***
Время шло. Чем ближе день икс, тем больше вопросов и сомнений закрадывалось в голову Рейвен. Казавшийся идеальным план, образ, темы для разговора с каждым днем обрастали дополнительными вопросами и сомнениями. Эта сошедшая с ума девушка искала скрытый смысл в каждом слове или действии, дополняла вечер такими развилками, что сам Джордж Мартин мог бы взять пару идей для продолжения «Игры Престолов». Просыпаясь утром и укладываясь в кровать вечером, она думала о том, как быстро идет время, и что вот уже завтра случится тот долгожданный вечер. Этим утром развитие событий, которое придумала себе Рейс, достигло апогея. — Рейвен, ты сходишь с ума. Скажи ещё, что прилетят драконы и сожгут деревню, — пробубнила я, рассматривая в зеркале, достаточно ли хорошо я стерла следы туши с верхнего века. Благодаря все той же ненормальной подруге, подобно фурии влетевшей в комнату, я и оставила этот след там, где его быть не должно. — Какую деревню? — с нескрываемым ужасом спросила переволновавшаяся девушка. — РЕЙВЕН! — крикнула я, обращая её внимание на себя — Ты самый умный и рациональный человек, которого я знаю. Собранная, контролирующая все вокруг себя и меня заодно, ты становишься просто ненормальной, когда речь заходит о том, что ты не в силах контролировать. — Да, — тихонько бросила она, усаживаясь на кровать. — Запомни, чувства нельзя контролировать. В этом нет никакого смысла. Отдайся им, позволь им тебя захлестнуть. Не бойся быть глупой или неловкой. Потому что я люблю тебя за то, что ты настоящая. За твой длинный язык, который иногда несет совершенно глупые, позорные для меня речи. За твой заразительный смех. За то, что ты никогда ничего не боишься. Дай Джону полюбить тебя за это же. Просто покажи ему. — Хорошо, — словно загипнотизированная моей пламенной речью, отозвалась она. Я видела по глазам, как в голове закрутились шестеренки, обрабатывающие информацию. — Но не все сразу, — пошутила я, — он точно не готов ко всем твоим…достоинствам. — Ты так смешно шутишь, — раздраженно произнесла она, откидываясь на подушку и закрывая лицо руками. — Думаю податься в комедию, — сказала я, наваливаясь на подругу сверху, придавливая её к матрасу. — Ты меня помнёшь, — заливаясь смехом, произнесла она. — Джон погладит, — поддразнила я, вызывая румянец на щеках подруги. Не стоит и говорить, сколько раз она слезно просила меня пойти вместе с ней. Но каждая такая просьба тут же встречалась с моей стороны очень точным вопросом, на который ей так и не удалось достойно ответить: «Что я там буду делать?» Вариантов за это время она придумала невообразимо много, но ни один из них не устраивал меня. Да и кто я такая, чтобы портить зарождающиеся отношения между моими лучшими друзьями? Если ради счастья обоих мне нужно перестать показываться им на глаза, я готова на этой пойти. Слишком громкое заявление, даже для самой себя, но иногда, глядя как загораются глаза Рейвен или губы Джона растягиваются в широкой искренней улыбке, я заверяю себя, что готова для них на все. Чем ближе подходила к концу пятница, тем серьезней становилась нервозность Рейвен. Остановившись все же на клишеных красных брюках с завышенной талией и простом белом топе, подруга нервно мне улыбнулась и отправилась на долгожданную встречу. Изо всех сил я старалась вытолкать её из комнаты, когда позвонил Джон и оповестил о своем прибытии. Но её цепкие тонкие пальцы почти мертвой хваткой впились в мои руки, а сама волнующаяся Рейвен начала очень быстро что-то говорить. Из всего потока слов я поняла только то, что она волнуется, боится всё испортить, и приказала мне быть всегда на телефоне. Информации было куда больше, но связь между ними была настолько призрачна, что я так и не смогла запомнить ничего другого. Чмокнув подругу в щеку, я все же заставила её переступить порог комнаты и нарочито громко захлопнула дверь позади нее. «Пути назад нет», — подумала я и, осмотревшись, тут же развалилась на своей кровати, включая музыку в плеере. К своему удивлению спустя час я не обнаружила ни одного СМС от Рейвен или, что ещё хуже, Джона. Слава Богу, никто не просил никого забрать, придумать тему или причину досрочно уйти. Я расценила это затишье как хороший знак. Достав из тумбочки свой блокнот, я, заразившись настроением у музыки, играющей в наушниках, принялась за наброски. Слова в песнях зажигали в моей голове образы, которые я тут же спешила запечатлеть на странице своего блокнота. Ненавидела собственную привычку делать множество мелких зарисовок на одной стороне листа, но с другой стороны именно эти работы в последствии выбирали друзья для своих татуировок. Едва The Neighbourhood исполнили первые строки «Afraid», как несчастная дверь, пережившая кажется атомную войну и не одно поколение студентов коллежа, со скрипом и глухим стуком отворилась, а на пороге появился хрупкий женский силуэт. К своей радости я не узнала в ней Рейвен или маму, а значит, ничего страшного не случилось. К своему несчастью и несчастью Рейвен, копна длинных кудрявых волос и стойкий запах сигаретного дыма подсказывал, что моей гостьей стала старшая сестра Рейвен, Луна. Она тяжело опиралась на дверной косяк. Некогда пухлое личико девушки осунулось, под большими карими, как у сестры, глазами залегли темные, почти черные круги, а полные красивые губы, которым мы с Рейнс всегда завидовали, обветрили и потрескались. — Луна! — воскликнула я, поднимаясь с кровати и откладывая телефон и наушники в сторону. — Что случилось? — Где Рей? Она не берет трубку, — прошептала Луна, не без труда выпрямляясь и делая несколько неуверенных шагов мне навстречу. — Она на факультативе, — соврала я. — Мне нужны деньги, — пробормотала она сквозь зубы. Сдерживая боль от ломки, девушка с надеждой смотрела на меня, будто бы взывая к моим воспоминаниям. — У меня нет денег. Мать не дает их после последнего раза. Рейвен тоже на мели, — так же быстро соврала я, но Луна знала, что любовь её сестры настолько велика, что не имея ни цента за душой, Рейвен всегда ей поможет. — Я дождусь её здесь. — Иди домой, или где ты сейчас живешь. Как только она вернется, я передам, что ты заходила. Мы что-нибудь придумаем. — Легко же ты отделалась, Принцесса, — выдавила она, обильно приправляя слово «принцесса» искренней ненавистью. — Что ты сделала, чтобы Ковал тебя отпустил? — Я заплатила ту цену, которую он назвал. — Вот только больше никому он этот ценник не озвучивает. Что же такого умеешь ты, чего не могут другие. Научишь? — девушка сходила с ума от боли, обиды и ярости. Я понимала её, знала, что она чувствует. Она ненавидит себя из-за беспомощности, слабохарактерности, несправедливости. Всем вокруг хорошо, а она вынуждена унижаться, терпеть боль, побираться, чтобы отыскать деньги на дозу. Маленькую, которую хватит возможно на час или два, но оно того стоило. Все стоило. В эти секунды ты готов на все, на любую сделку, на самый постыдный поступок, лишь бы боль ушла. Лишь бы жжение в каждой клеточке тела утихло, а эйфория, блаженство из-за которой всё началось, посетило тебя лишь на какой-то момент. Чтобы помнить. Чтобы ощущения не выветрились. — Луна, ты знаешь Ковала лучше меня. — Ты права. И потому не понимаю, почему он дал вольную тебе, но не мне. — Ты хочешь выйти? Сможешь? Ты готова отправиться в рехаб? Многодневные ломки, разговоры с психологом, препараты, безвкусная еда и жалостливые взгляды врачей. Готова? Если так, то мы с Рейвен позаботимся об этом, но если нет… Зачем красть у сестры мечту? — Что ты знаешь о ней? Она отмывала тебя от собственной мочи и рвоты, вносила за тебя залоги, отдавала долги Ковалу. — Мои долги перед Ковалом я оплачивала сама. А вот твои кредиты покрывает она. Ты хоть раз спросила, откуда у нее деньги? Думаешь, она откладывает деньги со стипендии? Что если и она пошла следом за нами? — Рей бы не стала. Не смогла. — Откуда, по-твоему, она берет деньги на оплату твоих долгов? На твое лечение? Откуда у студентки десятки тысяч долларов? Луна задумалась. Осознание реальности на секунду мелькнуло в её осоловевших глазах. — Моя Рей, — слезы потекли по впалым от истощения щекам, но я точно знала, что это не от осознания, они от боли, от жалости к себе. Сейчас, прямо сейчас она это докажет. Стоит лишь подождать. — Я пойду домой. Скажи Рей, что мне очень нужны деньги. Ковал вынес последнее предупреждение. Завтра в обед я должна отдать тысячу долларов, — она развернулась и вышла из комнаты прочь. Стоило Луне покинуть общежитие, как я тут же схватилась за телефон, чтобы набрать Рейвен. Закон подлости работал как никогда исправно — в лучший день в жизни Рейвен, просто должно было что-то случиться. Несчастье пришло в лице её родной сестры. Она начала рано. В 15 лет, когда родители Рейвен развелись, Луна взбунтовалась и всё чаще стала пропадать в клубах и вечеринках. Мать была слишком занята бракоразводным процессом и работой, чтобы заметить, как старшая дочь отдаляется и почти исчезает в клубах кумара. Луна несколько раз завязывала, возвращалась к нормальной жизни, но после того, как мать заболела раком, девушка в поисках больших денег снова вошла в мир наркотиков, но в этот раз с благой целью. Так ей казалось. Так она оправдывала себя. Рейс не очень любила рассказывать о сестре, но когда и я увязла в этом, то в качестве терапии Рейвен стремилась в красках описать мне все ужасы зависимости. Жаль, я не привыкла учиться на чужих ошибках. После пятой попытки связаться с подругой, я, скрипя сердцем, отправилась в «Аномалию», чтобы как можно скорее связаться с Рейвен. Бар был окутан ненавязчивой мелодией в исполнении музыкантов, ярко вырядившихся для этого вечера. Мне нравилось этом место. Атмосфера заведения была особенной. Стоит переступить порог, как дым сигарет, ароматы еды и приятная музыка плотной субстанцией окутывают и изолируют от внешнего мира. Будто действительно попадаешь в аномалию, черную дыру, другое измерение. Время в этом месте так же течёт будто бы по-иному. Гости были расслаблены, несколько пар танцевали в центре бара на небольшой импровизированной танцевальной площадке. Я ненавидела себя за то, что пришла сюда, чтобы испортить вечер Рейвен, но если верить словам Луны, времени на приятные вечера у нас не было. Ковал никогда не предупреждал трижды. После второго, довольно болезненного визита его людей, неизменно следует пуля в висок. Я уселась на высокий барный стул с краю стойки, чтобы суметь перехватить Рейвен, когда она надумает посетить дамскую комнату. Симпатичный бармен поспешил подойти и узнать, что я буду сегодня пить, но от осознания того, что Луне грозит смерть, об алкоголе речь даже не могла идти. Попросив стакан воды, я смущённо улыбнулась. Это всегда работало. Бармены не любят тех, кто пришёл пить воду, но стоило улыбнуться и опустить взгляд, как он тут же понимал, что вечер для стеснительный девушки только начался. Этот жест почему-то даёт им надежду, что девушка обязательно озолотит его бар. Сидя вполоборота к залу, я тут же нашла Джона и Рейвен глазами. Они сидели за столиком у противоположной от стойки стены. Джон обаятельно улыбался девушке, а вот как реагировала на его флирт подруга, мне рассмотреть не удалось, ведь та сидела ко мне спиной. В голову пробрались странные мысли, которые я уже давно пытаюсь искоренить, но они по-прежнему назойливо стучатся в разум, громко оповещая о своём прибытии, заглушая голос здравого смысла. В груди неприятно жгло от осознания того, что им так хорошо и просто. Что в их жизнях здесь и сейчас есть только они, и никакой драмы. А я как Гринч пришла, чтобы похитить их «Рождество». Джон накрыл своей ладонью её руку, и, готова поспорить, что сердце подруги пропустило удар. Из колонок лилась песня как никакая другая подходившая под саундтрек этого вечера. «Почему ты не выбрала его? Он хороший, надёжный, вы дружите всю свою жизнь. Но какого черта в твоей голове до сих пор этот Блейк? Почему ты мечтаешь о том, чтобы там, за столиком, под песню о любви сидели вы с Беллами? Он прогнал тебя из своей жизни, даже не узнав, а ты как дура думаешь о нем. Очнись. Думай головой, запри сердце на замок. Ещё никогда из этого не получалось ничего хорошего».***
За последние несколько месяцев этот день стал самым лучшим и светлым. Пусть последняя, но все же доза лежала во внутреннем кармане кожаной куртки и грела душу. Солнце светило особенно ярко, будто бы старалось сегодня специально для меня. Прохладный осенний ветерок играл с моими волосами, неприятно бросая локоны мне в лицо, путая их. Потоки воздуха пробирались под куртку, гладили оголенный живот, заставляя стайку мурашек пробегать по телу, приподнимая каждый волосок. Я нацепила солнцезащитные очки, лишь для того, чтобы прохожие не пугались моих расширенных зрачков. Не понимаю, чего так боятся прохожие, взглянув в мои глаза. Я просто чувствую себя чуть-чуть лучше, немного веселее. Мне проще бороться с унынием, и я получаю так много энергии. Внутри царит уверенность в себе и своих силах, я готова свернуть горы, могу переплыть океан. А люди опасаются за себя и своих детей. Подъехавший тонированный джип никак меня не смутил, в отличие от хорошо знакомых мне амбалов, которые выскочили из машины и устремились прямиком ко мне. Не вдаваясь в подробности, они указали мне на машину, и выжидающе посмотрели на меня. Я привыкла к такому «приглашению» от мистера Ковала. Отголоски разума, прорывающиеся сквозь дурман, говорили, что Ковал ждёт деньги за последнюю дозу, которых у меня всё ещё не было из-за двойной сделки с Синей Бородой. Нехотя я забралась на заднее сидение машины. Один из телохранителей захлопнул за мной дверь, и уже через минуту мы неслись на ковёр к Ковалу. Ожидалось, что разговор будет в другом ключе. Вспоминая предупреждение, которое, несмотря на его странную благосклонность ко мне, мне все же вынесли, я с ужасом представляла, что ожидает меня сейчас. В последний раз амбал номер раз, с глубоким шрамом на лице, избил меня так сильно, что ребра до сих пор ныли от любого резкого движения. Синяк на скуле ещё не до конца рассосался и теперь жёлтым пятном красовался на моем лице. Разбитая губа зажила, а чёрные гематомы на спине и животе до сих пор приводили Рейвен в ужас. В кабинете все так же пахло табаком. Запах сигарет укоренился в этом месте. Смог, как в фильмах про мафию, окутывал пространство плотным полотном, который, казалось, не развеялся бы даже с открытым окном. Ковал привычно развалился в кожаном кресле, удерживая сигару между указательным и средним пальцем. Тяжелый взгляд острой иглой впивался в мою теперь уже худосочную фигуру, с трудом стоящую перед ним на своих ногах. — Принцесса, — произнес он, слегка наклоняя голову вправо. Сузив глаза, он будто силился увидеть что-то, что не доступно простому взгляду. Воздух вокруг становился плотнее, обволакивал, проникал внутрь, оседая тяжелым грузом в легких. Блики отвлекали, не давали сфокусироваться на том, что важно. На цели моего визита. Грубый голос Ковала напоминал топленый шоколад, вязкой сладкой массой двигался в пространстве. Мозг сосредоточился лишь на бархатных нотках и легкой хрипотце вспышками мерцающей в речи, вот только разум никак не мог зацепиться за суть. — Принцесса, ты слышишь меня? — голос раздался очень близко. Вперив отрешенный взгляд в пол, наслаждаясь миром, подаренным очередной дозой, я не заметила, как Босс оказался рядом со мной. Нервная система была настолько угнетена, что тело не могло реагировать на опасную близость этого человека, а инстинкт самосохранения перешел в спящий режим. — Я Вас слышу, — тихо произнесла я. — Я никогда не выношу три предупреждения, принцесса, — почти шепотом произнес он, проводя указательным пальцем левой руки по моей щеке. Добравшись до губ, он очертил их контур большим пальцем, а после проник им в рот. Он аккуратно поглаживал поверхность языка, нашептывая что-то мне на ухо. Голос убаюкивал, расслаблял, раскрепощал тело. Забывшись в эмоциях и чувствах, позабыв о реальности, я прикрыла глаза, лениво водя по пальцу языком. Хриплый стон в районе шеи послал по телу волну мурашек, осевшую тугим горячим комом внизу живота. — Такая послушная малышка, — произнес он, — но мне нравится забирать то, что по праву мое. Сейчас ты бессознательно отдаешься, и как бы соблазнительно это ни было, тебя я хочу заполучить. Ковал исчез. Тепло, источаемое телом мужчины, пропало, и раздосадованный вздох вырвался откуда-то изнутри. — Как бы сильно ты мне ни нравилась, Принцесса Кларк, наказать тебя за непослушание я просто обязан. Приведите. Из последних сил я открыла глаза, фокусируясь на размытых фигурах, передвигающихся по комнате. Вот его люди покинули кабинет, а через время, точное количество которого я не могла определить, вернулись снова. Но теперь два темных пятна слились и вели за собой ещё один силуэт. — Ты знаешь кто это? — спросил Ковал, будто разговаривал не с наркоманкой, а с умалишенной или старушкой с болезнью Альцгеймера, которая забывала людей и каждый день знакомилась с ними заново. — Я не вижу, — пролепетала я, сомневаясь даже, что у меня получилось произнести эти слова достаточно внятно. — Советую получше вглядеться в лицо этого человека. Он героически вызвался оплатить твой долг передо мной, но я, как мудрый наставник и босс, считаю, что это слишком просто. В каждой истории должна быть мораль. Урок, который каждый должен вынести. Не так ли, Уэллс? Вдруг сердце бешено заколотилось, а доза «адреналина» вытеснила действие наркотиков и привела меня в чувство. Зрение нехотя вернулось ко мне, и только сейчас я поняла, что прямо передо мной стоял, а если быть точнее бессознательной куклой висел на руках амбалов номер раз и два, до полусмерти избитый Уэллс. Коричневая футболка была пропитана кровью дочерна. Кровь закипела и с оглушающим шумом понеслась по венам. Жар, вспыхнувший будто в каждой клеточке тела, резко сменился парализующим холодом. Страх за любимого человека, самого близкого и родного, ледяной коркой покрыл каждую жилу, не позволяя двинуться с места. — Как думаешь, я достаточно внятно объяснил? — спросил он. Сил ответить не было, от чего я тихонько кивнула, сдерживая всхлип. — Я думаю, ты не осознала. Мне кажется, ты решила, что раз вызываешь такие чувства во мне, то и законы на тебя не распространяются. Угроза заполнила комнату, сжимая моё размякшее тело в своих объятиях. — Я понимаю. Я найду деньги. Сегодня. Принесу деньги сегодня. — У нас с твоим любимым есть договор. Он освободил тебя от долга. — Я сама расплачУсь. — У тебя не вышло, Принцесса. Не вышло. Да и цена стала куда выше, — произнес он. Слезы застилали глаза, и в следующую секунду… … тишину разразил оглушающий звук выстрела.