***
Отец умер всего пару месяцев назад. Я как обычно сидела в своей комнате и зубрила очередные книжки по анатомии. Матери снова не было дома. Траур для Эбби Гриффин закончился ровно через неделю после смерти мужа. В моей же душе зияла огромнейшая дыра, которую, казалось, не может заполнить ничто и никто. Я была опустошена, и никто не мог помочь мне с этой невыносимой болью, которая раздирала меня изнутри. Картинки внутренних органов на глянцевых листах сливались в нечеткие пятна. Я продолжала переворачивать их до тех пор, пока не закончился учебник. На столе зажужжал телефон. СМС от Эбби: «Я задержусь» Мама не в первый раз оставалась на работе в ночь. Она брала любые смены, которые ей предлагают, а иногда, как мне кажется, даже просто так оставалась там. Хотелось верить, что сейчас она это делает для того, чтобы не встречаться с опустевшим без отца домом. Я встала с кровати, собрала волосы в высокий лохматый пучок — идти за расческой мне не хотелось — и спустилась на кухню, чтобы приготовить для себя ужин. Раньше этим занимался папа. Я всегда удивлялась его способности все успевать. Работая главным врачом в центральной больнице Полиса, он всегда вовремя приезжал домой, готовил ужин и даже успевал делать некоторые домашние дела. Он был волшебником. Прошлепав босыми ногами по холодному полу на кухню, я заглянула в холодильник. К своему несчастью я обнаружила там только баночку йогурта, ориентировочно недельной давности, масло и почерневший банан. Я тут же подумала о том, что следует сходить в магазин купить хотя бы яйца, но я точно знала, что в моем кошельке одиноко лежал помятый доллар, на который вряд ли можно купить хоть что-то съедобное. В животе заурчало. Я толкнула дверцу холодильника, скрывая «семейство повесившихся мышей» от глаз. Поставив на плиту чайник, достала из шкафа отцовский бокал, бросила туда пакетик чая и три ложки сахара. Всё как любил папа. И я. В дверь постучали. Выключив огонь, я налила кипяток в бокал, поставила чайник обратно на плиту. Стук снова напомнил о том, что кто-то очень нетерпеливый и очевидно знающий, что дома кто-то есть, ожидает моего появления. Распахнув дверь, я обнаружила, что этим наглецом был мой лучший друг — Уэллс Джаха. — Гриффин. Я сожалею о случившемся, — с порога заявил Уэллс и сжал меня в объятиях. Я прикрыла глаза, наслаждаясь компанией друга. Мы дружили с ним с самого детского сада. Этот человек был для меня словно родной брат, которого у меня никогда не было. — Спасибо, — пробурчала я ему в плечо. Затащив парня в дом, я захлопнула дверь. — Чай нальешь сам. Не в гостях, — сказала я, усаживаясь за стол, держа в руках свой бокал с чаем. Парень широко улыбнулся и принялся хозяйничать на кухне. По-хозяйски заглянув в холодильник, он тихонько хмыкнул и, словно не заметив полного отсутствия продуктов, включил для себя кофеварку. — Я хотела бы поговорить с тобой, — вдруг сказала я. Мы с Джахой были близкими друзьями и знали друг о друге все. — Мне нужно… заработать денег. — Я слышал в супермаркет на углу с Джордж Стрит требуется продавец на полставки. — Ты не понял, — серьезно заявила я. — Мне нужно много денег. — Нет, Кларк. Я не потяну тебя за собой, — заволновался друг. — Я очень тебя прошу. Там, — я указала пальцем в сторону холодильника, — пусто уже не первый день. Эбби не стремятся повысить, хоть она и берет все смены, которые только возможно взять. Мы так долго не протянем. Уэллс со страхом посмотрел на меня. Этот парень был влюблён в меня с начальной школы. Он дарил мне цветы, делился фруктами из своего завтрака, даже дрался из-за меня с парнем из пятого класса. Раздираемый сомнениями, он мотал головой из стороны в сторону. — Нет, Кларк. Прости. Но нет, — другого ответа от своего лучшего друга я и не ожидала услышать. Если быть честной, то в подобной ситуации я бы тоже ни за что не согласилась на то, о чем прошу его сейчас. — Я все равно найду к кому обратиться, просто подумала, что ты как друг, сможешь мне помочь. — Именно потому что я твой друг, я не буду помогать тебе с этим. Я влез в это, потому что придурок, которого в своё время никто не остановил. У тебя же есть шанс. — Какой? Умереть голодной смертью? Денег нет. После смерти отца, мать понизили до обычного хирурга. Того, что она получает едва хватает на оплату аренды. Думаешь тридцать долларов в месяц за помощника продавца в супермаркете решат все наши финансовые проблемы? Уэллс молчал. Будучи сыном Тэлониуса Джахи, кандидата в Главы Полиса, он не знал, что значит нуждаться в деньгах. Для чего он ступил на скользкий путь наркоторговли, я знала. И была готова ступить на него. Для Эбби.***
Слова матери расстроили меня. Знай она всю историю с самого начала, не думаю, что она бы осмелилась написать мне такое. Правда заключалась в том, что своей свободой и своим будущим я купила ей место главного врача в центральной больнице Полиса. Как Уэллс. Он сделал то же самое для своего отца. Ценой стали мы. Пешки в большой игре под названием «наркоторговля». Не помню, в какой момент я стала употреблять, не уверена, что достаточно хорошо осознавала, что проиграла игру. К своему удивлению, после той передозировки меня отпустили. Просто так. Без выплат, без жертв. Мне просто разрешили жить дальше, просто выйти из игры. Но и эту возможность я купила себе сама. На парах я старалась отвлечься от гневных мыслей, которые одолевали мою голову и вникнуть в темы занятий, которые я пропустила. К моему счастью, в конце семестра на занятиях уже не давали ничего нового, просто показывали документальные фильмы или позволяли заниматься подготовкой к зачетам и экзаменам. Я решила, что схожу на пересдачу, но учить специально ничего не буду. Идти в медицину, зная КАК достаются места в этой сфере, я не желала. Помочь людям в системе нельзя, можно лишь облегчить страдания. Я не могла смотреть на это, поэтому выбрала для себя другую стезю. Мне нравилось рисовать, невероятно увлекательным я считала занятие тату мастера. Этим я и хотела заниматься дальше. Получить образование, стать художником или иллюстратором, в свободное время подрабатывать в салоне. И все. Я желала просто быть и дарить окружающим немного искусства. У меня не было большой светлой мечты, я не хотела становиться кем-то очень важным. В отличие от своей подруги. Рейвен сходила с ума по своей невероятной мечте — работать в NASA. Она любила всё, что было связано с техникой и космосом. И я гордилась свой лучшей подругой. День выдался невероятно солнечным и безветренным. В обеденный перерыв все студенты выбрались на лужайку перед общежитиями. Я последовала их примеру. Отыскав в комнате небольшой плед, я схватила учебники и тетради по анатомии и присоединилась ко всем студентам. Лучи пересекшего зенит солнца приятно ласкали кожу, отчего по телу пробежала волна тепла.***
— Милая Кларк. Ты так усердно трудилась. Скажу честно, не ожидал от тебя такой хватки, — произнёс важный мужчина в чёрном смокинге, восседавший на огромном кожаном диване в своём «кабинете». «Кабинет» — это его вип-зал с двойной звукоизоляцией самого известного клуба Полиса: «Санктум». Увидев мистера Ковал в его среде обитания, я бы скорее назвала его крупным бизнесменом, бандитом или просто очень влиятельным человеком. Впрочем, это и есть идеальный набор синонимов, которые объединены в одну известную всем «профессию» — наркобарон. Подтянутый мужчина, с пепельно чёрными волосами и такой же жгучей чёрной аккуратно подстриженной бородой. Его лицо можно было бы назвать приятным и даже красивым, если не знать, что оно принадлежит беспринципному существу, который готов продавать наркотики младенцам, если бы они могли заплатить. Об этом человеке ходило очень много слухов, и, глядя на него сейчас, я могу сказать, что практически все они, скорее всего, правдивы. — Твой дружок Уэллс намекнул мне, что ты так напряглась неспроста. И раз уже ни одну твою партию не перехватили даже на границе штата, думаю, что смогу выполнить одну твою просьбу. — Я знаю, что Вы очень влиятельный человек, — запинаясь, произнесла я. — Во всяком случае, ходят такие слухи, — после затянувшейся паузы произнёс Ковал. — Я бы хотела попросить должность главного врача Полиса для своей матери. Эбигейл Гриффин. Раньше её занимал мой отец. Мужчина внимательно смотрел на меня. Что могло его так заинтересовать во мне? Полноватая девчонка, с длинными белыми волосами и огромными, в том числе от страха, голубыми глазами. Я терзала край синей футболки, страшась реакции Ковала. Ему могла как понравиться моя наглость, так и разозлить. Одному Богу известно, что на уме у этого человека. Он испытующе смотрел на меня, возможно проверяя на стрессоустойчивость. Я стояла в ожидании вердикта. — Ты мне нравишься, Кларк Гриффин. Хорошо, будет тебе главный врач, — Ковал улыбнулся, обнажая ровные зубы. — И по доброте душевной, готов предложить тебе ещё одну сделку. Мужчина встал с дивана, небрежно поправил брюки в области промежности и медленно подошёл ко мне. — Проведи эту ночь со мной, и я позволю тебе выйти из игры, без потерь. Сократив расстояние между нами на максимум, он коснулся шершавой рукой моего лица. Указательным пальцем он заставил меня поднять голову и посмотреть на него. Вспомнились правила этикета, гласившие, что смотреть в глаза не вежливо и во время разговора стоит смотреть на треугольник между бровями. Мне всегда казалось это странным правилом, но сейчас я избегала пронзительного взгляда наркобарона и с радостью воспользовалась этим знанием. — Тебе понравится. Все эти шлюхи мне порядком надоели, а ты невинная, красивая. Ты знала, что твои формы могут свести с ума любого мужчину? — со всей серьезностью спросил Ковал. Едва ощутимо он провёл тыльной стороной ладони по щеке, опустил руку к шее, обхватывая её ладонью. Выбор спать с ним или нет был дан для красоты момента, не более. Мужчина точно знал, что я окажусь в его кровати. Вторую руку он властно положил мне на задницу и, сжав ладонью ягодицу, прижал к себе сильнее. Я поморщилась, что не скрылось от цепкого взгляда барона. — Пойдём со мной. Словно жертва, загипнотизированная большим опасным змеем, я шла следом за мужчиной. Я изо всех сил хотела вырваться из его хватки, закричать, что не буду с ним спать и мне ничего от него не нужно, но непреодолимая сила все же вела меня в хищные лапы барона. Ковал вёл меня в скрытую от всеобщих глаз комнату, находящейся за черной шторой. Распахнув дверь, он втолкнул меня в комнату, зашёл следом и запер мой путь к отступлению. Услышав, как щелкнул замок, шок и ужас парализовали мое тело, и я так и осталась стоять у порога комнаты, не осмелившись пошевелиться. Со стороны я выглядела жалко, и хотелось верить, что у него есть дочь моего возраста, мой внешний вид напомнит ему о ней, и он передумает. Но он не передумал. Его забавляла эта ситуация, а рука, то и дело поправляющая ширинку, говорила о том, что и очень возбуждала. Я осмелилась поднять глаза, чтобы быстро осмотреться. Небольшая комната вмещала в себя большую кровать, на которой он наверняка перетрахал много девушек, черный кожаный диван и сейф. Было очевидно, для чего служило это помещение. Он снял с себя пиджак и откинул его на диван, следом полетела рубашка. Он продемонстрировал идеально натренированное тело. Этот мужчина мог бы получить все, что захочет, даже не будучи наркобароном. Он тут же протянул ко мне руки и стянул с меня мою футболку, отшвырнув ее в сторону. Легким движением руки он расстегнул мой простенький бюстгальтер и отправил следом за футболкой. Его взгляд зацепился за мою грудь. Обезумев, он припал губами к соску, а второй рукой стал расстегивать мои джинсы. От его прикосновений тело напряглось ещё сильнее, и я не чувствовала ничего, кроме отвращения и ненависти. Схватив меня за талию, он подвёл меня к кровати. Усевшись на край, подтянул меня к себе. Он на секунду взглянул в мои глаза. Я не бежала, не кричала, но и не соглашалась на сделку. Я просто существовала там, в той комнате, моля Господа убить меня здесь и сейчас. Все закончилось быстро. Гигантом в постели он, очевидно, не был, поэтому он дёрнулся во мне двенадцать раз. На тринадцатый кончил. Погладил меня по щеке. Снял презерватив и бросил его на пол. Отдышался. — Я могу идти? — я впервые подала голос. — Иди, — отпустил мужчина. Я встала с кровати, отыскала свои вещи, поспешила их надеть и удалиться, не оборачиваясь.***
Прием солнечных ванн был прерван подошедшим человеком, загородившим солнце. Оторвавшись от конспектов, я подняла глаза на обладателя тени и увидела перед собой девушку. Среднего роста, с длинными каштановыми волосами и большими глазами. Она стояла в лучах солнца, облаченная в джинсовые шорты и оранжевую майку. На левой ноге красовалось пятно, происхождение которого на глаз было трудно определить. Я вопросительно выгнула бровь, призывая гостью к началу диалога. — Привет, — обратилась ко мне девушка. — Я увидела, что тебе, кажется, нужен друг, как и мне. Можно я присоединюсь? Я на секунду задумалась над сказанным. — Вообще-то у меня есть друзья, — после этой фразы улыбка сползла с лица девушки, и она видимо собралась уходить, — но их же много не бывает. Так что садись. Я закрыла тетради и учебники и сложила их стопкой рядом с собой, освобождая место для «нового друга». Девушка уселась по-турецки на край пледа и, убрав локон за ухо, произнесла: — Меня Октавия зовут. Я учусь на механика. — Блейк, да? — усмехнувшись, уточнила я. — Ты познакомилась с моим братцем? — с широкой улыбкой осведомилась Октавия. — Ага. Он работает в полицейском участке с моим другом, Джоном. — Надеюсь, что он не рассказывал, как я ходила пешком под стол. На него иногда накатывает ностальгия, и он превращается в папашу, — Октавия смущенно засмеялась, опуская глаза. — Нет, такими подробностями твоей личной жизни он нас не порадовал, — я засмеялась, давая понять, что в общении со мной нет места смущению. Не считая конечно Найлы, которую было практически невозможно не заставить смущаться, так как она была… просто очень милым человеком, стеснявшимся даже ходить на пляж в открытом купальнике. — Мне кажется, что в обмене любезностями, ты забыла сообщить мне своё имя, — вдруг изрекла новая знакомая, поднимая на меня глаза. — Ох, черт, точно. Я Кларк Гриффин. Учусь на… медицинском и художественном отделении, — ответила я, заглядывая Октавии в глаза. Присмотревшись, я заметила, как сильно расширены у нее зрачки и на долю секунды позволила себе подумать, что эта живая, активная девчонка под кайфом. Сердце неприятно закололо. С другой стороны, мое волнение могло быть напрасным, ведь в нашем колледже нет ни одного студента, который не баловался травкой. — Сразу на двух направлениях? — удивилась девушка. — Да. На медицинском — потому что так хочет Эбби, а в художке я по своей воле и воле папы, — с легкой, как мне показалось, грустью в голосе ответила я. — А Эбби это? — Мать, — ответила я, улыбаясь. — Не спрашивай. Девушка вскинула руки вверх, показывая, что копать в этом направлении она не намерена. Октавия тут же взглянула на свои часы и, вскочив с места, произнесла: — Я опаздываю на факультатив. Было приятно познакомиться. До встречи! — До встречи! — кивнула я и разлеглась на пледе. Раскинув руки в стороны, я наслаждалась лучами уходящего солнца. Прикрыв глаза, задумалась. Перед глазами всплывали отрывки из прошлого, которые я тут же старалась отогнать. Фрагмент за фрагментом, они возникали перед глазами так четко, словно это случилось вчера. Эйфория, ломка, унижение, секс, рвота, боль, крик, смерть… жизнь, снова боль. Из омута воспоминаний меня вытянуло деликатное покашливание. Распахнув глаза, я увидела стоящего рядом… Беллами Блейка. Он, словно ангел, стоял в солнечных лучах, сунув руки в карманы и бессовестно разглядывая меня. Я снова приняла положение сидя, заинтересованно глядя на гостя. Не удосужившись, в отличие от сестры, узнать, нужна ли мне компания, парень тут же уселся на то же самое место, которое занимала несколько минут назад Октавия, вытянув ноги. Я молчала. И парень молчал. Он продолжал рассматривать меня, не останавливая свое внимание на моем лице. Этот паршивец разглядывал меня с головы до ног, что начинало невероятно сильно раздражать. — Привет, принцесса, — произнес парень. — Не называй меня так, — буркнула я. — Ненавижу это. — Хорошо, принцесса. Прости, — этот нахал специально выводил меня из себя. — Зачем ты пришел? — поинтересовалась я, пропуская мимо ушей то, что он полностью проигнорировал мою просьбу. Беллами откинулся назад, облокачиваясь на локти. Он не спешил отвечать на мои вопросы. — Я хотел поговорить. — Разговор, как видишь, не клеится, — тут же ответила я. — Я хочу узнать, почему я выносил твое тело из общежития в ТАКОМ состоянии? — Беллами нарочито громко сделал акцент на моем внешнем виде в то утро. — Я не знаю, почему ты этот сделал. Этот вопрос ты должен задать себе. — Очень мило. Но ты поняла, о чем я говорю. Почему Рейвен тогда сказала: «Только не снова!»? Ты часто попадаешь в серьезные передряги? — Я не хочу и не буду с тобой об этом разговаривать. Я очень благодарна тебе за помощь в то утро. Но на этом все. — Я же работаю в полиции. Могу запросто поговорить с шефом, чтобы он назначил меня на твое дело. Я узнаю в любом случае. — Зачем тебе это? — Я просто хочу знать. Буквально несколько часов перед этим я видел тебя в клубе, и ты была здорова и полна сил. — Я расскажу тебе только по одной причине: не хочу, чтобы твоя сестра оказалась на моем месте, — Беллами сел. — После клуба, я отправилась домой, на такси. Расплатившись, я вышла из машины, и мне стало не очень хорошо. Возможно, это было из-за количества выпитого алкоголя. Воспользовавшись моей беспомощностью, водитель такси… напал на меня. Избил, — молчание затянулось. Я не могла смотреть ему глаза. — И бросил на дороге. Беллами молчал. Я рассматривала божью коровку, которая ползла по штанине парня. — Мне жаль, — тихо произнес Блейк. Я не могла выдержать этого напряжения, воцарившегося между нами. Собрав все книги и тетради, я поспешила покинуть Беллами, бросив перед уходом всего одну фразу: «Береги сестру». Оставшуюся часть дня я провела в своей комнате за просмотром сериала. Сегодня я никак не могла выбросить из головы, что Октавия возможно такая же наркоманка, как и я. Я видела её широкие зрачки, которые полностью вытеснили радужку глаза. Ни один препарат так сильно не воздействует на этот орган. Это я уж точно знала. Я потянулась в кровати, когда услышала грохот, раздавшийся из коридора. Вскочив, я тут же устремилась к источнику шума. Видимо наркотики подавили во мне один из базовых инстинктов человека — самосохранение. Вместе со мной, на шум стали подтягиваться все ребята с этажа. Я устремилась в другой конец коридора, пока не увидела открытую комнату. Дверной косяк был испорчен, повсюду валялись щепки, а по комнате, словно дикий зверь в клетке, носился… Блейк. В руках он сжимал телефон. То прижимая к уху, то глядя на экран, Беллами наворачивал круги по комнате. Я вошла в комнату, за что удостоилась гневного взгляда со стороны парня. Позади стали перешептываться студенты, которые наблюдали за всем с «безопасного» расстояния. Я же, как обычно, полезла в самое пекло. — Беллами, ты с ума сошел. Что случилось? Где Октавия? — спросила я достаточно тихо, чтобы мои вопросы мог услышать только тот, кому они были адресованы. — Я не знаю где она! — заорал он, снова набирая номер и прикладывая трубку к уху. — Черт её подери. Я подошла к столу, освещенному настольной лампой. На ней лежала груда разных вещей: книги, тетради, карандаши, линейки, бумага для черчения, упаковка от чипсов и банка из-под энергетика. Там же валялась черная кофта и какой-то журнал. Мое же внимание привлекло то, что лежало точно посередине стола, но удачно скрывалось от любопытных глаз спинкой стула. На поверхности деревянного стола лежало небольшое зеркало, поверх него валялась десятидолларовая купюра, свернутая в трубочку. На поверхности зеркала лежали остатки белого вещества. Всё в традициях американского кинематографа. В коридоре послышались громкие шаги, сопровождающиеся гневной тирадой нашего коменданта. — ЧТО ЗДЕСЬ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ПРОИСХОДИТ?! — загромыхал гневный мужской голос на весь коридор. Мистер Льюис был прекрасным, понимающим человеком, когда дело касалось вечеринок или поздних возвращений, но когда дело казалось запрещенных веществ (однажды я испытала это на себе), этот мужчина превращался в самого грозного человека во вселенной и был готовить отправить в колонию каждого, кто промышлял нехорошими делами. Однажды, я выяснила у него, почему он так негативно относится, даже к простой травке, которая по большому счету практически не вредна. Тогда он поведал мне историю о том, что такие вещества отняли у него сына. Я схватила со стола кофту и тут же смахнула с зеркальца остатки порошка. Закинув кофту под стол, я взяла свернутую купюру и, не раздумывая, сунула её в карман. В комнату вошел комендант. Высокий темнокожий мужчина средних лет почти полностью закрыл собой дверной проем. — Мистер Льюис, — начала я, но мужчина тут же остановил меня. — Кларк, снова ты и снова на месте преступления, — Прорычал мужчина. — Беллами Блейк, что ты себе позволяешь? Беллами, очевидно, был не готов объясняться перед грозным мужчиной. Он крепко сжимал в руках телефон, не говоря ни слова. Я видела, как побелели костяшки его пальцев, и как едва заметно подрагивали руки. — Мистер Льюис, дело в том, что дверь была заперта. Беллами очень переволновался, что с его сестрой могло что-то случиться. У неё… диабет. Она не отвечала на звонки, и он прибег к радикальным мерам, — ложь буквально рождалась на ходу. Вот бы она рождалась так в прошлом, когда я полностью обдолбанная пыталась объясниться перед матерью. — Это правда, Мистер Блейк? — не доверяя моим словам, спросил мужчина. — Да, — выдавил из себя Беллами. — Мне жаль. Я оплачу починку двери. — На будущее, хочу, чтобы Вы знали, что у меня есть ключи от всех комнат, как раз на такие случаи. Кларк, расскажи ему правила нашего общежития, иначе на территорию кампуса ему путь будет воспрещен, — конечно, Мистер Льюис говорил это для поддержания авторитета, на самом деле он бы ни за что не разлучил брата с сестрой. Я кивнула. Мистер Льюис сделал круг по комнате, быстро осмотрелся и направился к выходу. — Все по комнатам, здесь не на что смотреть, — произнес мужчина, разгоняя толпу по своим комнатам. Студенты разбрелись. Они могли бы этого и не делать, но был один негласный уговор: мы не подрываем его авторитет — нам можно немного большее, чем знает руководство. Я подошла к двери и прикрыла её, оставаясь с Беллами наедине. — Ты дозвонился до нее? — спросила я. — Нет. Что тебе здесь нужно? Не лезь не в свое дело, принцесса, — прорычал Беллами. — Я расценю это, как «спасибо, что меня и мою сестру не вышвырнули из общежития из-за моей выходки». А теперь заткнись и слушай. Твоя сестра — торчок, — я сунула ему в руку свернутую купюру, которая до этого момент пряталась в моем кармане. — А значит, она сейчас под кайфом неизвестно где и с кем. Ты можешь выгнать меня и отправиться в одиночку искать сестру в немаленьком городе или можешь извиниться, и позволить мне помочь её найти. — Откуда столько участия, Гриффин? — зло выплюнул Блейк. — Я же сказала, что не хочу, чтобы твоя сестра стала жертвой того придурка. А в таком состоянии ей могут воспользоваться, — прорычала я. Блейк замер. Понимание полной картины происходящего окатило Беллами, словно ведро с холодной водой. Я развернулась и поспешила на поиски «нерадивой сестры». Первое место, которое являлось моим излюбленным: сквер на пересечении Голден Авеню и Рокс Стар стрит. Любила я его за то, что ночью сквер освещало четыре тусклых фонаря, и ни один полицейский не найдет тебя в кромешной тьме. Об этом месте знали все наркоманы города и очень часто там собирались. На выходе с территории кампуса меня догнал Беллами. Он молчал. Видимо, когда оцепенение спало, он проанализировал ситуацию (если его разгоряченный злостью разум мог это сделать) и пришел к выводу, что сейчас ему лучше довериться мне. Причина на это была сама веская: я определенно лучше него знала этого город. Оказавшись в сквере, мы разделились. Обход не занял много времени и не увенчался успехом. Его сестры там не было. — Продолжай ей звонить, — скомандовала я. Следом мы направились по двум возможным маршрутам: я отправила его в ночной клуб, в котором мы с ним «познакомились», а сама двинулась по пути «наркотиков». Как бывшая наркоманка я точно знала основные злачные места, в которых можно было искать Октавию. По старой памяти, я заглянула в известную в городе точку, на Сеинт Авеню. Всегда считала это очень удачной шуткой, что самое адское место находилось на «святой» улице. Притон находился на первом этаже наполовину заброшенного здания, которое уже не раз выставляли на аукционе. В четырехэтажном кирпичном здании оставались жилыми лишь пять квартир. О квартире №1329, находившейся на первом этаже, знал весь город. Собравшись с мыслями, я вошла в эту злосчастную квартиру. Оказавшись в прихожей, в нос тут же ударил запах травки и алкоголя. Дурманящая дымка словно обитала в этой квартире и даже не выветривалась при открывании двери или окон. На полу были разбросаны вещи и мусор, а из комнат доносились едва различимые голоса. Перешагивая через валяющиеся бутылки и обувь, я сквозь марево старалась разглядеть лица «жильцов» этой квартиры. Смех и стоны сливались в общий звуковой тон, который невольно будоражил воспоминания. Вдыхая полной грудью до боли знакомые ароматы, я почувствовала, как легкие с благодарностью принимают на себя дурман и тут же распространяют легкость по всему телу. В той комнате, которая вполне могла бы быть гостиной, распластавшись на всех возможных поверхностях, получали приход около десяти человек, переплетаясь между собой, хватаясь друг за друга, закатывая глаза от накатившего экстаза. Вглядываясь в лица тощих подростков, я старалась разглядеть юное, свежее лицо Октавии. В массе тел, извивающихся под стоны и едва слышную музыку, я встречала и знакомые для себя лица, которые встречались со мной своим стеклянным взглядом. В соседней комнате, отделяемой лишь ветхой дверью, болтающейся на одной петле. В дальнем углу, скрываемые в тени шкафа, сопровождаемые громкими стонами, трахались два подростка, за дверью в плетеное мусорное ведро блевал худощавый блондин с длинными засаленными волосами, которые скрывали его серое от наркотиков лицо. На обратном пути я заглянула в ванную комнату, которую торчки так же оккупировали для занятий сексом. На кухне сидела компания из четырех парней, которые по кругу передавали потемневший от времени и отсутствия гигиены дымящийся бонг. К моему счастью, Октавии здесь не было. Но этот факт так же заставил мое сердце забиться быстрее от страха, ведь я так и не знала, где сейчас эта девчонка. Вырвавшись из цепких щупалец дурмана, я вышла на улицу и, вдохнув полной грудью, направилась ещё в пару притонов. Удостоверившись, что Октавии нет и по другим двум менее известным адресам города, я направилась к общежитию, надеясь, что она уже вернулась в кампус и выслушивала гневную тираду от брата. Хотелось поскорее вернуться в комнату и принять душ, дабы смыть с себя амбре прошлой жизни. До общежития я побрела коротким, но не самым любимым своим путем: дворами промышленного района. В этом месте водилось больше алкоголиков, чем наркоманов, и очень часто я любила ходить именно так, чтобы усилить действие наркотиков алкоголем, который можно было купить любому, у кого водились деньги. С Сеинт Авеню улицы я свернула налево во дворы, прошла мимо длинных ворот швейной фабрики, спустилась с небольшого холма и после большого склада вышла на «центральную улицу» жилой части района. Здесь вплотную друг к другу стояли ветхие дома рабочих предприятия. Во дворах некоторых домов стояли трейлеры, в которых они и жили, так как дома давно уже были в аварийном состоянии. Где-то позади лаял пес. Впереди стоял моргающий фонарь, излучающий насыщенно-оранжевый свет, как в фильме ужасов. Этот фонарь отбрасывал длинную ровную тень, которая плавно рассеивалась и полностью сливалась с тьмой у моих ног. Опустив свой взгляд на слабо освещенную дорогу, я увидела странную тень, которую не мог отбрасывать никакой предмет в зоне моей видимости. Я устремилась к нему. Возможно, это был бомж, который «культурно» отдыхал в свете дворовых «софитов», но сердце бешено колотилось, как бы подталкивая меня изнутри проверить, что же там лежит. Подбежав, я обнаружила, что на асфальте, раскинув руки, лежала бледная перепачканная в грязи Октавия. Её глаза были прикрыты, грудная клетка едва заметно вздымалась. У краешка рта я увидела пену, которая не предвещала ничего хорошего. Встав рядом с «телом» на колени, я тут же принялась стучать её по щекам. Мои действия не возымели никакого эффекта. «Черт! Девочка». — Что же ты ещё употребила? — прорычала я, вытаскивая телефон из заднего кармана джинс. — Водка, — прохрипел мужской голос справа от меня. Я взвизгнула от неожиданности. В свет фонаря вышел мужчина в трениках и рваной футболке. Назвать его алкоголиком или бомжом я не могла, но все же слегка опасалась любых людей, затаившихся в темноте. — Спасибо, — заикаясь, произнесла я. Я тут же набрала 911 и вызвала службу спасения. «Бригада скорой помощи в пути. Ожидаемый пункт отправки больница Маунт Везер». Я моментально отключилась, не дожидаясь окончания разговора. Следом по памяти я набрала телефон Мерфи. После трех гудков, он ответил: «Принцесса, соскучилась?» — Как всегда. Джон, вышли мне номер телефона Блейка, срочно. «Я знал, что вы понравитесь друг другу». — Быстрее, Джон. Прошу тебя. «У тебя всё в порядке?» — Да. Я в полном порядке. Телефон. Быстрее. Вдалеке я услышала звук сирены. Я очень надеялась, что это бригада мчалась на помощь этой девочке. Я встала с асфальта и устремилась навстречу скорой. Экран телефона моргнул. Джон прислал номер. Я не медля позвонила по нему. — Блейк, это Кларк. Я нашла её. Мы едем в Маунт Везер. «Понял». Я бросила трубку. Включив фонарик, я стала размахивать им в темноте, чтобы машина скорой помощи могла меня заметить. — Что случилось? — спросил мужчина в синей форме медицинского работника, выходя из машины. — Балтийский чай, — произнесла я, и мужчина кивнул. Он тут же стал давать распоряжения своему напарнику. Они уложили Октавию на каталку и погрузили в машину. Я села следом, даже не спрашивая разрешения. — В Маунт Везер. С мигалкой, — произнес доктор, и машина сорвалась с места.