Патронат

      Я надеялся, что, пока мы едем от Джесс ко мне, нам удастся поговорить. Но, стоило нам отъехать, я понял, что мои надеждам не суждено сбыться.       Буквально через пару минут после того, как я завел мотор, Джесс начала зевать. Поначалу я не придал этому особого значения, но потом услышал:       — Мистер Уилсон? — она то ли звала меня, то ли спрашивала.       Быстро посмотрел на нее, чтобы показать, что внимательно ее слушаю, и продолжил смотреть за дорогой.       — Да? Что-то случилось?       — Нет, просто... — она замялась, будто бы пытаясь понять, как лучше сформулировать мысль. — Вы не против, если я немного посплю, пока мы едем? Просто мне не спалось этой ночью, и я устала...       — Ну что ты, как я могу быть против? Конечно, спи, если хочешь. Сделать музыку потише?       — Нет, спасибо. Я люблю спать под музыку, - она улыбнулась и посмотрела на меня с благодарностью.       И действительно, девочка, свернувшись на сидении автомобиля, положила голову на ремень безопасности и заснула, тихо посапывая. Я был даже рад, что она заснула. Это значило, что ей со мной спокойно.       В обычные дни дорога от моего дома до города занимала около 40-50 минут — не самая большая плата за жизнь в тишине, на свежем воздухе, как по мне. Но сегодня, летом, в пятницу, на дороге собирались пробки из желающих выехать за город на выходные, хотя время и было еще рабочим. Из-за этого мы ехали намного дольше, и к моему дому подъехали только около половины четвертого.       Пока я открывал ворота и парковал машину в гараж, Джессика успела проснуться, так что мне не пришлось ее будить.       — Привет, — смотрю на нее, улыбаюсь. — Как спалось?       — Хорошо, спасибо, — смотрит на меня в ответ и смущенно улыбается. — А мы уже приехали? Странно, я помню этот дом, но не помню, чтобы была здесь раньше.       — Да, это мой дом. Вы приезжали ко мне погостить, когда ты была еще совсем маленькой.       Девочка смотрит на меня удивленно, с легким недоверием, но молчит.       Выходим из машины. Я предлагаю ей в начале осмотреть дом, и только затем разбирать вещи, и она соглашается.       Начинаем экскурсию с первого этажа: небольшая прихожая, в которой расположена лестница на второй этаж, затем кабинет и кухня, совмещенная со столовой. Разумеется, кабинет интересует ее больше всего — это вообще самая большая комната во всем доме. Он не отделен от коридора дверью, так что восторженный взгляд своей гостьи я ловлю сразу — она осматривает все с интересом и восторгом: книжные полки, выстроенные вдоль стен, софу, небольшую стереосистему. У противоположной от софы стены стоят два кресла и журнальный столик. На столике — ноутбук.       — Здесь я провожу больше всего времени, так что, если понадоблюсь, ищи меня здесь, — смотрю на нее и сразу понимаю, как завоевать, хоть ненадолго ее расположение, поэтому говорю, — ты можешь брать все, что здесь есть. Любые книги, журналы, диски, которые только найдешь. Только предупреждай меня, если хочешь забрать что-то, договорились?       — Да, конечно! — она в восторге, и меня это безумно радует. — Спасибо вам.       Даю ей еще пару минут осмотреться, а затем продолжаю экскурсию. В дальнем углу кабинета — дверь. Знаю, что дальнейшее испортит Джессике настроение, но подвожу ее к ней и говорю:       — Джессика, послушай меня сейчас очень внимательно, — заглядываю ей в глаза и беру ее за руку. — То, что ты сейчас увидишь, тебе не понравится, но я хочу, чтобы ты понимала, бояться тебе нечего, хорошо?       Она смотрит испуганно, но кивает.       Открываю дверь, завожу ее внутрь и включаю свет. Здесь точно такая же пристройка, как и в моем офисе: в центре комнаты стоит кушетка, по стенам расположены шкафы с разными девайсами, чуть сбоку — одинокий стул. Слышу:       — Вы будете наказывать меня тут? Как тогда?       — Да. Это комната для наказаний.       Внимательно смотрю на Джесс, и вижу, как на нее накатывает паника, поэтому спешу заверить:       — Тебе не стоит ничего здесь пугаться. Всегда, слышишь меня, абсолютно всегда, перед каждым твоим наказанием, мы будем обсуждать произошедшее и вместе решать, что будет тебя ждать. Большую часть предметов здесь мы и вовсе использовать не будем. Ты понимаешь?       Она снова молча кивает. Чтобы не позволить ей замкнуться в себе и своих страхах спешу вывести ее из кабинета:       — Идём, у нас еще будет время все это обсудить.       Заканчиваем осматривать первый этаж и переходим на второй. Он значительно меньше, всего две комнаты: моя спальня, и гостевая, в которой будет жить Джессика. В каждой комнате по: двуспальной кровати, шкафу для одежды, паре тумбочек у кровати, на которых стоят светильники. Комнаты почти идентичны, с той лишь разницей, что в моей царит небольшой беспорядок, а ее абсолютно чиста, по крайней мере пока.       В общем, осмотр дома занял почти сорок минут. Я помог ей перенести все ее вещи наверх и оставил все в ее комнате.       — Обустраивайся, а я пока пойду и приготовлю нам что-нибудь поесть. Можешь спуститься ко мне, как закончишь, или посмотреть книги в кабинете. Но, я в любом случае жду тебя в половине седьмого к столу, окей?       — Договорились, — она улыбается, и я улыбаюсь в ответ, а затем ухожу. Навязчивость — худшее, что я сейчас могу показать, как бы сильно мне не требовалась уверенность, что она в порядке, поэтому я даю ей побыть одной.       Я понимал, что Джесс не придёт ко мне, на кухню, до назначенного времени. Она еще недостаточно доверяет мне, чтобы добровольно проводить со мной время. Так что мне оставалось радоваться тому, что она, разобрав вещи, действительно спустилась вниз, и провела время в кабинете, а не заперлась у себя. Все также не желая смущать ее, я не стал заходить и смотреть, чем она там занята, и всецело посвятил себя ужину.       Живя один, я привык не уделять особого внимания готовке, поэтому сейчас мне было весьма непросто. Тем не менее, когда подошёл назначенный час, и Джессика пришла на кухню, ужин уже был готов, а стол был накрыт.       — Прости, я не самый лучший кулинар, —сказал я своей гостье. —Надеюсь, тебе понравится.       — Ничего, — она усмехается, это добрый знак, — папа тоже не особо любит стоять у плиты. На самом деле, выглядит очень аппетитно.       Едим мы молча, каждый погружен в свои мысли. После ужина разливаю нам чай и начинаю разговор, без которого, к сожалению, не обойтись:       — Джесс, — она поднимает на меня взгляд и смотрит внимательно, видимо понимает, о чем сейчас пойдет речь. — Думаю, нам стоит кое-что обсудить. В первую очередь — правила, которые тебе придётся соблюдать, пока ты живешь у меня. Их не много, и я думаю у тебя не возникнет проблем с их соблюдением.       Выжидательно смотрю на нее, надеясь на какую-то реакцию, и получаю ее. Девочка слегка улыбается и говорит:       — Я постараюсь, правда.       — Ну и хорошо. Во-первых: тебе нельзя употреблять алкоголь и курить, пока ты живёшь здесь. Я надеюсь, что ты и дома не пила и не курила, но все же считаю нужным предупредить, что не потерплю подобного. Ты поняла?       — Конечно. Я и раньше не делала ничего такого, правда.       — Я верю, не переживай так. И не принимай все на свой счет. Это, как бы сказать, стандартные требования.       Она молча кивает, поэтому я продолжаю.       — Второе — я не приемлю лжи. Я могу не наказать тебя за какой-то проступок, но, если ты попробуешь его скрыть, или обмануть меня — и наказание будет. Обещаешь не врать?       — Конечно, — она кивает весьма уверенно, но смущенно отводит взгляд.       — Отлично, — хочу ободряюще сжать ее руку, но, коснувшись, чувствую, что она напряглась, поэтому отказываюсь от своего намерения и продолжаю, — тогда идём дальше. Третье — не совсем правило. Это распорядок. Я попрошу тебя соблюдать тишину после 23 часов. Ты не обязана ложиться спать в это время, но пожалуйста, старайся не шуметь, ладно?       Кивок. Продолжаю:       — Сейчас тебе нельзя выходить из дома одной и встречаться с кем-то из друзей. Но через неделю этот запрет перестанет действовать, и появится другой. Ты должна будешь возвращаться домой не позднее 22 часов, поняла? Я не хочу сидеть дома и гадать, где ты.       Снова кивок. Продолжаю:       — По поводу профилактик, — вижу, как она мрачнеет, но продолжаю, — они будут проходить раз в неделю, по субботам, в полдень. Первая будет завтра, и, если ты будешь меня слушаться, это будет самое суровое из наказаний.       Джессика смотрит на меня с испугом. Она знала, что я накажу ее однажды, но не думала, что так скоро. Страх заполнял ее, поэтому я постарался успокоить ее:       — Не стоит так пугаться, — голос максимально доверительный и добрый. — Профилактика тебе не навредит, обещаю. Она нужна, чтобы показать тебе, что ждет тебя на возможных наказаниях, понимаешь? Я не хочу делать тебе больно, и уж точно не сделаю тебе СЛИШКОМ больно. Ты понимаешь?       — Да, — она почти шепчет, и на глазах у нее проступают слезы. — Но… Но мне все равно страшно.       Она роняет лицо на ладони и начинает плакать. Это вполне ожидаемая реакция. Я встаю из-за стола, подхожу к ней и обнимаю ее. И, к моему удивлению, Джесс не отталкивает меня, и даже не напрягается, а наоборот, расслабляется в моих руках и прижимается ближе ко мне. Глажу ее по плечам и спине, и тихонько говорю:       — Я знаю, знаю, что тебе страшно. Но поверь мне, это не так страшно, как тебе сейчас кажется. Мы все обсудим завтра, а сейчас прошу тебя, успокойся.       — Вы обещаете, что не сделаете мне плохо? — она прижимается ко мне, будто пытаясь спрятаться во мне от меня же.       — Я обещаю, что не наврежу тебе. Наказание и профилактики — это всегда больно, но многое в них зависит и от твоего к ним отношения. Чем сильнее ты боишься, тем сложнее тебе будет.       Еще какое-то время она прижимается ко мне, но затем, успокоившись, отстраняется.       — Извините. Что-то я все время плачу при вас. Наверное, нужно и правда стать немного проще.       — А еще ты часто извиняешься, — я улыбаюсь, и она тоже усмехается.       — Я бы извинилась и за это, но боюсь, вы не оцените.       — Не стоит, — чтож, она не лишена чувства юмора. — И, Джесс, могу я кое о чем тебя попросить?       — Да, конечно.       — Когда ты была маленькой, ты называла меня дядя Ник, и обращалась на ты. Не могли бы мы вернуться к тому варианту? Мне правда неловко, что ты перешла на «Вы».       Она смущается.       — Я и не помню этого. Но я попробую, если вам…Если тебе так будет проще, дядя Ник.       — Спасибо.       Еще какое-то время мы говорим о всяких мелочах, потом она помогает мне убрать со стола, и мы вместе идём в кабинет. Там Джесс продолжает осматривать книжные полки, берёт книгу и просит:       — Можно я возьму ее к себе? Люблю читать в кровати перед сном.       Глянув на корешок, вспоминаю отрывок из этой книги и, желая произвести впечатление, декларирую:       — «Даже в то время, когда исчезают сила и ум человека, благодарность и нежность продолжают жить в сердцах», — и, видя, что впечатление я произвел, продолжаю, — очень хорошая книга. Бери, конечно, если хочешь.       — Я знаю, что она хорошая. Уже читала, просто хочу перечитать. Спасибо. Я тогда пойду?       — Конечно. Если что-то понадобится, я здесь.       Она кивает и уходит к себе. Несмотря на страхи и переживания, которые преследовали ее и сегодня, и, вероятно, со вторника, сейчас она выглядела спокойной, поэтому я особо не переживал, и дал ей вновь побыть одной.       Когда я зашёл к ней в 22.50 пожелать спокойной ночи, она уже успела сходить в душ и переодеться.       — Я уже собиралась ложиться.       — Ну и хорошо. Завтра не самый простой день, будет лучше, если мы оба хорошенько выспимся перед ним.       Зря я заговорил об этом перед сном. Джессика расстроилась, но постаралась не подать виду.       — Конечно. Во сколько мне лучше завтра встать?       — Не переживай, я тебя сам разбужу.       — Хорошо, спасибо.       — Тогда до завтра. Доброй ночи.       — Спокойной ночи, дядя Ник.       Я ухожу, прикрыв за собой дверь. Надо сказать, что первый день прошёл не худшим образом. Честно, я ожидал что у нас будет больше проблем. Посмотрим, что будет дальше.

*****

      Надо сказать, для Джессики ночь прошла явно спокойнее, чем для меня. Она действительно вскоре после моего ухода погасила у себя в комнате свет и уснула. Я же, в свою очередь, безумно переживал. Она не просто оказалась в чужом доме с малознакомым ей человеком, но и знала, что грядущий день сулит ей мало приятного. Боясь, что ей взбредет в голову какая-нибудь глупость, вроде ночного побега, или что ей может присниться кошмар, я несколько раз тихо заглядывал в ее комнату, и лишь в третий раз убедившись, что с ней все в порядке, успокоился и лёг спать сам. Было уже сильно за полночь.       Тем не менее, утром второго дня я встал в 9 часов. Нужно было многое сделать, пока она не встала.       Первым делом я пошёл в кабинет, вернее в его пристройку, чтобы приготовить все необходимое для профилактики.       Сомневался, стоит ли знакомить Джесс со всеми девайсами сразу — это могло не просто напугать ее, но и привести в настоящий ужас, а я не хотел, чтоб она меня боялась. Поэтому решил все-таки предоставить ей небольшое право выбора.       Тем не менее, готовился я к максимальному из возможных вариантов, поэтому достал щетку для волос, паддл, в котором были проделаны отверстия, ремень, не слишком тонкий и достаточно мягкий, и искусственную розгу. Набор весьма серьезный, но я собирался лишь познакомить Джессику с этими девайсами, поэтому они не смогут ей сильно навредить. После я выставил стул в центр комнаты и настроил высоту кушетки под рост Джесс.       Когда в «экзикуционной» все было готово, вышел в кабинет и приготовил его: наполнил кувшин с водой, достал заживляющую мазь, приготовил легкий плед.       Закончив с приготовлением к профилактике, пошел на кухню и только тут понял, что забыл вчера спросить у Джессики, чем она привыкла завтракать. Импровизировать не хотелось, но и будить ее было, на мой взгляд, рано, поэтому я сходил в душ, сварил себе кофе и сел за чтение свежих новостей.       Лишь около 10 часов, допив кофе и дочитав интересующие меня статьи, я поднялся наверх и тихонько приоткрыл дверь гостевой спальни. Девочка все также спала, свернувшись, как котенок, и закутавшись до самого подбородка.       Подхожу, встаю на колено около ее кровати, кладу руку на плечо и зову:       — Джессика…       Она просыпается, и, видимо не сразу вспомнив, что было вчера, пугается, но быстро успокаивается, и смотрит на меня, явно смутившись своего испуга.       — Доброе утро, — улыбаюсь, стараясь приободрить ее, но вижу обеспокоенность в ее лице, поэтому уточняю, — Ты в порядке?       — Здравствуйте. Да, все хорошо, спасибо. Просто… не сразу поняла, где я.       — Ничего, со всеми бывает. Скажи, чего бы ты хотела на завтрак?       — Ой, я не знаю. Дома я обычно ем хлопья, или какие-нибудь фрукты. А что у вас есть?       — «У тебя», Джесс. Мы ведь договорились вчера. У меня нет хлопьев. Но я могу приготовить овсянку, если хочешь.       — Да, это было бы отлично, — она улыбается, как бы извиняясь за то, что не обращается ко мне на «ты». — Спасибо.       — Тогда я пойду на кухню, завтрак будет готов минут через 15-20.       — Хорошо.       Я ушел готовить завтрак, давая ей привести себя в порядок с утра. И я был очень удивлен, когда Джессика спустилась ко мне минут через 5, абсолютно ухоженная, и предложила помочь накрыть на стол. Значит не захотела быть одна, и предпочла мою компанию одиночеству. Чтож, это приятно.       Завтрак прошёл за легкой беседой о разных пустяках: поговорили о погоде, природе, пении птиц за окном. Джесс призналась, что давно не спала в такой тишине.       — В городе всегда что-то происходит, а здесь все такое спокойное. Это удивительно, и это прекрасно.       — Я рад, что тебе здесь нравится. Надеюсь, скоро тебе понравится не только тишина.       — Мне нравитесь вы.       Не знаю, сказала ли она это, чтобы сделать мне приятно, или действительно так думала, но она добавила, тут же себя поправив:       — Вы…Ты очень добр.       — Я рад, что ты так считаешь.       Какое-то время мы сидим молча. Я смущен тем, что она сказала, поэтому не сразу замечаю, что она периодически посматривает на часы. 11.20. Сорок минут до назначенного часа.       — Джессика, ты можешь пока пойти к себе, заняться своими делами. Я жду тебя в кабинете в полдень. Там все и обсудим, хорошо?       Кивок.       — Мне нужно сделать что-то перед…профилактикой? Как-то подготовиться?       — Ничего особо не нужно. Разве что…советую сходить в туалет перед началом.       Вижу, как к ней опять подступает страх, поэтому спешу приободрить ее. Кладу руки ей на плечи и говорю:       — Не бойся, все будет хорошо. Я обещаю. Ты мне веришь?       Она смотрит на меня, очень внимательно, а потом медленно кивает.       — Ну и хорошо, тогда иди. Я буду ждать тебя в 12 часов.       Пока есть время прибираю все со стола, мою посуду и иду в комнату. Еще раз проверяю, что все готово, и решаю, на всякий случай, достать веревку. Многие люди боятся и не любят, когда их фиксируют во время наказания, но другим так переносить порку проще, ведь тогда от них ничего не зависит. Поэтому я решаю приготовить ее и, когда придет время, дать Джессике самой решить. Сделав это, возвращаюсь в кабинет и жду Джесс.       Она приходит вовремя. Встаю ей навстречу, и она останавливается на пороге. На ней те же шорты, которые были на завтраке, но другая футболка — чуть длиннее. Видимо она хотела хоть немного прикрыться ею, когда я спущу с нее плавки. Чтож, мне это не помешает, поэтому я, будто ничего не заметив, смотрю на нее, стараясь хоть немного приободрить, и спрашиваю:       — Ты готова?       — А если я скажу “нет”, что-то поменяется? — что-то новое в ее голосе, она будто бросает мне вызов, желая посмотреть на реакцию.       — Все возможно, — теперь на ее реакцию хочу посмотреть я, и Джессике видимо становится стыдно за свои слова. — В любом случае, перед тем как мы начнем, я бы хотел поговорить с тобой. Обсудить что тебя ждет. Пойдем, сядем и поговорим.       — Извините, мне не стоило такое говорить.       — Ничего, извиняю, — вновь улыбаюсь ей, чтобы показать, что не рассержен. — Идём.       Проходим к креслам и садимся друг напротив друга. Девочка смотрит на меня выжидательно, поэтому я начинаю:       — Джессика, прошу, послушай сейчас меня внимательно и не перебивай. В первую очередь, я хочу, чтобы ты понимала, я не трону тебя, пока мы все не обсудим и не зайдем в ту комнату. Такие разговоры у нас будут перед каждым твоим наказанием. Поняла?       Кивок. Видимо она очень серьезно восприняла просьбу не перебивать.       —Хорошо. Тогда сейчас я тебе расскажу, что тебя ждет. Во время сегодняшней профилактики я планирую показать тебе основные предметы и позы, в которых в дальнейшем буду наказывать тебя за твои проступки. Поскольку размер наказания я всегда буду обсуждать с тобой, думаю тебе нужно будет понимать, на что соглашаться, а на что нет.       Смотрю на нее, ожидая какой-либо реакции, но она молчит, поэтому продолжаю:       — Профилактика будет состоять из четырех частей. Первая тебе уже знакома, это шлепки рукой, как и в прошлый раз, 20 шлепков. Вторая часть — шлепки двумя разными предметами: щёткой для волос и специальным паддлом с отверстиями, 6 и 3 удара соответственно. Третья часть — ремень, четвертая — розга, также по 3 удара. Каждая из частей будет больнее предыдущей, поэтому после каждой части я буду спрашивать тебя, согласна ли ты продолжать, и, если ты скажешь «нет», я сразу же остановлюсь, и мы закончим. Но если ты согласишься, я не остановлюсь, пока не закончу эту часть до конца. Это еще одно правило, которое касается всех наказаний: мы можем его отменить или уменьшить ДО его начала, но как только мы начали, мы не остановимся, пока не дойдем до конца. Таким образом только ты сегодня решаешь, сколько ты сегодня получишь. Поняла?       Очень тихое, почти неслышимое «да». Ей страшно, это понятно.       — Посмотри на меня, — жду, когда она поднимет взгляд на меня, и только потом продолжаю. — Джесс, милая, не стоит так пугаться. Обязательно ты сегодня получишь только первую часть, а она не страшная, ты сама мне это говорила. У тебя будет время решить, продолжать ли. Просто доверься мне. Ты мне веришь?       Немного раздумий, а затем довольно уверенное:       — Да, дядя Ник, я тебе верю. Я верю, что ты не сделаешь мне плохо.       — Умница. Скажи, ты готова начать?       — Да.       — Хорошо, тогда пойдем.       Я встаю и протягиваю ей руку. Она берет мою ладонь, и мы вместе идём в комнату. Я подвожу ее к стулу, сажусь на него и говорю:       — Спусти штаны и ложись ко мне на колени.       Небольшая заминка, ей все также не хочется оголяться передо мной. Однако, ей все-таки удается взять себя в руки, и она сама спускает и шорты, и плавки, и ложиться, причем почти правильно, хоть и делала это впервые.       — Молодец, — слегка поправляю ее положение, чтобы попа стала чуть выше, кладу левую руку на спину для фиксации, а правую на попку. — Ты готова? Помнишь правила?       — Не мешать, не прикрываться.       — Готова?       — Да.       Первые два шлепка девочка терпит молча, лишь дергается и шумно вдыхает. Затем видимо успокаивается и следующие 10 шлепков терпит абсолютно спокойно. Возможно из-за того, что ей это знакомо, возможно из-за страха перед дальнейшим. Аккуратно провожу ладонью по ее ягодицам, которые начинали набирать и тепло, и цвет, а потом продолжаю шлепать, все также меняя половинки.       Тринадцатый и четырнадцатый шлепок наношу на низ ягодиц, по месту, где начинаются ноги, и Джессика опять дергается, а потом, видимо не сдержавшись, пытается прикрыть попу рукой, но тут же убирает ее обратно и испуганно говорит:       — Прости, я не хотела.       — Ничего. Но постарайся так больше не делать. Поверь, по рукам удары больнее, чем по попе.       — Угу.       Пятнадцатый и шестнадцатый шлепки ложатся туда же, куда и предыдущие два, и в этот раз Джессика терпит их, мне не мешая. Быстро, почти без пауз, наношу заключительные четыре шлепка, кладу ладонь ей на попу, начинаю легонько поглаживать, чтоб немного успокоить боль и говорю:       — Ты молодец. Первую часть мы закончили.       Даю ей еще какое-то время чтобы прийти в себя, а потом помогаю встать, придерживая ее за плечи.       — Как ты себя чувствуешь? Голова не кружится?       — Нет, все хорошо. Можно потереть?       — Потри, — я усмехаюсь, глядя, как она трет попку. — Хочешь пить?       — Нет спасибо, — она убирает руки от попы, и, видимо только сейчас вспомнив, что стоит без трусов, старается хоть немного прикрыться. — Я готова продолжить.       — Уверена? Щетка и паддл будут больнее, чем рука.       — Пока да, уверенна. Еще 9 ударов я выдержу.       — Хорошо.       Подхожу к кушетке, беру с нее щетку, которую приготовил утром, возвращаюсь к стулу и сажусь на него.       — Тогда ложись.       В этот раз Джессика сразу ложиться правильно.       — Готова?       — Да.       Шлепок по правой половинке. Она вскрикивает и хватается за мою ногу. Видимо, не ожидала, что будет НАСТОЛЬКО больнее. Глажу щеткой вторую половинку и быстро шлёпаю. В этот раз она не кричит, только стонет. Следующие четыре шлепка, заключительные для щетки, наношу быстро, один за другим, на самый низ попки, чем снова вызываю у нее стон.       Кладу щетку на пол, глажу рукой по ягодицам, которые, как мне кажется, начинают гореть.       — Как только будешь готова, поднимайся и вставай к кушетке, как в первый раз, в моем офисе.       Она кивает, но еще какое-то время лежит неподвижно, видимо стараясь прийти в себя. Когда она наконец поднимается, я вижу на ее щеках подсохшие дорожки слез.       — Ты в порядке?       — Да, просто это было больнее, чем я думала, — и, показывая на своё лицо, добавила, — это непроизвольно.       — Чтож, хорошо. Тогда ложись животом на кушетку.       Джессика легла. Беру в руки паддл и говорю:       — Паддлом удары больнее, чем щеткой, будь готова. И не прикрывайся руками.       — Больнее, чем щетка?       Мне показалось, что она просто тянет время, но все же решил пояснить:       — Да, у него больше площадь, а из-за отверстий очень маленькое сопротивление при ударе. Да и сами края отверстий при большом количестве ударов могут оставить синяки. Но не переживай, я буду аккуратен.       — Хорошо.       — Готова?       — Угу.       После первого удара Джессика вскрикнула, встала и схватилась за попу. Чтож, моя ошибка, нужно было крепче ее придерживать.       Видя мой недовольный взгляд, она глянула на меня виновато и поспешила лечь обратно.       — Будешь вскакивать, и мне придётся тебя привязать.       — Прости, это жутко больно.       — Знаю, но ты ведь сама согласилась. Придётся дотерпеть до конца.       Наклоняюсь, чтобы посмотреть на след от удара. Место, куда пришёлся паддл значительно краснее остальной попки, но синяков пока нет. Отлично.       Наношу второй удар чуть выше первого, благо паддл не слишком широкий и позволяет наносить удары, не пересекая старые следы. Джессика опять кричит, но уже чуть тише, и продолжает лежать. Снова слышу всхлип. Она была явно не готова к такому. Третий удар наношу под первым, и теперь Джесс начинает плакать в голос.       Откладываю паддл, поднимаю ее за плечи и притягиваю к себе. Оказавшись в моих объятиях, она обмякает, и дает волю эмоциям. Я чувствую, как моя футболка намокает там, где лежит ее лицо.       — Т-щщ-щщ. Тише, милая. Эту часть мы тоже закончили. Ты молодец.       — Мне больно, — голос жалостный.       — Я знаю. Но ты умница, очень хорошо держалась, особенно для первого раза.       Чувствуя, что она успокаивается, отодвигаюсь и заглядываю ей в глаза.       — Хочешь воды?       — Да, пожалуйста. И можно сделать небольшой перерыв перед следующей частью?       — Ты уверенна? — я не сомневаюсь, что она выдержит, но боюсь, что боль замкнет ее, помешает мне стать тем, кем я очень хочу ей быть — другом. —Джессика, ты не обязана.       — Я знаю. Правда, просто я думаю вы…думаю ты прав. Мне стоит понимать, что может меня ждать.       — У тебя еще будет время узнать, не обязательно делать это сегодня.       — Обязательно.       Выхожу за водой, оставляя ее одну. Я не ожидал, что она добровольно согласится на все части, но теперь не сомневаюсь, что Джессика дойдет до конца. Однако, мне не понятен ее мотив. Решаю не возражать, и довести дело до конца, но потом, возможно сильно позже, расспросить ее.       Вернувшись, протягиваю ей стакан воды, и говорю:       — Держи. Я пока поставлю кушетку, а ты передохни.       Немного опускаю ножки у кушетки, чтобы было удобнее использовать ремень и розгу. Достаю из шкафа подушку, кладу ее примерно посередине.       — Как только будешь готова, ложись.       Она допивает, ставит стакан на стул и медленно подходит ко мне. Помогаю ей лечь правильно, поправляю ей подушку, чтобы та оказалась под самым низом ее живота, приподнимая тем самым попу, и замечаю, что девочка очень напряжена.       — Джесс, я очень советую тебе расслабиться. Так будет проще терпеть.       Кладу руку ей на попу и начинаю нежно разминать, пока не чувствую, что она расслабляется. Не уверен, что Джессике это нравится, скорее это рефлекс.       — Всего три удара, я нанесу их быстро, почти без пауз. Ты готова?       — Да, — она отвечает быстро, чтобы не показать страха, но голос предательски дрожит.       Наношу первый удар по верху ягодиц, затем второй чуть ниже и третий по верху бедер, совершенно их не пересекая. Удары ремнем достаточно болезненные, особенно после паддла, когда попа уже горячая, поэтому Джессика вскрикивает, и кричит на протяжении двух ударов. Лишь на третьем ударе она затихает и лишь шумно втягивает в себя воздух.       Подхожу, и снова начинаю гладить ее по попе и спине. Попа уже достаточно красная и горячая. Я представляю, как девочка себя чувствует, знаю, что ей больно.       — Ты уверена, что хочешь закончить? Розга — это очень злой инструмент.       — Зачем пугать меня перед каждой частью?       — Я не пугаю, а предупреждаю. Было бы несправедливо с моей стороны всыпать тебе, даже не предупредив, что будет больно.       — Прости, я не хотела грубить. Я готова закончить, честно.       — Тебе нужен перерыв?       — Нет. Мне нужно лечь как-то иначе?       — Нет, лежи как лежишь.       Беру в руку розгу, взмахиваю ей в воздухе. Джессика испуганно поворачивается на свист.       — Я думала, розга — это ветка дерева.       Мне становится смешно. Очень забавное любопытство от человека, который лежит с зудящим задом и готовится получить еще.       — Обычно да. Это искусственная розга, она очень похожа на настоящую, зато деревья целы.       — Понятно, — вижу, что она поникла. Легко согласиться на порку, легче, чем ее терпеть.       — Ты готова? Заключительные три удара.       — Да, дядя Ник.       — Отлично.       Первую розгу кладу на самый низ. Слышу, как Джесс пищит, и начинает всхлипывать. На ее попе проступает тонкий, слегка припухший след. Я порю без оттяжки, так что опасности повредить кожу нет, а след уйдет через пару часов, поэтому продолжаю, не снижая силы.       Второй удар кладу на самый верх попы. Джессика переносит его абсолютно тихо. Надо отдать должное ее стойкости, не все взрослые способны лежать под розгой смирно, а она не только не дергалась, но и не пыталась прикрыться. Это очень похвально.       Третий удар кладу ровно между первыми двумя. Девочка вновь переносит его молча, лишь продолжает плакать. Откладываю розгу к щетке и паддлу, и подхожу к изголовью кушетки. Кладу руку Джессике на макушку и глажу ее по голове и плечам. Ее плечи дрожат в такт всхлипам, тело трясется.       Помогаю ей встать и прижимаю к себе. В этот раз она тоже обнимает меня. Одной рукой прижимаю ее к себе, а второй глажу по спине, утешая.       — Все хорошо, моя хорошая. Все уже закончилось. Ты умница. Как ты себя чувствуешь?       — Хочу лечь и порыдать в подушку.       — Ну что ты. Нет причин для рыданий. Идём со мной.       Я вывожу ее из комнаты, провожу в кабинете к дивану.       — Ложись, отдохни немного, — говорю я и помогаю ей расположиться так, чтобы не задеть попу, которая все еще может быть чувствительной.       Отхожу от дивана за пледом и слышу испуганное:       — Не уходи, пожалуйста. Побудь со мной.       — Я и не ухожу, — беру плед и спешу обратно к ней. — Но нужно же тебя укрыть.       — Ты правда не уйдешь?       — Конечно, тем более если ты просишь. Можешь поспать немного, если хочешь.       — Я не хочу спать, — очень уверенно говорит Джесс, и почти сразу зевает, чем вызывает приступ смеха и у меня, и у себя.       — А что же ты тогда хочешь? — мне едва удается побороть смех.       — Почитай мне пожалуйста, любую книгу, какую захочешь.       Такая просьба вгоняет меня в ступор, подобного я не ожидал. Тем не менее, иду к шкафу, выбираю книгу, сажусь в кресло и начинаю читать. Правда, прочитать я успеваю не много, поскольку девочка все-таки засыпает. Я, как и обещал не ухожу, а остаюсь в кабинете следить за ней.       Просыпается она часа через полтора. От обеда отказывается, а вот предложение прогуляться в парке воспринимает с радостью, поэтому я даю ей время привести себя в порядок, переодеться, и в 16 часов мы выходим гулять.       Джессике явно понравился парк, мы гуляем там почти до самой темноты, говоря обо всем подряд, но старательно избегая темы наказания.       Домой возвращаемся уже достаточно поздно, поэтому, пока Джесс переодевалась после прогулки, я приготовил легкий ужин, который правда оказался достаточно вкусным, хотя, возможно, мы просто были голодны.       Остаток дня проводим в кабинете, я снова читал ей вслух, и в этот раз она внимательно слушала. В половину одиннадцатого провожаю ее в комнату, и прошу спустить шорты и лечь на кровать. Осматриваю попу и, к своему удовольствию отмечаю, что следов на ней действительно не осталось. Тем не менее, на всякий случай смазываю ее кремом от ушибов с охлаждающим эффектом, помогаю надеть шорты, желаю спокойной ночи и ухожу к себе.       Энергии уже ни на что не остается, поэтому, едва добравшись до кровати, я улетаю в царство Морфея.       Каким бы тяжелым не был сегодняшний день, надо сказать, что прошел он спокойно. Я спокоен за Джессику, она была в полном порядке и после наказания, и весь оставшийся день.       Если так пойдет и дальше, возможно мне действительно удастся помирить ее с отцом. Чтож, посмотрим.