***
Дорога до Вулф-трэп, а именно туда мы сейчас направлялись, заняла не больше времени, чем обычно. На фоне ненавязчиво играло радио, а в салоне стояла уютная тишина, прерываемая нашими разговорами — я делилась впечатлениями о поездке, а папа рассказывал о недавних делах. Вскользь мы прошлись по теме, не слишком приятной для нас двоих, но не менее важной: внутреннее состояние и посещение психотерапевта. Уилл, находясь в Балтиморе, стабильно посещал доктора Лектера, а я, будучи в отъезде, пользовалась помощью штатного психиатра из бюро. Разница во времени, конечно, напрягала, но несколько раз в неделю мы с мисс Мари Хиллиард честно связывались по скайпу и разговаривали положенное время. После этого, черкнув что-то в своем блокноте, женщина солнечно мне улыбалась и желала хорошо отдохнуть. Я же, сидя в небольшой съемной квартире, с бутылочкой полусухого красного, кивала головой и клятвенно обещала привезти ей сувенир, а после собиралась на очередную прогулку по Флоренции. Как раз таки в ходе этого разговора папа нехотя, но признался, в том, что обратившись к врачу (давнему другу Ганнибала), у него выявили энцефалит. Я пару раз моргнула, но не успела запаниковать: Уилл поклялся, что он проходит лечение под присмотром нескольких докторов, и что сейчас угроза (которой так и не возникло из-за своевременного обращения за помощью), прошла мимо и ему уже лучше. Закатить скандал мне тоже не дали, потому что папа, не совсем умело переключив тему разговора на наших общих знакомых, вдруг запнулся и, прикрыв глаза, глубоко вздохнул. Я была готова напрячься, но вдруг осознала, что мы уже подкатили к домику в Вулф-трэп. Небольшой домик островком спокойствия стоял прямо на границе с лесом, весело отсвечивая огнями внутреннего освещения в почти полной темноте улицы. Эта картинка поразила меня настолько, что все мысли о ближайшем выговоре отцу выветрились из моей головы, оставляя место только удивлению. Правая бровь вопросительно задралась кверху. — Уилл Грэм никогда бы не забыл выключить свет в доме, — начала я, косо глянув на мужчину, — мистер, кто вы и куда дели моего отца? Папа слегка смутился, но в своей привычной манере закатил глаза. Заметив на его губах непривычную улыбку, я во все глаза уставилась на это чудо света. — Пап? — Хотел сказать тебе, но как-то не пришлось к слову. Впрочем, сейчас сама всё увидишь. Словно по мановению его слова, входные двери домика отворились и на улицу, весело и энергично, высыпала стая, а на крыльце появилась Алана Блум. Как всегда изящная, в вязанном светлом свитере, она, сияя улыбкой, чесала за ухом Уинстона, верно усевшегося у её ног, в другой руке держа пивной бокал. Шестерёнки в голове забегали с сумасшедшей скоростью, и я почувствовала, как по лицу расползается широкая улыбка. — Видимо веселье успели начать без нас, — пошутила я, глядя на мисс Блум. Папа кинул на меня какой-то извиняющийся взгляд, и я прям-таки почувствовала напряжение, исходящее от него. Чужие чувства почти захлестнули с головой, но я сделала вдох и, прикрыв глаза, досчитала до пяти, расслабляясь, позволяя нервозной тревожности и призрачному чувству вины Уилла испариться. — Пап, — я засмеялась и мягко сжала его руку, заглядывая в глаза, — если вы с Аланой вместе, а я очень надеюсь, что это так, то я счастлива. Честно. И безумно за тебя рада. Мужчина, услышав эти слова, наконец-то «отмер», разом скинув с себя привычную броню. Послав мне благодарную улыбку, он тут же поцеловал в лоб, скрывая слегка повлажневшие глаза. Я не сдержалась и обняла его за шею покрепче. — Тем более, вы сошлись до Рождества, а это значит, что я все-таки получу свою двадцатку, — хмыкнула я, ухмыляясь. Папа отстранился и вскинул бровь. — Вы на нас спорили? — Возможно. Специальный агент, профессор Уилл Грэм, на краткое мгновение застыл, немигающим взглядом уставившись прямо мне в лоб, будто бы пытаясь проникнуть в мысли и воспоминания. Зря, потому что папа, кроме высокой эмпатии, имел фантастическую способность не распознавать такие тонкие материи как романтический интерес, особенно если дело касается его лично, а потому великий спор, заключенный нашей компанией, прошел мимо него. — Беверли? < Судя по внимательному взгляду, мистер Грэм составил список подозреваемых, и теперь методично вылавливает зачинщика. Я ответила загадочным молчанием, не желая сдавать подругу. — Прайс и Зеллер? — папа секунду подумал, а после как-то потерянно уставился на меня, задрав бровь ещё выше. — Джек? Я не сдержала смешка, слыша смесь легкого раздражения и некоего ужаса в его голосе. — И тетя Белла. Брайан и Бев проиграли, будучи свято уверенными в том, что ты будешь ломаться как минимум до нового года. Кроуфорды, Джимми и я в тебе ни разу не сомневались. Папа в неверии покачал головой, не сумев полностью подавить смешок. — Азартные игры в плохой компании, мисс Грэм… — шутливо пригрозив пальцем, начал он. Я закатила глаза, делая вид, будто не замечаю его улыбки. Эти его выговоры прекратили действовать на меня еще лет в четырнадцать. Мы наконец-таки выбрались из машины и Уилл, быстро вытащив мой чемодан на свет, приобнял меня за плечо и побрел в сторону дома. Дойдя до Аланы, что все ещё стояла у входа, с очаровательным румянцем на щеках от щипающего холода, он длинно свистнул, призывая стаю вернуться с прогулки. Я прищурилась и толкнула отца локотком. — Раз ты уже в курсе про наш тотализатор, будешь ставить на Прайса и Зеллера? Я поставила десять баксов на то, что в этом году Джимми таки протащит на рабочее место омелу. — Я вот поставила, — легко произнесла Блум, пригубив из бокала. Её темные глаза весело сияли и внимательно смотрели на Уилла. Папа удивленно усмехнулся: — Значит ты тоже в доле? — Конечно. Люблю легкие деньги. Алана засмеялась и, поздоровавшись, подарила мне крепкие объятья и поцелуй в щеку. От нее пахло теплом, домом и, черт возьми, домашней выпечкой. В голове тут же возник мужской образ, с литовским акцентом, но я поспешила запихать его поглубже. Не сейчас и не сегодня. За эти две недели я вполне научилась жить без мыслей о нем и сейчас, прилетев в Балтимор, не собираюсь на этом останавливаться. Пора шагать в новую жизнь, хотя старая до крови вцепилась мне в сердце. Я сделала глубокий вдох и умиротворенно улыбнулась, переступая порог отцовского дома, оставляя своих демонов позади. — Пахнет просто чудесно. Умираю с голоду!***
Утро встретило нас, Грэмов, как обычно, без всякой жалости и милосердия. Папа, потягивающий чашку кофе, бездумно смотрел в стену вот уже как семь минут, я же сидела на диване, в окружении стаи, почесывая руку в гипсе. Смена часовых поясов отдавалась головной болью и неумолимым желанием завалиться под одеяло и проспать ещё, как минимум, часов четырнадцать. На фоне, забавным щелканьем каблучков по деревянному полу, собиралась мисс Блум. Накинув теплое пальто, она мило улыбнулась мне и, подхватив ключи от своей машины с каминной полки, подарила папе поцелуй в висок. Уилл, так полностью и не выбравшийся из своих мыслей, ответил рассеянной улыбкой. — Была рада увидеть тебя, Стэйси, — произнесла она уже на выходе. — Ужин на выходных? Я, не менее потеряно, чем папа, кивнула головой на эту идею. Алана улыбнулась, попрощалась с нами и покинула скромную обитель. Через пару минут завелся автомобиль, и вскоре все снова погрузилось в блаженную тишину. Вчерашний вечер, проведенный с отцом и Блум, был по-настоящему замечательным. По большей части рассказывала я, делясь впечатлениями об Италии, но и Уиллу не удалось избежать «допроса» о произошедшем в мое отсутствие. Разговор о мыслях, что заставили меня чуть ли не бежать из Балтимора в Европу, состоялся в гостиной, когда время перевалило за одиннадцать ночи, а виски в бокале янтарем отсвечивал в свете каминного огня. Прижимаясь к мягкому боку папы, я делилась всем: своими кошмарами, страхами и проблемами, избегая, разве что, разговоров о безответной любви к своему психотерапевту. Уилл молчал, но его объятья и сухие поцелуи в макушку говорили сами за себя — он понимал и поддерживал. Вздохнув, и стряхнув с себя остатки вчерашних мыслей, я взъерошила шёрстку Бастера и обернулась в сторону мистера Грэма, что потеряно глядел в центр комнаты, вновь заплутавши в своих мыслях. В тёмных глазах, казалось вот-вот разразится буря, но…спустя пару минут ничего не произошло. Уилл лишь слегка пришёл в себя, обозначив это лёгким потрясыванием головы, а я вернулась к своему бесполезному времяпрепровождению на стареньком диванчике, в окружении стаи. Шея, мечтающая о нормальной постели, а не сидении в эконом классе, неприятное ныла, кожа под проклятым гипсом чесалась, но прямо здесь и сейчас я была по странному счастлива. Встав с места и потянувшись, я бросила взгляд в окно и не смогла сдержать улыбки, увидев первые белоснежные снежинки, что с завидным упорством, одна за одной, падали на промерзшую землю. В груди было переполняющее чувство какого-то предвкушения, и ощущение чего-то хорошего, поэтому я наконец таки стряхнула с себя остатки сна и весело глянула на папу, что сейчас до смешного походил на взъерошенного вороненка. — Подкинешь домой? — протянула я, махнув рукой в гипсе. Уилл, включившись в происходящее, оценивающе оглядел меня и усмехнулся: — Только если влючишь меня в это грязное пари на Прайса и Зеллера. Мне нужны новые рыболовные крючки. Я с ухмылкой закатила глаза. — С вами приятно иметь дело, мистер Грэм. — Могу сказать то же и о вас, мисс Грэм.***
Дорога до моей обители прошла в обществе радиостанции, что крутила вполне себе сносную музыку, и хорошего настроения папы. Я мысленно расцеловала Алану Блум, отмечая ее немалый вклад в эти их отношения. Уилл и впрямь выглядел более здоровым и весёлым, что автоматически молодило его на пару лет. Папа поделился историями про Эбигейл, что шла на поправку, и добавил, что надеется увидеть ее на рождественском ужине. Я кивнула, подумав, что может быть это поможет малышке Хоббс прийти в себя, раз она благосклонно относится к обществу отца и мисс Блум. Я и сама была бы не прочь познакомиться с ней ближе, особенно зная, что это принесёт Уиллу счастье. Разговор о рождестве затронул не только условия «фбровского спора», но и наших знакомых. Таких, как Ганнибал Лектер. Почему-то папа, кинув на меня долгий взгляд из-под очков, рассказал про жизнь своего друга как-то поверхностно, то и дело пытаясь понять мою реакцию. Не то, чтобы я скрывала свою симпатию к доктору, но почему-то эти взгляды, вкупе с упомянутой в разговоре Беделией Дю Морье, «психотерапевт Ганнибала», вызывали лишь глупое подростковые раздражение. Очевидно, поймав мой «сигнал», папа свернул с неприятной темы и замолчал. В таком молчании мы и доехали до моего обиталища. Я выскочила из машины первой, чуть ли не на ходу, позволяя холодному воздуху прочистить мне мозги. Откровенно говоря, стало лучше, хотя бы это глупая злоба-ревность выветрилась из головы с порывом ветра. Папа вытащил мой чемодан из багажника и потащил его по насыпной дорожке. Я поплелась следом, увлечённо слушая, как хрустит первый снег под ногами. Мелькнула мысль, что стоит осеннюю обувь поменять на зимнюю, иначе я замёрзну, заболею и свалюсь с пневмонией, прямо как в детстве. — Стой. Серьёзный голос папы влетел в голову и пронесся по позвоночнику вместе с табуном мурашек. Я, как по приказу, замерла на месте и оторвала глаза от разглядывания снега под ногами. Папа остановился перед моей дверью, автоматически становясь так, чтобы прикрыть меня своим телом, и достал пистолет. Я, моргнув и мгновенно подобравшись, вздернула бровь вверх. Уилл кивнул на приоткрытую дверь и небольшую щель, что темнотой заманивала попасть внутрь. На светлом, слегка потрепавшемся за годы, косяке, виделись бурые следы засохшей крови. Кинув на меня взгляд и дождавшись кивка, папа аккуратно приоткрыл дверь и сделал шаг внутрь. Я осталась на улице, но подошла чуть ближе к дверь и тут же уткнулась носом в рукав своего пальто. Папа поморщился и закрыл нос и рот курткой, сделав пару шагов вперёд, к гостиной. — Здесь. В гостиной, — прозвучал его голос, чуть приглушенно. Секунду спустя он появился на улице, не отрывая взволнованного взгляда от меня. Белые, словно выточенные неизвестным художником, снежинки, цеплялись за папины волосы и исчезали в непослушных вихрях. Из его груди вырвался какой-то хилый вздох и он вытащил из кармана мобильный, набрав знакомый номер. — Джек, это Уилл. Квартира Стэйси, нужны ребята. Мы нашли тело. Кроуфорд что-то ему ответил, но я не слишком выслушивалась. Оперевшись на свой чемодан, я бездумно прошептала, глядя на танец снежинок: — Ну что, добро пожаловать домой, Стэйси.