Его ошибка

      Конец недели — пятница. Все так любят этот день — можно спокойно расслабиться, налить виски со льдом в небольшой стакан, удобно усесться перед телевизором в любимом кресле или на диване с друзьями, семьёй, второй половинкой и наслаждаться приближающимися выходными.       Только не когда ты Ворон. Не тогда, когда твоя единственная задача — побеждать или делать всё для победы команды. Натаниэль действительно проводил этот вечер перед телевизором, но он должен был находить слабости всех игроков на поле, чтобы учиться оборачивать против противников их собственные слабости и слабости Воронов одновременно. Это дело было крайне утомительным и требовало слишком много времени, но ничего не поделать — такую работу отдавали либо ему, либо первокурсникам, которые в первом сезоне даже не выходят на корт во время матчей. Пока Веснински не мог посещать игры, так как официально не считался игроком, не подходя по возрасту (простая формальность для оргкомитета, если бы было можно, то Натаниэля давно бы отправили на поле играть за свою команду). Это раздражало, но чувства никогда не волновали парня, тем более собственные.       Слишком уж привычной стала эта «рутина» Гнезда, как и правила тут — жёсткие. А с началом сезона они стали ещё жёстче, все пытались войти в новый режим, что казалось почти что невозможным. Все были на взводе из-за недосыпа, но никто не жаловался. Человек либо привыкает ко всему, либо ломается и его выбрасывают на свалку жизни, как никому ненужный хлам. Рико любил ломать, но противоречил сам себе, с презрением относясь к сломанным «игрушкам», поэтому единственный способ тут выжить — уметь подстраиваться и по возможности подстраивать под себя, прокладывая дорогу по головам. Сложно, опасно, но возможно. Вот и Натаниэль, как мог, сглаживал углы и играл роль щита не только для Рико, но и от Рико. Конечно, не каждому Ворону Нат готов так помогать, но был один, ради которого он готов на многое, даже слишком многое.       Когда матч закончился, и комментаторы подводили зрителей к интервью с игроками, Веснински уже потянулся к пульту, чтобы выключить телевизор, висевший на стене их с Жаном комнаты, но голос Рико, который не спутать ни с чьим другим — насмешливый с фальшивыми нотками доброты и заинтересованности, заставил его остановиться. Вопрос журналистки он, конечно, прослушал, но тот высветился на экране, словно заголовок для какого-нибудь спортивного журнала, которые Вороны читают каждый месяц, чтобы не отставать от новостей.

«Кто заветный номер 3?»

      — Я пока не могу раскрывать все карты, — широко улыбался Рико в камеру. Его тёмные волосы, пропитанные потом, небрежно спадали на лоб, он отыгрывал последние пятнадцать минут матча, поэтому, как и Кевин, ещё нуждался во времени для того, чтобы прийти в себя. Но интервью всегда давали они, наследники экси. Никто из Воронов никогда не подходил к журналистам после игры, если только Мастер Тетсуи и Рико не звали их, что было большой редкостью. — Но могу точно сказать: вы в нём не разочаруетесь. Конечно, он будет немного неопытен на фоне остальных игроков, но мы всегда можем это исправить, не зря мы занимаем первую строку списка лидеров!       Натаниэль недоумённо посмотрел на экран, пытаясь переварить услышанное. Он?! Неопытен?! Пальцы Натаниэля напряглись, сильнее сжимая ручку, которой он делал заметки. Если это какая-то шутка от Рико, то она очень и очень плохая. Да он лучше почти каждого из защитников Воронов! В команде кроме него и Жана никто не мог отстаивать линию защиты от Рико достаточно долго, чтобы передать мяч страйкерам. Рико даже злился из-за того, что их с Жаном ему не удаётся пройти, поэтому чаще всего брал их к себе в команду или разделял, чтобы ослабить одного из них.       — Мы не будем говорить его имя или ещё какую-то информацию, — легко отмахнулся Рико от второго вопроса журналистки, будто он был пустяковый и не стоит их внимания. — Всё-таки этот номер ещё надо заслужить.       Шокированный таким заявление Натаниэль сидел как натянутая струна, слушая капитана Воронов. Он недостаточно натерпелся, чтобы заслужить этот ёбаный номер? Он сделал всё, чтобы быть достойным носить чернильную тройку на скуле, чтобы быть рядом с Рико, чтобы быть лучшим. Чтобы, чёрт возьми, доказать всем, что даже в таком незавидном положении, как у него, он остаётся лучшим бэклайнером Воронов. Он с двенадцати лет убивался на поле не для того, чтобы сейчас Рико парой слов обесценил все те бессонные ночи, побои и унижения, как со стороны Мориямы, так и со стороны сокомандников. О паре инцидентов, которые случались с ним и с Жаном, по приказу Рико, лучше вообще не думать.       Журналистка спросила что-то ещё, но Натаниэль это проигнорировал, с ненавистью смотря в одну точку на экране. Злость поглощала его целиком, такого сильного прилива эмоций он не чувствовал давно. С того самого дня, когда он вернулся из Балтимора, зашёл в комнату и… Так, стоп. Нельзя об этом думать, нельзя вскрывать эти воспоминания. Нужно оставаться в реальности, а тут очередная порция злости. Она застилала глаза и разум, оставляя только назойливый гул и насмешливый голос Рико с его фирменной улыбкой для прессы, по которой так и хотелось полоснуть ножом, стирая всю эту театральщину, хотя не Натаниэлю говорить об этом:       — Я надеюсь, он оправдает все наши ожидания.       Ещё не оправдал?! Серьёзно?       Внезапно послышался треск, и по руке Натаниэля растеклись чернила от сломанной ручки. Он и не заметил, как сильно сжал её. Чернила быстро пропитали повязки, поэтому парень выругался и бросился в ванную, сбив по пути тумбочку, стоявшую на пути. Сейчас было важно не заляпать что-нибудь ещё, иначе влетит не только ему, но и Жану, а этого Натаниэль допустить не мог.       Он моментально подлетел к раковине и включил воду, позволяя чернилам смешиваться с ней и утекать в водосток. Это завораживающее зрелище ненадолго завладело им, позволяя прочистить мысли и немного остыть. Стекающие по водостоку чернила смешивались с водой, растекались, завивались в размытые узоры, напоминали Натаниэлю все те дни после тренировок в ванной, где он обрабатывал раны, когда также по керамической поверхности стекали капли крови. Жан часто жаловался, что Натаниэль отвлекается на всякую ерунду, но это позволяло ему сдерживать накапливающиеся эмоции, держать бесстрастную маску, что со взрослением становилось всё сложнее, усталость брала своё, с каждым годом становилось хуже и хуже, ведь требования к нему росли. Он не знал настоящие эти эмоции или он просто так привык в определённые моменты имитировать их, но то, что это происходило непроизвольно начинало раздражать. Если такое случиться, когда он приедет к отцу, то Нейтан может снова повторить свой метод «корректировки» поведения, который он практиковал в течении года после смерти мамы. Натаниэлю не хотелось пережить этот кошмар второй раз. Через какое-то время Нат приспособился, но иногда сильные эмоции захлёстывали его с головой, открывая миру часть его личности, что было непозволительно допускать снова и снова. Ошибки, за которые он мог однажды поплатиться, не стоили того.       Его руки наконец были чистыми, и вода стала чистой. На бледной коже руки ещё оставались синеватые пятна, которые сойдут через какое-то время, никто и не заметит.       Натаниэль поднял голову и перевёл взгляд на зеркало. Человек по ту сторону смотрел холодно и насмешливо, смотрел свысока, но в то же время равнодушно. От этого равнодушия, от этой пустоты хотелось бежать, хотелось спрятаться где-нибудь, где не найти. Это не был он, это был его отец, Нейтан смог вложить в сына всё то, что нужно было наследнику Мясника. От безысходности хотелось кричать, хотелось плюнуть на всё, схватить Жана и бежать, бежать, бежать, бежать далеко, где их не найдут, где их не достанут, где они смогут начать нормальную жизнь, независимую от Нейтана или Мориям. Но один побег в жизни Натаниэля уже провалился, последствия этого провала были слишком чудовищны, чтобы он всем рисковал. Оставалось только смириться, принять это наследство и стать тем, кого из него растили. Он уже смирился, уже стал. Натаниэль Веснински был убийцей, был номером 3 в свите Короля.       Быстрое движение рукой, и осколки разлетелись во все стороны. Время будто замедлилось, все звуки исчезли, остался только звон осколков по кафелю. По руке быстро побежали струйки крови, окончательно портя повязки, пропитывая их насквозь. Кусочки зеркальных осколков больно впились в кулак Натаниэля, окрашиваясь в ярко алую кровь парня, стекающую по руке, пропитывая повязки и падая на пол, мелкими брызгами распространяясь по другим осколкам.       Натаниэль опустил вновь пустой взгляд, и в десятках зеркал увидел того, от кого хотел бежать. Нет, это невозможно, проще смириться и жить так, как тебя учили, быть тем, кого в тебе воспитали. Зачем это ненужное сопротивление? Зачем подвергать опасности не только себя, но и Жана?       Его руки давно были в крови, но в этот раз она была его.       Натаниэль перевёл взгляд на свой кулак. Что-то было не так, переворачивало его сознание изнутри, что-то мешало подойти к ответу, подпуская Веснински достаточно близко, чтобы сразу выдернуть из-под носа. Это раздражало, но не было навязчивым, чтобы продолжать гоняться за этой мыслью, так что Натаниэль попробовал сосредоточиться на руке. Боли не было: несколько порезов были ничем после лета в компании отца и Лолы. Нужно было позаботиться о перевязке, чтобы Моро не развёл паники. Игра была домашней, так что он мог вернуться с минуты на минуты. Ему бы не понравился беспорядок.       Когда он уже заканчивал приводить всё в надлежащий вид, дверь открылась, являя Нату уставшего Моро. Пока Веснински не мог играть в составе команды, Рико гонял Жана за двоих. Но, несмотря на усталость, тот сразу заметил, что что-то не так.       — Нат? Что случилось? — Моро кинул выразительный взгляд серых глаз на бинт рядом с Натаниэлем.       — Ничего, — Натаниэль широко и обворожительно улыбнулся. Это никогда не работало с его партнёром, этот раз не стал исключением. Жан прошёл к кровати Ната и сел на край, скрещивая руки на груди. Вздохнув, парень подошёл и сел рядом. Француз продолжал сверлить его твёрдым взглядом цвета стали. Мэри тоже так делала, она не задавала вопросов, лишь ждала объяснения. Натаниэль ненавидел то, как похожи самые важные люди в его жизни.       — Нам нужно новое зеркало, — наконец тихо выдохнул он, отворачиваясь. Жан ничего не ответил. — Я видел интервью с Рико. О таинственном номере 3. Он говорит обо мне, как о новой игрушке, ещё не готовой к настоящей игре, хотя я готов лучше, чем многие в команде Воронов, и все об этом знают. Я — один из лучших.       — Тебя волнуют слова Рико? — насмешливо вздёрнул бровь Жан. — Кто ты и что сделал с Натаниэлем Веснински?       — Они меня раздражают.       — Мне казалось, ты научился справляться с раздражением, — обеспокоенно произнёс Жан. Он уже поднял руку, но вовремя вспомнил об отношении Ната к прикосновениям. Веснински увидел это замешательство и поймал руку Моро в воздухе здоровой рукой. Чуть сжав длинные пальцы друга, Натаниэль нашёл в себе силы заглянуть ему в глаза.       — Да, — он пошевелил перебинтованными пальцами. — Теперь осталось найти правдоподобную историю, объясняющую, почему нам нужно новое зеркало в ванную.       Жан вздохнул и аккуратно высвободил пальцы из крепкой хватки. После этого он поднялся и направился к своей части комнаты, чтобы приготовиться ко сну. Им предстояла утренняя тренировка с разбором всех ошибок, замеченных Мастером, Натаниэлем и игроками, сидящими на скамейке запасных. Веснински решил последовать примеру друга, справедливо решив, что утро вечера мудренее.       Уже когда они лежали в кроватях, а свет был выключен, погружая их в полную темноту, Жан тихо, едва слышно, произнёс:       — Тебе стоит найти другой способ справляться с раздражением. Тот, который не включает в себя саморазрушение, Натаниэль.       Тот вздохнул и ничего не ответил. А что было отвечать? Он не знал других способов, которые не вредили бы кому-либо, кроме него самого. Ещё с детства он знал, что вред от него никто не должен получать, если он не получал особого приказа или сигнала, означающего, что это необходимо. В других случаях энергию нужно было перенаправлять. А куда? Он знал, что, чёрт возьми, был слишком слаб. Слишком слаб, чтобы противостоять отцу, Рико. Слаб, чтобы противостоять самому себе. Все видели его таким, каким он рисовал себя для публики: парень с безумной улыбкой, общающийся с другими в насмешливом тоне только об экси, чтобы не выдать чего-то личного в потоке разговора. Но никто, кроме Жана, и понятия не имел, чего ему всё это стоит. Даже, наверное, сам Натаниэль не до конца это понимал.