«Не суди меня»

Очнувшись утром, я обнаружила, что Рейвен так и не пришла. Я встала с кровати. Голова кружилась, комната плясала перед глазами, и я остановилась у шкафа, чтобы надеть на себя чистые спортивные штаны и футболку. Тот минимум, который необходим, чтобы дойти до ванной комнаты и не напугать никого на этаже. Увидев свое отражение в зеркале на дверце шкафа, я поняла, что не напугать никого не получится. Левая скула была темно-фиолетовой и перепачканной в крови, синяк разросся по всей щеке и захватил область под глазом. Схватив салфетки из купленного Рейнс органайзера для шкафа, висящего на дверце, я постаралась стереть запекшуюся кровь с лица. Получалось не очень удачно. Рассеченная губа, распухла и сильно чесалась. Я втянула в рот нижнюю губу и стала слегка покусывать её, чтобы унять зуд. Отскоблив ногтем кровь с лица, я распустила волосы так, чтобы они практически полностью скрывали лицо. В итоге выглядела и чувствовала себя, как девочка из фильма «Звонок». С внутренней установкой «надо смыть с себя этот ужас» я направилась в душ. В коридоре студенческого общежития ранним утром стояла тишина, нарушаемая только скрипящими под моими ногами половицами. Я медленно шла по коридору, держась одной рукой за поверхность стены, а другой прижимала к себе махровое полотенце и косметичку с душевыми принадлежностями. По непонятным для себя причинам, я старалась держать спину прямо, словно ничего не случилось, и подобная поза не доставляла мне нестерпимую боль. В голове промелькнула мысль: «Я же бросила все, зажила новой жизнью, вернулась к друзьям, почему со мной продолжают происходить эти вещи?» Я постаралась от нее отмахнуться и не задаваться этим вопросом, во всяком случае, сейчас. Глаза неприятно защипало. Дорога до ванной комнаты оказалась целым путешествием. Схватившись за ручку дверцы, я опустила её вниз и слегка толкнула дверь, но та не подалась. Я снова толкнула дверь, но и в этот раз открыть её не удалось. «Кто вообще моется в такую рань?» — подумала я и прильнула спиной к стене рядом с дверью. Я ждала уже больше десяти минут. Прикрыв глаза, сосредоточилась на звуках. Было слышно, как о кафель бьются струи воды, как храпят студенты из соседней комнаты, а из комнаты напротив — звук падающего предмета. Я предположила, что возможно, переворачиваясь, житель комнаты зацепил телефон, и тот с грохотом приземлился на пол. Наконец-то я услышала громкий щелчок. Дверь ванной комнаты распахнулась, и на пороге появился «сумасшедший любитель раннего душа». — Что так долго? — вслух возмутилась я. — Не думал, что кто-то будет мыться в такую рань, — ответил показавшийся знакомым голос. — Дай пройти, — пробурчала я, отталкиваясь от стены. И без того хриплый голос сорвался на шепот. — Грубо, — ответил «Мистер Чистюля», но все же вышел в коридор. — С тобой все в порядке? — спросил парень, заметив мою неуклюжую позу. Я кивнула. Из-за волос, которыми я словно щитом закрывалась от мира, я не заметила, как он потянулся к моим волосам, и не успела остановить его вероломное вторжение в мое личное пространство. Он коснулся моих волос и заправил их за ухо с одной стороны. По закону подлости, ему открылась самая изувеченная часть лица. Я перевела взгляд с пола на лицо наглеца-расхитителя-горячей-воды. Каково было мое удивление, когда на меня с высоты своего роста смотрел… красавчик из клуба. Его карие глаза расширились, а рука так и замерла у моего лица. — Ты? — вдруг изрек он. — Ты обознался. Мы никогда не встречались, — прохрипела я и прошла мимо него в душ. Захлопнув дверь, я повернула замок на двери. «Судьба просто не могла поступить со мной иначе. Конечно, я должна была встретить здесь его. Спасибо, что хотя бы не Леонардо Ди Каприо или Орландо Блума». Полностью раздевшись, я сложила вещи на лавку, стоящую у противоположной от душевых кабинок стены. Полностью обнаженная, я подошла к зеркалу. Отражение пугало меня, оно было хуже, чем когда я употребляла наркотики. Теперь же нездоровую худобу дополняли фиолетово-зеленые кляксы синяков, кажущиеся практически черными, на моей бледной коже. На ногах и руках остались следы от пальцев насильника. Обрывки воспоминаний о вчерашней ночи всплыли в подсознании, и живот тут же скрутило. Тошнота подкатила к горлу, сдерживаться было невозможно. Я едва успела склониться над раковиной, как содержимое желудка поспешило извергнуться из меня. Открыв вентиль холодной воды, я умылась, чтобы смыть с губ содержимое желудка, а так же чтобы вернуть свои мысли к сегодняшнему дню. Закрыв воду в раковине, я направилась в душевую кабинку. Я вывернула вентиль горячей воды до упора. Обжигающие струи воды скользили по телу, пробуждая нервные окончания. Прикрыв глаза я наслаждалась другой болью, заставляющую тело расслабиться. На секунду боль, которую дарила горячая вода, встретилась с непрекращающейся болью во всем теле и отвратительным ощущением на душе и подарила мне секунды блаженства. Я выдавила в руку лужицу шампуня, и по кабинке разнесся запах апельсина. Намыливая волосы, я задумалась над тем, что практически забыла, каково это притворяться, что все хорошо. Что меня никто не избивал и не пользовался мной, как последней шлюхой. Раньше я терпела это за дозу, за то, чтобы ушла боль и искренне верила, что заслужила всё это. Ведь я пошла не тем путем, стала той, кем всегда боялась стать. Но теперь все иначе. Теперь я не понимаю, за что со мной так поступили. Отключив воду, я вышла из кабинки и, взяв любимое махровое полотенце, сначала высушила им волосы, а после стала аккуратно вытирать воду с кожи. Я снова облачилась в спортивные штаны и старую футболку, как в дверь стали настойчиво барабанить. — Кларк!!! — я слышала голос подруги за дверью. Она неистово стучала в дверь. — Кларк, открой. Боже, только не снова. Услышав эту мольбу, к глазам подкатили слезы. »…Только не снова!» К сожалению, именно Рейвен нашла меня без сознания, после передозировки. После этого инцидента она не отвернулась от меня, а наоборот стала ко мне ещё ближе и практически не выпускала из поля зрения. Она ночевала у моей кровати и даже раз в неделю навещала в реабилитационном центре. — КЛАРК!!! — кричала она, захлебываясь слезами. — Кто-нибудь, помогите, пожалуйста! Выбейте дверь! Я вышла из оцепенения и поспешила открыть дверь. — Эй, нет. Все в порядке. Я в порядке. Заплаканная Рейнс тут же влетела в душ и стиснула меня в своих объятиях. Она всхлипывала и шептала мне на ухо: — Я увидела разбросанные лекарства на полу. Я думала ты снова… — она задыхалась. — Нет, нет. Я же обещала, помнишь? — шептала я, и по моим щекам так же потекли слезы. — Прости меня. Рейвен взглянула на меня, и её глаза расширились от ужаса. — Что с тобой? — Я все расскажу, в комнате. Я в порядке. Она снова ринулась меня обнимать и, не рассчитав сил, слишком сильно сжала меня в объятьях. Я почувствовала нестерпимую боль, в голове зазвенело и… …Открыв глаза, я увидела яркий холодный свет. В нос тут же ударил до отвращения знакомый запах медикаментов и дезинфектора. Я лежала на больничной койке, укрытая одеялом. Осмотревшись, я увидела желтую сумку Рейвен с вышитым (моими руками) на ней разноцветным попугаем, в кресле посетителя, рядом с кроватью. «Эта девочка — лучшее, что может со мной случиться». Я прикрыла глаза, вслушиваясь в практически ставшие родными звуки больницы. Для меня это музыка спасения. С недавних пор, посещая больницу, меня наполняет чувство безопасности. Словно ничего просто не может случиться со мной в этих стенах. «Роднее объятий мамы». В палату вошла Рейвен. В руках у нее был стаканчик с кофе из автомата и сотовый телефон. Её вечно горящие от азарта глаза потухли. Взгляд нервно метался по экрану телефона вслед за большим пальцем, которым она набирала кому-то СМС. Эта девочка потеряла обоих родителей в раннем детстве, и я бы так хотела, чтобы она стала счастлива и беззаботна. Слезы предательски потекли по щекам. Я — то, что мешает ей жить счастливо. Если бы не её забота обо мне, она бы радовалась жизни, сражалась за свою мечту в полную силу. Эта трудолюбивая умная девчонка точно стала бы самым молодым космонавтом NASA, если бы не я. Рейвен подняла голову, и увидела плачущую меня. Она поставила стаканчик на тумбочку и тут же улеглась ко мне на кровать, аккуратно обнимая меня. — Прости меня. Я худшая подруга в мире, — захлебываясь слезами, произнесла я. — Тебе нужна другая. Которая не будет попадать в больницы, не будет отвлекать тебя от твоей мечты. Мне так жаль, что тебе досталась я. Прости меня. Я-я-я пойму, если ты уйдешь. Я хочу… хочу чтобы ты ушла. Мне тяжело дышать. Я не хочу ломать тебе жизнь. Ты не заслужила. А я заслужила… Я просто говорила все, что было на душе. Все, что хотела сказать, и, обдумав это, я действительно желала бы для нее другую подругу. — Прекрати, мне не нужна другая подруга. Я хочу свою Кларк, — прошептала Рейнс. — Ты не заслужила этого. Не смей так говорить. У тебя истерика. Подожди. Боль и обида, жалость к себе и всему окружающему накрывала волнами. Рейвен поняла, что я не могу успокоиться, поэтому подорвалась с места и поспешила за медсестрами. Казалось, в одно мгновение в палату ворвалась медсестра Рокси, сделала укол и, погладив меня по голове, оставила нас с Рейвен. Я задыхалась. Сердце будто выбралось за пределы грудной клетки и отбивало чечётку где-то в области горла. Лекарство подействовало быстро. Истерика стала отступать, усталость ледяной глыбой в мгновение рухнула на меня, придавливая к кровати. — Кларк, — тихонько позвала меня Рейвен. Я из последних сил разлепила глаза и взглянула на подругу. — М-м-м? — А что это за парень? — Какой парень? — спросила я, борясь с лекарством, которое тянуло мое сознание в небытие. Какое знакомое чувство, и сейчас я была почти готова ему поддаться. — Не знаю, он сказал, что вы знакомы, и он помог донести тебя до машины скорой. Мы встретили её у подъезда к кампусу, чтобы как можно меньше людей увидели скорую. — Я не понимаю о ком ты говоришь, — пролепетала я. — Такой высокий, черные волосы, карие глаза. Нет? — мучает меня Рейвен. — Я не … знаю, — сквозь сон пролепетала я и снова выпала из реальности. … В себя я пришла ранним утром следующего дня. С трудом поднявшись на ноги, я добрела до туалета и обратно. Каждая клеточка моего уставшего от жизни тела болела, не давая забыть ужасы нескольких дней. Я вернулась в кровать, накрылась одеялом и, пригревшись, словно бездомный котенок, снова стала проваливаться в сон. Меня разбудил громкий хлопок. В страхе распахнув глаза, я увидела в палате силуэт. Протерев пальцами глаза, я снова взглянула на фигуру гостя. Расплывчатое пятно стало принимать очертания… Эбби Гриффин. — Привет, Эбби, — хриплым ото сна голосом произнесла я, прикрывая глаза. — Мама, — рыкнула она. — Я твоя мать. И почему я самая последняя узнаю, что моя дочь снова в больнице? — Потому что по твоей же просьбе, Рейвен просит врачей скорой помощи не везти меня в ТВОЮ больницу, чтобы никто ни за что не подумал о тебе плохо, — пробурчала я. — Ты же знаешь… — Зачем ты пришла? Я жива. Можешь идти на работу, — прервала её я. С раннего детства я привыкла к тому, что её никогда не бывало дома. Моим самым родным человеком, которого я любила больше жизни, был мой отец. Он был со мной так часто, как только мог: водил в кино, устраивал вечер пиццы или тако, которые он просто виртуозно готовил. Он знал, на что у меня аллергия, знал, что я терпеть не могу помидоры ни в каком другом виде, кроме свеженарезанных с солью. Был рядом, когда я впервые рассталась с мальчиком и… поддержал мое стремление рисовать. А Эбби Гриффин была женщиной, рано убегающей на работу, и будившей меня каждую ночь своим полуночным поцелуем в лоб, потому что только вернулась. Её не было рядом, а в те редкие моменты, когда удавалось застать её дома, она давала дистанционные консультации или читала мне лекции о том, что я должна стать врачом. Как она. — Кларк, — её голос смягчился, и она, словно пропустив мимо ушей мою грубость, впервые за долгое время заговорила со мной как мать. — Расскажи мне, что случилось? На этой фразе в палату вошел врач в сопровождении двух мужчин в полицейской форме. — Мисс Гриффин, эти мужчины хотят задать Вам несколько вопросов, — произнес приятного вида врач — мистер Кейн. — Просим посторонних покинуть палату, — заговорил один из полицейских. Никого из них я не знала, и очень надеялась, что они никак не знакомы с Джоном и Атомом. — Я её мать, — ответила Эбби, усаживаясь в кресло для посетителей. — Мисс Гриффин, нам в полицейский участок поступила запись с камеры видеонаблюдения кампуса. Мы возбудили уголовное дело за нападение и изнасилование, но нам нужно что-то, что Вы можете нам рассказать об этом человеке. Наткнувшись на шокированный и не понимающий взгляд моей матери, они синхронно перевели заинтересованный взгляд на меня, и продолжили: — Дело в том, что Вы не первая жертва, ещё около пяти жертв по всему городу, из которых одна погибла на месте. — Я плохо его запомнила, — ответила я. Перед глазами снова вспыхнули обрывки воспоминаний с той ночи. Было темно, и я действительно плохо запомнила этого человека. Он бил меня, казалось, что он сошел с ума и не мог прекратить избивать. — Но… когда он… закончил со мной, он… кончил на мое платье. Я могу попросить подругу привести его. Может какой-то анализ ДНК? Полицейские переглянулись, и согласно кивнули. Смуглый парень протянул мне номер его телефона и попросил позвонить, как только меня выпишут. Я согласно кивнула и приняла листок с номером. Они покинули палату, и мама, наконец, перевела на меня взгляд. В глазах стояли слезы. — Не надо, — попросила я, но она не могла это контролировать. — Мам. Она прикрыла рот рукой, сдерживая рыдания. — Мам, прекрати. Всё в порядке, — произнесла я. Мы ещё несколько минут поговорили. Её телефон запищал, она взглянула на экран, поджала губы и… снова стала Эбби Гриффин. — Мне пора, Кларк. Ты возвращаешься домой. — Нет. Я закончу колледж на своих условиях. Я не хочу это обсуждать, да и у тебя явно нет на это времени, — подытожила я, отворачиваясь от матери. Не сказав ни слова, она развернулась и вышла из палаты. … Через неделю меня выписали. Я была этому рада. В день выписки в палату зашел доктор Кейн. Он сел рядом со мной на кровать и протянул мне сложенный пополам листок бумаги. — Здесь рецепт на обезболивающее и снотворное. Твои ребра ещё долго будут болеть, а из-за случившегося могут быть нарушения сна, — этот приятный мужчина с легкой щетиной говорил тихим успокаивающим голосом. На секунду я представила, что со мной сидит отец, который уверяет меня в том, что все будет в порядке. — Спасибо, доктор Кейн, но… дело в том, что я… наркоманка. И сейчас мне нельзя ни снотворное, ни обезболивающее, — прошептала я, стыдливо опуская взгляд. — Не могли бы Вы выписать мне что-то менее … — Если ты будешь придерживаться дозировок, которых я выписал, то все будет в порядке. Если почувствуешь, что после двух недель боль не проходит, или ты не можешь остановиться, прошу тебя приехать сюда, — он говорил искренне. Как ни странно, я не слышала разочарования в его голосе. Те немногие, кто узнавал о моей зависимости, в момент меняли свое мнение обо мне. Это было слышно в их голосе. Я слышу это в голосе матери каждый раз, когда она говорит со мной или обо мне. Стыд и неприязнь сопровождают любые мамины реплики в мою сторону.  — Хорошо, — ответила я, кивнув. Я взяла рецепт на лекарства и сунула его в карман джинс. Через двадцать минут после разговора с доктором Кейном завибрировал телефон. На экране высветилось сообщение от Джона, извещавшее о том, что он подъехал. Этот парень был мне как родной брат. Он был готов подставить свое плечо. Однажды, защищая меня, он даже чуть было не лишился работы. Я схватила набитую вещами спортивную сумку, которые Рейвен учтиво привезла мне в больницу и, закинув её на плечо, направилась вниз. Джон стоял у выхода из больницы, облокотившись на капот своего старенького пикапа. — Всё-таки форма тебе к лицу, в штатском ты как барыга, — произнесла я, улыбаясь. Я была рада видеть друга. — У меня выходной, как хочу, так и выгляжу, — парировал Джон, раскидывая руки в стороны. Я тут же устремилась в его теплые медвежьи объятия. В этот раз он едва ощутимо меня обнял и чуть дольше обычного задержал меня в своих объятиях. — Я так волновался. Почему ты меня не пускала? Не нужно было тебя оставлять одну, нужно было поехать с тобой. Это я виноват. Найду этого ублюдка, убью, — Джон, очевидно, очень волновался за меня, так как обычно молчаливый Мерфи, зачастил с умозаключениями и угрозами, которым я поверила. … В нашей с Рейвен маленькой комнате собрались все наши друзья, кроме самой Рейнс. Она, в отличие от нас, записалась на четыре факультативных занятия, три из которых в этот раз поставили на субботу. Я думала, что все разъехались, но видимо болтуны Джон и Рейвен сообщили ребятам новости, и те смогли выбраться ко мне. Они притащили с собой мешки с разнообразной едой и… безалкогольными напитками (что является редкостью для нашей компании). Ребята расположились на всех доступных поверхностях и стали просто вести себя как обычно. Они шутили, дурачились, обсуждали бывших одноклассников и соседей и не задавали вопросов. Эти люди, даже умирая от любопытства, ни за что не спросят о том, что доставляет мне боль в данный момент. Мы все были такими людьми: не задавая вопросов, просто находимся рядом и…поддерживаем. День клонился к вечеру. Рейвен вернулась с занятий, и, посидев в теперь уже полном составе ещё около часа, друзья стали расходиться. Найла и Лекса должны были уезжать обратно в Полис, Джону завтра на работу, а Джасперу нужно собираться на научную конференцию. Одна я никуда не собиралась, и просто должна была остаться в своей комнате и не влипнуть в очередные неприятности. Когда все разошлись, Рейвен улеглась ко мне на кровать и устроила голову на коленях, словно ластившийся кот. Она обняла меня за ноги и пробурчала: — Ты как, детка? — только эта девчонка могла задавать мне любые вопросы. Только она знала меня и все, что происходило в моей жизни, как и я знала все о ней. — Я буду в порядке, — произнесла я, пропуская каштановые пряди сквозь пальцы. — Рассказывай, как дела у тебя и Вика? Воцарилось молчание. Я словно маленький ребёнок склонилась над подругой, глядя в её перевернутое лицо. На ее лице играла задумчивая ухмылка. — Эй ты, быстро выкладывай! — я шлепнула ее ладошкой по лбу, отчего она заразительно рассмеялась. — Он очень… активный, — загадочно произнесла она. — Во всех смыслах. — Ты уже проверила его на все смыслы? — На несколько смыслов. Рейвен никогда не была особо развратной, но и ханжой она так же была. Прежде чем заняться сексом с парнем, она очень долго изучала его. В этом плане я очень гордилась ей. — Рейвен, я давно хотела спросить тебя об одном человеке. Я очень рада за тебя и все смыслы Вика, но… как же Джон? Я же знаю, как сильно он тебе нравится. — Кларк, ты так же знаешь, что… это сложно. Я была влюблена в него и… он наверняка никогда не рассматривал… не надо о нем. — Скажи хотя бы, твои чувства к Мёрфи не изменились? — прошептала я. — Только честно. Рейвен уткнулась мне в ногу и пробурчала: «Я все ещё люблю этого придурка.» Я улыбнулась. Приятно было проводить «нормальные» вечера вместе со своей подругой, не думая о том, где достать дозу или как толкнуть партию. Приятно было отвлечься от жалости к себе и ненависти ко всему окружающему меня. Через пару часов болтовни Рейвен, обнявшись с учебником по трудновыговариваемому предмету улеглась на свою кровать. Я взяла телефон. Там несколько пропущенных от Эбби и пара СМС от Мёрфи. — Эй, Рейвен, Мёрфи зовёт нас прогуляться. Завтра. Тишина. Я повернула голову в сторону кровати Рейвен. Она лежала неподвижно. Было лишь видно, как чаще стала вздыматься грудная клетка. И так каждый раз. С Мёрфи была та же история: он становился сам не свой, дыхание учащалось, зрачки расширялись, словно был под кайфом. — А кто ещё пойдет? — вдруг спросила Рейвен, не отводя взгляда от книги. Я моментально написала сообщение для Мёрфи и отправила. Звуковой сигнал оповестил о том, что Мёрфи очень ждёт встречи. — Какой-то друг с работы. Новенький. Хочет познакомить его хоть с кем-то в этом городе. На секунду я задумалась, и выпалила: — Я не иду. — Что значит не идёшь? — Рейнс подорвалась с кровати. Она бросила книгу на тумбочку и возвышалась надо мной. — У меня все лицо синее. Ребра болят. Я ходить-то нормально не могу, а ты говоришь о прогулке, да ещё и с незнакомым парнем. — Я сделаю тебе отпадный макияж, никто даже не узнает, что с тобой было что-то… не так. Кларк, тебе определенно нужно проветриться, — Рейвен была буквально как маленький ребёнок, который уговаривал маму пойти погулять или купить ему сладкую вату, например. — Рейвен, возьми с собой Эхо, например. Я думаю, она ничем не хуже меня, и уж точно… — Кларк, ты мой последний шанс замутить с Мёрфи, — выпалила Рейвен и зажмурилась. Точно как маленький ребенок, ожидая вердикта мамы. От такого признания со стороны подруги, которая созналась бы в своих чувствах под дулом пистолета или наполовину коматозной подруге, у меня невольно раскрылся рот. Молчание с моей стороны затянулось. В руках завибрировал телефон. «Джон» — Привет, Джон, — сказала я, ответив на звонок друга. «Ты как, принцесса?» — эта дурацкая привычка Мёрфи начинать с предыстории и в итоге переходить к сути вопроса, после долгих размышлений о смысле жизни. В этом я конечно утрирую, но суть та же. — Точно так же, как и сегодня утром. И ровно точно так же, как пару часов назад, когда ты уходил из моей комнаты, — с озорной улыбкой сообщила я Джону. Все это время Рейвен смотрела за тем, как я общаюсь с её неразделенной любовью. Однажды, будучи очень пьяной, она призналась мне в том, что очень завидует нашей способности так легко общаться. Она бы тоже очень хотела иметь с ним хотя бы такое общение, но её чувства не дают ей отвлечься от его губ и сильных красивых рук… а дальше я перестала слушать, для своего же блага. Как бы я не любила Рейвен, я не хотела слушать эротические фантазии, особенно о своём друге. «Вы надумали? С нами идёт Джина, с работы.» — спросил Джон. На фоне слышен удаляющийся вой сирены. — Как ты себе представляешь мое появление там? — поинтересовалась я у друга. Джон минутку помолчал, а после изрёк гениальную идею, один в один схожую с идеей Рейнс: «Рейвен зашпаклюет тебя, и ты будешь просто конфеткой.» Прекрасно. Я взглянула на подругу и увидела, как ее пухлые губы расплываются в улыбке. Она, вероятно, услышала идею Мёрфи. — У дураков мысли сходятся, — шепотом сообщила я глупо улыбающейся подруге, прикрывая динамик телефона рукой. Улыбка стала ещё шире. Эта девчоночка была невероятно умной, но… когда дело заходит до Мёрфи, она полностью теряет мозг, и центром принятия решений и формулирования мыслей становится её вагина. — Хорошо, — я буквально чувствовала, как с двух сторон на меня идёт невербальное воздействие двух любящих сердец, чьи романтические отношения, а точнее пару шуток и долгие влюблённые взгляды, зависят напрямую от меня. — Где и во сколько? «Я скину СМС. Ты лучшая. Люблю тебя, принцесса.» — И я тебя, — ответила я и отключилась. Рейвен снова превратилась в маленького ребёнка, только на этот раз она стала тем ребёнком, которому купили сладкую вату, посадили на самые крутые горки и разрешили не спать до одинадцати. Её огромные глаза блестели от предвкушения. — А теперь отстань от меня. Я ложусь спать, — пробурчала я, отворачиваясь лицом к стене. «… — Неси свою штукатурку, — устало произнесла я. Нанесению макияжа предшествовал поход в душ, приведение волос в относительный для них порядок, а так же утомительный выбор наряда. Я решила, что раз уж мы идём «просто посидеть в кафе» (цитата Мёрфи), то обычные синие джинсы и шелковая майка телесного цвета прекрасно подойдут к данному случаю. Рейвен же решила, что я не могу так идти. Она стала рыться в шкафу, доставая мои платья и брючные костюмы. — Рейвен, мы идём в кафе. Не надо надевать на себя и меня бальное платье. Суть посиделок просто сменить треники на что-то чистое. Успокойся. Ты красивая в любой одежде. Мои слова немного успокоили Рейвен. Достав свой волшебный чемоданчик красоты из-под кровати, она взялась за свои кисти, и не хуже меня стала рисовать на черно-синем месиве, именуемым моим лицом, новое лицо. На протяжении часа вокруг меня летали многочисленные баночки, кисточки, спонжики и другие приспособления для превращения чудовища в красавицу. Рейвен колдовала надо мной добрый час, после которого, стоит признаться, я выглядела даже лучше, чем до инцидента с таксистом. — Разве тональным кремом можно это замазать? — удивилась я, разглядывая своё отражение в зеркале. — Эти руки творят чудеса, — ответила Рейвен, обнимая меня со спины. — Ну хорошо, я выгляжу хорошо, а вот ты выглядишь как енот. Уведу твоего Джона, — произнесла я, шлёпнув подругу по бедру. — Очень смешно, — Рейвен отошла и стала собираться. Хорошо, что Джон додумался написать за сутки, так как прекрасно знает, что собраться для девушки это целое событие, а для двух девушек, одну из которых надо нехило так намарафетить — это просто церемония. Ещё через пару часов мы были готовы «просто немного посидеть в кафе». Рейвен после долгих метаний и мучений надела джинсы, красную футболку с пошлой надписью и кожаную куртку. Волосы она собрала в высокий «фирменный» хвост. Я же предпочла оставить их распущенными. У входа в кафе Рейвен затушевалась. Я схватила её под руку и, превозмогая боль, улыбнулась ей. — Ты самая обаятельная и привлекательная, — прошептала я на ухо подруге. Она неуверенно улыбнулась, и мы вошли в кафе. Помещение было освещено тускло горящими лампами, установленными на каждом столике. Играла тихая ненавязчивая музыка, заглушаемая тихим жужжанием разговаривающих людей. Осмотревшись, мы с Рейвен искали знакомые лица в толпе. Тут из дальней кабинки показалась рука, которая активно махала нам в воздухе. — Нам туда. Будь собой, — сказала я и потащила подругу за собой. Судя по её неуверенным шагам, она трижды прокляла себя и дважды решила, что соглашаться на это было плохой идеей. Мы подошли к столику, за которым сидел Мёрфи. Парень встал и раскинул руки, чтобы обнять меня. Я обняла его в ответ, а после прошептала: «Мы же так давно не виделись.» «Хватит», — буркнул Джон. Я отошла от Джона, и он так же добродушно раскинул руки перед Рейвен. Она подошла к нему, обняла его и, улыбнувшись, поздоровалась. — Садитесь. Я заказал вам как обычно. Если вы не против, — Джон махнул рукой в сторону свободных мест. — С Джиной вы уже знакомы. А это Беллами Блейк, он переехал сюда вместе с сестрой, недавно. — Очень приятно, — произнесла я, протягивая руку незнакомцу, на которого до этого момента даже не обратила внимания. Каково было мое удивление, когда руку мне пожал… парень из клуба. Тот самый, который… Господи, он же видел… он же вынес меня из общежития тогда. — Взаимно. — Это же ты. Тот парень, — Рейвен осеклась на половине предложения. Не хотела, чтобы Джина знала о том, что со мной случилось. Да и мне не сильно хотелось вдаваться в подробности того страшного вечера. Воцарилась неловкая тишина. Каждой клеточкой тела я ощущала, как «новый» знакомый испепеляет меня взглядом. Сейчас, без лошадиной дозы алкоголя в крови, я оказалась не такой смелой. Официант принес наш заказ, и я, как оказалось, будучи очень голодной, приступила к поеданию картошки фри, макая её по обыкновению в сырный соус и соус барбекю. Джон смотрел за моими пищевыми извращениями и улыбался. — Джон, не смей ничего говорить, — пробурчала я, слизывая с указательного пальца каплю соуса. — Я уже привык ничего не говорить. Твоя вкусовые предпочтения для меня большая загадка. — Ты хотя бы раз попробуй, — парировала я, улыбаясь. Эта эмоция на лице доставляла боль, которую я всячески пыталась игнорировать. — Это и правда вкусно? — спросила Джина, которая сидела по правую руку от Джона и с интересом наблюдала за нашими братско-сестринскими перепалками. Хоть мы и не были родственниками и в не очень далеком прошлом даже встречались (к слову с ним я потеряла свою девственность), но даже после расставания мы остались с ним просто очень хорошими друзьями. — Попробуй, это очень вкусно, — с воодушевлением сказала я, пододвигая картонную тарелку с картофелем фри. На этой же тарелке лежали крылышки барбекю и луковые кольца с сыром в панировочных сухарях. Рейвен Джон заказал бедрышки с кисло-сладким соусом, фруктовый салат и пирожок с малиной. Казалось бы, что ради этой «изысканной» еды было бы проще завалиться в МакДональдс, и не платить за доставку еды до столиков официантом, но только здесь у Джона есть знакомый, который предоставляет нам все эти яства по цене фастфуда в помещении очень даже приличного кафе. Джина зацепила оба соуса на длинную горячую картофелину и с видом заядлого скептика закинула её в рот. Джон с интересом смотрел на Джину в ожидании вердикта. Этот казалось бы невинный, даже детский жест очень напрягал Рейвен, которая просто расчленяла бедрышко и макала его в свой соус. — Это… необычно, — изрекла Джина. Джон засмеялся. — И очень вкусно. — Да! — вскрикнула я, победно взмахивая картофелиной. — Ничего ты не знаешь, Джон Мёрфи. Все присутствующие за столом улыбнулись моей отсылке к Игре Престолов. — Беллами, — вдруг обратилась к незнакомцу Рейвен, — расскажи о себе. Откуда вы с сестрой приехали? — Мы приехали из Чикаго. После смерти матери, мы не смогли оплачивать квартиру. У мамы здесь остался дом, поэтому мы переехали жить сюда, — рассказал Блейк. Я ковырялась в своей тарелке, как бы не обращая внимания на говорящего, но при этом вслушиваясь в каждое его слово. — Его сестра, Октавия, новенькая в нашем классе механики, — пояснила Рейвен. В этот момент я взглянула на Джона, который, кажется, также напрягся. «Господи, ну что же вы за два слепых идиота?» — Да уж. Я хотел бы, чтобы она пошла в медицинский, но копаться в байках ей нравится больше, чем копаться в людях, — с улыбкой на лице произнес Беллами. Пока Блейк и Рейвен обменивались стандартными фразочками, я взглянула в его тарелку: бургер, картошка фри и луковые кольца. «Стандартный набор холостяка», — подумала я. Но кто я такая, чтобы судить его? Если подумать, то моя тарелка — «стандартный набор торчка». — Кларк тоже хотела в медицинский. Но потом в ней открылся талант художника и теперь ей не до сердца и почек, — вставил свою фразу Джон. — Да уж, — буркнула я. — У нее и правда талант. Смотри. Это она для меня нарисовала, — Джон задрал рукав, и обнажил для всех свою зажившую татуировку в виде огромного коршуна. — Кстати, она его и набивала. — Ты мне об этом не рассказывала, — сказала Рейвен, толкая меня локтем в ребро. Я схватилась рукой за сломанное ребро и зажмурилась. Рейнс тут же вскрикнула и кинулась меня обнимать, нашептывая мне, что совсем забылась и не хотела сделать мне больно. Когда боль отступила, я сказала: — Я тебе так же не рассказывала, кто набил ему на заднице таракана. — Кларк! — воскликнул Джон, меняясь в лице. — Все же свои, — улыбаясь, произнесла я. — Не хочешь всем похвалиться? Все засмеялись. Я надеялась, что все забыли об том инциденте с ребром. Напряжение стало рассеиваться, Беллами также подключился к разговорам. Иногда рассказывал истории, которые приключились с ним во время службы в департаменте полиции Чикаго. А иногда вдавался в воспоминания из далекого и счастливого детства. Я внимательно слушала ребят, которые так раскрепощенно общались, знакомились, становились ближе. С каждой минутой мне становилось все хуже. Обезболивающее переставало действовать, и затаившаяся боль стала растекаться по всему телу. Она отвлекала от внешнего мира, заставляя сосредоточиться только на ней. На том, как сильно она сжимала мои внутренности, как душила своими сильными щупальцами. — Помнишь, Кларк? — вдруг услышала я. — Да, конечно, — машинально отозвалась я и едва заметно улыбнулась. Я взяла с диванчика дамскую сумочку и, извинившись, отправилась в туалет. Закрывшись в кабинке, я уселась на крышку унитаза, и судорожно стала копошиться в сумочке в поисках бластера с таблетками. Перед глазами всплыла похожая сцена из моего прошлого. Я сижу на обочине недалеко от заправки, роюсь в рюкзаке в поисках остатка дозы. Меня тошнит прямо на свои джинсы, я утираю рукавом остатки рвоты с лица, продолжаю поисковую операцию. Мимо проезжают машины, какие-то упыри кидают в меня остатки еды, какую-то пластмассовую банку. Я плохо понимаю, где нахожусь, но знаю точно, что без дозы мне не жить. Меня снова тошнит, боль распространяется по всему телу, буквально парализует все мышцы. Я судорожно трясу головой, отгоняя от себя отвратительные воспоминания. Сосредотачиваюсь на поисках таблеток. Облегченно выдыхаю, когда нахожу заветный бластер. Достаю таблетку, закидываю в рот и разжевываю. Рот наполняется горечью. Выхожу из кабинки, набираю в ладони воду из-под крана, запиваю остатки таблетки. Выпиваю ещё пару глотков воды. Смотрю на себя в зеркало. Улыбаюсь. Пытаюсь прийти в себя. Сосредотачиваюсь на том, как «волшебная» таблетка следует по маршруту боли, вижу или хочу верить, как препарат всасывается в кровь и вместе с ней разносится по всему телу, как забирает с собой боль, по маленьким крупицам, туманит разум, дарит покой. Делаю пару вдохов. Смотрю на наручные часы. Прошло десять минут. Рейвен бросится меня искать, а лишние волнения ей ни к чему, пусть сегодня главным событием в её жизни станет вечер с Джоном. Я улыбаюсь своему отражению в зеркале, поправляю майку и выхожу в зал. Натыкаюсь на взволнованный взгляд Джона, улыбаюсь ему, киваю. Он расслабляется. Вернувшись за стол, заметила, что Джина ушла. — А куда ушла Джина? — интересуюсь я. — Домой. Ей завтра выходить на дежурство, — отозвался Беллами, проверяя телефон. Я полностью дублирую его действие. Пропущенный от Эбби, четыре гневных СМС от нее же. Спешить мне было не куда, но был отличный шанс оставить Рейвен и Мёрфи наедине. Надеюсь, что Беллами поймет и ретируется. — Ребята, уже поздно. Мне бы отдохнуть. — Да, было приятно… — начала было Рейвен, но я пнула её по ноге. — Я ухожу, а ты, Рейвен, остаешься. Ты столько занимаешься, что скоро сойдешь с ума. Я не могу этого позволить. — Но как же ты доберешься? — спросил Джон. — Я на такси, — ляпнула я, но, поймав испуганные взгляды друзей, поняла всю глупость ситуации. — На автобусе. Тут не далеко. Всё будет в порядке. — Я провожу её, — отозвался Беллами, отвлекаясь от экрана своего телефона. «Надо же, догадался». Мы с Блейком встали, попрощались с ребятами и вышли из кафе. Ночная прохлада Аркадии мгновенно окутала наши тела. По телу пробежала волна мурашек. Я вздрогнула и направилась в сторону остановки. — Как ты себя чувствуешь? — спросил Блейк, глядя вперед. — Отлично. — Так и не скажешь. Я поспешила сменить тему разговора, так как мое состояние обсуждать я точно не желала, особенно с очень даже красивым парнем. — Прости меня. — За что? — Блейк взглянул на меня, вопросительно изгибая бровь. — За то, как я вела себя в клубе. Я много выпила, — ответила я, глядя под ноги. — А мне понравилось, — с улыбкой в голосе ответил Блейк. Мне даже представилось, что он облизнулся, но поднять на него взгляд мне не хватило смелости. — Ну да. Конечно, — пробурчала я. К остановке подъехал автобус. — Я поеду. Всё будет в порядке. Спасибо за вечер. Пока. Я поспешила сесть в автобус.