***
— Уилер? — Мейфилд появляется на пороге после того, как Майк долбит в дверь около пяти минут, безостановочно, точно зная, что родители Мейфилд даже сейчас находятся в командировке. — Не помешал семейному вечеру? — Уилер вглядывался в неё, будто она самый совершенный человек на планете. Растрепанные волосы, выбившиеся из косы, едва красные глаза и обкусанные губы. Им. И он точно также знает, что на фарфоровой шее, что сейчас закрыта ее пальцами, скрывается ещё и лиловая отметина. Тоже от него. Совершенство завернутое в огромную толстовку старшего брата. — Поздравляю с помолвкой сестры, — она явно уходит от вопроса, пожимает плечами и поджимает губы. — Мейфилд! — произносит он громко, резко и совершенно грубо. Кажется, кто-то из соседнего дома даже выглядывает в окно, напугано пялясь на них двоих. Когда ответа не следует, он хватает ее за руку, сжимая сильнее, чем нужно. — Какие-то проблемы? — но Макс спокойна как никогда. И наверное, если бы Уилер был хоть чуточку трезвее и менее влюбленней, точно уловил бы в этом спокойствии фальшь и нотки таблеток наспех закинутых в рот. — А по-твоему их нет? Хочу напомнить, что мы с тобой трах... — пощечина прилетает неожиданно и немного возвращает на землю. Мейфилд толкает его в грудь, так сильно, что тот теряет равновесие и еле-еле успевает устоять на ногах, прежде чем встретиться лицом с бетонными ступеньками. — Да что ты от меня хочешь, черт побери, Уилер? Приперся ко мне. Опять. Орешь на меня. Опять. Трогаешь меня. Опять. Без каких-либо причин! Что тебе от меня надо? Винишь меня в том, что не удержал себя в штанах? Да, не пойти бы тебе нахер с такими заявлениями?! Я не могу так, Уилер. Я устала! — вываливает она на него быстро, грубо, под конец почти срываясь на крик, и глаза ее, еще чуть-чуть, и начнут пылать от злости. — Просто уйди из моей головы, — говорит он тихо, практически себе под нос. — Чего? — Уйди из моей головы. Исчезни. Из этого города, штата, страны, вселенной. Я хочу, чтобы ты оставила меня. Чтобы я перестал чувствовать это! — он смотрит на нее совершенно растерянно, и у Майка в голове проскальзывает глупая мысль о том, что он выглядит сейчас как потерявшийся щенок, который не нужен хозяйке, но вот только собачья преданность все равно заставляет скулить у ее двери и проситься обратно на руки. — Чувствовать? Да ты не способен на это! Все, что в тебе есть это дерьмо, - грязь, черствость и ещё разок дерьмо, — это звучит настолько обиженно, что становится ясно, вот-вот к ее глазам подойдут слезы. - Ты даже не человек, Уилер, ты не имеешь права ни на мою жалость, ни на ненависть, ни на лю... — сдержать это слово в своей груди было титанически сложно, но она быстро заменяет его, — на что-либо ещё. У тебя даже сердца нет, — но слезы остаются на полпути к глазам. Сейчас в ней только боль. — Нет, сердца? А это тогда что? — он берет ее руку и тянет к своей груди. Один. Два. Три. Сердце бьется так сильно, что, кажется, вот-вот окажется в ее руках. Живое, кристально чистое, выбивающее три простые слова. Хочется ее поцеловать, хочется услышать своё имя где-то на уровне атомов. — Макс, это сидит во мне. И в тебе. Я не знаю, почему так. Я не знаю, почему это ты, Мейфилд. И не знаю, зачем это все. Но... — Перестань, — отрезает она тихо, сглатывая ком в горле и продолжая сверлить Майка взглядом. — Почему? Ты же так любишь правду, тогда какого черта ты на неё скалишься? — а правда лишь в том, что Майк вроде бы совсем не божье исключение, и она не претендентка на звание королевы этого мира, страны да даже Хоукинса. Вот только гнуть грубую ухмылку, как раньше, будто его губы - это проволока, не получается. И в комнате, полной великих картин и произведений искусства, Майк все равно бы смотрел на Макс. А она бы, в свою очередь, отдала бы ему все свои победы. До единой. Правда в том, что признаться в этом себе, тяжелее всего. — Это сплошная ло... — Но ведь в моей голове действительно только ты, Макс, только твои губы, — он чувствует себя уверенным как никогда. Имеет ли он на это право? Безусловно. Имеет ли право делать вид, будто ничего не происходит? Он больше не может и не хочет. — Прекрати. Прекрати нести эту чушь! — девушка вскидывает руки, кажется, тянется куда-то к Майку, но вовремя останавливается и обхватывает себя так, будто пытается согреться. Вот только на улице не холодно. Уилер цепляется пальцами за ворот ее толстовки и притягивает к себе. Вдалбливает каждое слово ей в черепушку, ещё чуть и треснет, не выдержав давления. — Твой запах, твоё тело, твой блядский вызов в твоих блядских глазах, — продолжает произносить он в пустоту, как какую-то молитву или... не дай бог, просьбу. — Хватит, Майк! — вновь просит, сжимает руки сильнее и почти начинает дрожать. И снова не от холода. И снова ее руки на его рубашке, где недавно сидела душащая бабочка. — Почему в моих снах ты? И, главный вопрос, Мейфилд! Раз ты такая умная. Загадка на миллион гребанных долларов. Почему на моей руке твои... — видимо, где-то в этот момент он слышит просьбы Макс остановиться, потому что резко затыкается и потерянно разглядывает на свои кроссовки, бесплатно опуская руки. На это он права не имеет. — Что? — виснет в воздухе, разряжая его. Стягивает внутренности в одну натянутую струну, а после возвращает на место. — Почему в этой жизни бесконечное количество дорог? — карие, почти черные глаза поднимаются к голубым глазам Макс. Мейфилд почти уверена, что она смотрит в пустоту. — Майк... — пустота лишь тихо смотрит в ответ. У пустоты коленки подкашиваются и язык заплетается. Минутная стрелка ее электронных часов останавливается ровно на двенадцати ночи. — И все те пути ведут к тебе. Запястье Мейфилд жжется так сильно, что кажется, будто к нему приложились раскалённым железом. Она глупо пялится на надпись, которая аккуратным витиеватым подчерком вырисовывается на ее левом запястье. Его почерк. Чёрными, абсолютно чёрными буквами на ее бледной коже, ярко выделяются слова. Такие страшные, невозможные слова. — Мне пора, Мейфилд, — Майк смотрит испуганно, кажется, он и сам дрожит от этого страха. Она не успевает даже глазам моргнуть, как Уилер уже скрывается за ближайшим поворотом. А она глупо пялится на увековеченную на ее теле надпись. Рука дрожит, а слёзы текут практически без остановки. «И все те пути ведут к тебе».Часть 23
6 сентября 2020 г. в 20:50
— Хватит трогать чёртову бабочку, Майк! — Джейн подходит, спокойно вытаскивая из его рук бокал с шампанским, и снимает ненужный элемент одежды. Затуманенный взгляд не может фокусироваться на Уилере, и устоять на высоких каблуках сверх ее сил.
— Где Мейфилд? — Уилер устал до такого состояния, что сил не хватает даже на то, чтобы завуалировать свои проблемы, скрыть все за привычным небрежным взглядом и шлифануть все оскалом, где-то на тысячу из ста процентов состоящим из ненависти. Джейн пьяна, но пропустить мимо такое откровение не может. Как и не может пропустить тот факт, что Майк вдыхает пару раз воздух и немного кривит губы.
— Она не придёт. У неё семейный ужин перед ее Днём Рождения, чтобы завтрашний день провести с нами. Ты забыл? Мы обсуждали это на собрании пару дней назад, — Хоппер с расстановкой объясняет все, будто бы ее не задевает этот вопрос. Обсуждали. Конечно же, они это обсуждали. Было бы даже в двести раз лучше, если бы Майк хотя бы на одну секунду вылез из порыва воспоминаний. Если бы хоть на минуту перестал прокручивать в голове бледную спину Мейфилд, тихое посапывание ему под ухо и, конечно же, секс, который сносил башню, стоило ему лишь допустить мысль о повторе. Вот и сейчас, дохлые бабочки в его животе царапали внутренности своими крыльями, снова и снова задевая сердце.
— Почему ты так нервничаешь? — Джейн цепляет пальцами манжеты рубашки, когда Уилер тянется к своей шее. — Ненси уже сказала да Джонатану. Пора просто повеселиться. Потанцуем?
— Я не думаю, что это хорошая идея, — Майк отходит от неё и, даже не оборачиваясь, направляется в сторону выхода из банкетного зала, уже мысленно позволяя себе совершить ещё парочку фатальных ошибок.
— Это все из-за Макс, да? Ты идёшь к ней? — обиженный - настолько, что кажется, будто еще чуть-чуть, - и она заплачет - тихий голос режет слух, пробиваясь даже сквозь музыку. На фоне этого вопроса музыка кажется чем-то совершенно тихим и не важным, будто жужжание в ухе.
— Да, — Джейн этого не слышит, только глотает слезы и вглядывается в удаляющуюся спину Майка. Зато четко слышит Уилл, так не вовремя заходящий в помещение. — Это все из-за нее.