сдерживаясь, чтобы не провести кончиками пальцев по щеке. Одергивает себя, включает мобильный и делает фотографию, после чего осторожно уходит из спальни на кухню, а затем на балкон. Ее взгляд обращается к спутнику, чей свет был ложным, лишь отраженным от солнца. — Я, наверно, тоже только отражаю ее свет. Только не говори ей об этом. Не знаю, зачем я делаю это, ты знаешь о чем я, — убирает мобильный в карман своего черного шелкового халата, — но я испытываю потребность в том, чтобы видеть ее. Мне кажется, она похожа на произведение искусства. Не пойми меня неправильно, ты знаешь, что мне в галереях скучно, по крайней мере, для каждого человека нужна своя картина, над которой он сможет стоять часами и разглядывать. Я далека от искусства, но мне кажется, что если бы оно существовало для меня, это была бы она. Она стала моей Джокондой Леонарда да Винчи, Мадоннами Рафаеля, моей Венерой… и как же хорошо, что ты никому не скажешь об этом, моя одноглазая молчаливая ночь.***
— Здравствуйте, мисс ФонРозен, — приветствует Селесту девушка, пока та неспешно садится напротив нее, потирая свои запястья. — Вы прочитали книгу? — Да, прочитала, — спокойно отвечает Селеста, вальяжно усаживаясь и кидая взгляд на серую стену позади собеседницы. — Я могу задать вам вопросы? — Попробуй. — Это правда, что вы преследовали мисс Клэйтон и фотографировали ее? — Преследовала? — Селеста удивленно поднимает бровь. — Не понимаю, о чем вы. — Фотографировали ее? — Как любой человек, хотевший запечатлить момент, который может не повториться. — Так почему… — Довольно вопросов, — оскаливается Селеста, — теперь у меня есть вопрос, — в ее карих глазах начинает кипеть яростный огонь, — если я такая мерзкая, то почему она вообще писала обо мне?! — Но… отнюдь, ваш образ в книге, может быть, и довольно противоречив, но вы не мерзкая… — Она оболгала меня! Я никогда не делала ей больно! Никогда не подставляла ее! Я не разрушала ее отношений с той училкой! — Розен! — охранник прикрикивает на девушку, но та его уже не слышит, а бьет по столу кулаком и наклоняется к журналистке: — Я никогда не поднимала на нее и пальца! Я бы отрубила себе руку за это! Так для чего эта ложь?! Чтобы оправдать себя за то, что она посадила меня за решетку?! — Мисс ФонРозен, пожалуйста, успокойтесь… — Я просто хотела, чтобы она была со мной! — два охранника стискивают ей руки и заламывают их за спину, оттаскивая на выход. — Я любила ее, черт подери! Я нихрена не виновата в том, что она сама делала! Нихрена не виновата! Это ложь!