Черная изморозь

Одним из самых интересных чувств Фрост всегда находил то, которое Катерина описала как «и хочется, и колется». Хотелось Фросту много чего. И кололось из этого, на удивление, даже больше. Например, кололось желание уйти насовсем. Оставить Хранителей с их проблемами и никогда не вспоминать о связи с ними. Вкус беззаботной детской жизни никак не приедался. Да и сколько уже прошло? Год? Пара лет? Джек уже не помнит. Кололся первый бокал вина. В прямом смысле кололся, как и первая зажатая в зубах сигара: алкоголь обжигал губы и глотку, сигаретный дым выворачивал наружу лёгкие. После этого Фрост пил только безалкогольное, а вот просить дамскую сигарету, полегче, как-то не принято. Но больше всего, конечно, кололись встречи. Редкие, как правило, тихие. Шрам на ладони взрывался болью каждый раз, когда Фрост оказывался у леса Сантофф Клауссена. Это продолжалось до тех пор, пока он не покидал чужую темницу, и Джек знает, что Блэк чувствовал то же. Он видел это в том, как изредка дёргались уголки чужих губ, как ближе к утру чужой лоб покрывался испариной. Николас не пожалел. Если у Джека это была короткая глубокая линия на ладони, то у Питча шрам проходил через всю грудную клетку. Ему было в разы больнее. И всё-таки он почему-то терпел. Не прогонял, не сопротивлялся. Убивал Блэк вне этого места. Убивал кошмарами, убивал постоянной погоней. Страхи проникали в сознание, вынюхивали, что дорогого Джеку осталось, и тогда Блэк убивал необходимостью забывать то, что дорого. Король кошмаров преследовал везде, но не здесь. Это иронично: чужая тюрьма внезапно стала нейтральной территорией. Разговаривал Джек. В основном это были приветствия и прощания, которые Блэк оставлял без ответа. Было и негласное правило: не говорить о войне. Именно поэтому говорить было преимущественно не о чем. Спустя время эти встречи снова начинают колоть. Больше нет боли в руке: шрам на ней теперь светлый, белый почти, правильно заживший. Но это становится его новой головной болью. А что, если бы они поговорили? Что, если можно было что-то изменить обычным разговором? Катерина уже доказала ему, что слова могут бить сильнее мечей. Почему он так и не задумался о том, чтобы сказать несколько правильных слов? Почему сидел ночи напролёт, смотрел и молчал? В этой войне Джек пошёл по лёгкому пути. Эта мысль оказывается неожиданно обидной. Хочется избавиться от неё. И колется от необходимости снова забыть что-то важное и двигаться дальше.