Всем сердцем

      — Инь! — Учиха, вздрогнув, очнулся от «кошмара» и, разлепив глаза, увидел жену, что сидела рядом, нависнув над ним, — Инь… — картинка плыла и постепенно теряла четкость, — прошу тебя, — Саске подняв руку, коснулся ладонью щеки Харуно, — будь моей, только моей…       Сакура, глядя сверху вниз на мужчину и ощущая его прикосновение, почувствовала, как защипало в носу. Изумрудные глаза спешно застилала пелена слёз.       — Саске… — так нежно и чувственно произнесла имя возлюбленного Харуно и, сомкнув веки, накрыла его ладонь своей, — твоя… — честное признание, — твоя, Саске…       Ирьенин не знала, но точь-в-точь произнесла слова, которые однажды произнесла его жена.       Учиха, путая воспоминания и реальность, облегченно выдохнул, ощутив настоящую близость женщины. Ладонь Саске проплыла чуть вниз, к шее, и, едва надавив, мужчина потянул Сакуру на себя.       Харуно распахнула глаза, как слезы каплями упали на покрывало.       — Саске… — тихо прошептала ирьенин, наблюдая за тем, как Учиха, придерживая её за шею, притягивает к себе.       Это правда. Настоящая правда. То, что было раньше мечтой, теперь становилось явью, однако… цена этого удовольствия достаточно высока — жизнь правнучки Мадары Учиха.       — Саске, — Сакура улыбнулась, сама приблизившись к лицу мужчины, — Саске… — Харуно не смогла ухватить эмоции под контроль, поэтому тело сделало всё само, до того, как ирьенин успела это осознать.       Женщина, нежно коснувшись холодными ладонями лица мужчины, нагнулась совсем низко и, не теряя ни секунды, накрыла его губы своими.       Поцелуй… такой долгожданный, желанный, на грани сумасшествия. Это не сон, не иллюзия… Сакура действительно поцеловала Саске, спустя столько лет мечтаний. Его губы казались женщине самыми нежными и мягкими, а поцелуй — внеземным. В Харуно больше нет той робости, что была в маленькой девочке, сейчас есть четкое желание, в эту секунду нет места страху и неуверенности. Только вперед.       Сакуре поцелуй казался слаще спелой малины, чего нельзя сказать про Саске. Учиха отвечал на поцелуй, продолжая касаться шеи, как ему казалось, его жены, однако…       «Твои губы…» — пролетела мысль в его голове.       Поцелуй заметно горчил и отличался ото всех поцелуев Инь. Да, жена могла целовать Саске по-разному, но он помнил «на вкус» каждый, а этот… остатки сознания посылали импульсы о том, что что-то здесь не так.       — Саске… — спешно прошептала Сакура, на секунду разорвав поцелуй, — твоя… — жарко разносились слова, — слышишь меня? Только твоя… твоя… твоя… твоя…       Харуно даже представить не могла, насколько сильно сердце мужчины желало услышать подобное, насколько Учихе было это необходимо.       — Прости меня… — с закрытыми глазами говорил Саске, часто дыша, — Инь, прости меня…       Имя заклятой соперницы ножом вонзилось в сердце Сакуры. Она знала, на какую сделку шла, она знала, что травы, которые были выращены с помощью специальной техники, окутают разум Саске и тот, находясь под действием отвара, останется с ней, но… Харуно, ослепленная мечтой всей своей жизни, не могла предположить, что Учиха будет так долго сопротивляться, не подумала, что остаток дней, если ей всё же удастся сбежать с Учихой из страны Огня, она проведет под именем той, которую всем сердцем желала никогда больше не видеть.       Саске повторяет имя своей жены снова и снова, просит прощения, Харуно не понимает почему и за что, да это ей и не важно.       Если ей придется всю жизнь прятаться, чтобы быть со своим возлюбленным, пусть так и будет. Если ей придется всю жизнь дурманить разум Саске травами, так в этом для неё сложности не было. Если ей придется всю оставшуюся жизнь быть для Учихи женщиной по имени Инь, что ж… быть может это мелочи по сравнению с тем, что Саске, наконец-то, будет с ней.       — Инь, это правда ты? — мужчину лихорадило, зуб на зуб не попадал, у него не было сил открыть глаза.       Казалось, в темноте, куда выбросило его сознание, Саске закручивало в невидимую воронку, но, даже находясь в таком состоянии, он не переставал держать женщину за руку. Ему нужно было это ощущение, брюнет должен был знать, что его любимая рядом, она — с ним, не с Итачи, а именно с ним.       — Правда я… — едва слышно ответила Сакура, приблизившись к уху Учихи, — Саске, потерпи немного, тебе станет легче… — женщина коснулась губами горячего лба, — совсем скоро станет легче…

***

      Сердце правнучки Мадары тревожно стучало. Душа металась внутри грудной клетки, а разум без конца искал причину, что заставлял кровь быстрее гоняться по телу.       Что-то происходило, но вот что? Что-то с детьми? С Тоши? Нет. С Кейске? Нет. С ангелочком семейства Учиха — Мадарой? Нет. Внутри что-то жужжало…       «Саске…» — у Инь на секунду остановилось сердце, намекнув на то, что это верный ответ.       — Саске! — женщина прокричала имя мужа, на остатках сил дернув цепи.       — Я ведь уже сказал, — недовольно заговорил голос, — он не придет…       — Закрой свой рот! — чуть ли не плюнула эти слова Учиха в лицо незнакомца, — он придет! И вырвет твоё сердце! — злобно прошипела женщина, что желала вернуть себе свою настоящую силу и разделаться с этим похитителем, а после узнать, что же всё-таки стряслось с Саске.       Голос вдруг громко и мерзко рассмеялся.       — Сердце? — и снова жуткий смех, — ему придется долго его искать…       Часто задышав, Инь клацнула зубами и показала дикий оскал.       — Кто ты, черт возьми, такой?! — закричала она, — что тебе нужно?!       — Кто я такой? — с ядом был произнесен вопрос, — дитя прародительницы…       Сердце ударило в грудь с такой силой, что у Инь закружилась голова.       — Ублюдок… — прошептала та, — что ты… — женщина сглотнула, заскрипев зубами, — что ты с ним сделал?!       — Я? — противно усмехнулся тот, — ничего… мне, — он сделал на этом акцент, — Саске не нужен, мне нужна лишь сила, что перешла к тебе… от Мизэки…       Инь вздрогнула, услышав имя прабабушки. Какая сила? Что к ней могло перейти? Всё, чем владела правнучка Мадары, перешло к ней от прадеда и было передано Такеши. О чём толковало это отродье? И почему оно вообще живо? Разве его не запечатали на войне? Или… это другое дитя?

***

      Наруто «летел» за друзьями, не жалея своих сил. Вести отправлены на границы с северными странами, в Конохе разбираются с использованием техники второго Хокагэ в масштабах перемещения на большие территории и… ждут. Ждут, чем всё это закончится.       Вопросов всё больше, ответы кажутся абсурдными, а в груди растет некое чувство вины за то, что не доглядели за той, что каждый день лечила людей, за той, которая нуждалась в лечении больше остальных, за той, чьё сердце билось ради одного человека.       «Саске… Сакура…» — Наруто болезненно сомкнул веки, мысленно молясь высшим силам о том, чтобы с друзьями ничего не случилось, чтобы Учиха не узнал о причастности Харуно к похищению жены, чтобы тот не совершил непоправимого.

***

      Маленький Мадара сидел на основании статуи своего прадеда и, опустив голову, теребил рубаху, выпятив нижнюю губу. Мальчишка устал, по-настоящему устал от ссор старших братьев, от глупых шуток и подколов Боруто, от того, что каждый день слышит о том, что родители скоро вернутся, да и вообще от Конохи…       Здесь было столько всего интересного, но младшему Учиха никуда не хотелось идти, разве что… в квартал собственного клана, однако это хотел он сделать вместе с папой и мамой, а ещё вместе с братьями, чтобы они семьей гуляли там, а Саске с Инь рассказывали бы им интересные истории, вот только… уже прошло столько времени, но нет и весточки о том, что с его мамой, что с его папой…       Мадара очень сильно скучал. Этот ранимая, милая кроха почти всё время проводила у статуй прадеда и дяди, словно ожидая, что те оживут. Ему было невероятно «холодно» вместе с братьями сейчас, но, на удивление, в этом месте Мадара не чувствовал себя одиноким в тот самый момент, когда безумно нуждался в поддержке.

***

      Дождливая была пора… Саске с Инь решили немного побыть вдвоем, оставив детишек у женщины, с которой у них сложились очень доверительные отношения.       Муж с женой наслаждались приятной тишиной в доме и легким шумом дождя за окном, однако стоило им оказаться в постели под одеялом, как всё перестало иметь смысл, кроме прикосновений двух тел.       Саске нежно касался ладонью обнаженного тела, лаская груди Инь губами. Она с ним… он её чувствует, целует, обнимает. Эта женщина принадлежит лишь ему.       — Саске… — томно прошептала брюнетка, сомкнув руки на шее мужа, когда тот, раздвинув её ноги, навис над ней.       «Я люблю тебя», — подумал наследник шарингана, после чего накрыл губы Инь своими.       Так сильно, нежно, страстно, яро и в тоже время мягко… Саске любил свою жену всем сердцем. Мужчина сходил с ума от её прикосновений, когда она зарывалась пальцами в его волосы, когда целовала в щеку рано утром, когда прижималась к его груди, когда благодарила, когда поддерживала, когда утешала, пусть он и не показывал в этом необходимость, когда произносила самые главные слова, когда проводила ладонью по спине, проходя мимо, когда они оказывались вдвоем под одеялом…       Саске любил её безумно, вот только жутко кололо сердце, когда он слышал позвякивания ожерелья брата.