Патронат

      Вопреки мнению Джонни, Джесс не заплакала сразу, как мы уехали от него. Она продолжала тихо сидеть на заднем сидении и смотреть в окно, сжавшись в комок, но не плача. Надо было как-то ее утешить, что-то сделать, но я даже коснуться ее не мог, поэтому спросил:       — Как ты?       Она просто пожала плечами, даже взгляд от окна не отвела. Черт, лучше бы плакала, тогда хоть понятно, что происходит в ее голове. Ладно, доберемся до дома, а там спокойно поговорим.       Однако, стоило нам выехать за черту города, она все-таки подала голос:       — Дядя Ник, а можно мы погуляем где-нибудь? Не хочу домой...       — Разумеется, — я даже не задумывался над ответом, в тот момент я готов был сделать для нее что угодно. — Куда хочешь?       — Куда-то, где мало людей, — бросила на меня быстрый взгляд и постаралась улыбнуться. Получилось не очень.       — Как скажешь, — попробовал улыбнуться в ответ, но, кажется, вышло даже хуже, чем у нее.       Я поехал к озеру, туда, где мы были недавно с Джоном. Было уже около 8 часов вечера, и народу там не было совсем, так что желание Джессики я выполнил.       По началу мы просто гуляли по берегу, обмениваясь только незначительными фразами, вроде: «не споткнись», «аккуратнее» или «дай руку». Я был уверен, что девочка сама заговорит, когда посчитает нужным, поэтому не торопил ее.       Минут через 30, когда нам надоело в сумерках спотыкаться о каждый камень, и мы сели прямо на землю смотреть на воду, я, впервые за вечер, смог обнять Джесси. Она сидела, обхватив колени руками, и, забросив голову на мое плечо, рассматривала небо, на котором стали проявляться первые звезды.       — Что мне теперь делать?       Ее вопрос застал меня врасплох. Я не ожидал, что она сейчас заговорит, и совершенно не понял о чем она.       — Что ты имеешь ввиду?       — Ну... - она выпрямилась и посмотрела на меня. — Это, наверное, ужасно. Но я не хочу к нему возвращаться! — ну вот и слезы. — Он... он не меняется! Только делает вид! Он даже не старался сегодня нормально пообщаться с Джонни!       С каждым словом из ее глаз лилось все больше и больше слез, и я испугался. Я прекрасно понимал, что она расстроена произошедшим. Но я не был готов к истерике.       — Я понимаю. Я прекрасно понимаю каково это — не хотеть домой, — убираю с ее лица пряди, прилипшие к мокрым от слез щекам, и легонько глажу по щеке. — Я безумно разочарован Ричардом сегодня, и я понимаю, что ты разочарована не меньше. Я обещал тебе, что разберусь с тем, кто испортит ужин, и я собираюсь это сделать. Когда твой отец остынет, нас с ним ждет долгий и очень неприятный разговор, и я даже предположить не могу, чем он закончится.       Она бросает на меня полный любопытства взгляд, а потом отворачивается и тяжело вздыхает, продолжая плакать, будто говоря: «мне от этого не легче». Она боится будущего, и я должен дать ей лучик света.       — Джесси, ты еще три недели будешь жить со мной точно. Я не знаю, изменится ли что-то за это время или нет, но в любом случае, ты должна кое-что знать.       Ну вот, я снова заинтересовал ее. Даже всхлипы пытается сдерживать, чтобы не перебивать.       — Что я должна знать? - бедная девочка, сколько же надежды в ее глазах. И сколько боли.       — Джесси, даже когда патронат закончится, двери моего дома всегда будут открыты для тебя. Ты можешь приезжать ко мне, или жить у меня столько, сколько тебе будет нужно. Я обещаю заботиться о тебе, защищать тебя и любить.       — Но зачем тебе это? - неужели она считает, что мне нужно что-то от нее, или я ищу выгоду? — Дядя Ник, ты очень хороший, но ты не обязан...       Боже, она боится меня смутить, не хочет причинять неудобств. Кажется, немного эгоизма ей бы не повредило.       — Джессика, — придаю голосу твердости и уверенности, чтобы не оставить ей никаких сомнений, - я не обязан, но я хочу и готов тебе помочь. Ты ведь прекрасная девушка, добрая, милая, воспитанная. Я... я просто не могу видеть, как ты страдаешь. Если я тебе нужен - не отвергай мою помощь, ладно?       Кажется, слезы отчаяния сменились слезами облегчения, и девочка сама обняла меня, благодаря и причитая, что любит меня.       — Я тоже тебя люблю. Но, Джесс, если Ричи извинится — не отвергай его. Тебе самой будет проще, если ты хотя бы не будешь его ненавидеть. Поверь, с отцом лучше, чем без отца.       — Только если ты будешь со мной в этот момент, — слегка отстранилась, вытирая тыльной стороной ладони глаза. — Я не ненавижу его, наверное. Но я ужасно обижена.       — Это понятно. Я попробую помочь. Попробуем наладить хоть что-то.       Мы посидели еще какое-то время на берегу, наблюдая, как солнце окончательно прячется за горизонт.       С наступлением темноты стало холодать. Когда я предложил Джессике все же поехать домой, она, хоть и нехотя, согласилась, и мы двинулись. Кажется, ей полегчало, она уже не плакала, а в ее глазах появилась уверенность.       Дома я заварил нам чаю (разумеется, мы уже купили новый чайник), достал каких-то конфет, и мы сели в кабинете. Смотреть ничего не хотелось, и девочка вновь попросила меня почитать ей вслух.       В половину одиннадцатого я убрал книгу:       — Время позднее, пора готовиться ко сну, — ее голова лежала на моих коленях, и я гладил ее по волосам. За это время она, вроде, окончательно пришла в норму, насколько это было возможно.       — Не знаю, смогу ли сегодня вообще заснуть, — голос грустный, но смотрит на меня хитро, будто хочет чего-то добиться.       — Сможешь, никуда ты не денешься, — легонько щелкаю ее по носу, и она его морщит, вызывая у меня смешок.       — А если нет? — ну что за провокация?       — Тогда я отшлепаю тебя за нарушение режима. Насколько я помню, ты очень быстро засыпаешь после наказаний.       — Неет, ты ведь не станешь, — вижу, что она и не думала пугаться моей «угрозы», и сейчас просто подыгрывает. — Ты не можешь шлепать меня за то, что я не хочу спать!       — Может не могу, а может и могу. Мы ведь не проверяли еще, — ну вот, теперь она строит щенячьи глазки, будто желая меня разжалобить, и тут я понимаю: она просто не хочет уходить. — Иди к себе, я скоро приду. Согласишься лечь спать, если я буду рядом?       Краснеет и пожимает плечами, видимо, просто не желая признавать этого.       — Ты не должен постоянно быть со мной...       — А я и не собираюсь постоянно быть с тобой. Только когда тебе это нужно. Сейчас ведь нужно? — смущенно кивает и улыбается. — Тогда иди к себе, я приду минут через 15.       Когда она уходит, беру телефон и набираю сообщение Ричарду:       «Нам надо ОЧЕНЬ серьезно поговорить. Сообщи, когда будешь готов воспринимать мои слова».       Жму кнопку «отправить», вижу, что сообщение доставлено и даже, почти сразу, прочитано, но ответа нет, и я выключаю мобильник.       Поднимаюсь в свою комнату, переодеваюсь и иду к Джесс. Она уже сидит в кровати, поэтому, зайдя, я сразу выключаю свет и сажусь рядом, заключая девочку в свои объятия. Уже засыпая, она вдруг спросила:       — Ну почему папа не может быть как ты?!       Ну и вот как ответить на этот вопрос?       «Потому что мы разные люди»?       «Потому что он потерял жену»?       «Потому что он кретин»?       Вместо этого целую ее в макушку и произношу:       — Если бы я только знал...       Но Джессика не слышит меня.       Она уже спит.