Сквозное время

      Утро выдалось пасмурным с редкими просветами солнца. Гермиона неохотно приоткрыла глаза и, несколько раз проморгавшись, обнаружила, что находится в своей комнате в Поттер-мэноре. Сделав неудачную попытку перевернуться на бок, тело отозвалось глухой болью в конечностях, от чего девушка невольно хрипло простонала. Сухость во рту дала о себе знать, поэтому юная Поттер сделала попытку прочистить горло, но, к сожалению, ничего путного из этого не вышло. Преодолев себя, Гермиона потянулась, кое-как уселась на кровати и осмотрелась. На прикроватном столике стоял заботливо оставленный стакан воды, к которому она сразу же потянулась, жадно утоляя жажду. Когда вопрос с першащим горлом был решён, девушка невольно насупилась и попыталась понять в котором часу она пробудилась. Антикварные часы на этом же столике показывали четверть одиннадцати утра. Гермиона попыталась встать с кровати, но это оказалось заведомо плохим решением, так что она грузно упала на пол с характерным шлепком и приглушённым вскриком. Сразу же послышались в коридоре торопливые шаги в сторону её комнаты. Дверь с размахом отворилась, и в проходе замер обеспокоенный Джеймс. Оценив всю обстановку, брат тут же метнулся к Гермионе, пребывавшей в крайне беспомощном положении и усадил её обратно на кровать.       Спустя некоторое время уговоров, девушка всё же согласилась на поздний завтрак в постель. Гермиона категорически отмалчивалась, когда взволнованный Поттер пытался выяснить обстоятельства, при которых она вернулась в таком состоянии домой, поэтому Джеймс скоропостижно покинул её комнату с плотно поджатыми губами. Это один из явных признаков его недовольства. Вскоре он вернулся вместе с не менее обеспокоенной Дореей, которая собственноручно несла поднос с разными яствами. Аккуратно устроив всё на коленях у дочери, миссис Поттер присела на край кровати и осторожно спрашивала всё о самочувствии Гермионы. Та отвечала односложно и достаточно неохотно, поэтому и Джеймс, и мама решили покинуть её на время, чтобы она смогла оклематься в одиночестве и, возможно, смогла бы прийти в себя, чтобы поделиться с близкими о прошедшем вечере.       Гордое одиночество Гермиона скрасила за употреблением небольшого количества принесённой еды и за обдумыванием событий, произошедших накануне. Девушка отчётливо для себя решила, что не станет почём зря беспокоить родителей и брата рассказом о нападении Пожирателей на непримечательный маггловский район, а уж тем более о знакомстве с одним из жителей этого города. Отмалчиваться до победного конца она умеет, поэтому готова даже стерпеть упрямство собственного братца, нежели смотреть на обескураженные лица своей семьи. Иногда незнание — верный спутник к спасению, а именно в этом и заключается её «миссия» в этом времени. Как бы то ни было, под впечатлением многочисленных событий, Гермиона поняла, что ей в срочном режиме нужно расслабиться. Но поскольку у неё не было ни возможности встать, ни средств к абстрагированию, девушка тяжко вздохнула и уж было потянулась за палочкой, расположившейся рядом с пустым стаканом, как раздались нерешительные постукивания в дверь.       Поттер отложила в сторону свой поднос, оправила сбившуюся пижаму и негромко окликнула нежданного гостя простым: «Войдите». Дверь открыл тот, которого Гермиона меньше всего ждала. На пороге неуверенно, что также было поразительным, мялся Сириус Блэк собственной персоной. Парень взглянул на шатенку из-под опущенных ресниц и, расценив её молчание, как согласие, прошёл внутрь, плотно прикрыв за собой дверь. Он засунул руки в карманы своих потёртых чёрных джинс, огляделся вокруг, а потом вновь вернулся взглядом к Гермионе, что сконфуженно сейчас восседала на своей кровати, пытаясь подобрать повыше одеяло. — Не побеспокоил? — хрипло спросил Блэк, стараясь не обращать внимание на скудно прикрывающий прелести женского тела наряд, — Просто хотел проверить, как ты.       Хотел проверить. От этих слов Гермиона ещё больше смутилась, упорно сгоняя краску с лица. Наконец, слабо улыбнувшись, она жестом пригласила его пройти и присесть рядом. Откровенно говоря, Поттер совершенно не видела причин его прихода, а оговорка, что он решил сам удостовериться в её здравом самочувствии, ей представлялась лживой, и если всё-таки там есть толика правды, то тогда всё же следует справиться о его здравии. Тем не менее, Сириус показательно спокойно прошествовал до кровати Гермионы и присел. Ещё недолго он рассматривал обстановку комнаты, а затем вдруг посмотрел ровным взглядом в её медово-карие глаза. — Я в порядке, спасибо, что поинтересовался, — вежливая, до скрипа в зубах заученная, фраза сорвалась с губ прежде, чем шатенка успела придумать что-то более разумное. Блэк недоверчиво окинул её взглядом, после чего тихо хмыкнул. Не поверил. — Как скажешь. Так что, никому и не рассказала про свои вчерашние выходки? — нужно же попытать удачу, вдруг она снизойдёт до того, что сможет ему доверить это. — Не пытайся, Блэк, — холодно отрезала Гермиона, отворачиваясь к окну, — Если ты пришёл за свежими сплетнями, то обратись-ка лучше в Ежедневный Пророк к Николь Саммерс, слышала, что она сейчас глаза и уши местных интрижек.       Сириус от чего-то скривил губы, в попытках улыбнуться, но отбросил это дело, зная, что с ней это ни к чему. Они молчали ещё долгое время, избегая глаз друг друга. Никто из них не знает, сколько так просидели. Это была не та уютная тишина, о которой все так с придыханием строчат в романах, скорее это напоминало беззвучие с клокочущим напряжением, витавшем в осязаемой воздушной оболочке. Казалось, что атмосфера катастрофически деформирована, и этот электрический ток оглушает до кровоточащих барабанных перепонок. Гермиона нервно перебирала край одеяла, судорожно комкая во влажных пальцах, а Сириус постукивал по полу носком грубого ботинка, от чего становилось ещё раздражительнее пребывание в комнате. — У тебя не будет сигареты? — наигранно громко спросила шатенка, не отводя глаз от окна, которое сверлила уже неопределённое количество времени, дабы не столкнуться взглядом с Блэком. Последний изрядно удивился, даже, кажется, брови приподнял, но лишних вопросов не стал задавать. Похлопав по карманам штанов, он всё же выудил мятую пачку маггловской отравы и протянул собеседнице. Та совершенно обыденно достала одну штуку и тут же поместила меж своих суховатых губ. Проигнорировав протянутую руку с зажигалкой, она от пальца прикуривает и несильно затягивается, откидываясь на подушки. Сириус снова сомнительно приподнимает бровь, стараясь игнорировать рвущееся наружу любопытство, которое, кажется, замечает Гермиона. — Обычная беспалочковая магия, — пожала она плечами, как ни в чём не бывало. Будто каждый второй может от пальца прикуривать себе сигарету, — С друзьями выдумали простенькое заклинание, чтобы долго не рыскать по карманам в поисках зажигалки. Тем более во время… — шатенка запнулась, взглянув на Блэка. Страх на секунду мелькнул в её глазах, но тут же растворился, оставляя лишь холодность карих глаз, — Не важно.       Сириус хмыкнул, но вновь ничего не сказал. Создавалось впечатление, что он пришёл только для того, чтобы послушать её. Гермиона совершенно не понимала, что хочет от неё этот молодой человек, и для чего он вообще в принципе заявился к ней в комнату. Она неспешно стряхивала пепел в какую-то небольшую баночку, искоса поглядывая на своего гостя. Последний лишь откинулся назад на руки и склонил голову в бок, сверля стену перед собой. — Такая таинственная, — тихо сказал Блэк с тенью улыбки, — Это даже становится забавным. Не думай, что вечно сможешь что-то прятать и скрывать, рано или поздно это выльется в свет, вот увидишь. И я буду первым, кто услышит всё из твоих уст. — Какая самоуверенность, — хладнокровно поставила точку в этом диалоге Поттер, не желая продолжать бессмысленный спор, и небрежно взмахнула палочкой, ликвидируя все предметы, указывающие на то, что она курила: пепел, бычок и даже этот слегка затхлый запах сигарет исчезли.       «Какая напусканая стервозность», — пронеслось в мыслях у Сириуса, когда он с такой ядовитой ухмылкой заглянул в карие глаза. Привычно запустив руки в волосы, он откинул пару прядей назад, а затем задумчиво, словно невзначай, облизнул губы, всё так же смотря прямо в глаза. Вспыхнувшие розовым румянцем щёки были красноречивее любых слов, а блеск в карих омутах — достигнутая цель, с которой он сюда, впрочем, и пришёл.       Блэк встаёт и спокойно выходит со своей привычной походкой немного в развалочку. Гермиона тем временем кроет себя трёхэтажной бранью, словно это сможет смыть с её щёк последствия сильного смущения. Она безумно злилась на себя, что позволила так легко обвести себя вокруг пальца и выбить из колеи. Гриффиндорская натура требовала возмездия за принесённый ущерб в виде долгих самокопаний и укора. От чего же она просто не отвела взгляд от этих мерлиновых великолепных серых глаз.

***

      Всё, о чём мечтала на данный момент рыжеволосая девушка, — это отдых. Простой человеческий отдых от всех накативших разом переживаний. Как бы ей хотелось бросить всё и рвануть куда-нибудь заграницу, прихватив с собой чемодан с парочкой вещей, и просто любоваться красотами достопримечательностей других городов. Ох, это было бы и правда чудесно, вот только обстоятельства того не позволяют. Поэтому вместо солнечных ванн и прогулок по узким улочкам Венеции, Лили обрабатывает небольшие царапины родителей, стараясь сохранять хладнокровное спокойствие при их рассказе о случившемся.       О, младшая Эванс была безмерно благодарна Гермионе, что она так героически бросилась в пекло сражения ради спасения её родителей. И рыжеволосая поклялась себе, что просто обязана как-то отблагодарить подругу. Это казалось даже простым, если бы не осведомлённость Лили о нелюбви юной Поттер к сюрпризам и, собственно говоря, незнание о предпочтениях шатенки. Да, характер этой строптивой кареглазой ведьмы впечатлял своим разнообразием сочетаний несочетаемого. Знакомы они пускай совсем недолго, но этого времени вполне хватило, чтоб отхватить парочку нелицеприятных сцен её взаимоотношений с несносным Блэком или же, напротив, даже очень забавных и милых с Джеймсом. К слову, до сих пор странно называть его «Джеймс», а не таким привычным «Поттер», «придурок» или «самодовольный бесхребетный олень». Но после появления в их жизни Гермионы всё, практически без преувеличений, перевернулось вверх ногами, и уже такие привычные вещи становятся чужды, а то, что раньше приносило лишь раздражение, стало чуточку роднее.       Отмахнувшись от навязчивых мыслей о Поттерах, Лили снова усердно начала смачивать ватку в спиртосодержащем растворе для обработки ран и лихорадочно размышляла о нападении Пожирателей. От чего вдруг последователи Волан-де-Морта начали промышлять такими облавами на ничем неприметные кафе? Что больше всего напрягало — судя по всему, им было известно, что именно в тот день и в тот час там будут находиться её родители. Но Пожиратели и предположить не могли, что также там окажется Гермиона, которая ни раз показывала свои феноменальные способности к магии, пока они были на каникулах и периодически встречались для прогулок. Это и поражало Лили, и восхищало, и даже немного трогало собственное самолюбие, но вместо того, чтобы глухо сидеть и завидовать подруге, Эванс начала упорно искать услышанные от шатенки заклинания, изучать, пробовать в теории, поскольку практику вне Хогвартса не допускали.       Оставив родителей в комнате отдыхать, Лили ушла к себе и начала ходить по комнате, размышляя. Навязчивые мысли об осведомлённости Пожирателей очень сильно расшатывала и так некрепкие нервные клетки, поэтому первым же делом Эванс схватилась за блокнот с пером и начала строчить различные известные ей данные и догадки, пришедшие за эти минуты размышлений. Когда в колонку выстроились сразу несколько пунктов, то Лили облегчённо вздохнула, поскольку почувствовала, что с подобным действием её мысли также очистились и разложились по полочкам. Когда хаотичный поток прекратился, рыжеволосая стала снова в памяти перебирать различные возможные факторы, по которым Пожирателям стало бы известно местонахождение её родителей. А что если дело как раз-таки в Гермионе, а не в её родителях? Что если Тёмного Лорда заинтересовала именно эта загадочная девушка, появившаяся три месяца назад при крайне загадочных обстоятельствах? В таком случае, это лучше узнавать непосредственно у самой Гермионы, вот только Лили более чем уверена, что Поттер не пожелает отвечать на подобные вопросы и сразу же просечёт какие-либо намёки касаемо этой темы. Поэтому идея с личным разговором сразу же отметается и откладывается дальше пылиться на самую дальнюю и тёмную полочку.       Но ведь можно же и побеседовать с посредниками. Придётся использовать всё своё природное обаяние и немножко поиграть на чужих чувствах, но кто говорил, что Лили святая? Подобный план разниться с её принципами и моральными устоями, но природное любопытство Эванс никто и никогда не мог усмирить, поэтому сетуя на свой «длинный нос», который вечно суётся в чужие дела, Лили устало валится на кровать и уже продумывает, как лучше подойти к этому разговору с выбранной «жертвой». Вечер накрывает город незаметно, поэтому в обычно наполненной светом комнате сейчас крайне темно и тихо. Лили лежит некоторое время на кровати и продумывает всё до мельчайших деталей. Глупая привычка перфекционистки и отличницы. Взмахом палочки она подзывает к себе чернильницу с потрёпанным пером и листок пожелтевшего пергамента. Строчки ложатся ровно с аккуратным каллиграфическим почерком. Ни единой ошибочки или кляксы, всё чисто и точно, как и положено быть у правильной Лили Эванс. Со спокойной душой девушка даёт просушиться свежим чернилам на листке, складывает его пополам, а затем отправляет совиной почтой к своему адресату.       Лили не была бы собой, если бы не разрешила какую-нибудь волнующую её задачу.

***

      Рваные выдохи через рот с характерным свистом выходили из лёгких, разряжая тишину, повисшую в округе. Влажные дорожки пота скатываются по разгорячённому телу, оставляя на серой майке, прилипшей уже так плотно, что были видны очертания каждого изгиба тела, мокрые разводы. Звук чётких ударов смешивался с дыханием, даруя почти чёткий ритм. Бессильная ярость, завладевшая разумом, засела плотно где-то внутри грудной клетки, норовя вырваться наружу. Каждый удар не приносил должного эффекта удовлетворения, напротив распаляло даже больше, чем было. Звериный рык вырвался из горла и удары стали наноситься ещё яростнее и быстрее. Кровь бурлила, словно выкипала под температурой выше ста градусов, заставляя ускоренно биться венку на шее. Остановиться не выходит, глаза словно под пеленой гнева. Как бык, перед которым держат красную тряпку. Удар за ударом. Удар, удар, ещё удар. — Ну всё, боец, тормозни, — раздалась усмешка, — Пожалей несчастный образ Нюнчика.       Разъярённый взгляд метнулся по лицу бесстрашного собеседника, подкравшегося сзади. Пытаясь восстановить сбившееся дыхание, парень откинул голову назад и по привычке поправил свои длинные волосы, завязанные в спутанном хвосте. Похлопав руками по бёдрам, скорее по привычке, поздно понял, что одет в шорты, а не в свои джинсы, где лежала пачка сигарет. Обречённо вздохнув, он наконец сел на сваленное дерево, сжимая руки в кулаки до побелевших костяшек. Злость немного утихла, но раздражение всё ещё просачивалось своими цепкими нитями по венам, ударяя головной болью по вискам. — Курить после такой «тренировки»? Очень разумно, — снова насмешливо, но теперь даже с укором. Присев рядом, ещё некоторое время оба молчали, даже не пытаясь прервать тишину. — Так у тебя есть затянуться? Если нет, то можешь проваливать, — беззлобно отозвался парень, локтями упираясь в колени и обессиленно потирая вспотевшими ладонями лицо. — Ну и какой из тебя после этого друг? Сплошное расточительство с тобой, — деланно разочарованно вздохнул собеседник, всё же копаясь в карманах. Наконец, нужный предмет был с успехом найден и протянут, чтобы парень-ходячее-раздражение взял наконец для себя одну.       Прикурив, оба сидят и глядят куда-то перед собой, словно впервые видят открывшийся перед ними вид. Окружавший их лес пропитывал лёгкие хвойным и можжевельным запахом, но сигаретный дым резко отравлял благоухающие природные запахи, от чего слизистая носа немного раздражалась. Какие-то птицы щебетали свои прощальные песни, в кустах копошился неизвестный зверёк в поисках пропитания, а где-то ещё глубже еле-еле слышался звук родника с кристально чистой водой. — Расскажешь, что случилось? — стоило ведь попытать удачу. Не так ли? — Сохатый, отвянь, — пробурчал парень, почти не убирая сигарету от рта. — Значит что-то серьёзное, — риторически заключил Джеймс, не желая продолжать терроризировать друга. Он просто знает, что тот сам всё расскажет, когда будет готов.       Обжёгся об накалившийся окурок и с остервенением выбросил его в сторону, прошипев от своего паршивого состояния. Совершенно неожиданно вскочив на ноги, он стянул с плеч майку и отбросил в сторону, на бегу превращаясь в огромного чёрного пса. С оглушающим рыком Грим рванул в глубину леса, разгоняя в стороны притихших птиц. Джеймс едва заметно вздрогнул от подобных махинаций друга, с грустью посмотрев ему вслед. «Бродяга, Бродяга, что же ты творишь».

***

      Утро следующего дня погрузило Поттер-мэнор в унылое поместье с угрюмыми лицами его хозяев. Приближающаяся осень чувствовалась буквально во всём: постепенно редеющая зелень на худощавых ветках деревьев; пестрящий окрас листьев, равномерно покрывающие землю; утренний туман, окутывающий небольшой городок своей пугающей непроглядной дымкой; освежающая изморось, от которой невольно хочется содрогнуться. Серые облака покрыли всё небо, не давая августовскому солнцу пробиться насквозь, чтоб ещё немного подарить своего тепла. Отчётливо ощущалось нежелание подниматься с уютной кровати, где всё ещё витал сладостный осадок безмятежного сна.       Гермиона по привычке встала ни свет ни заря, хоть ей далось это с чрезмерным усилием, но свои традиции она не хотела нарушать. Тело уже не ломило так сильно, как вчера, поэтому закончив со своими скрупулёзными водными процедурами, ведьма спустилась к завтраку, предварительно переодевшись. Столовая встретила привычными дразнящими ароматами еды и кофе, от которых начиналось повышенное слюновыделение. При виде дочери, пребывающей в славном расположении духа, Дорея подарила ей свою тёплую приветственную улыбку, а спустившийся вместе с ней Карлус поинтересовался её самочувствием. Справившись с дежурными вопросами от семьи, Гермиона принялась за трапезу, изредка переговариваясь с отцом о последних новостях. Выяснив, что о нападении на маггловское неприметное кафе уже анонсировано в «Пророке», девушка слегка помрачнела, но невесёлое выражение быстро растворилось при виде широко улыбающегося Джеймса, спустившегося к завтраку. — Доброе утро всей моей родне, — буквально пропел брат, плюхаясь рядом с Гермионой и тут же потрепав ту по голове. Она на это лишь раздражённо сморщилась, но промолчала, продолжая спокойно попивать кофе, — Как дела у моей любимой сестрёнки? — У твоей единственной сестрёнки, прошу заметить, — наигранно ревниво отчеканила шатенка, отставляя в сторону кружку с горячим напитком и принимаясь за соблазнительно пахнущий круассан с клубникой, — Раз уж ты спросил, то я в порядке. Спасибо. — Уф, как-то слишком официально, — поморщился Джеймс, принимаясь жевать омлет, — К слову, сегодня у меня на тебя планы.       Многообещающие неоднозначные слова заставили Гермиону приподнять бровь, но она всё так же предпочитала отмолчаться на подобный комментарий брата, наслаждаясь вкусом любимой выпечки. Дорея за пару месяцев смогла выучить блюда-фавориты у дочери, так что с радостью баловала единственную представительницу женского пола в их семье, за исключением себя, разными яствами, что несомненно радовало саму шатенку. Дальше в семье завязался совершенно обычный диалог, в котором каждый хотел вставить своё слово. Никто специально не обращал внимание на отсутствие одного сожителя, который так и не появился за столом даже под конец завтрака. Гермиона сначала даже и не заметила, но затем насторожилась. Поглядывая на безмятежного Джеймса, становилось ещё больше не по себе, потому что лучший друг «пропавшего» вёл себя слишком уж беспечно, что даже для него это было странным.       Решив выяснить всё самой, Гермиона скоропостижно покинула столовую, бросив скупое «Спасибо за завтрак». В коридоре её решимость с каждым шагом смывалась куда-то глубоко в канализацию. Приближаясь к заветной двери, ноги так и норовили развернуться и скрыться в своей комнате, но бежать было уже поздно, поскольку слегка подрагивающая от невроза рука уже взметнулась в лёгком жесте перед дверью и участливо стукнула пару раз. Чертыхнувшись себе под нос и отругав себя за свою вездесущность, Гермиона отошла на шаг, молясь Мерлину, чтобы её просто не услышали или проигнорировали. Но молитвы, как назло, остались проигнорированы, а вот лохматый и помятый ото сна парень перед ней — нет. Уши предательски порозовели, а ладошки покрылись испариной. Решив не выдавать своего волнения, уже накрывшего с головой, Гермиона откашлялась и уверенно спросила: — Впустишь? — Мерлиновы панталоны, как же глупо это всё выглядело. Ещё этот сонный и удивлённый взгляд, прожигающий макушку. Невыносимо. Он невыносимый. — Что же тебя привело, Миона, в мою скромную обитель, — такой хриплый и глубокий голос. Чёрт возьми. — Тебя не было на завтраке, — уж было начала Поттер, но так поздно поняла, что её визит в действительности выглядел крайне нелепо и глупо. Какой к чёрту завтрак вообще? С чего это должно её вообще волновать, от чего этот полуголый привлекательный идиот решил голодать всё утро? Но отступать было поздно, поэтому собрав остатки своей хладнокровной уверенности, пришлось продолжить оборванную фразу, — Я решила проверить, всё ли в порядке.       Несколько секунд молчания тянулись для Гермионы как вечность, но хриплый, слегка лающий смех оборвал все её накрученные мысли. Поражённая его реакцией, шатенка взглянула на Сириуса, который сейчас буквально сгибался пополам от настигшего его хохота. Успокоившись, он взглянул на неё словно на умалишённую, что до крайней степени оскорбило её гордость, и лениво протянул: — Твою мать, Поттер, это самая нелепая вещь, которую я слышал от девушки, возжелавшей меня видеть с утра.       Наглый. Напыщенный. Самовлюблённый. Невыносимый. Перебирая всевозможные оскорбительные эпитеты, Гермиона пулей вылетела из комнаты Блэка, не забыв окатить его своим ледяным презрительным взглядом. Под весёлый аккомпанемент смеха Сириуса, шатенка наконец оказалась в своей комнате, плотно закрыв дверь и оперевшись на неё. Тяжело дыша, Миона осела на пол и приложила руку ко лбу, будто проверяя его на наличие жара. Не обнаружив того, что искала, она до крови прикусила губу, проклиная себя в миллионный раз за этот «добрый» порыв проведать его состояние. Вот бы натравить на него его же матушку. Ох, как бы в этот момент повеселилась Гермиона, слушая ласкающие слух оскорбления от Вальбурги Блэк.       «Дура, Грейнджер, ты просто дура, чем ты думала, когда шла к этому недалёкому идиоту?»

***

      Сидя в своей комнате, Гермиона точно выделила для себя две вещи. Первое — сегодня Мэнор навестит Лили, и этому шатенка и, в особенности, её братец были безумно рады. Рыжевласая подруга остановится аж на пару дней, что даже навевало какие-то странные подозрения, но Гермиона отмахивалась от этих домыслов, подкидывая заодно себе пищу для мозгов, как бы сделать так, что бы не сближаться с Лили слишком сильно, но при этом иметь возможность втереться ей в доверие. Второе же — она абсолютно точно презирала Сириуса Блэка. Эта заносчивая задница раздражала настолько, что хотелось прийти и выцарапать ему эти глазки цвета пасмурного неба с витиеватой васильковой синевой по каёмочке зрачка. Действительно невыносимый.       Ближе к вечеру уже объявилась Эванс с небольшой дорожной сумочкой и картонной коробкой, в которой теплились свежие кексы, испечённые ручками этой красавицы. Дорея была приятно удивлена и с радостью приняла гостью в их уютный — но, Мерлин, огромный — дом. Ужин прошёл за приятной светской беседой, сопровождаемой постоянными шутками Джеймса и косыми взглядами Сириуса с Гермионой. Любопытная Лили не могла не упустить этого момента и мысленно пообещала себе всё разузнать у самой девушки, что же творится между ней и Блэком. Между тем рыжеволосая и сама переглядывалась с Джеймсом, крайне смущаясь его настырным вниманием к её скромной персоне. А такой ли уж скромной, раз наведалась в гости не только за тем, чтобы повидать своих друзей? Встряхнув своими рыжими кудрями, Лили обворожительно улыбнулась, чем сразила Поттера наповал, и вступила в беседу с Карлусом, который с удовольствием ей начал повествовать о новых разработках его друга.       Гермиона больше не смогла сидеть за одним столом с нагло ухмыляющимся Блэком, поэтому, извинившись, она удалилась на улицу. Она с благодарностью всему живому приняла свежий ветерок, всколыхнувший подол её неброского чёрного платьица. Усевшись на ступеньку, она призвала палочкой из своей комнаты пачку, и вновь пригубила сигарету. Глупая маггловская привычка не оставляла её ещё со времён войны. На одной из операций, в которой участвовали только Гермиона, Невилл и Гарри, они осторожно пробирались мимо пустующих, заброшенных улочек какого-то маггловского городка. В тот день они пытались разведать обстановку близлежащего населённого пункта, чтобы выяснить, имеют ли они доступ к продуктовым. Всё же запасы истощались слишком быстро, а жить ещё хотелось. Тогда они нашли небольшой магазинчик, в который сразу же прошмыгнули, не забыв при этом немного изменить себе внешность и элементы одежды. Быстро набрав всё необходимое и не портящееся, они выгрузили это на кассе, ожидая момента оплаты покупок. Тогда-то им и предложила купить что-то из сигарет или алкоголя. Удивлённо переглянувшись, они уж было хотели отказаться, да вот только доверчивый милашка Невилл сказал, что купит три пачки обычных сигарет и бутылку виски. Гарри и Гермиона слишком поражённо на друг друга посмотрели, а затем дружно рассмеялись, чем заставили смутиться бедного Невилла ещё больше. Так они и вышли, с набитыми пакетами, широкими улыбками и тремя пачками сигарет с бутылкой виски.       Скупая слеза скатилась по щеке Гермионы, которую она тут же утёрла тыльной стороной руки, размазывая подтёкшую тушь. Быстро затянувшись, она попыталась отогнать непрошеные воспоминания о своём прошлом, что всё ещё приносили невыносимую боль. Эти все темы табу. Нельзя о таком думать вообще, в особенности, когда рядом люди, не знающие всей соли её судьбы и предыдущей жизни. Сейчас она бы точно не отказалась от стаканчика виски. Как банально. Взмахнув вновь палочкой, она призвала из подвальных запасов бутылочку выдержанного алкоголя и превратила лежащий на ступени листик в гранёный стакан. Мерлин, да её хоть сейчас снимай на камеру и отправляй в Голливуд с описанием: «Потерянная душа затапливает своё горе виски с сигаретой». Драматичнее некуда. Гермиона на такие мысли презрительно фыркнула и щедро отпила из стакана, полностью опустошив. — Гермиона? — тоненький голосок раздался сзади, не нужно быть идиотом, чтобы понять, кто её звал, — Ты в порядке? Ты что, пьёшь?       Лили присела рядом, пытаясь разглядеть лицо подруги за копной каштановых волос. Гермиона лишь усмехнулась её распахнувшимся в немом шоке зелёным глазам и откинула назад нависшую гриву, открывая вид на одинокую дорожку с размытым макияжем и такую красивую улыбку, которая появляется у человека на лице либо когда он искренне счастлив, либо чертовски разбит. В случае Поттер выбор явно перевешивал на второй вариант, поэтому рыжеволосая без слов придвинулась ближе и обхватила за плечи подругу. Гермиона без промедлений окунулась в такие тёплые объятия почти незнакомой девушки — матери её друга — и тихо заплакала, выплёскивая накопившиеся за эти дни эмоции. Слёзы обжигали не до конца затянувшиеся раны, но та боль, от которой горела душа, не сравниться с физической. Лили аккуратно убаюкивала расклеившуюся девушку, словно ребёнка, приговаривая при этом какие-то банальные успокаивающие словечки. Гермиона совершенно не обращала внимания на то, в каком положении сейчас находится, поэтому просто позволяла себя вот так успокаивать. Она в своём непонятном бреду бормотала какие-то фразы, понятные только ей, но острый слух Эванс успел уловить: «Ребята, как же я по вам скучаю», «Гарри, Рон, не оставляйте меня, прошу», «Почему именно я, почему только я осталась». Сердце Лили обливалось кровью за эту девушку, зная её всего ничего, она уже могла с точностью сказать, что ни за что не оставит ту в беде. Хоть рыжеволосая и не в курсе истории Поттер, тут и так ясно, что пережила шатенка нечто ужасное, а её ежедневная дружелюбная улыбка — лишь маска. Не более того.

***

— Думаешь, с ней всё будет в порядке? — тихо и неуверенно. — Я в этом уверен, — шёпотом, почти неслышимым, но таким ровным, что сомнения практически растворяются.       Так нелепо и непривычно. Тёплая большая рука сжимает в своей маленькую прохладную ладошку, бережно, едва касаясь, очерчивая большим пальцем мягкую кожицу. Зелёные глаза искрятся непонятным светом, даруя такое щемящее чувство счастья и нежности, почти до скупых слёз в уголках. Сбившееся дыхание от невероятной близости с этой девушкой, для которой он готов подарить весь мир, даже звезду с неба, стоит только попросить. Но она лишь сидит чересчур умиротворённо и по-домашнему растрёпанная и находит в этих касаниях и рядом сидящем человеке какую-то свою личную эстетику. Есть что-то глубокое в долгом и нежном взгляде карих омутов; в лохматой шевелюре, находящейся в вечном беспорядке; в этом утробном смехе и низком баритоне, дарующий табун мурашек где-то в районе позвоночника. Глубина этих моментов затягивает всё дальше, всё плотнее, исчерпывая возможности выбраться обратно на поверхность. Тут имеется действительно губительно-привлекательная сила, когда уже гравитация не кажется такой уж значительной. Есть вещи, которые держат стойко на этой земле гораздо мощнее и эффективнее нежели теории Ньютона. Это происходит на уровне подсознания и ниточке, связывающих две души в один неспокойный стук сердца под рёбрами. Грудная клетка вздымается так часто, а губительная близость совращает сознание ещё больше. Зелёный и карий смешиваются в одной чаше бесконечности, не давая и шанса ступить на попятную. Опьяняющий аромат лилий спутался с пряностью кофейных зёрен и освежающей мяты. Трепетный, почти невесомый поцелуй, кружащий голову до самого забвения. Сдавленный выдох, и прикрытые в смущении глаза, а может от нежелания прекращать волшебный момент. Дыхание смешивается, а предательский розоватый окрас щёк никуда не пропадает. Так нелепо и непривычно. — Стой, я только что поняла одну вещь! — неожиданно воскликнула Лили, распахивая лихорадочно забегавшие глаза. — То, что без памяти в меня влюблена? — не упустил возможности поглумиться над смущённой девушкой Джеймс, за что тут же получил тяжёлый подзатыльник. — Пожиратели определённо знали, что в тот день именно Гермиона будет в том самом чёртовом кафе. Мои родители здесь ни причём, они просто оказались ни в то время, ни в том месте. Но вот Миона… Ведь Пожиратели не так уж сильно занимались расправой жителей, лишь парочку тронули для виду, чтобы привлечь её внимание… А это значит… — Волан-де-Морт осведомлён о появлении новой ученицы в Хогвартсе, — мрачно заключил Поттер, отстраняясь от рыжеволосой и по привычки взлохмачивая свои чёрные пряди волос. — Твою мать, — удивлённый восклик прервал их диалог, и оба резко обернулись, — Вы это серьёзно? Неужели вы думаете, что… — Плохо подслушивать, Сириус, — невзначай сделала замечание Лили, но тут же со всей серьёзностью продолжила, — Да, мы думаем, что Волан-де-Морт выбрал себе новую цель. — Заполучить мою сестру к себе в ряды.       Все трое замерли в мрачной тишине, осознавая, в какую же задницу вляпалась их подруга. Как бы то ни было, гриффиндорцы своих в беде не бросают, и именно поэтому совместными усилиями было решено, что все трое будут присматривать за Мионой и ни в коем случае не сообщать ей о их «миссии». Конечно, они не учли множество вещей. Например, их диалог не остался конфиденциальным. Гермиона сидела на подоконнике у раскрытого окна, слыша отчётливо каждое слово. Слабая улыбка проскользнула на заплаканном лице, тут же растворяясь после сдавленного шёпота с обращением к самой себе: «На этот раз я не позволю умирать за свою жизнь. Я клянусь.»