***
Дорея и Карлус ушли по своим делам, оставив детей в замке. Гермиона терпеливо дожидалась Джеймса в гостиной Гриффиндора, ибо он сам об этом попросил её. На самом деле, девушка не рассчитывала на такое скорое знакомство со всеми Мародёрами, но этого не избежать, ведь её (теперешний) брат — лидер всей этой компании и почти ни на шаг от них не отходил. Поэтому Гермиона пока что наслаждалась мгновениями, проведёнными в своей любимой гостиной. Общая комната Гриффиндора за 20 лет ни капли не изменилась, за исключением колдографий над камином, в её времени их было значительно уже больше, и отсутствовали протёртые следы на паркете и мягких бордовых коврах. В целом, всё было также по-гриффиндорски. Тепло и дружелюбие окутывало с ног до головы, от чего блаженная улыбка сама ложилась на уста. Здесь Гермиона чувствовала себя собой, не нужно было строить из себя непоколебимую девушку, скрывать настоящие чувства, притворяться, что она на самом деле из этого времени и по счастливой случайности вообще оказалась в Хогвартсе (хотя последнее было практически правдой). Послышался громкий топот по лестнице, отчего Грейнджер вздрогнула и повернулась в сторону звука. Она наблюдала картину, как Мародёры, хохоча, спускались в гостиную, таща за собой громоздкие чемоданы. Девушка переводила взгляд с одного на другого, отмечая про себя, какие же они сейчас все молодые, красивые и живые. Тут Сириус резко остановился, вцепляясь взглядом в Гермиону. Всё его былое настроение испарилось, он хмурил брови, во взгляде появился холод и непроницаемость. Ремус и Питер поражённо посмотрели на друга, а потом проследили за его взглядом, и теперь уже с интересом разглядывали девушку, пытаясь понять, что же так не понравилось Бродяге в этой миловидной шатенке. Только лишь Джеймс снова тепло улыбнулся, ведь они с Гермионой всё-таки сумели кое-как найти общий язык, и теперь он относился к ней достаточно хорошо, по крайней мере, по-приятельски. — Друзья, хочу представить вам. Эта чудесная девушка — Гермиона, — провозгласил Поттер, указывая на сжавшуюся от такого пристального внимания Грейнджер. Сириус долго пилил взглядом Гермиону, на что она всё-таки отреагировала тем же. На это юный Блэк лишь хмыкнул и пробубнил что-то про: «Такими темпами мы опоздаем на поезд», подхватил чемодан и скоропостижно скрылся за портретом Полной Дамы. Питер поспешил за другом, таща свой багаж, иногда подпрыгивая от того, что тот наезжал на ноги. Ремус удивился поведению Сириуса, но лишь пожал плечами и представился Гермионе, которая тоже уже готовилась к выходу. Когда Люпин тоже ушёл в коридор, направляясь на платформу, Джеймс вздохнул и приобнял за плечи Грейнджер, как и в первый раз. Так они и покинули гостиную Гриффиндора, заведя разговор о предстоящем лете и о том, что он, Джеймс, ещё ничего не рассказывал про Гермиону друзьям. Лили наблюдала всю эту картину, скрываясь в тени лестницы. У неё сердце болезненно кольнуло при виде того, как аккуратно и заботливо Поттер прижал к себе незнакомую девушку. Отметив про себя, что эта шатенка достаточно красивая и с характером, раз смогла выстоять такой взгляд Сириуса, Эванс решила, что это, видимо, идеальная пара для Джеймса. — Ну, хотя бы от меня, наконец, отвалит, — прошептала себе под нос рыжеволосая гриффиндорка. И после своего же комментария, у неё внутри всё сжалось, а предательские слезинки скопились в уголках глаз, затуманивая взор. Лили быстро утёрла их рукавом кофты, и быстро направилась в сторону платформы.***
Пейзажи быстро сменяли друг друга. Шотландия в летнюю пору была воистину прекрасна. Широкая зазеленённая степь отдавала слегка желтоватыми красками, а гладь озёр, то и дело попадавшаяся на глаза, растекалась лазурными мазками. Поезд стучал колёсами по рельсам, размеренно покачиваясь из стороны в сторону, унося всё дальше от замка. Приоткрытое окно пропускало в купе прохладный свежий воздух, обогащая кислородом и игриво развевая волосы. Порой в дороге попадался лесок, полный удивительных животных, не обязательно магических. Просто каждое животное по-своему уникальное, их манера жизни и природные инстинкты — всё это поражает и заставляет ещё больше внедряться в их мир. Гермиона сидела в одиночестве в своём купе, ей трудно дался побег от четвёрки друзей, а уж тем более поиск свободного места. В конце концов, девушка расположилась в самом конце поезда, и не пожалела, что заняла именно это место. Тут так тихо и спокойно, что она могла полностью погрузиться в себя, зная, что покой этот никто в ближайшее время не нарушит. Когда всё так кардинально меняется, невольно задумываешься о всяких «если». Что было бы, если её не нашёл Хагрид и не отвёл вместе с Минервой в лазарет? Что если Дамблдор не поверил бы ей и просто бы насмешливо прогнал? У Грейнджер не было какого-либо чёткого плана на дальнейшую жизнь, но она ясно осознавала, что, как минимум, ей придётся ужиться с новой семьёй и наладить отношения с сокурсниками. Шатенка, в принципе, заранее уже решила, что сильно сближаться она ни с кем не собирается, ибо в один «прекрасный» момент придётся рано или поздно уйти. Пока ещё не время думать обо всём таком слишком глобально. Поэтому Гермиона решила просто в голове у себя выстроить список важных деталей, которые придётся сделать в ближайший срок. И начало тому — летние каникулы. Будет целых 2,5 месяца свободного времени, которое шатенка собирается потратить на изучение различного рода информации о крестражах, последствиях перемещений во времени, улучшение своих навыков в магии и прочее, прочее. Более того, Поттер-мэнор был как раз-таки оснащён великолепной библиотекой, полной древних фолиантов и книг, что было только на руку Грейнджер. Ну, а пока, Мерлин с ним, она просто насладится сейчас открывающимися привычными видами за окном и втянется в чтение какой-нибудь литературы из своего времени, бережно хранящейся в несменной бездонной сумочке. Её планам, судя по всему, не суждено было сбыться, потому что в купе только что ворвались две девушки. Их было не трудно узнать: Лили Эванс и Алиса Стоун. Эти гриффиндорки для Гермионы многое значили, обе являлись матерями её друзей, отдавшие свои жизни во благо процветания их чад. Грейнджер считала этот поступок, если не великим, то, как минимум, достойным, ведь не каждый готов на жертвенность. Любовь творит чудеса, а особенно материнская. Слишком болезненно наблюдать, как эти искристо-зелёные глаза излучают свет, добро и такое жизнелюбие, которое не могли отобразить глаза-близнецы Гарри, и как взбалмошная, весёлая Алиса сейчас резвится, шутит и делает всякие ребяческие выходки, чтобы потом сойти с ума в прямом смысле этого слова. Гермионе очень трудно давалось представление о том, насколько же разные сейчас фигуры представлены из её прошлого и из настоящего, происходящего прямо здесь. Гриффиндорки поначалу даже и не заметили незнакомку, лишь потом Лили обратила внимание, что в купе они оказались не одни. Вспомнив, что видела эту девушку в гостиной, обнимавшейся с Джеймсом, Эванс сначала помрачнела, а затем её взгляд снова потеплел. — Привет, я Лили Эванс, а это, — она кивнула в сторону другой девушки, — моя подруга Алиса Стоун. Не бойся, мы не кусаемся. Они дружно рассмеялись, заставляя улыбнуться и Гермиону. Последняя так и представляла маму Гарри: дружелюбная, чуткая, ласковая. Поэтому просто не могла не ответить ей таким же приятным приятельским приёмом. Шатенка, конечно, не собиралась заводить близких связей, но наладить контакт со многими будущими сокурсниками она может, не так ли? — Очень приятно, — приветливо улыбнулась Грейнджер и тут же прикрыла рот ладонью, — меня зовут Гермиона, я новенькая. Приезжала вот в Хогвартс сейчас, чтобы обсудить всё с Дамблдором насчёт будущей программы обучения. — Ты стесняешься своей улыбки, да? — заметила Алиса, разглядывая новую знакомую, — Очень даже напрасно, она у тебя очень красивая. Слова Стоун заставили Гермиону засмущаться, но она этого не показала, лишь благодарно кивнула. Эта привычка прикрывать рот пошла с детства, когда над ней частенько подтрунивали из-за «бобриных» зубов, от чего у юной Грейнджер остался след обиды. Конечно, сейчас шатенка уже выросла и детский недостаток давно пропал, но она всё ещё не могла смириться со своей улыбкой, каждый раз критично оглядывая себя в зеркале, скалясь. Девушки бóльшую часть пути провели в незначительных разговорах и в знакомстве друг с другом. Алиса и Лили всерьёз заинтересовались Гермионой, её увлечениями и обширными знаниями в сфере магии, каждый раз поражаясь, от чего они сами не изучали такие темы? Эванс это затрагивало, поэтому она кропотливо выписывала особо интересные темы на лето, которое собиралась провести в изучении чар, зельеварении и трансфигурации без практики, поскольку пользоваться магией несовершеннолетним было запрещено. — Слушай, Гермиона, а что у тебя с Поттером? — неожиданно спросила Лили, внимательно смотря в глаза девушки. Даже Алиса недоверчиво поглядела на свою подругу, потому что и предположить не могла, что это когда-нибудь заинтересует рыжеволосую старосту. — Послушай, — Грейнджер на секунду задумалась и отвернулась к окну, посерьёзнев, — мы с Джеймсом точно не пара, это всё что я могу тебе сказать. Извини, но я не хочу пока вдаваться в подробности насчёт этого. Нас никакие романтические узы не связывают, это уж точно. Лили притупила взгляд и стушевалась, она не хотела как-то портить настроение новой знакомой, а уж тем более не хотела задавать подобные вопросы: что-то кольнуло в сердце от воспоминаний о сегодняшнем утре, от того слова сами сорвались с языка. Раздался звук открывающейся двери купе, тут же в проёме, как по иронии судьбы, предстали Мародёры в своём полном составе. Первые двое, Сириус с Джеймсом, вели себя крайне уверенно, Ремус сдувал сбившуюся чёлку со лба и обнимал друзей за плечи, а Питер стоял позади и переминался, как всегда, с одной ноги на другую. — Ну, наконец-то, Гермиона, мы тебя обыскались! — воскликнул Джеймс, плюхаясь рядом со своей сестрой и щёлкая ту по носу, заставляя сморщиться. Сириус так и остался стоять в дверях, опираясь на косяк, Ремус же сел напротив, рядом с Лили, там же и Питер. Перемена в настроении Эванс была почти ощутима тактильно, её взгляд раздражённо сверлил пол, а кончики ушей порозовели, Алиса лишь снисходительно улыбнулась всем, приветствуя. Грейнджер скрестила руки на груди, поворачиваясь к Поттеру. — Послушай, Джеймс, мы тут с девочками общаемся, не мог бы ты оставить нас? — промолвила шатенка, одаривая Мародёров серьёзным взглядом. — Мерлин, прямо как Макгонагалл, — закатил глаза Сириус, который наблюдал за всем происходящим со стороны. Все залились дружным смехом, — Джим, пошли, нашёл ты свою Гермиону и успокойся, а то вон, Цветочек ревнует. Ишь как пилит взглядом несчастный пол. — Бродяга, не начинай, — Ремус вступил в диалог, замечая сконфуженность старосты девочек, и встал с сидения. Он положив руку на плечо Сириуса, обрывая его тираду и дружелюбно улыбаясь девочкам, — Пойдёмте, ребят. Джеймс? Мальчики вышли из купе с причитаниями Джеймса о том, что хотел остаться ради его незабвенной Лили и перекинуться ещё словами с Гермионой, но остальные Мародёры быстро уверили его, что успеет ещё и за лето через письма вдоволь нащебетаться со своей ненаглядной. Девушки остались сидеть в некотором замешательстве и неловком молчании. Гермиона принялась за чтение книги, которую в тот раз, когда пришли Лили и Алиса, не успела даже открыть. Втянувшись в мир знаний, она также не могла не ощущать жгучих взглядов Эванс, но тактично не обращала внимания на этот счёт. Стоун весело разглагольствовала о лете и о том, как скоро уже своих родителей познакомит со своим любимым Фрэнком. (Как Грейнджер уже поняла из рассказов новой приятельницы, родители Невилла сошлись ещё тем летом, несмотря на то, что Долгопупс был старше на год и только закончил Хогвартс, собираясь поступать сразу же после школы на обучение в Аврорат, чем несомненно гордилась его возлюбленная, мечтавшая вскоре присоединиться к нему). Вскоре вышла Лили на собрание старост, на котором присутствовал и Люпин. Там им сообщили о точном времени прибытия, о дальнейших планах на следующий год и о прочих нюансах, положенных обсуждать на подобных собраниях. К слову, рыжеволосая гриффиндорка вернулась примерно через полчаса и объявила соседкам по купе о скором прибытии на платформу в Лондоне. За время отсутствия Лили, Алиса неоднократно пыталась связать диалог с Гермионой, что выходило из рук вон плохо, поскольку последняя не горела особым желанием общаться, вовлекаясь с бóльшим рвением в чтение. Тем не менее, Стоун не отступала до победного конца и, наконец, сказала, что «Несмотря на твоё упрямство, Гермиона, я уверена, мы с тобой подружимся, как бы ты не отнекивалась!». Грейнджер на это отреагировала лёгкой улыбкой, как бы соглашаясь, но всё также оставалась при своём непоколебимом мнении. Как ей не хотелось, она не должна внедряться в жизнь людей, которые столь многое сделали для дальнейшей истории. Хоть шатенка и объявилась в этом времени с целью изменить произошедшее, но она скорее будет двигаться в косвенном направлении, нежели напрямую, ибо менять что-то настолько глубоко — чертовски опасно. Мерлин тому свидетель.***
Платформа была заполнена людьми, так много родителей, опекунов или же просто бабушек/дедушек прибыли сюда, чтобы выслушать новые незабываемые рассказы за последний год своих ребятишек. Вокруг царила такая радостная и весёлая атмосфера, что невольно на душе становилось теплее. Правда, за одним исключением — Гермионе было больно смотреть на то, как мать нежно обнимает своего ребёнка, приехавшего, наконец, со школы, любовно обцеловывая румяные щёчки. Грейнджер вспоминала своих родителей, как они также радовались каждому её приезду, терпеливо выслушивая красноречивые рассказы дочери о новых заклинаниях, выученных за год, о сваренных успешно зельях и превосходных оценках, при этом так по-родительски горделиво улыбаясь. Но здесь их нет, они, её семья, даже не знают о существовании дочери, по идее Гермиона даже не была ещё в их планах. Возможно, они только-только познакомились, а, быть может, у них недавно произошёл первый поцелуй, но о ребёнке ведь и речи идти не могло. Дорея стояла и махала платком, призывая сына, с которым виделась совсем недавно утром, но уже успела соскучиться. Карлус одобрительно похлопал Джеймса по спине, шутливо восхваляя, что тот умудрился ничего не учудить в поезде. Между тем миссис Поттер не забыла и о новом члене семьи, потому же сейчас приветливо окликнула Гермиону, подзывая к ним. Шатенка смущённо улыбнулась, отмечая, как странно посмотрели на неё многие в окружении. Когда Грейнджер подошла, Карлус погладил её так по-отцовски по голове, что у девушки внутри всё всколыхнулось от распирающего чувства и вины, и благодарности этим людям, принявших в свою семью. В общем-то, мистер Поттер не был любителем показывать какие-то нежности на публике, он считал, что лучше такие вещи приберечь для дома, но не мог сдержаться, будучи просвещённым в печальную историю судьбы почти-уже-дочери. Слишком странно и отстранённо Лили поглядывала в сторону семьи Поттеров, из принципа абсолютно не глядя на Джеймса, что последнего обижало, поскольку он заметил нездоровый интерес зеленоглазой красавицы к его родителям и Гермионе. По привычке взлохматив волосы, Поттер-младший крикнул ей типичное: «Я буду писать тебе всё лето, Эванс»; чем заставил своих родителей умильно рассмеяться, а саму девушку вспыхнуть от стыда и отвернуться. Алиса тем временем куталась в объятия Фрэнка и своих родителей, одновременно прощаясь с некоторыми знакомыми, спешащими удалиться уже с платформы. Тут на взгляд Гермионы попался ссутулившийся Сириус, который выглядел мрачнее, чем обычно. Рядом с ним стоял его брат, Регулус Блэк, а впереди — высокая статная женщина с заплетёнными чёрными кудрями и тёмно-карими стеклянными глазами. То была Вальбурга Блэк, без сомнений. Её прямая осанка и хладный, почти равнодушный, взгляд говорил сам за себя — особа голубых кровей, как говорится. В отличие от остальных матерей, она лишь сухо кивнула в знак приветствия и приняла поцелуй её пальцев от Сириуса и Регулуса, как это было принято у элитных чистокровных семей. Даже не поинтересовавшись о прошедшем году, женщина развернулась на своих каблуках, всколыхивая подолы тёмно-фиолетового платья с чёрной шалью, и пошла прочь. Сыновья поспешили за ней, понуро свесив головы и таща чемоданы. Сердце Гермионы сжалось при виде подобной картины, она, конечно, знала о хладнокровности матери Сириуса, но никогда и не думала, насколько же это может быть правдиво. Из рассказов мистера Блэка Грейнджер всегда выделяла про себя, что тот, скорее всего, попросту преувеличивает из-за предполагаемых детских обид, скопившихся в его прошлом, хотя сама девушка никогда не посчитала бы, что хозяин дома на площади Гриммо, 12 мог бы приврать или же приукрасить. Убедившись в этом наяву, становится как-то не по себе, поэтому Гермиона переключилась на разговор четы Поттеров и Джеймса, вовлекаясь в диалог. Когда они тоже собрались уходить, Грейнджер ещё раз обернулась, смотря на то место, где парой минут назад стояли Сириус и Регулус перед своей матерью. Шатенка тяжело вздохнула и поплелась за Поттерами. — Совсем скоро ты избавишься от этого груза, Сириус. Совсем скоро ты будешь в настоящем своём доме, — последнее, что прошептала Гермиона, хватаясь за руку Дореи и втягиваясь в водоворот трансгрессии.