Его ошибка

      Сон держит в своих объятьях и не хочет отпускать. Один и тот же кошмар из раза в раз с незначительными лишь отличиями вот уже больше года мучает Натаниэля, но он никогда и никому об этом не расскажет. Он не расскажет, что просыпается в холодном поту, с бешено колотящимся сердцем, которое словно хочет вырваться из грудной клетки. Не расскажет, как зажимает себе рот ладонями, чтобы сдержать крики или всхлипы, как пытается прийти в себя, стараясь не издавать лишних звуков, не привлекать к себе ненужного внимания. Не расскажет, что в этих снах, потому что тогда он может навлечь на себя гнев отца. Натаниэль не должен зацикливаться на том дне, он не должен сожалеть, он должен принять, смириться, должен забыть о жалости и горечи. Забыть о том, что заставляет его испытывать какие-либо эмоции, способные обернуться его слабостью.       Кошмар снова вырывается из подсознания мальчика, и Натаниэль резко открывает глаза, старается дышать глубже и оценивает обстановку вокруг него. Ничего не изменилось, он всё ещё в Гнезде. Вокруг сплошная чернота, и непонятно: день или ночь — в комнате отсутствуют окна, полностью отрывая жителей от внешнего мира, словно его и нет. Нет ничего, кроме Гнезда. Натаниэль этого не видит, но противоположной стороне от его кровати стоит другая точно такая же, будто отражение первой, с жёстким матрасом, аккуратно застеленная на самом деле тёмно-серым, но кто в темноте разберёт, покрывалом. В будущем к нему подселят ещё одного Ворона, а пока Веснински младший живёт один. Его сторона ничем не отличается от нежилой, все личные вещи спрятаны по ящикам, если что-то и остаётся на горизонтальных поверхностях, то ненадолго. Ничего лишнего, что могли бы узнать о нём товарищи по команде. Порядок сохранять сложно, но такова необходимость. Нат заранее не рад новому соседу, ведь это означает, что ему придётся заботиться о ком-то помимо себя, так или иначе, открыть ему частичку себя, но изменить он ничего не может, Вороны живут по парной системе, и он не может являться исключением.       Тёмный интерьер, подсвечиваемый только красными светильниками, сильно раздражал и точно не настраивал на продуктивные тренировки. Все два месяца, которые Натаниэль провёл в Гнезде, были для мальчика сплошным красным и чёрным. Больше, наверное, чёрным, потому что первое время он часто терял сознание от боли. Тренировки, как и дни, слились в один тугой неясный ком боли и криков. Самое страшное, что Веснински начал вливаться в такое расписание и не считал чем-то, выходящим за рамки обыденности. Возможно, такой быстрой адаптации поспособствовал год, проведённый в компании отца, но Натаниэль ни в чём больше не был уверен, особенно в том, что касалось его жизни.       На невысокой тумбочке рядом с кроватью звенит будильник, и мальчик позволяет себе вздрогнуть от громкого звука, вырывающего его из раздумий. Он тут же мысленно даёт себе подзатыльник за такую поблажку самому себе: если кто-нибудь увидит, что он расслабился, ещё пару недель ему может грозить игра со сломанными пальцами или ещё чем похуже. Натаниэль видел, как непринужденно Рико столкнул с лестницы парня постарше, чьё имя Веснински не потрудился запомнить, лишь за то, что тот неудачно споткнулся и едва не потерял равновесие. И это было лишь предупреждением, по словам Рико. Этот эпизод мальчик прокручивал у себя в голове каждый раз, когда был слишком вымотан, чтобы держать себя в руках. Если он получит травму — его отправят к отцу. Натаниэль всё ещё не мог определиться, что хуже, но здесь он хотя бы мог играть в экси, заниматься тем, что ему хоть немного нравится и, по крайней мере, никого больше не убивая. Одна только мысль о возвращении в Балтимор выбивала его из равновесия, затягивая в очередные кошмары.       Ещё здесь у него были друзья. Это понятие стало немного нездоровым в его сознании, но иного выбора не было. Кевин Дэй был неплохим другом, с ним всегда можно было поболтать о новостях мира экси, они оба цеплялись за эту ниточку, ведущую за двери Эвермора, ведущую в реальный мир, показывающую, что они тоже его часть. В этом они были похожи. Кевин видел в спорте смысл жизни, единственный свет. Натаниэль же видел в экси единственный луч света в темноте коридоров Гнезда. Но Кевин никогда не заступался за Натаниэля, хотя пытался оказывать хоть какую-нибудь поддержку. С Рико они неотрывно следовали друг за другом, словно разделение могло закончиться катастрофой. Натаниэль хотел бы назвать Рико своим другом, потому что тот явно причислял мальчишку к числу своих приближённых, но у Ната язык не поворачивался. Рико избивал его за любой лишний вздох, а после одной из первых же тренировок решил великодушно сообщить, что собирается превратить жизнь в ад, как будто она им не была:       — Я здесь главный, Натаниэль, — издевательски протянул он тогда его имя. Натаниэль сверлил Морияму равнодушным и угрожающим взглядом, показывающим, что он готов вцепиться в чужую глотку, если его хоть пальцем тронут, но Рико оказался быстрее и опытнее. Он схватил Веснински за ворот форменной футболки и хорошенько приложил головой об шкафчики прежде, чем Нат успел среагировать. Только после этого он нарочито доверительным шёпотом, обжигающим ухо, продолжил. — Мне важно, чтобы ты это усвоил, потому что я не хочу портить твою милую мордашку и мешать развитию твоих способностей в экси. Но если придётся, то знай, я люблю абсолютно разнообразные методы, и ни один из них ещё никому не понравился. Понял? — дождавшись слабого кивка и хрипа, Рико отпустил Натаниэля, тут же рухнувшего вниз с подкосившихся ног. — Ещё раз упадёшь, и высота станет больше.       Кевин молча помог ему подняться и удалился за Мориямой, оставляя мальчика в раздевалке одного наедине со своими мыслями. Натаниэль мотнул головой, прогоняя воспоминания. Нужно выбираться из кровати, чтобы успеть на утреннюю тренировку. Если он опоздает, рискует получить тростью по рукам. Тренер Морияма умел держать дисциплину.       Он ворвался в раздевалку как раз вовремя. Рико хищно улыбнулся и сообщил, что сегодня у них будет игра по командам. В группе их было достаточно для тренировочных игр, но у Натаниэля все внутри похолодело. У него всё ещё не было пары, а значит, его попытаются вышибить в самом начале.       Будет больно.       Кевин просто обошёл Натаниэля, не задерживаясь на нём и всех, кто остался позади, и направился к воротам. Мяч всё ещё был у Рико, так что Кевин просто занял нужную позицию, ожидая паса. Веснински попытался перегородить Рико дорогу, но Морияма влетел в него с такой скоростью, что сам потерял равновесие, придавливая Натаниэля к бортику всем весом. Натаниэль попытался вскочить, чтобы продолжить игру, но Рико наступил на его руку, заставляя выронить клюшку. Нападающий поднялся и Кевин, уже подбежавший к отлетевшему после столкновения мячу, тут же передал ему мяч. Не долго думая, Натаниэль схватил свою клюшку и подрезал ей Морияму, перехватывая мяч и отправляя его на другую сторону поля. Не успел он полностью восстановить равновесие, как Рико налетел на него с кулаками. Мальчишки слились в неясный ком и покатились по полу. Тренер уже засвистел им, засчитывая неспортивное поведение, как мальчишки остановились. Натаниэль снова выронил клюшку, но уже сам, тут же делая осторожный шаг назад. Он испуганно таращился на Рико, приложившего руку к пылающей щеке. Неплотно закрепленный шлем слетел во время драки и удар клюшкой пришёлся ровно по челюсти. Будет чудо, если он отделается только синяком. Веснински прерывисто выдохнул и побежал к выходу, не оглядываясь.       Он бежал, не разбирая дороги, пока чёрный коридор не закончился. Стена с тускло-красным светильником была абсолютно пустой и холодной. Как загнанный зверь, Натаниэль дёрнулся сначала к одной ближайшей двери, потом к другой, напротив, но обе оказались заперты. Это конец. Бежать некуда. Да и бессмысленно, на самом деле. Где бы он не спрятался, Вороны найдут его в собственном Гнезде. Они нашли его быстро. В этот раз Рико не сделал ровно ничего, он только злобно смотрел на младшего поверх пакета со льдом. Его челюсть была в норме, но огромный тёмный синяк еще долго украшал лицо нападающего. Лицо Рико потеряло способность кривиться от отвращения к младшему, но сейчас это было не так важно, как удары тростью от тренера. От первого удара у Натаниэля в глазах вспыхнули звёзды, от второго всё погасло. Мальчик упал на колени и только после этого Рико к нему подошёл.       — Ты всё понял? — жёстко поинтересовался он.       Натаниэль почувствовал, как по подбородку заструилась кровь. Он сплюнул её остатки, даже не пытаясь утереться. Рико ждал. Натаниэль слабо кивнул. Тренер Морияма ударил ещё раз, говоря, что не расслышал. Натаниэль выдавил хриплое «да», после чего они ушли. Веснински рухнул и свернулся в клубочек сразу, как только их шаги стихли вдалеке.       Уже поздно вечером, когда он готовился ко сну, пытаясь переодеться, не потревожив новые повязки, дверь в комнату тихо отворилась. Почти беззвучно, но мальчик почувствовал их присутствие, не мог не почувствовать. Он обернулся так резко, как могли позволить свежие синяки, но рёбра всё равно сковало резкой болью. Кажется, одно было сломано, но Натаниэль не запомнил, что говорил ему штатный врач, когда накладывал повязки. В дверях стояли Кевин и Рико. В руках Кевин что-то неуверенно вертел, вперив взгляд в пол.       — Ты готов, — коротко бросил Морияма, кивая на кровать. Натаниэль неохотно проследовал в нужном направлении, на ходу одергивая полы пижамной кофты. Он сел на свой матрас и Кевин тут же приземлился рядом, хватая его подбородок своими длинными пальцами и разворачивая на себя. Кевин смотрит своими внимательными и серьёзными зелёными глазами слишком долго, Веснински хочет отвести взгляд, но, естественно, не делает этого. Кевин вздыхает, поворачивает его голову немного вбок и подносит что-то, зажатое во второй руке, к лицу мальчика. Тот не дёргается, затаив дыхание. Холодная кисточка маркера приятно освежает кожу. Кевин проводит ещё пару раз, чтобы закрепить рисунок. Рико кивает его работе и сразу выскальзывает за дверь. Дэй одобрительно, но крайне слабо улыбается Нату, прежде чем последовать за Мориямой.       Как только они выходят, Натаниэль бросается к зеркалу, игнорируя боль в рёбрах и мечтая, чтобы это оказалось не тем, о чём он думал.       Но все надежды тщетны, в чём он снова убедился.       На щеке красуется аккуратная чернильная тройка.