***
В столице Перта президент Поль Харрингтон и его жена Лора заканчивали завтрак. Утреннее солнце играло на столовом серебре, солнечные зайчики прыгали по тёмным дубовым панелям стен. Лора, взяв пухлой в ямочках рукой фарфоровый чайник, наливала чай в изящные тонкостенные чашки. Когда она подвинула чашку мужу, тот перехватил её руку и поднёс к губам. — Самая прелестная рука на свете, — сказал он с улыбкой. Лора улыбнулась и опустила ресницы. Семейную идиллию нарушил лакей, который вошёл с запиской. Прочитав записку, президент сказал: — Гораций с докладом по ситуации в Бэльморе. Не возражаешь, если он войдёт, дорогая? Лора не возражала, поэтому лакей пригласил в столовую высокого светловолосого человека в тёмной одежде. — Какие новости кроме тех, что мы уже знаем? — поинтересовался президент, откидываясь на стуле и жестом предлагая вошедшему сесть. — Мне только что доложили, что сегодня в полдень состоится казнь лидера восстания, — сказал Гораций, усаживаясь на стул, который для него отодвинул лакей. — Генерал Франклин планирует к этому времени подогнать к центру города танки, чтобы продемонстрировать мощь нашей страны. Президент переглянулся с женой. — Хотите чаю, Гораций? — спросила та. — Я попрошу принести ещё одну чашку… Гораций недоумённо переводил взгляд с президента на Лору и обратно. — Господин президент, я жду приказов, — сказал он растерянно. — Мы ещё успеем её остановить и отменить казнь. — Вы играете в шахматы, Гораций? — спросил президент, подливая сливок в свою чашку. — Немного, господин президент… — Так вот: в шахматах иногда приходится приносить в жертвы фигуры, чтобы добиться победы. Президент сделал глоток, аккуратно промокнул губы салфеткой и продолжил: — Лидер восстания — человек молодой и красивый. Его смерть всех тронет и возмутит. — Мученик опаснее мятежника, — тихо добавила Лора, улыбаясь и не поднимая взгляда. — Для Виктории. — Мы дадим ей увязнуть как можно глубже, — подхватил президент. — Пусть люди увидят, до чего могут дойти старые закосневшие генералы, если пустить их к власти. — Давайте я всё-таки налью вам чаю, — сказала Лора, глядя на вытянувшееся лицо Горация.***
Солнце демократично: оно одинаково освещало и роскошную столовую президента Перта, и первый этаж заброшенного дома в Номве. Пыль и труха плясали в холодных солнечных лучах, падавших на вздыбившиеся доски пола и свисающие клочьями обои. Пахло сырой штукатуркой и мокрым кирпичом. В этом полуразрушенном доме собрались остатки отрядов бунтовщиков. Грязные, бледные и осунувшиеся они сидели прямо на усыпанном сором полу. Изо рта у всех шёл пар. — Я знаю, что много прошу, — сказал Кэс. Перед собой он видел усталые лица, окровавленные повязки, синяки и раны. — И никого заставлять не стану. Если никто со мной не пойдёт, пойду один. — Это самоубийство, — тихо сказал кто-то. Кэс повернулся в ту сторону, откуда прозвучал голос: — Да. Но если его казнят… то как минимум одного пертовца я с собой прихвачу! Или что, будем сидеть и молчать?! — Нет, — сказала Фэй. Поднялась, прошла к нему по скрипучим доскам пола и встала рядом. — Я пойду с тобой. Прихватим целых двух пертовцев. Он улыбнулся и пожал ей руку. Обвёл глазами остальных. Один за другим бунтовщики вставали и подходили к нему, пока на полу не осталось никого.***
Глубоко под землёй, куда лучи солнца не дотягивались, Макура на своих паучьих ногах подошла к Эшли и протянула ему стандартное солдатское ружьё времён войны с Пертом. — Не забыл, как им пользоваться? — спросила она. Эшли взял ружьё, взвесил его в руке и усмехнулся. — Нет, — сказал он, — я ничего не забыл.