***
Маленький Мадара уже какой день не находил себе места. Личико, что всегда сияло доброй и искренней улыбкой, сейчас казалось самым печальным на свете. Наследник Учиха с каждым днем всё больше скучал по родителям, в то время как Тоши, Кейске и Боруто не переставали выяснять отношения. Младший Учиха был уверен, что отец не желал им зла, не скрывал правды, а просто забыл рассказать, просто папе нужно было напомнить об этом, но старшие братья будто вовсе не слышали его слов. Мальчишка часто стал сидеть на краю постамента своего предка. Мадара мог сидеть у входа в квартал Учиха несколько часов, болтая ножками и мысленно общаясь со своим дедом. Правда в один день за ним направился Кейске. — Ты долго ещё будешь убегать? — недовольно спросил брат, встав напротив младшего Учиха и скрестив руки на груди. — А вы долго ещё будете ссориться? — пожал плечиками тот. Но Кейске лишь хмыкнул, едва нахмурив брови. Ему не хотелось обсуждать Тоши, особенно, если учитывать то, что самый старший брат вставал на сторону Боруто, который всё время пытался зацепить или оклеветать их отца. Кейске был уверен, что папа не врал, что просто у него не было времени им рассказать о дяде и о том, что у них есть квартал в Конохе. — Я скучаю по маме… — плаксиво произнес Мадара, потерев маленькими кулачками свои глазенки, что уже находились на мокром месте. Кейске тяжело вздохнул, а после, оказавшись рядом, приобнял одной рукой младшего брата, прижав к себе. Он тоже скучал, очень сильно скучал… но считал, что не имел права показывать подобные эмоции, ведь тогда Мадара опечалится ещё больше. — Папа скоро вернется с мамой, — постарался приободрить самого юного наследника шарингана Кейске, — а потом он нам расскажет про нашего дядю и… погоди! — мальчишка широко улыбнулся, — хочешь, мы прямо сейчас погуляем по нашему кварталу? — загорелся собственной идеей сын Учиха. — А можно? — чёрные бусинки с изумлением уставились на брата, — может позовем Тоши? — Ц… — скуксился Кейске, — обойдемся без него. Давай зайдем! Чего ждать папу? Скоротаем время, а может… найдем что-то интересное или… цветочки, что ты искал. М? Как тебе идея? — улыбнулся мальчишка. На слове «цветочки» Мадара чуть ли сам не расцвел. Он так любил делать своей маме подобные подарки, что сейчас просто не мог устоять, чтобы узнать, какие растения цветут в их собственном квартале.***
Учиха продолжал передвигаться с Харуно на птице, что постепенно приближалась к нужной точке на карте. Саске, глядя строго перед собой, не сразу заметил, что Сакура стоит, кажется, слишком близко рядом. Или же она всегда там стояла, а он просто не замечал? Последнее время женщина мало говорила, в основном только по делу, что так же казалось странным, но подобные мысли долго в голове Учихи не оставались. Его жена — единственная его мысль и желание. Сердце словно сковало ещё одним замком, когда в грудь вонзился ещё один невидимый кунай. «Инь…» — Саске было плохо, очень плохо, и тот не понимал, больше его ранит физическая или моральная боль. Пасмурное небо перед глазами Учихи словно исказилось, и очередной приступ воспоминания накрыл его сознание мягким одеялом. Это была первая ночь в новом достроенном доме. У них и мебели особо не было… так, пара стульев, стол да высокий матрас, на котором ночевала пара. Праздничный ужин был весьма скудным, но зато очень веселым. Саске сидел с Инь на этом матрасе, обставленном свечами, и поедал приготовленное блюдо. Он запомнил, как его жена выхватила в последний момент креветку из его палочек своими, а потом, когда Учиха только хотел возмутиться, повернув голову на брюнетку, та, усмехнувшись, мгновенно поцеловала. — Я тебя люблю… — прошептала она ему в самые губы, завершив поцелуй. Молодая жена, влюбленными глазами глядя на Учиху, не скрывала ласковой улыбки, не подозревая, как скакало сердце мужчины. Саске, пусть и тщательно скрывал это, но он сходил с ума, когда Инь произносила три заветных слова. Внутри него взрывались фейерверки, трубачи гремели собственную мелодию, а в роли барабана выступало сердце, что оплеталось цветущими мягкими лианами. Она любит его. Только его и никого больше. Для Инь есть только Саске, только он… Учиха, чьи глаза покрылись тонкой чувственной вуалью, потянулся к жене за ещё одним поцелуем, но та, смеясь, сунула ему в рот креветку. — Ц… Инь… — усмехнулся Учиха, вытащив лакомство и уложив его на тарелку, — потом… — прошептал тот, приобнимая за талию молодую женщину и притягивая к себе ближе. — Саске… — сбивчиво прошептала она, когда губы мужчины коснулись её шеи. Палочки выпали из рук, звучно ударившись о пол, но никто на это и вовсе внимания не обратил. — Сас… — Инь не успела договорить, так как Учиха накрыл её губы своими. Любимые руки прижали правнучку Мадары к крепкому телу. — Саске… — пылко прошептала женщина, когда Учиха, спустив кимоно с одного плеча, коснулся горячими губами оголенной кожи, — Саске… — так жарко и так любовно, а после тонкие пальцы тут же зарылись в чёрные волосы с отливом синевы. — Саске! — рука накрыла плечо мужчины, отчего по телу тут же прошлась волна дрожи. — Инь, — переведя на Сакуру затуманенный взгляд, Учиха, видя перед глазами ещё ту сцену, невольно облизал пересохшие губы. Перед ним была она. Его жена. На птице, сейчас, рядом с ним. «Инь…» — брюнет, поддавшись порыву сердца и галлюцинации, сжал ладонь женщины. Что с ним? Что с его волей? Почему он слабеет? Почему, осознавая, что это иллюзия, всё равно идет на поводу? Неужели надеется вымолить прощение у копии?***
Мадаре с Кейске не удалось и десяти метров сделать вдоль главной улицы клана Учиха, так как за их спинами оказались Тоши и Боруто. Блондин, казалось, без конца желал раззадорить среднего сына Саске, чтобы тот, сорвавшись, вступил с ним в бой, ведь сын Узумаки всё ещё не мог принять факт, что в прошлый раз проиграл Кейске, однако… наследник шарингана смотрел лишь на Тоши, который с каждым днем терял авторитет старшего брата. — Приди в себя, — строго окликнул его Кейске. — Это тебе стоит открыть глаза на правду, — скрестив руки на груди, высокомерно сказал Тоши. — Не надо… — тихо сказал Мадара, сделав шаг вперед к старшему брату. — Ха! А ты чего лезешь?! — повысил голос Боруто, обратившись к самому маленькому Учихе, — или хочешь познакомиться с моим… — Ты слишком много говоришь… — тоном отца произнес Кейске, загородив собой Мадару. — А ты слишком много веришь своему папочке, — со злостью произнес блондин, вот только злился он не на сыновей Саске, на Наруто, у которого действительно не хватало времени. Кейске, решив не оттягивать момент, сложил печати… — Не надо! — пискнул Мадара.***
Цунаде сидела в лаборатории до самого позднего вечера, разбираясь с делами. Всё прошло бы быстрее, если бы её голова не была занята теми отмеченными точками на карте, что показал ей Шикамару. Тот маршрут определенно казался Сенджу знакомым, вот только откуда? Женщина, тяжело вздохнув, потянулась на стуле и, решив размяться, стала измерять шагами кабинет. Цунаде ходила так минут тридцать, задавая себе один и тот же вопрос… «Кто же… кто же… кто же…» — повторяла мысленно Сенджу, подкусывая нижнюю губу. — Кто… — и сквозь сердце будто пролетело шило, — нет… — замотав головой, пятая Хокагэ сильно зажмурилась, — это абсурд! — остановившись, та топнула ногой по полу, — абсурд!!! — закричала та с утроенной силой, метнувшись к дальнему стеллажу, на котором находились все рабочие папки, документы из которых утверждал и подписывал сам Хокагэ Конохи.