Железное сердце

      Капитан Оливер Мейнард вошёл в участок и не поверил своим глазам. Посреди участка стояла и верещала белая коза с увитыми ленточками рогами.       Коза была не единственным, что возмутило детектива. Она была лишь самым ярким проявлением воцарившегося в участке безумия.       Множество людей самого сомнительного вида толклось, галдело, увещевало и вопило. Царил тяжёлый запах, в котором вонь немытого тела смешивалась с животным духом. Патрульные пытались усмирить толпу, пускали в ход дубинки, орали. По одному подтаскивали людей к дежурному, который записывал данные. После арестованных провожали вниз, в камеры предварительного заключения.       Грязная смуглая бабка с трясущейся курчавой головой, замотанная в немыслимые тряпки, бормотала какую-то бессмыслицу и хитро улыбалась. Седой старик в заляпанном грязью плаще, под которым пряталась маленькая обезьянка в шёлковой жилетке, визгливо ругался с патрульным. Высоченный тощий чернокожий мужчина в красном костюме и таком же цилиндре размахивал длинными руками перед носом у дежурного и кричал:       — Да в прошлом веке мне ногу оттяпали! Не был я ни на какой войне!       Цыганка в платье с разноцветными оборками пыталась флиртовать с полицейским. Коза блеяла. Каркал огромный чёрный ворон, презрительно взиравший со шкафа на патрульного, который пытался согнать его шваброй.       В этой суматохе Оливер не сразу увидел детектива Дуглас, которая пыталась руководить патрульными и что-то им объясняла. Он пробился через вонючую толпу, едва не наступив на кого-то, и схватил коллегу за локоть.       — Что, чёрт возьми, происходит?!        Дуглас раздражённо сдула прядь пушистых каштановых волос со лба и ответила:       — Ищем мага, господин капитан, в соответствии с полученными из столицы указаниями. Патрульные задерживают всех, кто занимается фокусами и магией…       — Дуглас, — змеиным шёпотом произнёс Оливер, — вы изучали эти документы?       Дуглас заморгала круглыми карими глазами.       — Изучала, господин капитан… — пробормотала она.       — По-видимому, нет. Потому что если бы вы потрудились прочитать их внимательно, то знали бы, что согласно ориентировке маг — мужчина не старше сорока! Молодой мужчина, Дуглас!       — Ой, — сказала Дуглас, и её полное лицо слегка побледнело.       Оливер посмотрел на неё сверху вниз и заложил руки за спину.       — Избавьтесь от всех, кто не соответствует ориентировке, — сказал он. — Остальных в камеры, мне на стол — сведения. А после вы будете отстранены от этого дела, Дуглас. Вам всё понятно?       Убрав за покрасневшие уши все выбившиеся из причёски пряди, Дуглас торопливо кивнула.       — Отлично, — бросил Оливер и ушёл в свой кабинет, не желая больше ни минуты наблюдать столпотворение.       В кабинете царил строгий порядок. Как часовые, вздымались до потолка шкафы с папками и книгами; стоял посредине массивный стол на толстых ножках, из-за которого выглядывала резная спинка кресла. Привычная упорядоченность вернула Оливеру спокойствие, и вернувшуюся Дуглас он встретил с обычным хладнокровием.       — Под описание подходят только трое… — смущённо проговорила она, положив перед ним три жёлтых папки.       Оливер велел ей присесть и пролистал все три. Помощник гадалки, фокусник из цирка и гипнотизёр. Если кто-то из них — действительно маг, то это ли не доказательство величия Перта? Человек, обладающий разрушительной силой, вынужден прятаться и заниматься такими глупостями, как цирковые фокусы!       Оливер служил в армии и знал, что такое настоящая магия. Он помнил похожие на мыльные пузыри прозрачные куполы, которыми Сибилла Маркс окружала отряды бэльморцев: несмотря на кажущуюся хрупкость, пузыри были непробиваемы для пуль. Помнил, как воздух окрашивался в оранжевый, а потом неконтролируемая энергия сбивала с ног, тащила, вертела, не давала двигаться. Помнил, как автоматоны-самоходы рассыпались пылью в огненно-рыжих вихрях.       Он знал, что маг, которого они ищут, не обладает даже десятой частью силы Старой Лисы. Иначе они бы давно о нём услышали.       — Распорядитесь, чтобы привели вот этого, — сказал Оливер, кинув Дуглас папку с данными помощника гадалки.       Дуглас ушла и вскоре вернулась с высоким парнем в тёмном костюме.       — Сесть! — рявкнула она и надавила арестанту на плечо. Тот смиренно сел, положив скованные руки на стол, вскинул взгляд на Оливера и тут же опустил глаза.       Было в нём что-то отталкивающее: то ли выражение лица, наводившее на мысли о безумии, то ли мертвенная бледность, то ли излишнее изящество жестов. Тонкие длиннопалые руки с выступающими венами напоминали женские.       Педераст, подумал Оливер. Его раздражала лояльность законов Бэльмора к однополым связям: здесь они не только не порицались, но едва ли не поощрялись.       Оливер отослал Дуглас и прочитал вслух из папки:       — Эшли Бенджамин.       Снова посмотрел на помощника гадалки. Тот упорно не поднимал взгляд.       — Вы знаете, почему вас задержали?       Чересчур красные губы Бенджамина слегка дёрнулись, словно он хотел улыбнуться, но потом передумал.       — Понятия не имею, — сказал он. — Вы мне расскажете?       Оливера передёрнуло от его кокетливых интонаций.       — Где вы были пятого мая тысяча восемьсот тридцать второго года? — ответил он вопросом на вопрос.       Губы Бенджамина снова дрогнули.       — Это было пять лет назад, — поведал он куда-то в сторону. — Я не помню.       — Но вы ведь знаете, что это за день?       Впервые Бенджамин поднял на него глаза.       — Все знают, — сказал он со странной улыбкой. — День вашей победы.       — Чему вы улыбаетесь? Поражению своей страны?       Бенджамин отвёл взгляд, продолжая улыбаться. Не дождавшись ответа, Оливер задал следующий вопрос:       — Вы служили в армии?       Он внимательно следил за реакцией и увидел, как раздулись ноздри, как дёрнулась верхняя губа: мгновенная гримаса отвращения, тут же сошедшая с лица.       — Нет, — последовал стандартный ответ. Никто не признавался в службе в армии. Иного Оливер и не ждал.       — Вам двадцать семь. В армию призывают с восемнадцати. Почему вы не защищали свою родину?       — Я болел.       — Чем?       — Меланхолией, — ответил Бенджамин жеманно и метнул в него кокетливый взгляд из-под ресниц. Оливер подавил желание ударить кулаком по этому бледному женственному лицу.       — Чем вы занимались?       — Ничем.       — На что вы жили?       — Меня содержали.       — Содержали, — повторил Оливер, не в силах более скрывать своего отвращения.       — Да, содержали. Мой друг. Близкий друг.       Бенджамин поднял глаза, и в его взгляде Оливер увидел торжество. Мерзавец издевался над ним. Он прекрасно знал, какое впечатление производит, и намеренно его усиливал манерничаньем и обезьяньим жеманством.       Будь на месте Оливера другой детектив, Бенджамин получил бы по физиономии, на том бы дело и закончилось. Трудно было представить себе, чтобы этот женственный, вялый, как подземный гриб, юноша был на войне. Мысль о том, что противостоять Перту могли такие юноши, была оскорбительна для офицера.       И всё-таки мерзавец вёл себя странно и что-то скрывал. Оливер нутром чувствовал враньё и понимал, что за ужимками скрывается что-то ещё. Может быть, ненависть, которая прорывалась иногда мимолётными гримасами.       — Вы задержаны по подозрению в заговоре против республики Перт, — холодно сказал Оливер. — Вас проводят обратно в камеру. Постарайтесь не заводить чересчур близких отношений с сокамерниками — боюсь, содержать вас они не будут.       Когда патрульный сержант выводил Бенджамина из кабинета, тот отмочил штуку: обернулся, картинно взмахнул ресницами так, что ему позавидовала бы любая певичка из кабаре, и послал Оливеру воздушный поцелуй. Оливера передёрнуло, а Бенджамин довольно улыбнулся.