***
Сакура продолжала двигаться с Саске вперед на птице, наблюдая за тем, как мужчина, преодолевая недомогание, слабость, головокружение всё же стремился добраться до Инь. И как же это бесило… ну почему он мчится так именно за правнучкой Мадары? Почему так стремится спасти её? Почему Саске никогда так не поступал ради Сакуры? «Почему, Саске?» — сердце ирьенина ёкнуло, когда та сильно нахмурилась. Да, Харуно сейчас рядом с Учихой, да, стоит непозволительно близко, да, касается его плеча, ладони… но почему? Почему Саске так долго сопротивляется действию дурманного настоя? Почему, выпивая «лекарство», продолжает следовать за женой, отгоняя от себя видение? Почему не верит, что она настоящая? Как долго ирьенину придется этим поить Учиху? Харуно не рассчитывала на то, что сопротивление брюнета будет таким продолжительным. Они приближались к границам с северными странами, а запас трав нещадно заканчивался… — Са-Сакура… — упав на колени, Саске схватился за сердце. Женщина тут же оказалась рядом и, опустившись, приобняла за плечи. — Сакура… — тяжело дыша, Учиха спешно говорил, — нам нужен привал, ненадолго… Ему нужно разобраться со своим здоровьем, иначе не получится спасти ту самую, ради которой билось его сердце.***
Инь брыкалась, насколько хватало сил, но всё было тщетно… — Саске… — уронив голову на грудь, брюнетка, ослабнув, повисла на цепях, — Саске… Правнучка Мадары не переставала звать мужа, хоть и понимала, что он её не услышит. — Саске… — чем больше времени проходило, тем больше женщину охватывал ужас. Инь не столько уже волновала собственная судьба, сколько судьба детей. Что с ними? В порядке ли они? Где они? Как они? У жены Саске защипало в носу, когда перед глазами, что до сих пор находились под повязкой, появился образ всех дьяволят, которых она так любила. «Тоши, Кейске, Мадара…» — женщина поджала губы, сделав глубокий вдох. Она готова была отдать всё, что угодно, лишь бы ещё раз обнять своих малышей, лишь бы снова увидеть их улыбающиеся лица. — Саске… — Инь, заскрежетав зубами, снова дернула цепи. «Спаси детей, Саске…» Брюнетка была в плену достаточно долгое время, и всё это время словно находилась в ледяном кубе. Из всей «еды» была лишь холодная вода и травяная похлебка, это ей предоставлялось один раз в день. Её одежда стала грязной и плохо пахла, как и само тело, которое нуждалась в лечебных ваннах. Да, Инь могла многое вынести, но она не понимала, почему всё ещё жива? Что её «держит»? Мысли о любимом? — Са-Саске… — брюнетка снова дернула цепями, почувствовав тепло в районе сердца. — Хватит его звать, — фыркнул недовольный голос, — не придет он к тебе, — как факт произнес тот. — Заткнись… — прошипела женщина. И стоило ей это сказать, как неведомая сила будто обхватила её горло, надавив так, что доступ кислорода был перекрыт. — Тебе никто не придет на помощь, — ядовито прохрипел голос, — Мадара мёртв, — с наслаждением проговорил похититель, — Саске вот-вот сдастся, так что высвобождай силу, что была передана тебе…***
Наследнику шарингана было плохо, как никогда. Его словно поглотила лихорадка, температура поднялась выше тридцати восьми, тело без конца прошибал пот, а ко всему прочему путников настиг дождь, так что им пришлось укрыться в неглубокой пещере. Сакура уложила Саске у костра, накрыв походным покрывалом, а сама принялась готовить ужин и, естественно, отвар. Саске не то, что не видел и не слышал, он вовсе не обращал на это внимание, ведь в его голове крутилась карусель воспоминаний разных моментов из будничной жизни. То, как Инь сказала, что беременна вторым, то, как они выбирали ему имя, то, как прошли её роды, осложнения, как женщина лежала в больнице, а Саске навещал её, когда за Тоши приглядывала хорошая знакомая, у которой они всегда покупали молоко. Всё это лентами вертелось в голове, не могло улечься, но даже в этой ленте Учиха увидел «тот самый сюжет», что не давал его сердцу покоя. Саске, бывало, мог долго сидеть ночами, рассуждая над тем, как можно было любить одного, а провести ночь с другим? Да, Инь была в беспамятстве, но этот фактор будто бы для Учихи не был существенным. Правнучка Мадары часто говорила, что любит Саске, часто нежно целовала его, обнимала, произносила самые важные слова, но… сердце мужчины… внутри будто бы была рана, которая никак не могла зажить. Ни слова, ни действия… ничего не могло помочь. Первый ребенок, второй, третий… у них получилась чудесная семья. Наследники, которых они «сотворили» были невероятно милы и сообразительны. — Прости меня… — как в бреду проговорил Саске, замотав головой, — Инь, прости… Харуно, услышав шепот Учиха, замерла, решив прислушаться. — Любимая, прости меня… Сердце ирьенина задрожало… эти слова Саске должен был говорить ей! Только ей! Но даже сейчас, испытывая агонию от передозировки лекарства, он не переставал думать об Инь. Почему она? Ну почему? Что не так? Что должна была сделать Сакура?! Сердце женщины, в момент окрасившись в чёрный цвет, сыграло злую шутку. Рука Харуно дернулась и в котелок были высыпаны все остатки травы. Ирьенин не пожалела дозы, не подумала о том, что может случиться после, сейчас было необходимо стереть из разума Саске тот факт, что Инь в плену.***
Саске только вчера вернулся с миссии, у него несколько выходных, так что сейчас, ранним утром, он сидел на диване в гостиной, молча наслаждаясь покоем. Дети спали, как и жена. В доме бодрствовал только Учиха, но это одиночество лишь убивало… «Эти воспоминания останутся лишь с тобой, она уже не помнит, как далеко они зашли с Итачи, а вот тебе придется с этим жить. Каждый день. Ты будешь платить своим холодным гневом, отчаянием и безысходностью. Каждый день…» — голос Такеши ни на секунду не утихал в голове брюнета. — Инь… — Саске, сомкнув веки, тяжело вздохнул, а после накрыл лицо ладонями, — родная, я так устал… так устал… Прошли считанные мгновения перед тем, как воин, вздрогнув, ощутил такие нежные и любимые прикосновения своей жены. Теплые ладони со спины коснулись плеч, а затем так медленно и плавно спустились к груди, а женщина, приблизившись к мужу, поцеловала его в щеку. — Доброе утро, — прошептала она на самое ушко, отчего по телу Саске прошлась приятная дрожь. «Родная моя… я так сильно хочу это забыть, так сильно…» — вздохнув, подумал брюнет, накрыв ладони Инь своими. — Ты почему так рано ушел? — с улыбкой спросила женщина и, обойдя диван, оказалась напротив. Саске, открыв глаза, лишь слабо улыбнулся. — Не спалось, решил не мешать… — пожал он плечами. Жена, не промолвив и слова, села на ноги мужа, оказавшись к нему корпусом так близко, что её грудь едва не касалась его. Инь, показав нежную улыбку, положила ладони на плечи мужа, сначала чуть сжав, а потом принявшись их мять. — Не говори глупости… мог бы остаться со мной в кровати… Саске, не сводя взгляда с очаровательных глаз жены, виновато поджал нижнюю губу, а после, взяв лицо Инь в свои ладони, в секунду приблизил к себе и поцеловал. Так трепетно и нежно, так любовно и неповторимо… — Будь моей… — Саске не заметил, как произнес это вслух, — только моей, — пробурчал он сквозь поцелуй. Инь, не в силах что-либо сказать, отдалась любви, приблизившись к мужу вплотную и растворившись в ласках нежных рук. — Будь моей… — повторил брюнет, более настойчиво целуя жену в шею. Сладкая нега начала разливаться по телу, от касания желанных губ. Инь подчинилась чувствам, подчинилась Саске… — Я твоя… — сбивчиво проговорила женщина, обнимая брюнета и зарываясь в его темных волосах тонкими пальцами, — только твоя… мг-х… — она невольно простонала, когда ощутила язык Саске на шее. Только его прикосновения могли лишить её воли, только Он мог заставить её сердце биться быстрее, только ему Она готова была отдать всю себя. — Саске… — жарко прошептала Инь, накрыв его губы своими, — твоя… — сквозь поцелуй молвила женщина, на секунду разорвав «сплетение» языков, — твоя, Саске… — Инь! — Учиха, вздрогнув, очнулся от «кошмара» и, разлепив глаза, увидел жену, что сидела рядом, нависнув над ним, — Инь… — картинка плыла и постепенно теряла четкость, — прошу тебя, — Саске, подняв руку, коснулся ладонью щеки Харуно, — будь моей, только моей…